Собираясь с мыслями, я забарабанила пальцами по сумке.
- Завтра у моей мамы день рождения. Будет вся семья: два моих старших брата и родители.
- И?
Я смотрела через лобовое стекло на витрины ресторана, украшенные рисунками пучеглазых рыб с нефритовой и золотой чешуей.
- Я тоже должна пойти. И не одна. А с парнем. Женихом.
Денис хмыкнул.
- А почему с женихом?
- Потому что в противном случае жениха мне предложат.
- Именно предложат? - со смехом уточнил Златогорский. Понятно, что ему трудно было это всерьез воспринимать. Знал бы он, как близка я была к членовредительству после общения с «сосватанными» кандидатами.
- Да. - Я, напротив, не была склонна шутить или язвить. - Завтра, помимо родственников, за столом обязательно будет и какой-нибудь «кавалер» для меня.
- А в чем здесь проблема? Сказала нет кавалеру, потом родителям.
- Проблема в том, что это настоящие смотрины, где я — центральное лицо. Меня обязывают готовить, развлекать. Меня рекламируют как товар на рынке, обо мне рассказывают сказки, выпячивают несуществующие моральные качества, хвастают сомнительными достижениями. Демонстрируют мои фото начиная со времен младенчества, где я голяком валяюсь на пеленке, и до выпуска из универа. При этом все преподносится так, будто единственное мое желание — скорее выскочить замуж и стать образцовой женой. Это сущий кошмар.
Вздохнув, я вынула из волос, скрученных в узел на затылке, шпильки, запустила руки в скользнувшие на спину и плечи пряди, взбила их. Стало легче не только голове, но и в мыслях.
- Понятно, - отозвался наконец Денис, молча слушавший и наблюдавший за мной. - Тогда такой вопрос: зачем это все твоим родителям? Неужели ты не можешь им сказать…
- Говорила. И много раз. Но от меня отмахивались, ссылаясь на дефицит мозгов в голове. Это все — идея моей матери. Она не воспринимает меня как взрослого человека, считает, что я повзрослею, как только выйду замуж. Причем выйти я должна за правильного и достойного. А правильного и достойного для меня может найти только она, ну а я просто не умею мужчин выбирать, мала еще. Вот и затевает каждый раз эти смотрины. Уже двух сыновей своих подруг пробовала свести со мной. Очень они правильные: один идиот и бабник, а другой нарцисс и извращенец.
Златогорский снова рассмеялся:
- Ну а ты…
- А я всю неделю вынуждена была их невесту отыгрывать. Мама все для этого делала — раз. А два — проще с ней не спорить.
- А неделю почему?
- Потому что после маминого дня рождения мы всегда всей семьей уезжаем отдыхать в какую-нибудь бухту глухую. Так принято в нашей семье. Ну и «жених» мой с нами должен ехать. И вот я должна явиться и поздравить мать, ведь я хорошая дочь. И должна с семьей побыть, ведь я ее член. Но у меня настроение такое, что впору кого-нибудь убить, понимаешь?
Я повернулась к нему и выразительно посмотрела, ожидая насмешки, непонимания, но Денис просто задумчиво улыбался, без тени снисхождения или ехидства.
- Или мне кажется, - резюмировал он, - или у вас с мамой явное противостояние.
- Не кажется, - проворчала я. - Мама у меня человек с железной волей и всех всегда продавливает. Ты бы видел, как я в шестнадцать лет взбунтовалась…
- Ты до сих пор бунтуешь, - криво, по-доброму усмехнулся парень.
Наверное, он прав. Матери я не могла не подчиняться, но при этом бунтовала во всех тех аспектах своей жизни, где она не дожимала меня. Моя нынешняя работа — это бунт. Мой стиль в одежде и прическа — это бунт. Мой приезд к ней два-три раза в год, тогда как живет она в часе езды от города, — тоже бунт. И даже Стас был бунтом. Настоящих чувств у меня к нему не было, но было огромное желание, чтобы они появились. Тогда мама окончательно была бы повержена.
