«И листопадом с губ летит словесный сор,
Сгорают на полу обрывки глупых мыслей,
Такая ерунда! Прощайте, мой синьор!»

Время перевалило за полночь, вечеринка шла своим чередом. В саду парочки разобрали укромные уголки, и Ксении ничего не оставалось делать, как проследовать с Владиком в душный дом. Она присела на диван, не обращая внимания на жениха, который что-то пытался рассказывать про людей, собравшихся на даче его дяди. Девушка пребывала в дурманном сне и каком-то оцепенении. Все это время, пока шло застолье, Вадим так ни разу не посмотрел на нее. Ксения ругала себя всевозможными словами. Да кто она такая, что бы этот мужчина, с которым была ни одна признанная красавица, заинтересовался ею? Произошедшее на террасе – плод больного воображения и воспаленного женского самолюбия.

- Ксюша! Да что с тобой такое?! Целый вечер молчишь, хочешь вернуться в Москву? Я не понял, тебе здесь плохо? – тряс за плечо ее Владик.

- Владик, я устала! Понимаешь ты это или нет?! У меня сессия закончилась, я отдохнуть хочу, расслабиться…

- Ничего. – Владик присел еще ближе. Одна его рука покоилась на коленях девушки, а другая лежала на плече. – Я сейчас помогу тебе расслабиться.

Не успела Ксения опомниться, как его горячие губы коснулись ее губ, язык с нажимом пытался проникнуть в рот. Ей никогда не нравились такие смелые и откровенные ласки жениха. На этот раз Владлен превзошел сам себя. Так грубо, развязно и нахально он еще никогда не действовал. Не успела Ксения запротестовать, как Самохин уже повалил ее на диван. Его влажные ладони устремились под ее короткую юбку, и девушка начала решительно сопротивляться.

Между ними еще не было близости, и Владик, как положено воспитанному молодому человеку не настаивал, терпеливо ждал свадьбы. Но сегодня мнимая свобода, вино, духота ночи вскружили ему голову. Ксения чувствовала запах алкоголя, который исходил от парня, ей были противны его слюнявые поцелуи. Она извивалась под ним, пыталась вырваться, но Самохин навалился на нее всей тяжестью тела, пытался раздвинуть ее ноги одной рукой, а другая рука уже блуждала под майкой, с силой сжимая грудь.

- Пусти меня! – закричала Ксения.

- Тихо! Не кричи. Все будет хорошо, - продолжил разгоряченный Владик, не обращая внимания на протесты.

- Пусти сказала! – она изо всех сил оттолкнула парня, исхитрилась и ударила по лицу.

Владик отлетел от нее, как ошпаренный. Ксения по-прежнему лежала на диване, пытаясь понять, как же она смогла согласиться на такое ничтожество в качестве будущего мужа.

- Ты что?! Совсем сдурела? Принцесса-недотрога! – Самохин скривился.

- Я тебе сто раз говорила, а это – сто первый: не смей меня трогать! Если наши родители хотят нас поженить, то это еще ничего не значит! Я – не твоя собственность! Согласилась на этот дурацкий фарс, лишь бы от меня отстали. Ты, казалось, понимаешь всё это.

– Да что ты из себя недотрогу-то корчишь? Хочешь, чтобы всё, как надо было? "Чайка", кольца, кукла на капоте и белое платье, невинная невеста? Не будь дурой, Ксюха! Я устал уже. Хватит меня мурыжить. Всё равно поженимся, хочешь ты того или нет.

- Иди ты к черту! Как же я устала от тебя! Как же ты меня достал, Владлен! Все меня достали! Не могу так больше…

Ксения резко соскочила с дивана, ринулась к выходу из комнаты.

- Ты куда? – недоуменно спросил Владик, даже не подумав подняться, остановить свою невесту или попросить прощения.

- От тебя подальше! – крикнула та через плечо, стараясь не оборачиваться и не смотреть на смазливое самодовольное лицо уже бывшего жениха.

- Ну и катись! Да кому ты нужна будешь, дура фригидная, - понеслось ей вдогонку.

Ксения выскочила из дома, не заметила Метлицкого, который собрал вокруг себя около десяти человек и рассказывал какие-то актерские байки. Она пронеслась ураганом мимо оторопевшего Кости, который решил ее окликнуть, но не успел, едва не сбила с ног Майю и ее кавалера на сегодняшний вечер, скрылась за калиткой.

