День проходит серо и невзрачно. После моей незапланированной истерики отвлекаю себя чтением книг с Энтони и просмотром фильма, за сюжетом которого абсолютно не слежу.

Готовлю обед, потом ужин. Часы не замедляют своего хода, перебираясь от семи часов к восьми, от восьми к девяти, а затем от девяти к десяти. Вздыхаю, выглядывая в окно и понимая, что Эдварда всё ещё нет. Я волнуюсь и всё время думаю о том, как лучше просить прощения. Как убедить его в том, что более этого не повторится?

Домываю посуду после ужина, ставя порцию Эдварда в холодильник, всё ещё в надежде, что он придёт прежде, чем взойдёт солнце. И вообще придёт. Очень хочу верить, что он в порядке.

Глупые мысли о том, что он может что-то сделать с собой, отметаю, не давая им дойти до завершения. Даже от единого представления об этом моё дыхание перехватывает.

Нет, я не переживу, если он уйдёт от меня сейчас. Куда бы то ни было. Я отчаянно желаю его близости, его любви, его самого.

Мне он очень нужен! До безумия, причём такого, что это скорее любовь гормонального подростка, нежели достаточно взрослой женщины с ребёнком. 

Выключаю воду и подхожу к дивану, где спит Энтони. Поднимаю его на руки, стараясь не разбудить, и несу в спальню. Включаю ночник и снимаю с него дневную одежду, натягивая пижаму.

– Мама,–шепчет он, находясь на грани сна и яви.

– Я здесь, маленький мой,–глажу его лицо, застёгивая пару пуговиц на пижамной рубашке. – Спи, малыш.

– Полежи со мной! – он подвигается, освобождая мне место. Молча соглашаюсь, укладываясь рядом. Уснуть я не смогу, но побыть рядом с моим ангелом ведь можно?

Он крепко обнимает меня и кладёт свою белокурую головку мне на живот. Поглаживаю его руками, чтобы он быстрее уснул.

– Я люблю тебя, солнышко, – шепчу ему на ухо.

– Я тоже люблю тебя,–отзывается он и, вздыхая, проваливается в полноценный сон.

Меня будит громкий шум. Не сразу понимаю, что случилось, пока не осознаю, что по-прежнему в комнате Тони. Вокруг темно, а шум раздаётся из-за закрытых дверей. 

Наверное, я всё-таки уснула, хотя считала это невозможным.

Осторожно выпутываюсь из рук Энтони, сначала сажусь на кровати, а потом встаю. Наверное, чересчур резко, потому что в глазах темнеет. Хватаюсь для опоры за комод и медленно двигаюсь к выходу.

Уже в коридоре вспоминаю, что свет не выключала. Следовательно, сейчас дом пестреет всеми возможными огнями, что около леса и ночной мглы наверняка заметно.

Вхожу в гостиную и вижу довольно странную картину. 

Эдвард в неправильно застёгнутом пиджаке и рубашке стоит около каминной полки, под которой лежит вдребезги разбитая ваза. Цветы из неё разбросаны на полу вместе со стеклом. Он то ли пытался поймать её, то ли собирается убрать всё это.

Пару раз моргаю, пытаясь поверить в то, что передомной действительно Каллен. Это удаётся мне только после того, как он начинает говорить.

– Эта ваза набросилась на меня! – странно улыбаясь, но в то же время досадно говорит мужчина. – Ты её натравила?

Его слова приводят меня в ступор. Мозг перебирает в голове возможные варианты объяснения происходящего, пока не натыкается на один. Самый верный и простой.

Дабы проверить свою догадку, пересекаю комнату, подходя к Эдварду. Он переводит на меня отрешённый и подёрнутый какой-то пеленой взгляд. Такое ощущение, будто мы не виделись вечность. Он даже не узнаёт меня?

Привстаю на цыпочки, вдыхая аромат, которым обычно наслаждаюсь. Сегодня к нему примешан резкий запах спиртного.

Ну вот, догадка подтвердилась.

– Ты пьян? – спрашиваю я, заставляя его оторваться от разбитой вазы, и стараясь не наступить босыми ногами на осколки.