Стас — отдельная и в чем-то смешная история. Вот кто мог бы действительно научить меня азам и методике бунта, так это именно он. Стас жил отдельно от своих родителей где-то с пятнадцати лет. Весь покрытый татуировками, он нигде не работал, называл себя то свободным художником, то стартапером, виртуозно вел видеоблог обо всем на свете и то купался в деньгах, то ходил голодным по два-три дня. Я для него была кем-то вроде всепрощающей матери и всегда готовой любовницы. Не то чтобы это ранило меня. Я сознательно выбрала такую роль, она меня устраивала и успешно исполнялась мной в течение почти года. До совместного проживания мы не дошли, а настоящий азарт в том, чтобы удерживать Стаса я почувствовала тогда, когда увидела ужас в глазах матери. Был день ее рождения, я пришла с ним, чтобы познакомить со всеми. И, конечно же, шокировать всегда пекшихся о моем благе родственников.
Еще через пять месяцев после этого мы со Стасом расстались. Старо как мир: неожиданно нагрянула к своему парню в гости, но оказалось, что он парень не только мне, а еще и той девице, которая ублажала его в постели. Тогда я не чувствовала боли, не испытывала обиды от того, что мои чувства обманули, вернее, обманули ожидания. Да и потом ничего не чувствовала. Я всегда ждала от Стаса именно этого. А чего еще ждать от человека, открыто глумящегося над верностью и браком?
- В общем, все сложно, - Денис потер виски, отвернувшись от меня.
- Все сложно, - невесело усмехнувшись, подтвердила я. - Пойдем обедать, раз уж мы тут, а ты принарядился, - с улыбкой кивнула на его одежду.
- Чтоб ты знала, я на работу всегда в таком хожу. Сама не лучше. - Златогорский слегка дернул пышное кружево рукава моей дорогущей черной блузы в мелкий красный горошек.
- Эй! - возмутилась я, отпрянув.
Парень задорно расхохотался, а когда утихомирился, спросил:
- А почему не я?
Я вздохнула. Пояснений не требовалось. Понятно, о чем зашла речь: Денис Обыкновенный предлагает себя в качестве сообщника. Мило. Очень по-рыцарски, но…
- Потому что ты не подходишь, - спокойно, уставшим голосом объяснила я ему.
- Почему это не подхожу?
- В тебе нет изъяна, - пожала я плечами.
- А разве это плохо? - Кажется, он был готов вновь рассмеяться, глаза выдавали.
- Что для моей мамы хорошо, а это для нее хорошо, то для меня плохо. У тебя скучная обыкновенная работа, обычная, прости, внешность. Ты ведешь себя как нормальный человек. Выглядишь как отличная кандидатура в мужья. По сути, ты ничем не отличаешься от того, кого родственники сами для меня уже подобрали, будь уверен.
- Почему же? Отличаюсь, - ухмыльнулся Златогорский. - Я не идиот, не нарцисс и не извращенец. И тебя не надо за меня сватать.
- Хм…
В чем-то он прав, несомненно. Приди я с ним, в чувства мама, может быть, и не поверит, она ведь убеждена, что у меня патологическая тяга к плохишам… А может, и поверит. Подумает, что я вдруг поумнела. Поверит или нет, а унизительного «А наша Ларисочка умничка, красавица, хозяйственная, готовит отлично и не гулена» избегу совершенно точно. Кроме того, день Х уже завтра, альтернатива Денису Обыкновенному — нечто невразумительное мужского пола от моих родителей. И последнее, но весьма важное — Златогорский лапать и приставать на правах «ну ты что, наши родители ради интима, собственно, нас и свели» не будет. Все, что требуется, - просветить своего фиктивного парня о его правах и обязанностях. И ознакомить со сценарием.
- Итак? Что ты решила? - Серо-зеленые глаза Дениса смотрели в мои. В моем положительном ответе этот упорный человек был почему-то уверен.
Если прет напролом, такой не спасует перед моими братьями - любителями позубоскалить. И моей мамой — любительницей психологических репрессий. Что даже к лучшему.
Я прекратила нервно царапать вышивку на сумке и, на миг задумавшись, ответила предупреждающим тоном:
- Ладно. Но будешь плохим мальчиком.