В дачном поселке не горели фонари, где-то вдалеке лаяли собаки, в высоте летнего неба лениво мерцали звезды, но их призрачный свет не позволял рассмотреть дорогу, изобилующую неровностями и рытвинами. Ксения, спотыкаясь, упрямо шагала в ночь, стремилась забыть три года, которые связывали ее и Владика. Напыщенный, самовлюбленный мерзавец, который думает лишь о себе! Она и раньше замечала за ним такие выходки, но только теперь убедилась окончательно и бесповоротно в том, что никогда не позволит ему прикоснуться к своему телу. Ксения все еще чувствовала противные, липкие поцелуи, наглые прикосновения к груди. Ее передернуло, тело покрылось мурашками, хотя июньская ночь была на удивление душной.

Внезапно ночную мглу осветили фары автомобиля, вырывая из темноты проселочную дорогу, мошкару, ринувшуюся на свет, но Ксения продолжала идти вперед, не обращая на машину никакого внимания. Раздался сигнал, она едва не подпрыгнула от испуга, но не остановилась.

- Эй, правильная барышня, куда путь держишь? – услышала она, и смутилась еще больше.

Это не Владик! Он не подумал просить прощения, не поехал за ней. Да, как же, побежит он. Держи карман шире! Жених уверен, что строптивая девчонка поблуждает впотьмах на улице да вернется, спустя полчаса. И зачем ему о ней беспокоится? Свадьба – вопрос времени. Родители уже давно решили за их спиной, остается только мириться с характерами друг друга. Ксении стало невыносимо противно, обидно от того, что стало с ее жизнью, которая едва началась. Ей всего двадцать лет, но она ни разу не творила глупостей, не действовала импульсивно, так, чтобы не задумываться о том, что будет потом.

- В Москву, - буркнула Ксюша и остановилась.

- Далеко идти. Садись в машину, нам по пути, - бархатный баритон накинул на нее уздечку и стянул петлю. Сил на сопротивление не осталось.

Ксения не поняла, как оказалась внутри иномарки, она не помнила, как разговорилась с Вадимом, не осознала, что совершенно забыла о Самохине.

- И далеко бы ты так ушла? Пришлось бы вернуться к … жениху, - произнес Метлицкий с явным сарказмом.

- Не пришлось. Остановила бы попутку. Доехала как-нибудь. Спасибо за беспокойство.

- На месте твоего благоверного я бы взял ремень хороший. Вроде взрослая уже, а ведешь себя, как та самая, «барышня тургеневская», - хмыкнул мужчина, вглядываясь в освещенную фарами дорогу, где не было ни единой встречной машины вот уже минут пятнадцать их пути.

- На его месте ты никогда не был и не будешь! И позволь узнать, для чего такие меры воспитания? Ушла без спроса, волю господина не узнала? Мужской шовинизм во всей красе! – искренно возмутилась Ксения, дав волю чувствам.

- Ох и девка ты, Ксюха, ехидная, однако! Сейчас тебе объясню. Ей-Богу, как маленькой. Одинокая девушка, черти где от Москвы, пытается поймать машину ночью, на пустой дороге. Что подумает любой мужик? – вкрадчиво спросил Вадим, награждая попутчицу ироничным взглядом синих глаз, казавшихся в полумраке салона автомобиля антрацитовыми.

Она недоуменно пожала плечами:

- И что же?

- Подумает о том, чего у нас в Совдепии не было и быть не может. Вроде как, я такое слышал тут недавно. Однако же, поверь мне, явление сие развратно-пагубное есть. И ничего бы ты потом не доказала. Не сработает в такой ситуации: «Я не такая! Вы ошиблись, товарищ!»

Ксения нервно втянула в себя воздух. Ей стало невероятно стыдно за свой поступок, граничащий с капризом избалованной девчонки. Однако показать Вадиму, что осознала, к чему может привести подобный фортель, означает лишь одно – признать за ним главенство. Почему-то все существо девушки восстало на дыбы.

- Вот и думаю теперь: то ли ты шальная, не боишься ничего, то ли дурная, наивная…

- Спасибо за науку, буду знать, - она хмыкнула. Не удержалась от ехидной ремарки: - Поверю твоему опыту. Майечка много чего рассказала…

- Ой, Ксюха! Тяжело с тобой, - буркнул Вадим, сосредоточившись на дороге.

"Ты осторожен так со мной,
Ты помнишь все мои слова.
Летим мы в тишине ночной,
Стирая крылья об асфальт.
И скорость двести двадцать,
И можно бы целоваться,
Но что-то держит..."

