Глава 30

ПЕРЕЕЗД

4 сентября, день семьдесят четвёртый

     Я проснулась от того, что сильно захотела по нужде. Резко села на кровати и тут же, застонав, рухнула обратно – голова закружилась и заболела. Схватившись за неё, я нащупала повязку.

     – Тиша, тише, – раздался голос Нивены, и маленькая ручка погладила меня по плечу. – Не нужно так резко двигаться. И лучше бы тебе пока вообще не вставать.

     – Но мне надо встать! Дети, корова, кормить всех надо. И по нужде тоже…

     – По нужде можно, только осторожно, – усмехнулась девочка. – А за остальное не переживай, найдётся, кому этим заняться.

     – Это же всё на самом деле было, да? – медленно, придерживая завязанную голову, села и, пережидая, пока новая волна головокружения схлынет, спросила у девочки, которая сидела в кресле возле кровати с вязанием на коленях. – Бекилор, малышка, Кутберт… Я… я ведь его убила, да? О, боги, я убийца!

     – Тшшш, тише, не нужно об этом думать, – вскочив, Нивена крепко обняла меня. – Ты не убийца, ты спасла десятки жизней. Лучиелла всё слышала, если бы не ты, этот сумасшедший сгубил бы всех малышей, как прежде убил Бекилора. Ты их всех спасла, а Кутберту всё равно было не жить. Старейшину бы ему не простили.

     – А малышка? Как она?

     – С ней всё хорошо. Базилда заботится о ней, не волнуйся. Поит козьим молоком. Малышка ведь всё помнит, её не нужно выкармливать из рожка, она пьёт из чашки. Давай-ка, я тебе горшок принесу, а то упадёшь ещё.

     – Нет, я сама! – ещё не хватало в горшок мочиться, словно мне три года. Нет уж, руки-ноги целы, хоть на карачках, но до нужника доползу!

     – Так, погоди минутку, я сейчас.

     И Нивена вышла из комнаты. Я всё же встала и поняла, что если не пытаться делать резкие движения, то не особо и качает. Краем глаза заметив какую-то неправильность, оглянулась и поняла, что нет колыбельки Лани. Фолинор переставил её в свою спальню после нашей свадьбы на Скале Солнца, тогда же, когда и я перебралась к нему.

     – А где колыбелька? – спросила я у вернувшейся Нивены.

     Она пришла не одна, с ней была Саннива.

     – Фолинор вынес её обратно в гостиную, сказал, что тебе нужен спокойный сон, – стала рассказывать девушка, обняв меня за талию и ведя, как я поняла, в сторону нужника. – Ты не волнуйся, я на твоём диванчике ночевала и за ней присмотрела. А уж как твой муж за тебя волновался, как волновался! Так и сидел возле тебя всё время, я и поесть ему приносила к вам в спальню. Я вчера у вас готовила, и за остальными детьми присматривала, а мама крошку новую к нам домой забрала.

     – А где сейчас Фолинор?

     – Он для нас пещеру делает, рядом с вашей. Не хотел от тебя уходить, да кроме него ж никто не сумеет. А там переделать всё надо, чтобы проход был, и ещё для малышей, он сказал, что вы придумали для них комнату сделать, и выступ превратить во двор с землёй и травой. В общем, они с мамой и Диэглейром сейчас всё переделывают, стены передвигают, ну, то есть, мама просто смотрит и говорит, чего хочет, а он делает.

     – Погоди-погоди, – я уселась-таки на стульчак над ручейком и попыталась понять всё, что говорила девушка. – Ты ночевала… это что, уже другой день, что ли?

     – Ну да! Ты, почитай, больше суток в отключке пролежала, знатно об стену приложилась.

     – Вот как… – значит, всё это вчера было. И пока я спала, тут столько всего произошло. – Расскажи, что тут было? Ты ведь уже знаешь, что я твоего…

     Слова застряли в горле. Я ведь убила её отца. А она помогает мне, словно ничего не случилось.

