Глава 15. Охота

Гриша долго стоял словно парализованный, гипнотизируя взглядом дверь, которая закрылась за Олей. Он знал, что на этот раз девушка не вернется, но все никак не мог понять, где прокололся.

Она должна была склонить голову, признавая его правоту, должна была признаться в любви, сдаться ему на милость, чтобы потом услышать его признание и рассыпаться на части от свалившегося на них счастья взаимности. Оля могла, конечно, и заупрямиться, начать оправдываться, но тогда у Гришки был запасной план действий. Его не поломало бы первым сказать, что он любит ее, любил все эти годы. Он готов был каяться, просить прощения за свое жестокое молчание, которое отдавало ядом предательства. А Оля обязана была принять извинения, принять его любовь. Странную, нелепую, жестокую, но все же любовь. Ведь она тоже любила его.

Но Князева просто ушла. Молча. Она не оправдывалась, не ждала от него ничего. Просто вышла вон, закрыв за собой дверь. Как когда-то не сумел сделать это он.

Гриша звонил, но гудки тут же срывались, отсылая его на голосовую почту. Гриша писал смс, но ответа не получал. Он собрал драгоценные улики, уложил все в свою сумку, опасаясь, что Ольга избавится от них при первой же возможности. А ему этого совсем не хотелось. Он не желал расставаться с сухими незабудками и распечаткой их переписки. Даже собственные фото не внушали ему отвращения, как обычно, ведь он знал, что Оля держала их в руках, смотрела на них, не желая забывать черты лица своего жестокого питерского гостя.

Вернувшись в Москву, Гриша продолжал попытки связаться с Олей, но в среду наконец забил. Он решил, что вполне сможет потерпеть до пятницы, когда они пересекутся на Севере. Ему казалось, что Бен и Хелл разберутся со всем намного лучше, чем их отражения в реальности. А зря.

Хелл избегала его, почти не показывалась, словно все время сидела у себя в палатке. А еще и Москва, и Питер гудели о том, что у Кеннета проблемы с подругой. Косвенно это подтвердилось на пиру, когда вместо «Ветра» Хелл выбрала новую песню Стейны. Танцевали только девочки, а Кен был хмурым, как туча, и уже изрядно поддатым. После выступления он пытался поймать Хелл, но она и от него ускользнула.

Бен решил, что такая ситуация для него очень выгодна, и был на чеку. Он подкараулил Хелл в момент, когда она отходила от приятелей, чтобы налить себе еще пива.

- Нам надо поговорить, - встал он за ее спиной.

- Нам? – Хелл обернулась, скептически заломила бровь. - Не о чем говорить.

- Прекрати от меня бегать.

- Прекрати бегать за мной. Достал.

- Хелл, пожалуйста, - Бен взял ее за локоть, так как девушка собиралась снова удрать. - Давай отойдем в сторону.

- Рехнулся? – она дернула рукой.

Бен не понял, что она имела в виду: то, что он посмел ее коснуться на людях или его настойчивое желание поговорить. Но все равно продолжал давить.

- Рехнулся, спятил, слетел с катушек, - подтвердил он. - Обещай, что придешь завтра утром к озеру, тогда отпущу.

- Ты мне еще условия будешь ставить? Я сказала, отвали, Бен! Сейчас же!

- Нет, - зарычал он, теряя разум, сильнее стискивая ее локоть, который девушка истово пыталась вырвать из его стальной хватки.

- Какое из двух слов ты не расслышал, Бенедикт? Отвали или сейчас? – словно из-под земли вырос Кеннет за его спиной.

- Иди нахер, Кен, - рявкнул Бен. - Это не твое дело.

- Да ладно! Ты держишь мою подругу против ее воли, навязывая свое тухловатое общество. Полагаю, это очень даже мое дело. Я просто обязан скорее избавить Хелл от твоего навязчивого присутствия, - говорил нараспев Кеннет, слегка коверкая слова по пьяни.

- Бен, пусти, - пискнула Хелл, чувствуя, как кровь отливает от лица.

Он послушался, но это не удовлетворило пьяного бойфренда.

- Еще раз увижу рядом с ней – убью тебя, урод, - пообещал Кеннет.

- Увидишь и не раз, - мрачно усмехнулся Бен.

Кен выдержал паузу, даже тихо засмеялся, словно сказанное показалось ему забавным. Но уже через мгновение его кулак впечатался в лицо Бена. Тот незамедлительно ответил, полируя костяшки о скулу и ухо Кеннета. Хелл едва успела моргнуть, а мужчины уже обменялись серией ударов. Бен, имея в перевесе трезвость, завалил Кена на землю, но тот удачно пнул его в живот, уклоняясь от очередного хука справа. И уже Бен лежал на земле, а Кен нависал над ним, замахиваясь.