- Идет, - засмеялся Денис. - Такого условия мне еще никто не ставил.
***
Златогорского для поездки к маме одевала я лично. Пришлось порезать его любимые джинсы и наделать дырочек на не очень любимой футболке. Он шутливо воевал со мной: в притворном ужасе и возмущении ловил мои руки, заявляя, что испорченная одежда не может быть стильной, даже прижал к стене рядом со шкафом, намереваясь защекотать и тем самым деморализовать меня. Я смеялась вместе с ним, отбивалась, осознавая, что слишком это странно и необычно — так легко и свободно, забыв о каких-то границах, чувствовать себя рядом с человеком, которого всего два дня знаешь.
С прической было чуть проще. Тут он сам загорелся, позволив мне проявить себя. Я попросила его помыть волосы и, вооружившись пенкой сверхсильной фиксации, навела на его голове искусный бардак. Денису Обыкновенному угодила: полюбовавшись на себя в зеркало, он шутливо изрек:
- И сколько берешь за регулярную укладку? Ужином сойдет? Или какой-то другой… натурой? - посмотрел на меня с хитринкой.
В ответ метнула в него подушку, усмехнувшись.
Впрочем, я не обманывалась. За экстравагантным внешним видом не скроешь, что человек вполне образован и адекватен. Мама быстро раскусит Златогорского, отметет напускное, созданное исключительно моими руками, поставит жирные галочки напротив десятка достоинств: стабильная работа, голова на плечах с практичным подходом к жизни, собственный автотранспорт, квартира, кстати, просторная и близкая к центру, твердый характер и прочая.
Наш обед вчера прошел продуктивно. Мы проговорили часа два, если не больше. За работу я не беспокоилась, мы с Ольгой там больше для отчетов и красоты сидели, хотя, бывало, и наваливалось дел по самую макушку, но очень редко и не летом. Чаще в рабочие часы я изучала модные журналы, блоги да инстаграм, чтобы не упустить новые тренды. Видимо, Златогорский и сам за работу не беспокоился, раз засиделся со мной и согласился уехать из города на целую неделю.
Дениса я снабдила всей информацией, по пунктам расписала наш своеобразный «модус операнди», объяснила, что можно говорить, а что ни в коем случае нельзя. Проинструктировала:
- Маму зовут Галина Николаевна. Она воспитатель и по профессии и по жизни. Это значит, что если возьмешься с ней спорить, то заранее запасись бензином, чтобы сжечь потом все узлы, в которые она завяжет твою нервную систему, все равно не распутаешь. И предупреждаю: она беспардонно препарирует каждый час твоей жизни, поэтому можешь выдумать себе биографию. Так будет лучше и забавнее. Папа — Игорь Аркадьевич. Он безобидный, тихий человек. Очень несчастный. А потому прост в общении, когда, разумеется, хочет общаться. Братья — Владимир и Александр. Увы, сила ушла в мускулы, ум оказался не задет. Они старше меня на три и четыре года соответственно. С ними будь осторожен. Это мужская копия мамы в бессмысленном и беспощадном троллинге. Запомнил?
Криво ухмылявшийся Денис, старательно мне внимавший, кивнул:
- Запомнил. Придумывать себе ничего не буду, нервы у меня крепкие, их просто так в узлы не свяжешь. Манипуляторов и троллей люблю. Обламывать. Я готов, не волнуйся.
Чуть позже и весьма неожиданно он сам завел речь о Стасе:
- Ты ведь с кем-то уже знакомила семью.
Я ощетинилась.
- Да. Три года назад.
- И? Где он теперь?
- А то ты не в курсе! Тебя касается только одно: я жалею, что до его уровня ты не дотягиваешь.
- Да, - не остался в долгу Денис, раздраженно сверкнув ставшим холодным взглядом. - Такой рудиментацией совести и принципов похвастать не могу.
Я зло промолчала, но в конце концов не удержалась:
- И я даже скажу тебе следующее: ты никогда и не дойдешь до таких вершин. Способностей не хватит.
- Не ставь диагнозов, Лара. Я тоже не святой и порядочно гадил.
