Следующим утром после пробуждения от ласковых поцелуев Каллена, осмотра Карлайла и сытного завтрака я сижу в чёрном «мерседесе». На заднем сиденье рядом со мной Эдвард. Его рука сжимает мою, отметая любые горести и тревоги.

Сегодня мне пришлось не раз убеждать его, что я в полном порядке. Так и есть, в принципе. Вчерашней ночной слабости нет, и власть над телом полностью возвращена.

О происходящем вчера в ванной вспоминать мне по-прежнему стыдно, но на эту тему мужчина тактично не заговаривает. Про Джейкоба тоже больше ни слова.

Мы выселились из отеля в центре Гамбурга в девять тридцать по местному времени. Уходя, я погрузилась в воспоминания, окинув взглядом номер. Именно в нём произошли все открытия относительно Эдварда, о которых я не знала. Он что-то значит в нашей судьбе, несомненно!

Сейчас мои вещи и вещи Каллена упакованы в дорожные сумки и помещены в багажник роскошного автомобиля. Мы едем в больницу за Энтони. После – в аэропорт. Частный самолёт готов совершить свой рейс в Грецию с единственными пассажирами на борту в нашем лице.

– Волнуешься? – участливо спрашивает Эдвард, отрывая свой взгляд от окна и внимательно вглядываясь в моё лицо.

– Немного, – признаюсь честно, не желая ничего более от него утаивать. Засыпая сегодня ночью, я поняла очень важную вещь: я люблю разного Эдварда Каллена. Злого или доброго, понимающего или доминирующего, радикального в своих решениях или уступчивого и милого. Всю его натуру, все его черты, его тело, его душу – люблю всё это. Раньше я сильно заблуждалась, думая, что мой Эдвард лишь один – красивый, нежный и заботливый. Он не один, в нём, как и в любом человеке, живёт две сущности – светлая и тёмная.  Во мне они тоже есть, и он терпит их, когда они пробуждаются. И я отныне буду терпеть, когда появятся его демоны.

Мне ведь известно, что его жизнь была полна трудностей, ужаса и страданий. Я поклялась, что больше не допущу этого, а сама совершаю ошибку за ошибкой.

Отныне всё изменится. И в первую очередь, моё отношение к его приступам гнева. Я не буду просить его контролировать свои эмоции через силу, нет. Я буду убеждать его в том, что он заблуждается, если ситуация будет такова, или же признавать, что я сама неправа. Мы должны учиться прислушиваться друг к другу. Я не говорю, что это будет легко – это ужасно сложно, но нам нужно сделать это вместе. Преодолеть последние преграды на пути к пониманию.

Я вижу, как старается Эдвард стать для меня тем, кто нужен. Как он меняется, сбрасывает маски, откровенничает.

Но его тайный мотив, побуждающий к этому – боязнь меня потерять. И речь идёт вовсе не о мирском факторе, где может произойти несчастный случай. Он боится, что я развернусь и уйду. Просто исчезну из его жизни.

Убедить человека в обратном, столько лет верившего в свою ненужность и неполноценность, очень сложно. Но я буду стараться, и уверена, что со временем достигну своей цели.

– Думаешь, я сделаю что-то не так? – голос Эдварда разрушает мои мысли, словно тяжёлым молотком, и я мигом вслушиваюсь в его вопрос. Ну вот, снова комплексы.

– Нет, – глажу большим пальцем тыльную сторону его ладони, нежно смотря в дорогие сердцу изумрудные глаза. – Я волнуюсь, что сама сделаю что-нибудь неправильно.

– Что ты можешь сделать не так? – фыркает он, закатывая глаза. – Ты его мать.

– Все совершают ошибки, – пожимаю плечами, раздумывая над сказанным. Эдвард сказал, что Тони не в обиде и думает, что я сплю из-за усталости. Впрочем, это верный ход, он должен был успокоить моего малыша. Но сейчас я приеду в клинику и войду в его палату с Эдвардом. Мы говорили об этом, но как всё произойдёт на деле, в данный момент?