     Саннива поняла, что я хотела сказать. Её губы сжались, брови нахмурились.

     – Мама сказала, что это был не батя. Мой батя утонул два месяца назад, а это… это был уже не он. Кто-то… другой. Чужой. И я не буду по нему плакать! – девушка отвернулась, но я успела разглядеть блеснувшие в её глазах слёзы. Сердито вытерев глаза рукавом, она снова взглянула на меня. – Я запомню батю, каким он был дома. А не здесь. И не то, что он сделал вчера. Мы уже оплакали его один раз, больше не станем.

     После этого она молча помогла мне дойти до гостиной и сесть на диван. Я не хотела обратно в спальню, хотела узнать, что же всё-таки изменилось, пока я спала.

     И тут в комнату быстро вошёл Фолинор и, опустившись рядом с диваном на колени, крепко меня обнял. Я, всхлипнув, прижалась к нему как можно крепче. Так мы просидели какое-то время, не двигаясь, потом Фолинор сел на диван и пересадил меня к себе на колени.

     – Девочка моя любимая, как же ты меня напугала!

     – Я? Но чем?

     – Тем, что так долго не приходила в себя. Твоя рана не выглядела серьёзной, по крайней мере, не настолько, чтобы терять сознание, и я думал, что ты очнёшься с минуты на минуту, но ты продолжала спать, и не просыпалась, даже когда я пытался тебя разбудить.

     – Правда? Тогда что со мной?

     – Мы думали все вместе, и решили, что, скорее всего, это от того, что ты истратила слишком много сил, которыми ещё толком не владеешь. Ведь ты не потеряла сознание сразу после удара, лишь после того, как отправила Кутберта туда, куда ему и дорога. Прости, Саннива.

     – Ничего, – криво улыбнулась девочка. – Вам, наверное, поговорить хочется, так я лучше пойду, посмотрю, какой у нас теперь будет дом. Представляешь, – это уже мне, – у нас у каждого своя спальня будет! Эльрод обещал, что покажет мне другие пещеры, ничейные, и я смогу выбрать себе кровать, сундук и занавески, и ещё… забыла слово… но такое большое зеркало на ножках. И половики, какие понравятся. Суп ещё час вариться будет, а если есть захочешь, то вот тут каша с утра осталась. Пойду я.

     И девочка быстро вышла, уйдя куда-то «во двор», а куда оттуда – я не поняла.

     – Как я им всем в глаза посмотрю – Базилде, Аннис, младшим? – вздохнула я.

     – Тебя никто не винит, моя хорошая, – Фолинор поцеловал меня в макушку, которая торчала из повязки. – И уж тем более Базилда. В душе она давно похоронила мужа, мне кажется, остатки её преданности, которые он не успел из неё выбить, испарились в тот момент, когда он бросил её и дочерей. И то, что она согласилась, наконец, выйти за Диэглейра, говорит о многом.

     – Согласилась-таки?

     – А иначе – зачем им новая пещера? Она призналась, что давно полюбила Диэглейра, но неопределённость с Кутбертом ей мешала ответить ему «да». Становиться двоемужницей – большой грех. Но теперь, когда Кутберт в могиле…

     – Прямо под нами, – меня передёрнуло. – Как представлю – бррр…

     Я знала, что далеко внизу расположена усыпальница, и в ней лежат тела старейшин, но меня это никогда не беспокоило. Так у драконов принято, а раз я теперь с ними живу – для меня это тоже стало нормальным. Как вода прямо в кухне, как огненные шарики вместо свечей или лучин, как мужчины, убирающие за собой со стола и не бьющие жён и детей. Я привыкла. Как привыкла дома к погосту на холме за околицей.

     Но знать, что где-то там, под нами, гниёт тело Кутберта, было жутковато.

     – Нет, Аэтель, его там уже нет.

     – Нет?