- Самобичевание — вообще конек святых, Денис.
Обидевшись друг на друга, мы уставились в пустые чашки из-под кофе, а вскоре ушли из ресторанчика. Я все же вернулась на работу, а Денис, вероятно, отправился на свою — мы почти не разговаривали по пути. И долго еще не могла понять причин того препирательства и последовавшей враждебности.
Поздно вечером, когда легла в постель и собиралась выключить телефон, пришло сообщение от него: «Когда завтра сбор у твоей мамы?» Ответив: «В 18.00», - уставилась на экран, ожидая, кусая губы, думая, что с этим обыкновенным Златогорским нравится и ругаться, и мирно общаться. Мы вполне можем потом остаться друзьями. Он небезнадежный. Интересный…
«Ты говорила, что хочешь подобрать мне подходящую одежду. Или теперь отдашь это на откуп мне?»
«Размечтался! Трепещи, Дениска! Я тебя так одену, что мама родная не признает».
«Что ж, попытайся. Спокойной ночи, Лариса. Заберу тебя с работы завтра в 13.00».
Да, мы вполне можем потом остаться друзьями.
***
В шесть вечера Златогорский выключил двигатель своей «Хендай» у дома моих родителей. Едва мы вышли из машины, на нас навалилась густая и плотная тишина, которая бывает в пригороде жаркими летними днями. Вокруг ни души, все звенит стрекотом цикад и птичьим посвистом. Солнце выкладывает мозаику из своих лучей на проселочной дороге, пахнет травами и чуть-чуть навозом.
Мы синхронно повернулись друг к другу, оценивая внешний вид и безмолвно спрашивая друг друга о готовности к виражам общения с моей родней.
Я постаралась, чтобы мы выглядели в едином стиле, который про себя называла «тихое городское безумство». Все на грани, но пока в рамках приличия. Сегодня я выбрала яркую помаду, густо накрасила глаза, позаимствовала у Дениса футболку размера на три больше — должно же все выглядеть так, будто мы с ним пара. Она сползала с одного плеча, поскольку я поработала ножницами над горловиной, а на животе и вовсе завязала ее узлом, чтобы не болталась как балахон. Юбке или джинсам я предпочла узкие шорты, пусть и без дырок, но сильно открывающие ноги. Златогорский их не оценил или, наоборот, оценил. Потому и мрачно высказался, что, мол, если в таком виде выходить, то только с дубиной, и ее роль он охотно сыграет.
Приложенные усилия даром не прошли, у мамы при виде нас задергался глаз, а губы недовольно поджались.
В девять вечера все продолжало идти четко в соответствии с моими ожиданиями. Папа немного смущался, но в целом был настроен благодушно. Вовка и Алекс прощупывали и подкалывали моего «парня», но регулярно получали в лоб не менее подковыристыми фразами и ретировались, чтобы через несколько минут вновь открыть наступление. Еще один гость — специально приглашенный для меня юноша с брутальным именем Константин, а по виду маменькин сынок, скромный, тихий, в очках, младше меня года на три - держался особняком и явно ужасался шумной компании, в которую его занесло злодейкой-судьбой. А мама… Мама уже на третьей минуте раскрыла весь этот маскарад с одеждой и поглядывала на меня с таким одобрением, что хотелось громко и от души выматериться и объявить, что все кончено, я очень плохая девочка и завтра же побреюсь налысо, а заодно и прогуляюсь голышом по улице.
Что касается Дениса, то и тут все шло так, как я и предвидела: Златогорский ничего из себя не строил, был искренним, держался с достоинством, говорил красиво и вел себя образцово. И даже слишком образцово — ни разу не приобнял меня и не коснулся, хотя я и говорила, что для поддержания легенды данный пункт обязателен.