Я волнуюсь из-за того, что Тони не примет Каллена или, наоборот, Эдвард не сможет ужиться с Энтони.

Я не знаю, кому рассказывать о том, как они оба дороги для меня: сыну или любимому. Мне важно, чтобы и тот и другой знали, что я их не брошу. Что я их очень сильно люблю и готова сделать всё что угодно для каждого.

Как мне убедить их в этом?

– Белла, ты ошибок не сделаешь, – уверяет Эдвард и, обвив руками мою талию, притягивает ближе к себе.

Молча улыбаюсь, пряча лицо у него на груди. Мужчина целует меня в макушку, пока его руки поглаживают мои.

– Джаспер, к отлёту в аэропорту всё готово? – он обращается к телохранителю номер один, сидящему сейчас за рулём.

– Да, мистер Каллен. Всё готово, – подтверждает Хейл. – Питер перепроверил всё ещё раз. Гарретт будет ждать нас у самолёта.

Телохранитель переводит взгляд на своего напарника, молча кивающего с пассажирского переднего сиденья.

– Отлично, опять полицейский эскорт, – бурчу я, надеясь, что никто из присутствующих в салоне машины не услышит.

– Это необходимо для твоей безопасности, – вопреки человеческим возможностям, слыша каждое слово, объясняет Эдвард, крепче прижимая меня к себе.

– Знаю, прости, – выдыхаю, замолкая. Всё, что ни скажу, он воспринимает против себя самого. И это осложняет мою задачу по взаимному согласованию проблем.

Остаток пути я думаю лишь о том, как представлю Эдварда Тони. Надеюсь, мой малыш поймёт меня. Больше уповать не на что. Я обрела поддержку, но столкнулась с другими трудностями и меньше всего хочу, чтобы они стали преградой к нашему совместному счастью.

Автомобиль замирает у здания клиники, но выходит лишь Питер. Тянусь к дверной ручке, но Каллен останавливает меня.

– Сначала проверка, – серьёзно говорит он без намёка на юмор и целует мои волосы, а затем наклоняется к уху и шепчет так, что слышу лишь я: – Отлично пахнешь, Белла.

Краснею, опуская взгляд и посмеиваясь.

– Всё чисто! – слышится голос Питера, открывающего нашу пассажирскую дверцу.

– Отлично, – кивает Эдвард, отрываясь от меня и выходя.  За секунду оглядывается вокруг и лишь потом, тепло улыбаясь, протягивает мне руку.

– Аро ведь здесь нет, – выбираясь из машины, недоумеваю я. – К чему весь этот спектакль?

– Я забочусь о твоей безопасности, – хмурится мужчина, повторяя уже сказанное, обнимает меня за талию и ведёт к главному входу.

– Думаешь, здесь есть угроза? – закатываю глаза, говоря это.

– Угроза есть везде и всюду, Белла, – быстро отвечает Эдвард, пока Джаспер открывает перед нами двери в клинику. – Нужно знать это и уметь этим пользоваться.

Нет, он неисправим.

К палате мы подходим молча. Медлю пару секунд, прежде чем войти. Эдвард не спускает с меня глаз.

– Тянешь время?

– Наверное, – нервно усмехаюсь и, глубоко вздохнув, всё же надавливаю на ручку двери.

Палата встречает меня необычным сиянием: от солнца, проникающего через большие и прозрачные окна. Его лучи попадают лишь на край больничной кровати, где рядом с моим малышом сидит Эленика, читая какую-то книжку.

Но внимание обоих сразу обращается на нас, когда мы входим. Взгляд Тони – на меня, а Эленики – на Эдварда.

– Мамочка! – победный клич сына заставляет меня отпустить руку Каллена и кинуться к нему, прижимая к груди одно из самых дорогих существ, которые есть у меня в жизни.