– Не твоё дело! – грубо отвечает он и разворачивается. Видимо, в попытке уйти. Но из-за потери равновесия, натыкается на каминную полку. Какие-то фоторамки с грохотом падают на пол.

– Пойдём со мной, – беру его за локоть, глубоко вдыхая для успокоения и не давая волю чувствам. Сейчас он почти в бессознательном состоянии, следовательно, серьёзно говорить и извиняться смысла не имеет.

– Отпусти, – он пытается вырваться, но я не отпускаю.

– Эдвард, пойдём со мной,– выдавливаю улыбку и переступаю через осколки на пути к коридору. – Тебе нужно поспать.

– Если хочешь, иди и спи, – обиженным ребяческим тоном произносит он. – Но без меня. Я тебе не нужен.

– Очень нужен, родной, очень, – слежу за тем, чтобы он не споткнулся о разбитую вазу. – Пожалуйста, ради меня попытайся уснуть, ладно?

Мои слова не то удивляют его, не то наоборот смешат, но всё же мужчина послушно идёт за мной, пока я веду его по коридору к нашей спальне.

– Садись,– помогаю ему сесть на кровать и принимаюсь как можно быстрее расстёгивать пуговицы пиджака, а затем рубашки. – Эдвард, где ты был?

Он качает головой. Не отвечает. Неужели не помнит?

– Кто привёз тебя сюда?

– Я сам приехал, – отрицательно мотая головой, говорит он.

– Как сам? – ужасаюсь, переставая даже расстёгивать пуговицы на его одежде. – Ты сел за руль в таком состоянии?

Нет, этого не может быть. Он же еле на ногах стоит! Как он вообще вёл машину? 

– Сам, – он равнодушно пожимает плечами.

–О, боже, –застонав, крепко обнимаю его, забыв про сложившуюся ситуацию. Мне плевать на запах спиртного, на обстоятельства и даже на то, что в трезвом виде он, скорее всего, не захочет иметь со мной дела. Сейчас он здесь, со мной. Как и я хотела, он жив и здоров. Всевышний услышал мои молитвы!

– А, так вот, как ты хочешь спать,– громко хохоча, Эдвард валится на кроватные простыни, увлекая меня за собой.

– Нет, нет и нет! – упираюсь руками ему в грудь, вырываясь из железной хватки. – Эдвард, раздевайся и спи. Утром мы поговорим.

Хмурясь на мои слова, он всё же останавливается и прислушивается. Пробует раздеться лёжа, но это у него совсем не выходит.

– Давай помогу, –пару секунд наблюдая за его жалкими попытками, говорю я. Сажусь рядом и поочередно стягиваю с него различные предметы одежды. Наконец дохожу до нижнего белья, и понимаю, что миссия завершена.

– А теперь встань, – прошу, желая уложить его под одеяло.

– Не смогу, – усмехаясь, протягивает он.

– Значит, я помогу, – беру его за руки и тяну на себя. Всё что мне удаётся – посадить его. Но поднять без содействия самого Каллена не выйдет.

– Пожалуйста, – предпринимаю я вторую попытку. – Эдвард, постарайся подняться!

– Только с одним условием, – ухмыляется он.

– Каким?

– Останешься со мной?

Изгибаю бровь в удивлении. Ему действительно этого хочется? 

«Он пьян, Белла!» –шепчет подсознание. – «На трезвую голову проблем будет больше, не расслабляйся!».

– Конечно, останусь, – на этот раз улыбаюсь нежно, искренне и сочувствующе. Ему. За свой промах. Очень жаль, что обстоятельства сложились таким образом, что я сделала ему больно. 

– Тогда ладно,– вздыхает он и, опираясь о мою руку, всё же поднимается.

Расправляю покрывала и позволяю ему лечь обратно. Сама же отхожу к комоду, искать свою пижаму.

– Ты обещала! – напоминает Каллен уже с закрытыми глазами, лёжа на подушке, и не нащупывая меня рукой рядом с собой.

– Иду-иду, – примирительно отзываюсь я, сбрасывая свою одежду, накидываю на тело свободную ночную рубашку и ложусь к Эдварду.

– Моя,– полушёпотом, полустоном говорит он, проваливаясь в сон.