     – Аэглеф и Магилор убрали тело. Нечего ему делать под нашим домом.

     – Но… как? У них же нет магии земли.

     – Даже без магии земли это не составило труда. Кутберт провалился в пещеру под нашей, там и лежал со сломанной шеей.

     – Я… я думала, что отправила его под землю.

     – Нет, девочка, на это твоих сил пока не хватило. Ты лишь открыла перекрытия, но и это тебя едва не иссушило. Рановато твой дар проснулся, но в экстремальных ситуациях такое случается.

     – Экст… каких ситуациях? – а я-то собралась свою тетрадку Санниве отдать, две недели не нужна была, и вот – опять новое слово.

     – Экстремальных. Очень сложных или опасных, в твоём случае – второй вариант.

     – А так раньше бывало?

     – Да, хотя и очень редко, обычно у нас всё же мир и покой. Но на моей памяти был один случай – трёхлетний малыш упал с балкона. Как уж родители не доглядели – не знаю, но как-то выбрался. Насмерть бы не разбился – кто-нибудь успел бы его перехватить, магией или крылом, но это не понадобилось – малыш обратился сам и полетел. Хотя ему до обращения оставалось не меньше года, и магией он потом овладел в положенный срок.

     – Представляю, как он испугался, – я крепче прижалась щекой к плечу мужа. – Я тоже испугалась. И разозлилась. Он убил Бекилора, – всхлипнула. – Я думала, и малышку тоже. И… и я не знаю, как у меня получилось… Я ведь даже не знала, что ты передал мне свою магию, я же человек.

     – Я тоже до конца не был в этом уверен, – покачал головой Фолинор, – потому и не стал ничего тебе говорить. Прежде, когда наши предки брали в жёны человеческих женщин, они не разделяли с ними жизнь. Но Камень Судьбы принял тебя.

     – А мог не принять?

     – Я слышал про пару таких случаев. Тогда обмена магией не происходило, а супруги, недолго прожив вместе, расставались. Они просто не были предназначены друг для друга, приняли страсть за любовь, может, ещё какие-то причины, но они явно поспешили. Тебя же Камень Судьбы не отверг, благословил нас. Я хотел подождать год, обычно столько времени проходит, прежде чем в супругах просыпается магия друг друга.

     – А потом? Как просыпается дар? – мне было так любопытно, что, казалось, даже головная боль прошла.

     – Постепенно. Как у детей. Например, вначале ты, смогла бы лишь потушить небольшой огонь – что ты, собственно, и сделала с факелом. Создать лёгкий ветерок, заставить каплю воды подняться вверх, сдвинуть пару песчинок. Дальше – больше.

     – А теперь я смогу это всё делать уже сейчас?

     – Не знаю. Давай попробуем. – Фолинор создал на ладони маленький огненный шарик. – Попробуй погасить его.

     Я попробовала. Я изо всех сил старалась, хотела, чтобы он погас, но ничего не вышло. Только голова снова разболелась, и захотелось плакать. Стало так жалко себя. И Бекилора тоже.

     – Вы похоронили его?

     – Кутберта? Да. Хотели кремировать, но Базилда попросила закопать в землю, как у вас, людей, принято. Сказала, что для детей нужно иметь место, куда они смогут приходить и вспоминать отца. Мне это не очень понятно, ушедшие живут в наших сердцах и памяти, а тело… Оно ведь всё равно сгниёт. Но она попросила, и Диэглейр сделал. Закопал его на самом дальнем и бесплодном конце острова, мы там не бываем, но если кто-то из людей захочет – отнесём.

     – Нет, я не про Кутберта. Про Бекилора.

     – Он вернулся в усыпальницу, – вздохнул Фолинор. – Жаль, что ему было подарено так мало времени, но эти два месяца он был счастлив от того, что снова мог летать.