Хелл сама не поняла, как вышло, что она повисла на кулаке Кеннета, уговаривая его:

- Кен, прекрати! Ты с ума сошел?

Любую другую девушку он легко бы стряхнул с руки, но хватка Хелл была весьма сильной.

- Отпусти, - зарычал он, сверкая на девушку полубезумными, налитыми кровью глазами.

Хелл сцепила зубы и покачала головой, отказывая ему в подчинении.

Этого вполне хватило, чтобы подбежал народ, дабы разнять заклятых врагов. Кена оттащили питерские, Бена подняли на ноги московские. Раньше такая потасовка неизбежно продолжилась бы в виде свалки, но сейчас все молча смотрели на Хелл, которая стояла посередине, глядя то на одного своего любовника, то на другого.

- Ну! – гаркнул Кеннет. - Давай, Хелл.

Она не очень поняла, что он хотел от нее. Или не захотела понимать. Отринув предательскую дрожь, Хелл подошла к Кеннету, которого еще придерживали друзья.

- Кини, - тихо заговорила она, приложив ладонь к его лицу. - Спасибо, что заступился.

Девушка стерла с уголка его рта кровь, прижалась своим лбом к его и продолжала шептать так, что теперь слышал только он:

- Что на тебя нашло, малыш? Это просто Бенедикт. Он специально тебя заводит, особенно накануне Совета. Успокойся, пожалуйста.

Она видела, как его глаза снова становятся холодными и спокойными, но все же человеческими.

- Что здесь происходит? – пробиралась сквозь толпу Стейна.

- Кен, опять твои выходки? - а за ней и Эрик.

- Уже все сами решили, - только и сказал Кеннет, обнимая Хелл, чтобы увести подальше от собравшейся толпы.

Бен провожал их глазами, едва сдерживаясь. Он давно не чувствовал себя таким разбитым, униженным, раненым. Давно… а может вообще никогда.

Утром Хелл не пришла к озеру, хотя Бенедикт все еще питал надежды, несмотря на жуткие фантазии вместо сна, в которых она корчилась от боли, наказываемая Кеннетом за связь с его врагом. Он все равно хотел видеть ее, хотел поговорить, объяснить. Бену лучше удавались разговоры о любви, потому что он умел любить, умел отдавать, умел признавать свои слабости. Но ему не представился случай блеснуть этими достоинствами.

Вообще, Бенедикту стоило крутить в голове иные мысли. Тор не просто сотрясал словами воздух, Бена пригласили на Совет. И в этот раз не из-за очередной стычки с Кеннетом. Даже мордобой на пиру Старшие предпочли игнорировать. Другое дело, что игнорировать их давнюю вражду никто не собирался, и именно это было поводом свести Бена и Кеннета для переговоров.

Совет был долгим и утомительным. Бенедикт взял Слово, но вопреки надежде, горевшей в глазах Стейны и Тора, он не принял командование. Потом говорил Кен. Он, конечно, великодушно брал на себя обязанности, преподнося свою лучезарную персону, словно дар божий. Бен едва глаза не закатил. А потом пошли дебаты. Как ни странно, Старшие с обеих сторон были в этот раз солидарны. Они настаивали на двух Командирах, помня, как в прошлом году отказался Тор, не найдя точек соприкосновения по стратегии с Кеном. В итоге московские воины, мягко говоря, не повиновались приказам питерского Командира.

Бен чувствовал себя пмсной телкой, которая ломается, вопреки здравому смыслу. И ему было бы легче, если бы идеи Кеннета о построении нападения были нелепы, но враг как никто знал сильные стороны Москвы и Питера и довольно умело использовал их при предполагаемом объединении.

Бен знал и позицию Тора, и (какой ужас!) был согласен с Кеном, что это не сработает. По правде говоря, выходило так, что им просто необходимо было зарыть в землю распри и личную неприязнь ради общего блага. И Бенедикт, наверное, смог бы наступить себе на горло, если бы не Хелл. Даже во время совета он с трудом сосредотачивался на деле, постоянно возвращаясь мыслями к ней. Она проникла в его душу, отравила кровь, остановила сердце, поселилась в голове.

«Я живу, слыша ее голос, чувствуя ее боль, читая ее мысли. Моя радость - видеть ее глаза. Мое счастье - слышать голос. Мой смысл - знать, что она реальна. Она повсюду и нигде, но везде я люблю ее. Моя дерзкая Дева. Мой талисман. Моя Валькирия. Мой личный ад. Но без нее и рай не нужен,» - ловил в своем воспаленном разуме вспышки мыслей Бен.

- Твое Слово, Бенедикт, - обратился к нему Эрик, вырывая из плена чувств.

- Я должен подумать, - только и ответил он.

Стейна опустила плечи и склонила голову. Тор нахмурился, явно недовольный таким пренебрежением. Кеннет лишь усмехнулся.