– Твоя, Эдвард, только твоя,– судорожный всхлип удержать не получается, и он вырывается из груди. Прижимаюсь к мужчине крепче, не желая и на миллиметр от него отстраняться.

Обстоятельства могут сложиться так, что это будет последняя наша совместная ночь.

Наутро просыпаюсь от звонка будильника. Сейчас четверть девятого. Сегодня я повезу Энтони в клинику. Вопрос только в том, могу ли я оставить Эдварда? Как мне этого не хочется, тем более после вчерашнего.

Перевожу взгляд вправо и, видя рядом любимое лицо, расслабляюсь.

Его лицо во сне спокойное, умиротворённое, по-детски милое и невинное. Он выглядит гораздо моложе, когда спит. Мгновенно, будто перемещается во времени.

Зачем он вчера пил? 

«Чтобы заглушить боль, тобой нанесённую!» – проснувшись и протирая глаза, подкалывает подсознание.

Ответ достойный. Скорее всего – нет, даже наверняка – так и есть. Только вот мысли, что он сам вёл машину, у меня в голове не укладываются. Я не представляю, как это вообще возможно, и как ему удалось доехать домой, не врезавшись куда-нибудь.

Если бы что-то случилось…

Поспешно зажимаю рот рукой, боясь не удержать рвущиеся наружу рыдания. Не только от ужаса, охватившего меня вчера, когда он рассказал мне про это, но и от того, что я вчера сама натворила. И по-прежнему мне неизвестно, как я буду вымаливать прощение.

Но ведь он же хотел, чтобы я осталась с ним вчера! Даже в пьяном виде, когда мозги почти не работают, он желал этого. Возможно, не всё потеряно? 

– Прости меня, – прислоняюсь своим лбом к его, и с нежностью глядя на одного из самых дорогих мне в жизни людей, произношу я.

Он тут же начинает ворочаться, а на лице появляется хмурое выражение. Безмятежность пропала. Я его разбудила.

– Белла? – спросонья его голос всегда немного хриплый, но, принимая во внимание его вчерашний вечер, сейчас это намного хуже простой хрипоты.

– Я здесь, –не отодвигаюсь, и, протягивая руку, глажу его лицо. Он прикрывает глаза, как обычно наслаждаясь ласковыми прикосновения.Но в данный момент я могу лишь догадываться об этом.

– Где я? – его второй, вполне логичный для подобной ситуации вопрос.

– Дома. Со мной и Энтони. 

– Как я здесь оказался? – он обводит глазами ограниченное пространство в пределе своей видимости.

– Ты сказал, что приехал на машине.

Он хмурится и начинает о чём-то размышлять.

– Давай я принесу воды? – припоминая прошлые случаи и руководствуясь собственным опытом (произошло всё ещё в студенческие мои годы), предлагаю я.

– Да, спасибо.

Вздыхаю и встаю с кровати, направляясь на кухню. Достаю с верхней полки поднос, и ставлю на него три наполненных доверху стакана. Несу всё это обратно в спальню.

Эдвард взирает на меня, полулежа на подушках и опираясь на спинку кровати.

– Что-нибудь ещё нужно? – подаю ему первый стакан и аккуратно присаживаюсь на кровать, интересуюсь я.

– Не нужно, – выдыхает он перед тем как разом выпивает всю воду.

– Тебе очень плохо? – протягиваю ему второй стакан, забирая первый, и стараюсь не дать волю слезам хотя бы сейчас. Не думаю, что время в данный момент подходящее, для разборок. И я, и он вымотаны. Нужно подождать.

– Нормально, –выпивая всё содержимое второго стакана, сообщает он. – Бывало и хуже.

– Ещё? – киваю на оставшийся в одиночестве стакан с жидкостью.

– Да, – ответы его односложные, а взгляды, посылаемые в мою сторону, в основном недоверчивые и со скрытой обидой. Я не виню его. Я заслужила.

– Мне нужно отвезти сына в больничный комплекс, –отодвигая поднос с пустыми стаканами, говорю я.

– Конечно, –Эдвард понимающе кивает, но взгляд с меня не спускает. Такой внимательный, но в то же время ожидающий. 

А я чего жду?

– Прости меня, – тихо каюсь я, опускаю голову, чтобы он не видел слёз, выступающих на моих глазах. – Мне очень жаль, что вчера так вышло. 