Семейное застолье у нас всегда проходило по одной и той же схеме. За горячим было принято распекать мой образ жизни и образ жизни соседей и друзей. От первого пункта сегодня корректно воздержались, а второй обсосали со всех сторон. Далее накал беседы, по мере насыщения трапезничающих, спадал, и темы соскальзывали в аграрную область: урожай, наводнение или засуха, цены в магазине и на рынке да домашние заготовки. И только за чаем беседа поворачивала к злободневным и неприятным темам. Естественно, именно чая я ожидала с волнением и нетерпением. Константин, оказавшийся сыном какой-то нашей очень дальней родственницы со стороны отца, как-то ухитрился исчезнуть со сцены до этого знаменательного момента. За столом остались все свои: злорадно ухмыляющиеся старшие браться, погрустневший отец да сосредоточившаяся для главного мать.
- Денис, тебе сколько лет? - забросил первый снаряд Вовка.
Владимир и Александр были погодками, меня и их разделяла не только ощутимая разница в возрасте и пол, но и совершенно разные интересы в жизни. Их часто принимали за близнецов из-за общих черт лица да одинаковых ежиков светло-русых волос. Оба неплохо устроились в жизни, полиция — оптимальный вариант для такого рода людей. Оба не торопились связывать себя браком и радовать мать внуками, впрочем, мама и сама не торопилась их женить. Хотя обоих уже окрутили неплохие девушки, которые — вот неожиданность! - нашу Галину Николаевну не устраивали, поэтому за столом сегодня их не было. Конечно же, они поедут в недельное отшельничество вместе с нами, коттедж мы арендовали большой, но совместный отдых суть установившихся отношений не изменит.
- Двадцать восемь, - спокойно ответил Златогорский.
- О, братуха! Ровесник, - улыбнулся от уха до уха Вовка. - Чем занимаешься?
- Да так. Два года назад с друзьями купили помещение и сделали там что-то вроде клуба для байкеров. Сейчас это тематическое кафе для всех.
- Круто! Это «Harley-Davidson», что ли?
- Он.
- Так мы это… к тебе…
Мама многозначительно кашлянула, перебивая вступившего в беседу Алекса. Сегодня ей исполнилось пятьдесят четыре, и, в принципе, я не против выглядеть так же в свои пятьдесят четыре: минимум морщин, легкий, без толики вульгарности макияж, классический небрежный узел на затылке, который ей очень идет, в светлых ухоженных волосах не серебрится ни единого седого волоска, стройная фигура, нейтральный маникюр на красивых руках. Я тщательно наблюдала за ее лицом, делая вид, что занята исключительно куском именинного торта, и увидела, что ей не по нраву факт того, что мой «жених», возможно, разносит выпивку и собирает заказы от не очень трезвых, хамоватых, хипповатого вида завсегдатаев. Внутри меня зазудел азарт и удовлетворение: то-то же, мама.
- Денис, - она чуть повысила голос. В голубых, как у меня глазах, читалась настороженность. - Ты же местный? Родственники здесь живут?
- Сам из Артема. Родители там остались. А я перебрался сюда шесть лет назад, после развода.
Повисла пауза. Я тоже не смогла удержать лицо. Ошеломленная, повернулась к Златогорскому. Об этом факте своей биографии он не рассказывал! А я должна была знать о нем, чтобы сейчас сидеть и нагло улыбаться, а не выглядеть так, будто мне снега за шиворот насыпали. Ну Златогорский! Такой шикарный изъян утаил!
- Ты был женат? - недовольная мама, во взгляде которой бушевала гроза, продолжила допрос.
- Думаю, это очевидно, раз я упомянул о разводе, - Денис невозмутимо отпил чай. Не дрогнул ни одним мускулом под перекрестьем взглядов четырех человек.
- А почему расстались?
- Измена. С моей стороны.
- Ясно. - Посуровевшая мама переглянулась с сохраняющим спокойствие отцом, потом с обвинением и предупреждением в глазах уставилась на меня. Я же, быстро совладав с замешательством, встретила ее взгляд с милой улыбкой.
- Эммм, - на секунду мама замялась. - Вы тут допивайте да доедайте, а я на кухню. Лариса, пойдем-ка поможешь мне с посудой.
- Прямо сейчас? Я еще не…
- Пойдем!
Отлично. Все повернулось еще лучше, чем я думала. Встав с места, я бросила взгляд на по-прежнему безмятежного Дениса, занятого своим куском торта. И посмотрела я на него уже другими глазами. Все же нашлось в нем кое-что, за что сейчас мамочка будет меня распекать. Я не прогадала, попросив Веру мне помочь и позволив ей вмешаться, буквально впихнув Златогорского в мои руки.