Оранжевые фонари освещали пустые автострады столицы. Вадим несся вперед на бешеной скорости по городу, игнорируя знаки, ограничивающие движение и красный сигнал светофоров.

Ксения смотрела на него из-под опущенных ресниц, ловила каждую черточку, вырисовывавшуюся в свете склонившихся над дорогой фонарных плафонов: волевое, мужественное лицо, где славянская мягкость разбавлена резкими скулами; плотно сжатые чувственные губы; прищуренные глаза, в которых застыла решимость. Он был обычным мужчиной, но так разительно отличался от всех знакомых.

Отец Ксении был старше Вадима на восемь лет, и он никогда бы не позволил себе стрижку с длинными волосами и челкой, никогда бы не одел бледно-голубую футболку-поло и клешеные джинсы. Да и смотрелось бы на нем это все неуместно. А вот Метлицкий казался своим, причастным к той жизни, которую вела Ксения.

Девушка не ожидала нежного прикосновения к своей щеке. Ей показалось, что по позвоночнику пронесся разряд электрического тока, дыхание сбилось, сердце замерло и вновь понеслось вперед с удвоенной силой.

- Проснулась, королевна? Куда прикажешь подать карету? – спросил Вадим, сдерживая усмешку.

Ксения догадалась, что он заметил ее невольное подглядывание. Тем более, голова девушки с мягкого кресла давно уже переместилась на плечо мужчины.

- На Котельническую Набережную.

- Хорошо, девушка, устроились.

- Не я, а мои предки. Сейчас они оказывают посильную помощь в строительстве электростанций дружественной Уганде, а потом едут во Францию. Мы в ГДР жили, я там даже в школу ходила, а потом, уже когда в МГУ поступила, перестали вслед за собой по миру таскать.

- Так ты сама сейчас живешь? Опасно… Вечеринки там всякие, поклонники, спиртное, – хмыкнул Вадим.

- Дом – это святое. Я даже Самохина туда не пускала. А сейчас, как представлю, что самой придется в пяти комнатах сидеть, то хоть волком вой. Возьму початую бутылку коньяку, да как напьюсь с горя…

- Ксения, женский алкоголизм не излечим. Не дам тебе погибнуть в рассвете лет, - Метлицкий бросил на девушку один короткий взгляд, но именно от него у нее пересохло в горле и перехватило дыхание.

В этом взгляде было всё: неутоленная страсть, обещание, восхищение, еще что-то непонятное, завораживающие и пугающее одновременно. Ксения поняла, что именно сегодня произойдет. Это будет ее маленькая месть Самохину. В конце концов, она всего лишь проверит, прав ли бывший жених насчет ее холодности.

Да и кандидатура для посвящения ее в женщины вполне достойна. Нет, Вадим, действительно оказывает на нее удивительное действие. Куда пропала степенная и рассудительная девушка? Ксении хотелось побыстрее оказаться вдвоем с Метлицким в темной квартире, чтобы потом…

А вот что происходит за этим мистическим "потом", она знала мало. Не считая грубого Владика в ее жизни вообще не было мужчин. Ксюша жутко волновалась, но старалась не подавать вида, лишь закушенные губы могли выдать ее смятение, однако надеялась, что мужчина спишет этот жест на ее опыт приглашение узнать друг друга поближе.

Вадим остановил машину около подъезда. В окнах квартиры Дроздовых на третьем этаже не горел свет. Ксения в нерешительности замялась, но Метлицкий первый вылез из автомобиля, обошел его, открыл пассажирскую дверь и подал руку. Она вложила свою тонкую ладошку в его ладонь, почувствовала жар тела, и испытала нечто, похожее на странное томление и волнение одновременно. Не желая выглядеть полной дурочкой, Ксения поспешила к подъезду, зная, что Метлицкий ее уже не отпустит.

Девушка быстро поднялась по широкой лестнице на третий этаж, остановилась около своей квартиры, достала из переднего кармана юбки ключи, открыла дверь и хотела пригласить Вадима зайти, но он буквально втащил ее внутрь. Дверь захлопнулась, и они оказались в темноте прихожей. Тикал маятник, часы отбили два часа пополуночи.

Ксения застыла в нерешительности, но мужские сильные руки обвились вокруг ее талии, притянули к себе. Вадим обжег ее дыханием. Она пыталась унять вырывающееся сердце, но тут ее губы были застигнуты врасплох.Ксения не заметила, как ответила на требовательный поцелуй, с каждой секундой становящейся сладостной и нежной пыткой. Его язык томно исследовал ее рот, и она не смогла удержать внутри стон, который послужил сигналом для Метлицкого.