–Давай обсудим это позже? – пресным голосом предлагает он. Мне ничего не остаётся, как согласится. Возвращаю в норму дыхание, пока тишина в комнате это позволяет.

– Принести ещё воды? – наконец прерываю я это бесконечное молчание.

Эдвард смотрит куда-то сквозь меня, но, когда я начинаю говорить, его взгляд обретает осмысленность.

– Не нужно. 

– Хорошо.

Снова пауза. Снова молчание.

О чём он думает? Какие выводы делает? Что делать мне и как вести себя?

– Может быть, мне уйти? – неловко спрашиваю я, понимая, что, возможно, он хочет именно этого.

– Зачем? – изумрудные глаза впиваются в мои, не отпуская. – Лучше останься здесь.

Быстро киваю и опускаюсь на подушки с противоположной стороны кровати. Ещё пару минут для раздумий у меня ведь есть? А потом можно и Энтони будить.

– Белла? – окликает меня голос Каллена. Поворачиваю голову, мечтая вернуться во вчерашний день, и всё исправить.

– Да, Эдвард?

– Вчера…Я ничего тебе не сделал? – изумруды светятся открытым страхом и надеждой на отрицание с моей стороны. О чём он? О моральной или физической боли?

«Ты не сделал, зато я смогла!» –хочется закричать именно это, но сдерживаюсь.

– Нет, ничего, – уверяю я, поворачиваясь обратно, хотя больше всего мне сейчас хочется смотреть на него, изучая каждую чёрточку и заново находя каждую морщинку.

Помню, как вчера у самых дверей я остановила его и сказала, что люблю. Был ли в этом смысл после сказанных слов? После устроенного инквизиторского допроса? Чем он заслужил от меня такое?

– Мама? – из коридора послышался тихий голосочек Энтони. Поднимаюсь с кровати, понимая, что он проснулся сам. Поворачиваюсь к Каллену, легонько сжимая его руку. 

– Мне нужно отъехать.

– Знаю, поезжай.

– Мы быстро вернёмся, –уверяю я.

– Естественно, – он устало соглашается со мной, видимо, надеясь, что я поскорее уйду. Или нет? – Будьте осторожны.

– Непременно,– снова судорожному всхлипу удаётся вырваться из моей груди, что вызывает странное сияние в глазах Эдварда. Это не злорадство, не счастье мести. Скорее, нечто вроде сострадания или самобичевания.

Он-то почему этим страдает?

В клинике всё проходит довольно быстро. Забираю Энтони и, усаживаясь на водительское сиденье той самой «Ауди», убеждаюсь, что с машиной на самом деле всё в порядке. Эдвард действительно не попал ни в какое ДТП. Что же, этому я рада.

– Сегодня мы тоже будем дома? – спрашивает малыш, смотря в окно с заднего сиденья.

– Посмотрим, солнышко, –через зеркало заднего вида бросаю на него любящий взгляд, пока на душе скребут сотни кошек. Я волнуюсь. Безумно.

– Эдвард пришёл домой?

– Да. Но он устал и сейчас спит.

– Ясно.

– Не волнуйся, возможно, вечером он с тобой поиграет.

– Тогда хорошо! – Тони счастливо улыбается и задумчиво разглядывает пейзаж. Наверняка он снова фантазирует. Мой любимый маленький фантазёр.

К дому приезжаем как обычно к половине первого. 

– Можно мне посмотреть мультик? – пока я выхожу из машины, спрашивает малыш, оказываясь на улице быстрее меня.

– Конечно. Какой хочешь?

Уже включив сыну желанный мультфильм, кладу ключи от «ауди» на место, и набирая в лёгкие больше воздуха, иду в нашу спальню. Если она ещё наша, в чём я со вчерашнего дня не уверена.

Осторожно стучу в дверь, прежде чем войти внутрь.

– Я тебя разбудила? – виновато интересуюсь, неловко замирая в дверях. Мужчина по-прежнему лежит на кровати, как и утром укрытый покрывалом.

– Это не важно, заходи, – разрешает он жестом. – Как поездка?

– Нормально. Всё идёт как нужно.