– Привет, малыш, – ерошу его волосы и целую всё, до чего могу дотянуться, не выпуская Энтони из объятий. – Я тоже соскучилась!

– Ты больше не хочешь спать? – Тони смотрит на меня, безмятежно улыбаясь, но в его голосе слышна забота. – Я могу ещё побыть с Эленикой, если нужно.

– Не нужно, – качаю головой я, разглаживая его пижаму. – Нам пора уезжать отсюда. Как я и обещала!

Эленика неловко переминается с ноги на ногу, и её смущённый взгляд всё никак не отрывается от Эдварда, замершего в дверях, и с улыбкой смотрящего на действо, происходящее в этой палате.

– Вы уезжаете, мисс Мейсен? – быстро спрашивает она.

– Да, нам пора, – улыбаюсь такой же счастливой улыбкой, как и у сына. – Не могла бы ты найти сумку с одеждой Энтони?

– Конечно! – понимая, что нашла занятие, восклицает Эленика и скрывается в небольшой комнатке, где, видимо, находится комод.

Собираюсь с мыслями, глубоко вздыхаю и отстраняю от себя сына. Он непонимающе смотрит на меня.

– Тони, я хочу тебя кое с кем познакомить, – начинаю я, чувствуя, как голос немного дрожит, и оглядываюсь на Каллена. Без лишних слов и жестов он покидает своё место, направляясь к нам.

Теперь я снова смотрю на сына. В его небесных глазах никакого испуга или укора. Только внимательность к моим словам.

– Малыш, это Эдвард, – сжимаю руку мужчины, но в то же время не выпускаю и ладошку Энтони. Они смотрят друг на друга в течение некоторого времени, не произнося ни слова.

– Здравствуй, Энтони, – деловито произносит Эдвард, протягивая ему свободную руку. – Рад познакомиться с тобой.

Тони повторяет жест мужчины, пожимая его руку, и произносит в ответ следующее:

– Здравствуйте, Эдвард, – его детский голосок не кажется весёлым, наоборот, чересчур серьёзным.

– Помнишь, я говорила, что Эдвард будет сопровождать нас в поездке? – подаю голос я, обращая внимание сына на себя.

– Да, говорила, – Тони кивает в знак согласия.

– Нашла! – голос Эленики заставляет нас всех дружно обернуться. Девушка несёт в руках небольшую сумку, в которую я впопыхах складывала вещи Тони больше месяца назад.

– Замечательно, – протягиваю я, чувствуя воцарившееся между сыном и Калленом напряжение. – Значит, можно одеваться и ехать.

Беру сумку из рук Эленики и расстёгиваю молнию.

У Эдварда зазвонил телефон.

– Прошу меня извинить, – говорит он и выходит за дверь.

Мы остаёмся в палате втроём. Медсестра снова неловко переминается с ноги на ногу.

– Ну, малыш, давай одеваться, – собираю разбежавшиеся мысли и достаю вещи Энтони, в которых он может ехать.

– Счастливого времяпровождения, Тони! – мягко улыбается Эленика, посылая ему воздушный поцелуй.

– Спасибо, – на губах моего малыша снова улыбка, и это радует. Значит, всё не так страшно, как я себе напридумывала.

Когда Энтони одет, а Эдвард всё ещё не вернулся, я отлучаюсь на минуту с медсестрой в ту самую маленькую комнатку и, улыбаясь ей, искренне благодарю.

– Спасибо тебе за всё, Эленика, – откровенно говорю я. – Без тебя бы у нас ничего не получилось!

– Ерунда, Белла, – отмахивается девушка, но тоже тепло мне улыбается. – Я привязалась к Вашему малышу. Он просто замечательный. И эти полгода я с удовольствием заботилась о нём.

– Когда мы вернёмся в США, можешь приходить в гости, – сообщаю я, отчего она улыбается ещё счастливее.