     – Может, это даже и лучше – он умер раньше, чем снова одряхлел настолько, чтобы не мог летать? Но всё равно – жа-алко…

     – Это жизнь, девочка, это жизнь, – целуя меня в висок и слегка покачивая, словно маленькую, вздохнул Фолинор. – Кто-то рождается, кто-то умирает. Не надо плакать, Бекилор не хотел бы этого.

     – Ладно, не буду, – я шмыгнула носом и постаралась улыбнутся. – А девочка… Вы узнали, как её зовут?

     – Нет, – муж с радостью переключился на что-то, не такое печальное, – пока не знаем. Её речевой аппарат не готов к тому, чтобы что-то сказать, ей нужно ещё несколько месяцев. Сейчас она – почти как человеческий младенец, пойдёт и заговорит не скоро. Хотя, насколько я понял, они всё же нашли общий язык с Базилдой – девочка как-то даёт ей понять, что хочет в туалет, хотя бы стирки за ней почти нет. И, как ты понимаешь, она не плачет по любому поводу, и будет спокойно спать ночами. Базилда в восторге, она ещё не до конца осознала, что этот младенец на самом деле намного старше неё самой.

     – В общем, с ней будет проще, чем с Лани, но сложнее, чем с Фингоном, да? Но колыбельку для неё, наверное, всё равно нужно будет в нашей спальне поставить, хоть она и крепко спит по ночам? Хотя бы пока не начнёт ходить.

     – О, нет, Базилда её тебе не отдаст, – рассмеялся Фолинор. – Кажется, тебе не придётся в одиночку растить всех малышей, как мы думали сначала, она у тебя точно половину заберёт, когда вылупляться начнут.

     – Да? Это, наверное, хорошо, – кивнула я, постепенно осознавая, что все эти вылупившиеся крохи уже не окажутся лишь на моих руках, теперь нас таких двое.

     А если присчитать Санниву, которая уже сейчас с удовольствием нянчится с Лани – даже трое. Не знаю насчёт Аннис, она как-то не выказывала особой любви к младенцам, но и так – здорово! И все они будут жить рядом, мы сможем видеться в любой момент. Я только сейчас начинала это всё осознавать – ведь столько новостей сразу.

     – Может, тебе лучше прилечь? – заволновался Фолинор, когда я замолчала, обдумывая, как замечательно мы все рядом заживём. – Голова сильно болит?

     – Не очень. Просто слабость, качает, когда хожу, – успокоила его я. Голова и правда не так уж и болела, терпимо, могло быть и хуже.

     – Слабость? Наверное, ещё и от голода? Как насчёт кашки?

     – Не хочется пока. Расскажи, что ещё со вчера произошло?

     – Да ты вроде бы всё уже знаешь. Когда мы прилетели, Лучиелла нам всё рассказала. Диэглейр полетел и принёс Базилду и Санниву, за это время Аэглеф с Магилором нашли Кутберта и поняли, что он мёртв. Элрохин и Мэгринир занялись Бекилором, подготовили его к возвращению в усыпальницу, Эльрод взялся присматривать за Лани, а Леонейл, под руководством Нивены, искупал малышку и, как мог, напоил молоком. В общем, всем дело нашлось.

     – А ты был со мной…

     – Да. Ты была для меня важнее всего. И меня очень испугало то, что ты не приходишь в себя. Я ведь сам обработал твою рану, она не настолько серьёзная, даже зашивать не понадобилось. Позже мы поняли, что ты просто обессилела. Поэтому, не волнуйся – конечно, голова ещё поболит, но никаких последствий не будет.

     – Да почти и не болит уже, – поспешила я успокоить мужа. Правда, если головой не трясти, то почти нормально всё. – А дальше что было?

     – Дальше? Базилда забрала малышку у Леонейла, сказала, что он её неправильно держит. Нивена подтвердила, что, несмотря на троих детей, он так толком и не научился с малышами справляться. Базилде, конечно, показали мужа, но она только глянула мельком и сказала, что её муж давно умер, а этот безумец и убийца ей никто. Правда, услышав про кремацию, всё же попросила сделать могилу. Ради детей.