Бен первый вышел из Шатра Старших и почти налетел на Хелл. Она шарахнулась от него, как от прокаженного. Стараясь держать лицо, не показывая, как его это ранит, Бен даже не поздоровался. Краем глаза он заметил, что вслед за ним вышел Кеннет, и поспешил убраться. Но все же до его ушей донесся недовольный голос:

- Какого дьявола ты тут делаешь?

- Жду Эрика.

- Я сказал, нет, Хелл. Не смей!

- Не в твоей власти… - были последние слова, которые разобрал Бен, уходя.

Он ждал ее на спаррингах, но Хелл отказалась от боя, что было очень подозрительно. Бен не находил себе места, терзаемый темным тревожным предчувствием чего-то нехорошего. Он надеялся, что во время главной битвы его отпустит, что адреналин возьмет свое. Но даже на построении перед боем Бенедикт искал Хелл среди зрителей, надеясь на что-то, едва ли не трясясь от непрошенного страха. Он никогда так не боялся. Даже в свой первый спарринг, даже во время первого большого замеса. Ему была чужда боязнь за собственную жизнь, он любил риск, любил безумие близкой смерти. Но сейчас все было иначе. Он боялся не за себя – за Хелл. Сам не знал почему, но чертовски трусил, внезапно осознав, что потерять ее – страшнее, чем умереть самому.

Когда рог раскатистым звуком пропел над полем о начале битвы, Бен был в первых рядах и яростно принял тяжелый натиск. Он крушил направо и налево, ведомый отчаянием и болью, еще более опасный в своем полубезумии, чем в разуме. Противники уходили от его ударов, отступали, позволяя его связке прорезать ряды Ястребов. Тор остался на левом фланге, готовый в любую минуту прийти на помощь, чтобы группу Бена не взяли в кольцо. Рог запел снова, обозначая разгар битвы, и было понятно, что если они пройдут еще немного вперед, то захватят питерский штаб.

Но Бен рано праздновал победу. Он сначала почувствовал неладное, а уже потом увидел… Справа к ним прорывались. Бенедикт узнал бы эту мельницу где угодно. Он сам научил ее держать меч над головой, чтобы компенсировать недостаток роста. Он сам помогал ей оттачивать замах, сам показывал, как держать равновесие и парировать удары при движении. Бен заточил клинок, зная, что однажды он будет направлен на него. И этот день настал.

Хелл кружилась в боевом танце, и Волки рассыпались, уклоняясь от ее ударов. Она шла через строй, словно горячий нож сквозь масло, отражая зеркальной сталью тусклые отблески северного солнца.

Бен видел, как она приближается, но вместо того, чтобы отойти в сторону, он упрямо удерживал позицию. Не чтобы отстоять занятые рубежи, а рассмотреть ее. Волосы заплетены в косу, белая рубашка с рукавами-парусами, кожаный корсет с тугой шнуровкой, штанишки в обтяжку, высокие сапоги. Она была прекрасна и ужасна одновременно. Бену виделось, как за ее спиной расправились крылья, знаменуя триумф выпущенной на свободу Валькирии. Он знал – она пришла за ним.

Обмен взглядами за мгновение. Ее яростный – его смиренный. И удары, что посыпались на Бена, как град. Он отбивал, отступая, уступая. Даже на тренировках Бен не поддавался ей. Он всегда бился в полную силу, зная, что только так она сможет научиться достойно держать удар от мужчин. И Хелл это знала и видела, что сейчас он лишь обороняется, не желая принимать ее правила.

- Не смей! – крикнула она. - Дерись честно.

И снова их мечи зазвенели друг о друга.

Бен видел, как ее глаза блестят безумием боя, отчаянием и жаждой крови. Она нуждалась в его агрессии. Она хотела, чтобы он был с ней на одном уровне сумасшествия. Воззвав к высшим силам, Бенедикт вдруг понял, что обязан дать ей это. Он не раскаивался в своих деяниях, но помнил о том, что задолжал своей Хелл. Любя ее сильнее, чем когда-либо, Бен замахнулся и ударил сам. Демонический смех раскатился по полю зловещим эхом, смешиваясь со звоном стали и гулом боя. Хелл хохотала, отбивая его удары, уклоняясь и отступая, чтобы тут же пойти в атаку самой. Вокруг кипела битва, но никто не мешал двум одержимым выяснять, кто сильнее, проворнее и одареннее в умении владеть клинком.

- Хватит, Хелл. Прекрати, - взмолился Бен, чувствуя, как рука подводит его, начинает дрожать.