– Спасибо, мисс Мейсен.

– Вот и прекрасно. А теперь позволь мне отблагодарить тебя, – достаю из кармана джинсов чек, выписанный сегодня утром, и протягиваю его девушке. Она удивлённо и немного испугано рассматривает бумажку, а когда замечает сумму, бледнеет.

– Нет, Белла, я не могу это взять. Всё что я делала вместе с Энтони из чисто добрых побуждения. Мне хватает зарплаты и никакого вознаграждения я не приму!

– Эленика, я очень рада, что ты такой открытый и добрый человек, и столько времени проведя с Энтони, признаёшь, что всё это не ради финансовой выгоды, но поверь, я буду счастлива и спокойна, если ты возьмёшь этот чек. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Она колеблется пару минут, но, видимо, моя честность делает своё дело.

– Спасибо Вам, – шепчет она и, забирая бумажку из моих рук, обнимает. – Большое спасибо!

– Я позвоню тебе позже, – улыбаюсь я. – И не за что. Это я должна говорить «спасибо» бесконечное число раз.

Она посмеивается, и мы вместе выходим из комнатки.

В аэропорт мы добираемся довольно быстро. Тони всю дорогу проводит у меня на руках, разглядывая то машину, то пейзажи за окном. Его ладошки крепко держат мою левую руку, в то время как правая находится в распоряжении Каллена.

Стандартная процедура повторяется, когда Питер выходит из машины и осматривает местность, и только затем позволяет нам выходить.

По-прежнему с Тони на руках выбираюсь из машины вслед за Эдвардом и рядом с ним иду по улице, за терминал номер два. Там нас и ждёт частный чёрный самолёт, где на трапе, приветливо улыбаясь, стоит бортпроводница.

– А где другие люди? – спрашивает Энтони, оглядываясь и никого не замечая вокруг.

– Полетим только мы, – целую его в щёку, входя в салон самолёта. – Другие полетят позже.

Малыш удивлённо смотрит на меня, не понимая происходящего.

– Это наш самолёт, – с улыбкой объясняет Эдвард.

– Наш самолёт? – глаза у Тони округляются до невозможности.

Хмыкаю, усаживая сына в кресло, и присаживаюсь рядом. Эдвард устраивается напротив.

– До взлёта пятнадцать минут, – появляясь, словно из ниоткуда, говорит стюардесса и снова пропадает.

– Если хочешь, можем пойти к пилоту и посмотреть на кнопки управления, – завлекающим тоном, будто бы в какой-то аркадной игре сообщает Каллен.

– А можно? – сияющий взгляд Тони скользит с меня на мужчину.

– Всё можно, если захотеть, – пожимает плечами тот.

– Мама, можно мне посмотреть? – с мольбой в голосе просит малыш.

– Конечно, – немного рассеяно отвечаю я. – Идите, посмотрите.

– Мы ненадолго, – шёпотом говорит мне Каллен и, проходя мимо, чмокает в макушку. – Пошли, Энтони.

Подхватывая моего сына на руки, он пересекает салон и исчезает у задней двери, ведущей туда, куда они и направляются, наверное.

Расслабленно откидываюсь в кресле, в то время как на губах сияет бесконечно счастливая улыбка. Они поладили – это единственное, что мне нужно. Им хорошо, а значит, и мне тоже.

Остаток полёта проходит спокойно. Энтони находится в полном восторге от посещения кабины пилота и раскованнее ведёт себя с Эдвардом. Не думала, что они свыкнутся друг с другом настолько быстро.

Только вернувшись, мужчина смотрел на меня с немым вопросом в глазах. Я ободряюще улыбалась, одними губами говоря, что всё прекрасно. Надеюсь, он поверил.

Вскоре в иллюминаторе появляется небольшой городок, смешавшийся с лесом и морем. А через полторы минуты после данного зрелища стюардесса просит нас пристегнуть ремни и приготовиться к посадке.