Буря разразилась, едва закрылась дверь на кухню. И какая буря! Лучше всякого экстаза, клянусь.
- Ты где его нашла?
- На площади Борцам столкнулись. Я была с бутылкой пива, оно выплеснулось на его одежду. Ну и познакомились.
- А ты все пьешь? - брезгливо скривилась мама.
- Да как пью… Ты же видела, что он чертов ЗОЖник. Запрещает мне.
- Что запрещает — это хорошо. Все остальное — плохо.
- Это да. Совсем отстал от жизни, на тусовки еле вытаскиваю.
- Лара, - оборвала мама мои небылицы. - Я против. Он тебе не нужен.
- Почему это? - Внутренне я ликовала. - Нам неплохо вдвоем. В постели так вообще…
- Да потому, что он был женат, и жена развелась с ним из-за измен! Изменил ей, изменит и тебе.
- Ну это смотря какая жена у него была, - пробормотала я, сделав вид, что задумалась. - Может, и сама налево смотрела.
- Может, не может, - передразнила меня мама. - Тебе нужен бабник?
Я фыркнула:
- Кажется, речь шла только об одной измене. Это со всеми бывает. Взять хотя бы нашу семью...
Шумно задышав, Галина Николаевна уперла руки в бока и назидательным тоном высказалась:
- Черного кобеля не отмоешь до бела. Я против. Ты с ним порвешь.
- Меня и черный кобель устраивает, - с легкомысленным видом хихикнула я. - Тем более с такими данными производителя.
- Лариса!
- Мам, тарелки сохнут. Давай, что ли, в посудомойку их загружать.
- Не уходи от ответа!
- Да не ухожу. - Я подошла к подносу с посудой.
Минут десять мы с ней гремели тарелками и салатницами. Хотя нет: гремела и злилась она, ворча на меня, поучая, требуя немедленного послушания. А я молчала и старательно давила счастливую улыбку.
Боже, этот Златогорский — просто находка. Даже Стасу столько не досталось! Видимо, тогда мама была до такой степени потрясена видом и манерой поведения моего бывшего, что ее красноречие и дар предсказания дали сбой. Сегодня же она блистала. Я была и «низкопробной дурочкой», и «недоженщиной», и «материнским разочарованием и упущением», мне в красках напророчили полный крах личной жизни и участь матери-одиночки. Денис же был и «козлом», и «интеллигентным идиотом», и «мутной личностью». Без красочного пророчества он тоже не остался. По прогнозам мамы, он должен был «намотать на свой прибор сифилис» и лечиться до конца жизни.
Когда я вернулась в гостиную, мое лицо, должно быть, сияло. Братьев и отца за столом не было — наверное, отправились покурить во двор. Златогорский возился со своим смартфоном, но быстро забыл про него, как только увидел меня. Мягко улыбнулся.
Все-таки такая улыбка идет ему невероятно, лицо как красит.
Он улыбнулся еще шире, отметив, в каком я прекрасном настроении.
Еще глаза у него красивые. Выразительные, яркие. Так и хочется смотреть и смотреть в них. И губы ничего — мужские такие, но не жесткие, не тонкие.
А уж изъян у него просто необыкновенный!
- Ну как прошло? - спросил он, с восторгом глядя на меня.
Я, пребывая в полной эйфории, подошла к своему сообщнику и, даже не думая, не колеблясь, села прямо к нему на колени, положила руку на крепкое плечо. В первую секунду он опешил, напрягся, но потом неуверенно приобнял меня, всматриваясь в лицо.
- Замечательно, - рассмеялась я и по-хулигански щелкнула замеревшего Златогорского по носу, затем встала. - Отомри. И поехали домой. Миссия выполнена. Да и вставать завтра рано.
ФОРУМ
Источник: http://robsten.ru/forum/36-3130-1
0
ладно, им же ещё неделю загорать в семейном зооцирке, что угодно может выявиться и исказиться