     – Сам он особо своих детей не вспоминал, – буркнула я.

     – Младшие помнят его прежним, не знали таким, каким он стал позже. Пусть будет могила, захотят навестить, как у вас, людей, принято – смогут это сделать.

     – Наверное, ты прав. А что дальше?

     – Саннива сказала, что останется у нас, пока ты болеешь – готовить и присматривать за детьми и скотиной, ей не впервой. Эльрод вызвался ей помогать, – говоря это, Фолинор широко улыбнулся, я тоже. – Диэглейр унёс Базилду с малышкой и не вернулся, впервые остался у неё на ночь. А сегодня прилетел и сказал, что они решили пожениться и поселиться здесь, вместе со всеми. И попросил меня переделать для них соседнюю пещеру. Я напомнил, что мы придумали сделать для малышей, и что соседняя пещера теперь не подходит, но… Пойдём, я покажу, что мы придумали.

     И он понёс меня «во двор». Там появилось кое-что новое – проход в той стене, которая примыкала к соседней пещере. Сквозь этот проход мы попали в соседний «двор», только он был вполовину меньше нашего, и кроме той «двери», в которую мы вошли, здесь была лишь ещё одна – прямо напротив, не считая, конечно, огромного выхода наружу, в который легко проходил дракон. Дверей в кладовую, нужник, коровник и другие «подсобные помещения», как их называли драконы, а я называла сараями, не было.

     – Это – для будущих малышей, – повернувшись кругом, так, чтобы я смогла всё рассмотреть, пояснил Фолинор. – Поэтому мы отгородили все остальные помещения, оставив только проходы в нашу пещеру и к Диэглейру с Базилдой, – и он кивнул на дверь напротив. – А здесь – посмотри!

     И он вышел на выступ, такой же, как у нас, на который приземлялись драконы. Такой же, да не такой, только размер остался – с наш двор, наверное, и часть огорода. А всё остальное…

     – Когда же вы успели? – ахнула я, осматривая бортики, как у балкона, траву, словно на лужайке, и даже несколько смородиновых кустов, которые росли прямо там же. – А разве кусты растут на камнях? Это же не трава, у них большие корни.

     – Не на камнях. Я изменил форму выступа, у него не только появились бортики, но и сам он больше не плоский, а в форме чаши. А в ней – земля. Я перенёс её сюда с поляны неподалёку, прямо с травой и кустами. Здесь и дети смогут играть, и для вас, женщин, будет место, где можно посидеть, словно на природе. Мы ещё здесь лавочки поставим.

     – Как замечательно! – мне очень понравилось то, что я увидела. – Но куда же будет приземляться Диэглейр? Хотя, он, наверное, может использовать наш выступ, да?

     – Может, конечно, вот только зачем? У него будет свой выступ, пойдём, покажу.

     Он двинулся во второй проём, и мы оказались в пещере, очень похожей на нашу гостиную – половики на полу, диван, шкафы с книгами, большое окно, выходящее на балкон, – вот только там, где у нас была кухня и обеденный стол, оказалась стена с одним проходом.

     – Отсюда теперь можно пройти во все подсобные помещения, которые отделили от детской, там же – выход на лестницу. Показать? Там всё так же, как и у нас, только проход отсюда, дальше – всё одинаково.

     – Если одинаково, то не надо, – прислушиваясь к раздающимся где-то голосам, покачала я головой, и тут же поморщилась – трясти ею было пока рано. Так-то уже почти не болело, вот и забылась. – Только как же они без кухни-то теперь?

     – Есть у них кухня, всё есть, сейчас сама увидишь.