Самолёт приземляется и замирает перед зданием аэропорта. На этот раз Энтони идёт рядом со мной, крепко держась за руку. Видимо, ему надоело сидеть на руках.

На греческом воздухе ненужные мысли покидают мою голову, оставляя нежиться в блаженном спокойствии. Эдвард сказал, что здесь нам ничего не угрожает. Я верю ему, потому что сама атмосфера этой страны располагает к уверенности.

У входа в терминал стоит небольшой белый автомобиль. Судя по марке – «ауди» последней модели. Не думала, что прокачусь на такой в ближайшее время.

Внезапно оглядываюсь и замечаю, что с нами нет телохранителей. Ни Джаспера, ни Гарретта, ни Питера.

– А где охрана? – удивлённо спрашиваю я, пока Энтони забирается на заднее сиденье.

– Здесь она нам не понадобится, – ухмыляется Каллен и обнимает меня. Тони ведёт себя тихо, хотя наверняка видит наши открытые действия.

– Прекрасные новости, – улыбаюсь я, чмокая его в щёку. – Значит, только мы и никого более?

– Какое верное утверждение, – мужчина улыбается и указывает мне на раскрытую дверь. – Прошу занять места, нам пора отправляться.

Смеюсь, усаживаясь к сыну и обнимая его.

Эдвард закрывает дверь, обходит машину и садится на водительское сиденье, заводя мотор. Тихо и плавно «ауди» покидает стоянку, двигаясь по извилистой асфальтированной дорожке куда-то к лесу.

– А эта машина быстрая? – спустя немного времени, спрашивает Тони.

– Очень, – одобрительно похлопывая руль рукой и на пару секунд глядя в зеркало заднего обзора, сообщает Эдвард.

– А едет медленно, – протягивает малыш, и я начинаю лихорадочно придумывать, чем его завлечь, понимая, что сейчас он пробуждает спящего в Эдварде ребёнка. И они начнут играть. Только в опасные игры. Со скоростью.

– Это можно исправить, – с озорной улыбкой говорит мужчина, выезжая на прямую дорогу, оказавшуюся за прежней извилистой. – Прямо сейчас!

– Эдвард, не надо! – прошу я, но мой голос пропадает за радостными выкриками сына.

– На старт, – останавливаясь и ожидая полного внимания Тони, произносит Каллен. – Внимание…

– Эдвард, прекрати! – уже громче прошу я, но он делает вид, что не слышит.

– Марш! – машина срывается с места и за рекордно короткое время разгоняется до умопомрачительной скорости. Прижимаю к себе вопящего от восторга малыша и кидаю убийственные взгляды на Эдварда, который, кажется, тоже веселится от души.

А затем мой взгляд попадает на спидометр, вынуждая сжать зубы, чтобы ни закричать. «Ауди» едет со скоростью двести сорок километров в час.

Заканчивая импровизированную гонку, Эдвард ловко заворачивает вправо, за пару метров до того места, где заканчивается дорога, огороженная хлипким забором.

Не верю, что всё кончилось. Но вот крутой вираж, и мы едем с прежними ста двадцатью километрами.

– Здорово! – скандирует и хлопает в ладоши Тони, тем самым награждая бурными овациями мужчину. – Классная машина!

– Ещё бы, – с ноткой гордости отвечает ему Эдвард. – Подрастёшь, купим и тебе такую.

– Правда? – глаза малыша загораются неистовым блеском.

– Если мама разрешит, – Каллен кидает на меня взгляд через зеркало заднего вида, поджимаю губы и демонстративно отворачиваюсь, избегая зрительного контакта с ним.

– Мама! – голосок Тони заставляет меня ещё больше разозлиться на Эдварда. – Мамочка, ты ведь разрешишь?

– Когда придёт время – обязательно, – бормочу я, сдерживая порыв высказать мужчине, пусть и любимому, всё, что думаю о данной ситуации.