Мужчина подхватил ее на руки и направился в первую комнату, очертания раскрытых дверей которой смог рассмотреть в темноте. Они оказались в гостиной, и Вадим со знанием дела направился прямиком к дивану, хотя никогда не бывал здесь до этого момента.

Уличный фонарь робко светил в окно, стыдливо прячась за кроной старой липы. В полумраке Ксении казалось, что она попала в другой мир, где есть лишь жар тела мужчины, его руки и губы, которые свели ее с ума, лишили последних доводов рассудка.
Вадим целовал ее шею, а девушка застыла в нерешительности, не зная, что же ей делать. Но все мысли утонули в новых и неизвестных доселе ощущениях. Она не заметила, как ее майка и юбка отправились на пол. Девушка доверилась опытным рукам, которые со знанием дела расстегивали застежку на ее бюстгальтере, а затем стаскивали трусики. Когда и эта деталь гардероба была отправлена к вороху остальной одежды, то она смогла поймать момент и отдышаться, прервать шальные и страстные поцелуи.

Оставшись полностью обнаженной Ксения не испытывала ни капли смущения. Казалось, что ее захватил огонь, который порождал удивительные ощущения в самых интимных уголках тела. Внизу живота уже зародился тугой ком, который грозился взорваться в любую минуту, как спелый плод под палящим солнцем.

Вадим избавился от одежды, и Ксения вздрогнула, когда впервые ощутила на себе тяжесть мужского тела. Он нежно поцеловал ее живот, направился к груди, взял в рот нежный сосок, который напрягся под его умелыми ласками.

В этот момент его руки нежно, но настойчиво развели ноги девушки, и он одним рывком оказался внутри нее. Ксения закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли, которая пронзила ее острой иглой. Но любовник не обратил на это внимания.

Вадим двигался в ней резкими толчками, и Ксения поняла, что ей нравится чувствовать его внутри себя, ей доставляли удовольствия эти движения, которые уносили ее куда-то вдаль и давали чувство упоения собой, позволяли понять суть женской силы. Девушка забросила ноги на спину Вадиму, а ее ногти вонзились в его кожу на пояснице. Она стонала, просила не останавливаться, несмотря на то, что ей было по-прежнему больно. В какой-то момент внутренние мышцы сжались, и Ксения ощутила удивительную теплую пульсацию внутри себя. Вадим замер, тяжело дышал, и спустя пару секунд рухнул на нее совершенно опустошенный и измотанный.

Тишина казалась осязаемой. Она коконом спеленала пространство, не позволяя посторонним звукам нарушать единение мужчины и женщины. Ксении не хотелось говорить, не хотелось включать свет. Хотелось лишь чувствовать тяжесть тела своего первого мужчины, наслаждаться звуком биения его сердца, слушать сбившееся дыхание.

- Почему не сказала, что в первый раз? – хрипло спросил Вадим.

- А разве это важно? – в тон ему ответила девушка. – Да и ты не спрашивал.

- Зачем тебе это? – мужчина приподнялся на локте, убрал прилипшие прядки волос со лба Ксении. - Почему со мной?

- Не хотела, что бы этому козлу Владику что-то досталось, - призналась она честно, понимая, что Вадим ждет именно искренности.

- Шальная ты, Ксюха, - задумчиво произнес Метлицкий, все еще пытаясь выровнять дыхание.

Его пальцы поглаживали ее обнаженное плечо, дарили нежность и ласку, заставляя сердце вновь дрожать, сбиваться с ритма; вновь разжигали огонь желания в крови.

- Можно подумать, что ты был против, - тихо проронила Ксения.

- Нет, не против. Только если бы знал, что ты в первый раз, то сделал всё намного лучше. Долго бы тебя ласкал, - нежное касание губ к ее полузакрытым векам. – Научил чувствовать себя.

Вадим провел пальцем по девичьей груди, даря новую волну возбуждения. Его шепот завораживал. Хрипловатый голос уводил за собой, обволакивал бархатом и дурманил рассудок.

- Мне и так понравилось, - тихо прошептала Ксения, собравшись с последним остатком сил, и вновь утонула в водовороте губ, рук и горячих прикосновений.

ФОРУМ

Источник: http://robsten.ru/forum/75-1805-1