     Коридор, выходящий из гостиной, был похож на наш, тоже вёл в спальни, но оказался гораздо длиннее, да и спален в него выходило больше. В одной из них обнаружились Саннива с Лани на руках и Эльрод, двигающий шкаф для одежды. Мы молча прошли мимо, незамеченные ими, и вышли в ещё одну гостиную, только эта была с кухней, точно как у нас.

     – Мы соединили две пещеры, – пояснил Фолинор, остановившись на пороге и давая мне возможность оглядеться.

     Сначала я увидела на диване Луччи и новую малышку – она полусидела, обложенная подушками, и внимательно слушала то, что рассказывала ей Лучиелла. Рядом, прямо на полу, застеленном толстым половиком, сидели младшие мальчики, Эйлинод что-то показывал Фингону в своей тетради, в которой обычно делал записи.

     Взглянула налево – возле кухонного стола стояли Базилда и Нивена, вторая – на табуретке, и в четыре руки лепили плюшки, в духовом шкафу пеклись уже налепленные, а на обеденном столе, прикрытые полотенцами, лежали уже напечённые и пахли так вкусно, что я вдруг поняла, что на самом деле проголодалась. Кашу не захотела, а вот плюшек сейчас с радостью бы поела.

     Услышав голос Фолинора, все обернулись к нам и радостно заулыбались, спрашивая, как я себя чувствую. Заверила всех, что уже хорошо, голова почти прошла, но очень хочу есть. Муж усадил меня рядом с девочками, а потом принёс кружку молока и ещё тёплую плюшку, в которую я вгрызлась едва ли не с урчанием.

     В этот момент в гостиную зашёл Диэглейр с большим свёртком на плече.

     – Вот, думаю, этот ковёр как раз подойдёт для нашей спальни, – и он, никого не стесняясь, поцеловал подошедшую к нему Базилду.

     Она хотела его обнять, но вспомнила про грязные руки и, тихонько засмеявшись, расставила их в стороны, чтобы не испачкать дракона. Впрочем, хуже не стало бы, он был весь какой-то запылённый, наверное, лазил где-то, где давно не убирались, разыскивая подходящий половик.

     Подняв голову, Диэглейр увидел нас с Фолинором.

     – Вы уже здесь? Отлично! Нужно немного переделать одно из подсобных помещений, а то для трёх коров там тесновато.

     – Уже перенесли?

     – Почти. Аэглеф двух коров принёс, а Мэгринир с Аннис задерживаются – она поросят кормит, и вроде бы что-то из вещей собрать хотела, точнее Аэглеф не знает, сказали, соберут – и сразу прилетят с третьей коровой. Если мы сейчас закончим с коровником, то потом можно будет обставить комнату для неё – и готово, с остальными спальнями мы уже закончили.

     – Хорошо, сейчас всё сделаю. Посидишь пока здесь? – он посмотрел на меня с волнением, словно боялся оставить одну.

     – Конечно, не волнуйся, – успокоила я его. – Всё в порядке. Буду сидеть и есть плюшки, они такие вкусные.

     Когда мужчины, оставив пока половик прямо здесь, в гостиной, вышли, я снова взялась за плюшку, а все вернулись к тому, чем занимались до моего прихода. А я молча жевала и впервые не знала, о чём говорить. Пособолезновать Базилде из-за Кутберта? Но как-то она особо печальной не выглядит, даже наоборот. Спросить про Бекилора? А что спросить? Как схоронили? Сильно расстроились? Ну, глупо вообще. Может, про переезд? Точно!

     – Я рада, что вы теперь рядом жить будете. А то до вас далеко, случись что, пока доберёшься…

     – Я тоже рада, – улыбнулась Базилда, подавая мне ещё одну плюшку. – Там было хорошо, дом замечательный, вроде привыкла, но… Мы ж хоть и жили раньше на отшибе, да всё равно среди людей, а здесь непривычно было, далеко ото всех. Да и помощь тебе с малышами не помешает. Диэглейр мне всё рассказал, всё, как есть, и я подумала – ну как же всех их на тебя одну? А мы на что?