Вот ирония – ещё утром решила, что буду учиться справляться с его непредсказуемым настроением, и вот уже в первой битве проигрываю. Я – идиотка, и этим всё сказано.

– Она, наверное, дорого стоит, – обводя взглядом салон, продолжает рассуждать мой сын. – У тебя есть так много денег?

– Есть, – Эдвард расслабленно вздыхает, снова куда-то сворачивая. – Как раз деньги у меня есть.

В его голосе слышится грусть, что невольно заставляет меня посмотреть на мужчину. В зеркале заднего обзора я вижу его лицо. Оно снова бесстрастное. Он о чём-то думает, и что-то снова не даёт ему покоя. Сожаление о прошлом? Воспоминания?

– И мы у тебя есть, правда, Тони? – оттаиваю, впуская теплоту и любовь в свой голос. Надеюсь, это подействует и поможет ему справиться со своими демонами и сомнениями.

– Правда, – осторожно соглашается Энтони, но мыслями он всё ещё в другом. А именно в этой машине.

– Спасибо, – Каллен натянуто улыбается и продолжает смотреть на дорогу.

«Итак, снова конфуз. Мы в ауте», – подводит итог подсознание, потирая пальцами переносицу.

Качаю головой ему в ответ. Мы с Эдвардом поговорим, но позже. Вечером.

Вскоре за окном виднеется въезд в частный реабилитационный комплекс. Проезжая мимо красивого и роскошного главного здания, мы едем дальше по усыпанной гравием дорожке к редким белым домикам, виднеющимся вдалеке.

Тот, перед которым «ауди» тормозит, оказывается дальше всех остальных и смотрится богаче. Довольно большой, но в то же время компактный. Он идеально вписывается в окружающую обстановку.

Воздух здесь потрясающий. Я понимаю это, едва покидаю салон автомобиля. Пахнет лесом, морем и свежестью.

Словно мы в сказке.

– Идеальная гармония с природой, – беря за руку сына, улыбаюсь я.

– Тебе нравится? – заданный с надеждой вопрос мужчины заставляет меня обернуться. Эдвард стоит у водительской двери, оглядывая дом.

– Очень нравится, – убеждаю я, и он немного расслабляется.

– В таком случае, проходите и осваивайтесь, – он подмигивает Тони и идёт к багажнику, раскрывая его. – Я принесу вещи.

Внимая его совету, мы с малышом поднимаемся по небольшим ступенькам и открываем дверь. Только сейчас подмечаю, что она открыта. А ключи?

Внутри нас встречает длинный и просторный холл, который расходится в разные стороны. Домик одноэтажный, но это не мешает умещаться в нём большому количеству комнат, судя по дверям, виднеющимся в конце холла.

С правой стороны находится гостиная, в то время как с левой – кухня и столовая. Всё выглядит так мило и по-домашнему, что мне кажется, будто я у себя дома. Но в то же время всё оформлено стильно и искусно. Деревянные столешницы прекрасно гармонируют с такого же цвета панелями столовой и деревянным столом. На полу постелены большие ковры с затейливыми рисунками. Мебель расположена удобно, но необычно. Например, большой угловой диван стоит вовсе не в конце гостиной, а посередине, тем самым создавая иллюзию, что помещение в два раза больше, чем есть.

Энтони нетерпеливо тянет меня за руку к дверям в конце коридора. Когда мы открываем одну из них, то обнаруживаем большую комнату. Судя по развешанным плакатам из мультфильмов – детская.

– Мама, это же Тигра! – замечая на стене персонажа из диснеевского «Винни-пуха», радуется Тони.

– Да, малыш, да, – оглядываясь, подмечаю, что комната битком набита игрушками. Самыми разными, какие только можно вообразить. Просторная кровать из светлого дерева располагается у дальней стены рядом с комодом. Ближе всего к нам небольшая софа с цветными подушками и телевизором, совмещённым с одним из ящиков для игрушек. Около письменного стола, находящегося в противоположном углу от кровати, видна ещё одна дверь. Её украшает плакат какой-то принцессы. За ней оказывается ванная, оформленная, как и комната для ребёнка. Низкие умывальники и унитаз, яркие полотенца и красочные шторки в душевой кабине.