Он удерживал ее удар, а Хелл продолжала напирать. Их мечи были скрещены, и Бен мог бы лизнуть сталь, так близко она была к его лицу. Он видел глаза Хелл, подернутые пеленой безумия, он чувствовал ее ровное дыхание и жар, исходящий от тела. Бенедикт впервые за все годы на Севере был готов сдаться и выйти из боя. Его не волновали занятые позиции и такой близкий триумф Волков. Если бы исход битвы зависел от его поединка с Хелл, он легко бы отказался от победы. Она победила его давным-давно. Но Гриша Птицын вероломно украл ее победу, увез с собой, спрятал подальше, полагая, что лучший бой тот, которого не было. А теперь он не хотел убегать. Он принял бой, в котором заранее был обречен на поражение.

Бен уже открыл рот, чтобы сдаться, но слова так и застряли в горле, потому что кто-то со всей силы пнул его чуть выше живота. Бен аж отлетел в сторону, чуть не теряя сознание от боли. Он закашлялся, стараясь дышать через мучительную резь в солнечном сплетении.

- Прикрыть! – услышал он вопль Кеннета.

И тут же на него посыпались удары со всех сторон.

- Тор, - заорал Бенедикт, еле успевая ставить блоки, - Тооооор, сюда!

Уже через минуту командир врезался с фланга, отбивая своего протеже. Бен, наконец, поднялся, видя, как вдали мелькает тяжелый двуручник Кена.

- Куда? – гаркнул ему в спину Тор.

- Так надо, брат, - только и бросил Бен, спеша за своим врагом.

Чем дальше он продвигался, тем тяжелее ему становилось. И не от жалких атак, отступающих Ястребов, а от того, что он видел. Кеннет тащил Хелл за косу прочь из зоны боя. Она не сопротивлялась. Бен уже знал, что они выйдут из игры, ступив на нейтральную территорию леса, но он упорно пер следом. Непреодолимая потребность знать, что Кен ничего ей не сделает, была сильнее здравого смысла.

Бенедикт замер на границе боевой зоны, видя, что Кеннет толкнул Хелл к стволу дерева. Он прижал лезвие меча плашмя к груди девушки, удерживая ее. Бен был готов рвануть на помощь, но его остановили настырные питерцы, которые пытались оттеснить его от края вдвоем. Пришлось отбивать атаки, следя за происходящим.

- Я непонятно выразился? – заорал Кен так, что его голос перекрыл даже шум боя.

- Но я… - начала было Хелл.

Кеннет замахнулся и ударил девушку по лицу. Хелл вскрикнула, дернув головой. Укрепленная железом перчатка обожгла ее щеку, и, судя по теплой влаге, что стекала по подбородку, была разбита губа.

Хелл задрала голову, не желая прогибаться под его силу. Хотя, конечно, она понимала, что любой мужчина сильнее ее. Это в бою и на спаррингах она могла быть на равных из-за правил и регламента, но в нейтральной зоне и в обычной реальности все, что она могла сделать – это дать в глаз или в пах и бежать. Кен блокировал ее ноги и корпус, лишая этой уловки, и Хелл пришлось принимать то, что он хотел сказать и сделать с ней. Она смотрела ему в глаза прямо и смело, пока Кен орал, больно давя ей на грудь мечом.

- Ты, блядь, думала, я шучу? Нет, Хелл! Если я говорю, что не желаю видеть тебя в бою, значит развлекайся танцульками и малолетками на спаррингах.

- Ты не имеешь права мне приказывать. Только Эрик решает, готова я к бою или нет. Он решил.

- Мне срать на Эрика. Ты – моя. Ты будешь слушать меня!

- Не буду! – задрала она голову еще выше.

- Сука, - выплюнул Кен, снова отвешивая ей пощечину.

Хелл сплюнула кровь в сторону, но не склонила головы.

Кеннет сжал ее шею пальцами, почти душа, зашептал в ухо:

- Такая чертовски уверенная в себе… Убей я тебя сейчас, ты все равно будешь стоять на своем?

Его пальцы сжались крепче.

- Буду, - выдавила Хелл, едва дыша.

Хватка на горле ослабла, а потом его рука и вовсе отпустила шею.

Хелл едва успела вдохнуть, как снова ей стало не хватать воздуха, но уже оттого, что Кен дергал застежку на ее штанах.

- Что ты делаешь? – спросила она, вертя головой. Они были совсем близко к полю. Хелл видела, что на них косятся, несмотря на сражение.

- Мне нужно успокоиться, - почти кричал Кеннет. - Я или трахну, или убью тебя сейчас.

Хелл знала, он специально говорил громко, чтобы привлечь внимание.

- Лучше убей.

- Не тебе выбирать.

Кен дернул вниз ее штаны, расстегнул ширинку, приподнял ее бедро, чтобы было удобнее, и без лишних церемоний ворвался внутрь.

Хелл отвернулась. Она сцепила зубы, чтобы не выпустить изо рта ни звука; зажмурилась, чтобы не видеть тех, кто будет свидетелями. Но горячие слезы предательски сочились из глаз, пока ее друг успокаивал расшатанные нервы.