     – Спасибо, – благодарно улыбнулась в ответ. – Если честно, мне порой страшновато становилось, когда думала – пятеро малышей сразу! И это не считая тех, кто вроде взрослый, но…

     – Но даже на стул забраться сам не может и одеться нормально, – подхватил Фингон.

     – Или искупаться, – добавил Эйлинод.

     – К сожалению, нам всё ещё тоже нужна помощь, – вздохнула Луччи.

     – Ы-ы-ы… – безымянная малышка кивнула и развела руками, уж ей-то помощь будет нужна ещё долго, хоть она и «взрослый» младенец.

     – Вот поэтому мы и решили перебраться в соседнюю пещеру, а не в ту, где Диэглейр прежде жил. Конечно, твоему мужу пришлось многое здесь переделать, но зато теперь мы рядом, на подхвате. И пока ты не поправишься – позаботимся и о твоих малышах тоже. Ну вот и всё, долепили.

     Говоря это, Базилда выложила на уже полный противень последнюю плюшку, и Нивена стала смазывать их взбитым яйцом, чтобы получилась румяная корочка. Сама женщина начала вытирать со стола рассыпанную муку, и меня вдруг осенило.

     – Погоди, не вытирай! – воскликнула я, и когда она замерла, с удивлением глядя на меня, пояснила: – Мне тут кое-что в голову пришло…

     Осторожно встав, я поняла, что меня уже не шатает. Слабость ещё была, бегать и прыгать я бы, наверное, сейчас не смогла, но если двигаться неспешно – всё получится.

     Отставив в сторону кружку и отдав Луччи недоеденную плюшку, я взяла на руки малышку и подошла к усыпанному мукой столу. Подсыпала ещё муки, разровняла.

     – Ты не можешь говорить, – сказала девочке, которая с любопытством наблюдала за моими действиями. – Но… может, напишешь?

     – Точно! Как мы не догадались! – Нивена хлопнула себя по лбу, оставив на нём мучной след.

     Малышка просияла, показав три зуба, потом потянулась к столу и стала выводить пальцем на муке большие, кривые, но вполне понятные буквы.

     – Ним-дис-са, – медленно прочла я. – Нимдисса? Так тебя зовут?

     Малышка широко улыбнулась и кивнула.

     – Нимдисса? – ахнула Нивена. Всхлипнув, потянулась, обняла малышку, благо стояла на табуретке. Та тоже к ней прижалась. – Господи, живая. Да как же я не узнала тебя? Как мы оба с Леонейлом тебя не узнали?

     – Вы никогда не видели её такой, в прошлый раз она вылупилась намного позже, – напомнил Фингон.

     – Ты знаешь её? – спросила я, наклонившись, чтобы девочкам было удобнее обниматься, поскольку продолжала держать кроху на руках. Глупый вопрос, драконы все друг друга знают.

     – Внучка, – всхлипнула Нивена. – От старшего сына. Он уже не вернётся, но хотя бы она…  О, небо, ты же… ты же могла погибнуть вчера, а я даже этого не поняла бы. Что ты была рядом и покинула нас.

     Нивена окончательно разрыдалась. Я растерянно оглянулась, не зная, что делать. Базилда подхватила на руки Нивену – девочкам пришлось расцепить объятия, – и стала укачивать, как маленькую.

     – Не плачь, не надо. Здесь радоваться нужно, а не плакать. Всё же хорошо!

     – Она могла погибнуть, – притихнув, но всё ещё всхлипывая, ответила Нивена.

     – Но не погибла. Вернулась к тебе, как до этого – муж. И кто знает, может, ещё кто-нибудь вернётся. Не надо плакать.

     – Может, и к нам кто-то ещё вернётся, – тоскливо пробормотал Фингон.

     – Нужно верить в это, – Луччи ободряюще похлопала его ладошкой по плечу. – Нужно верить.