Всё настолько идеально и продумано, что я сама нахожусь в восторге.

Мы возвращаемся в главную комнату, и Энтони сразу бросается к огромному ковру, где изображены герои разных мультфильмов. Со своего места мне видны персонажи из «Истории игрушек».

– Можно я поиграю? – спрашивает малыш, разглядывая сброшенные в кучу мягкие игрушки.

– Конечно. А я посмотрю другие комнаты, – улыбаюсь, подхожу к нему и целую в лоб. Он усмехается и ответно целует меня в щёку.

– Я люблю тебя, мамочка, – шепчет он.

– Я тоже люблю тебя, зайчик, – ерошу его белокурые волосы и выхожу из детской, буквально сталкиваясь с Эдвардом. Он опускает сумки на пол, с улыбкой глядя на меня.

– Это потрясающе! – обвожу взглядом холл и не знаю, как по-другому объяснить ему свой восторг, говорю я. – Всё настолько красиво и продумано.

– Всё для тебя, – прерывает меня Каллен, подтягивая к себе, и наконец-то целуя в губы. Его поцелуй затягивается, и я начинаю чувствовать, что скоро не смогу остановиться.

– Быстрее бы ночь, – шепчу я, разглаживая воротник его рубашки.

– Я тоже жду с нетерпением, – с огненным блеском в глазах, сообщает мужчина.

– Я ещё не видела спальни, – посмеиваюсь я.

– Тогда пошли смотреть! – он берёт меня за руку и раскрывает последнюю дверь. – Добро пожаловать в нашу обитель, Белла!

Комната, в которой мы оказываемся, больше напоминает площадку для съёмок рекламы. Она чем-то похожа на наш люкс в немецком отеле.

Огромная кровать стоит по центру задней стены между двумя прикроватными тумбочками с вазами. В них находятся какие-то цветы, внешне напоминающие лилии.

Опоры кровати и балдахин тонут в замысловатой цепочке из металлических розочек. Они тянутся по всему периметру кровати, придавая ей особое очарование и делая комнату романтичной.

Стены бледно-бордовые с тёмно-зелёными полосками. Не думала, что два этих цвета могут так идеально сочетаться. Около стен выставлены: комод, письменный стол, два кресла, книжный шкаф. А сбоку, в одном из углов, уютно расположился настоящий камин. Скорее всего, из платины. Над ними висит какая-то картина с изображёнными на ней мельницами. Рядом с камином просторный диванчик на троих. Он тёмно-красный, и выглядит богаче, чем что-либо другое во всём доме.

Его тоже украшает плетение из металлических роз.

– Эдвард, как ты…? Этот дом, комнаты, Греция, – я оборачиваюсь, восхваляя всё то, что мне так понравилось, когда вижу его плотоядный взгляд, направленный на меня.

– Чёрт, ты прекрасно смотришься здесь, – стонет он, делая пару шагов ко мне.

– Тони в соседней комнате, – указывая на дверь, напоминаю я.

– Единственный минус того, что он с нами, – рычит Эдвард. Его руки обвивают меня за талию, крепко прижимая к своему обладателю.

– Позже у нас будет время. Обещаю, – встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до его подбородка. Губ старательно избегаю, зная, что могу потерять самообладание. В этой комнате всё действительно так интимно, что побуждает на страстные занятия любовью, а не сон.

– Ловлю тебя на слове, – морщась, словно от боли, шепчет Каллен и разжимает руки.

– Я тебя не разочарую, – посылаю ему воздушный поцелуй, двигаясь к окну, где наверняка смогу разглядеть и внутренний двор нашего дома.