Прикрываю дверь, слыша звуки «Улицы Сезам». Прохожу в комнату и усаживаюсь на край кровати напротив Эдварда.

– Не вижу в тебе особой радости, ты ведь этого хотела? – вопрошает Каллен. На секунду думаю, что он о вчерашнем, но потом здравый смысл подсказывает, что о сегодняшнем. О самочувствии Тони и делах, которые идут на лад.

– Да, этого. И я рада, – наверное, в моём голосе действительно маловато счастья. Но, о каком счастье может идти речь, когда я не знаю, что будет через минуту в наших с Эдвардом отношениях? Мне нужно поговорить с ним об этом, иначе покоя я не дождусь.

– Я знаю, ты многое хочешь сказать мне, Белла,– вклиниваясь в мои мысли, вздыхает Каллен. Его бархатный баритон снова вернулся. Хриплость исчезла. Значит, ему легче. 

Молча киваю на его утверждения.

– Но для начала я хочу услышать лишь одно, – продолжает мужчина. Терпеливо жду, пока он закончит. – Вчера ты сказала, что я не позволяю тебе узнать себя. Совсем не стараюсь содействовать в этом. Эти утверждения – правда? То есть ты действительно так считаешь?

Теперь моя очередь вздохнуть и подумать. Наверное, стоило бы ответить «нет, не правда!» и с этим криком броситься ему на шею, утопая в слезах, но это, скорее, сюжет глупой мелодрамы, нежели реальная жизнь. И сейчас мне стоит действительно откровенно поговорить с Эдвардом, раскрыть перед ним свои опасения и выслушать его, если он ещё мне верит. 

– Не полностью правда, – наконец произношу я. – Отчасти.

– Объясни! – просит он, удобнее устраиваясь на подушках, и прожигает меня взглядом.

– Я вижу, что ты стараешься и пытаешься помочь мне. Вижу, как тебе тяжело, и готова подождать пока ты сам сможешь всё это сказать. Я верю тебе и в тебя, – прерываюсь, чтобы вдохнуть воздуха. – Но, Эдвард, временами я не уверена, что ты сможешь справиться со всем в одиночку. Что ты когда-нибудь самостоятельно дойдёшь до грани, которая заставит тебя раскрыться. Мне больше всего хочется, чтобы ты не мучился. И отчасти – это послужило вчера причиной моего срыва. Прости, мне очень жаль.

– Белла, –недолго помолчав после моих слов, начинает он, – я тоже верю тебе и в тебя. Я привязан к тебе и, несомненно, чувствую что-то, потому что больше всего на свете боюсь потерять именно тебя. И меняюсь я по той же причине: хочу стать лучше для тебя.А с недавних пор ещё и для Тони. Но это оказалось намного сложнее, чем я думал. Мои убеждения были растоптаны реальностью и, возможно, это из-за того, что ты первая, кому я рассказал хоть что-то о себе, –теперь я жду, пока он набирает воздух в лёгкие для продолжения. – Белла, ты не представляешь, как я хочу избавиться от всей той грязи, в которой перепачкан с головы до ног. Вылезти из того дерьма, куда сам себя загнал, но все мои попытки терпят поражения. Скорее всего, виной тому моя слабость или какая-то жалость к себе, я не знаю. Но всё это факт. И все те преображения во мне – твоя заслуга. Я очень хочу рассказать тебе всё, но не могу. Это чересчур сложно. Вся эта история – запутанная и жалкая. От неё, скорее, заболит голова, чем появится какое-то прозрение, да и хорошего в ней мало. 

Слушаю его слова, осмысливая каждое из них и все вместе. Он говорит от души. От сердца. И я чувствую это, знаю, что он не врёт, не убегает. Сейчас он откровенен и предельно честен. Лишь Богу известно, чего стоит ему это откровение, и тем более сегодня, но он пытается. И у него выходит. 

– Иногда мне кажется, – замолкаю, не зная, стоит ли говорить это после его красноречивой тирады, но заинтересованный изумрудный взгляд вселяет в меня уверенность. – Что ты молчишь из-за того, что боишься, будто я уйду. Ты постоянно это повторяешь. 

– Отчасти, – соглашается он.– Но главная причина не только в этом. Я же сказал: всё это слишком сложно.

