Я с некоторым волнением ожидал дня, когда должна была прийти Рина. Ее записи я просмотрел почти полностью. Как мне показалось, немного разобрался в ее характере, но так и не понял, чем это может помочь в решении поставленной передо мной задачи.

Как и в первый день, ровно в назначенное время Рина вошла в мой кабинет, поздоровалась и села напротив. На этот раз она была еще бледнее и как-то изможденнее, под глазами залегли глубокие тени.

- Рина, с вами все в порядке? Может, воды?

- Нет, пока не надо. Вы считаете, эту ситуацию можно назвать «в порядке»? – ее тон был резок и даже груб, а голос еще более хриплый и какой-то глухой. – Я почти не спала эти дни, извините.

- Рина, почему вы сказали, что у вас только месяц? – я решил уточнить удививший меня момент.

-  Сейчас я в отпуске, отправила ребенка с родителями в санаторий на месяц. Мне нужно разрешить эту проблему сейчас, иначе… – голос ее прервался судорожным всхлипом.

Я налил воды и подал ей стакан. Она молча кивнула и немного отпила.

- Простите, я просто на пределе. Наверное, надо идти к психиатру. Бедные люди, те, кто видит и слышит, это же просто кошмар.

Я чувствовал себя довольно беспомощно, просто не знал, что мне делать и как ей помочь.

- Я посмотрел ваши записи. Вы проделали огромную работу, но вряд ли это поможет разобраться с этим.  По крайней мере, пока я не знаю, как это можно использовать, - поспешил добавить я, так как пасовать перед трудностями не в моих правилах.

- Я понимаю, - Рина кивнула. – Док, может все это и не так уж ужасно, для кого-то другого, - она несколько раз кашлянула, словно прочищая горло. - Я воспитана иначе и воспринимаю это не как дар, а как проклятье. Я была в церкви, ходила к знакомому священнику, я заказывала молебны, посещала  службы, но это никуда не девается, - она закрыла ладонями лицо и слегка раскачивалась из стороны в сторону.

Затем резко встала, прошлась по кабинету, и снова села.

- Батюшка сказал: «На все воля Божья». Может и так, но смириться я с этим пока не могу, я не считаю себя достойной такого. Ведь я все равно не могу никак применить эти знания. Ясновидение – это грех в глазах церкви, - она замолчала и закрыла глаза, словно потратив слишком много сил на рассказ.

Какое-то время мы сидели в тишине.

- Если бы только видения, с этим еще как-то можно справиться, ну и пользу тоже извлечь можно, - ее тон прозвучал несколько самодовольно, и мне сразу захотелось уточнить, что она имеет в виду.

Я  вопросительно посмотрел на нее.

- Ну, - она замялась, - работа для меня в настоящее время – просто средство зарабатывания денег. Я уже давно распрощалась с иллюзиями, что можно получать еще и моральное удовлетворение от этого процесса. И случилось это не без помощи руководства, которое считает себя очень умным и при этом категорически не умеет работать с людьми, - она говорила так, словно продолжала какой-то разговор.

В этот момент на ее лице отразилась целая гамма эмоций: досада, гадливость и мстительное удовлетворение. Я чувствовал себя крайне заинтригованным.

- Словом, после очередной стычки, с месяц назад, мне было видение, что эту «сладкую парочку» под белы ручки усаживают в машину со столичными номерами и увозят в известном направлении. Сами понимаете, рассказать об этом я никому не могла, просто приняла к сведению. А вчера мне позвонили с работы и сообщили об этом. Не могу сказать, что мне их жаль, - это прозвучало довольно резко и на лице Рины застыло жесткое выражение, что как-то не вязалось со сложившимся у меня впечатлением.

В этот момент я подумал, что не хотел бы иметь такого врага, как она.

Спустя некоторое время она заметила:

- Знаете, что странно и, наверное, хорошо? То, что я вижу, связано с другими людьми, я ни разу не видела своих близких. Даже не представляю, как бы я поступала в таких случаях.

Потом задумчиво добавила:

- С другими людьми, особенно незнакомыми, проще. А знакомым я в шутливой форме предлагаю сменить планы, иногда говорю, что видела дурной сон.  Пока никто не жаловался…

Я уже заметил, что наши беседы с Риной похожи на реку, которая то словно несется по порогам, то разливается по равнине. Ее настроение было почти также переменчиво, как погода у моря, и я с трудом успевал перестраиваться.

Манера ее разговора как-то совершенно незаметно успокаивала, почти усыпляла, и тем неожиданней было его окончание.

- Увидимся через три дня, профессор.