– Со временем боль утихнет, и тебе станет легче, – убеждаю я, рассматривая покрывало под своими пальцами. – Время всё лечит. 

– Эта боль не проходит, –сквозь зубы шипит он, пока его руки сжимаются в кулаки.

– Послушай, – я пододвигаюсь к нему ближе и беру его левую руку в обе свои, не забывая гладить, чтобы разжать пальцы. – Я не знаю о той самой боли, что ты испытываешь. Не знаю о том, что тебе снится. Не знаю большую часть твоей жизни. Не знаю всех тех тайн и людей, окружающих тебя…

– Белла! – он пытается остановить меня, но сейчас я должна договорить. В его глазах страх и предостережение. 

– Но я знаю тебя, Эдвард. Какой ты на самом деле, твои привычки, твой характер, значение любого выражения твоего лица. Я знаю тебя самого, и это даёт мне уверенность, что со временем ты сможешь преодолеть любые трудности и сомнения. И это самое главное.

Его дыхание становится прерывистее, а в глазах вместо страха появляется восхищение, гордость и теплота. Та самая, о которой я думала, что больше никогда не увижу её.

– Вчерашний скандал – моя вина. Всё произошло из-за того, что я позволила себе сорваться на тебя. И мне очень и очень жаль, правда, жаль, Эдвард, что так произошло. Я готова вымаливать твоё прощение, чем захочешь. Но, пожалуйста, попытайся простить меня!

Пару секунд проходят в тишине. Я отчаянно считаю свои вдохи.

– Иди сюда, моя хорошая, – вместо полноценного ответа он раскрывает объятья, протягивая ко мне руки, и я с радостью утопаю в них. Всё во мне поёт и ликует. Так происходит каждый раз, когда я рядом с этим удивительным мужчиной, но сегодня всё по-особенному, потому что мы, наконец, поговорили.

– Ты не обязана вымаливать моё прощение, Белла, – Эдвард целует меня в макушку, не выпуская из объятий. – Частично именно я послужил причиной твоего срыва.

–Не говори глупостей. Это меня чёрт дёрнул открыть те папки и попытаться узнать что-то об Аро. 

– Ты просто устала ждать от меня какого-то объяснения и постаралась найти его сама или выяснить каким бы ни было путём. За это на кол не сажают.

– Вчера, когда ты уходил, – от воспоминаний я морщусь, – я впервые поняла, что значит, бояться, что не увидишь кого-то. Я думала, что потеряла тебя по собственной глупости. Я очень сильно боюсь потерять тебя.

– Не потеряешь, – он вздыхает, и мягкие губы снова прикасаются к моим локонам. – Я не позволю.

– Так ты прощаешь меня? – глажу пальцами мускулистую грудь, на которой лежу, и целую шею.

– Прощаю, –нежно улыбаясь, соглашается Каллен.

На некоторое время между нами возникает пауза, в которой мы наслаждаемся прикосновениями и близостью друг друга.

– Знаешь, Белла, мне действительно нужно рассказывать тебе больше. Стараться лучше…

– Всё в порядке. Ты идёшь правильным путём, ты и так стараешься, Эдвард, поверь мне!

– Верю-верю, – хмыкает он. – Но ничего не мешает нам стремиться к совершенству, не так ли?

Тут уж соглашаюсь. Утверждение правдивое.

– Мне нужно совсем немного времени, – просит он, немного отодвигая меня от себя, чтобы посмотреть в глаза.

– У тебя его сколько угодно! – спешу заверить я, хотя в душе, конечно, желаю, чтобы всё случилось чуть быстрее положенного.

– Я расскажу тебе пару историй. И буду пытаться рассказать свою, обещаю!

– Спасибо, – благодарю я и перемещаю руки с груди на его лицо. – Это замечательная новость, родной.

В его глазах читаю самую что ни на есть любовь. Что бы он не говорил, как бы не думал. И если сегодня он не сможет признаться в этом, то в скором времени это наверняка случится.

Впрочем, я готова ждать вечность, лишь бы он был рядом. Его значимость для меня ни с чем не сравнима.

– Мой Эдвард Каллен, – шепчу я, когда наши взгляды скрещиваются, отражая взаимные чувства.