Глава 1.
Прекрасный принц.

Четыре года спустя.

Мы сидим на крытой террасе, пьем чудесный английский чай с лимоном и бергамотом; за стеклом шумит дождь. Мама деликатно задерживается, давая нам возможность обменяться впечатлениями наедине.
- Ну что? - глаза Дориана горят неподдельным интересом. - Его неприступное величество согласился взять тебя в ученицы?
- Согласился, - улыбаюсь и тут же притворно вздыхаю, - с таким лицом, как будто слопал целый лимон вместе со шкуркой и косточками.
Дориан хохочет, запрокинув голову; знаю, что он играет, но невольно смеюсь в ответ.
С ним чудесно. Он лучше всех, мой прекрасный принц, тезка известного красавца - хотя, пожалуй, намного красивее. Мы вместе с самого детства, с самого первого дня в балетной школе, когда нас, тогда еще пятилетних детей, поставили в пару. Вместе оказалось намного интереснее танцевать и мечтать о большой сцене...
У моих родителей дома висит великолепная картина в полный рост - мы вдвоем в костюмах Зигфрида и Одетты. Знакомый художник нарисовал с фотографии - мы не смогли бы позировать, слишком много времени отводили в то время танцам; а так получился еще и отличный рождественский сюрприз.
Помню, в первый миг мы просто онемели, разглядывая себя, таких неправдоподобно красивых. Я даже не сразу нашла в себе силы пошутить:
- Не вздумай ничего пожелать, а то знаю я тебя...
- Ты тоже не вздумай, - в его глазах, темных омутах, на миг блеснула сталь, - будем в равных условиях, оба без волшебства.
И вот зачем я его тогда остановила? Конечно, магии нет, но, если бы она была, может быть, мы бы...
Может быть, тогда бы Зигфрид на картине покрылся шрамами после страшной аварии и неловко опирался на палку, а мы сегодня вдвоем показывали свое мастерство знаменитому хореографу.
А может, если бы Дор был со мной год назад, мастер взял бы нас обоих сразу же, вместо того, чтобы указать мне на дверь.
- Да ладно, - принц снова улыбается, и снова фальшиво - кому, как не мне, знать, как горько он оплакивает свою разрушенную жизнь и карьеру. Случись такое со мной, сама бы улыбалась через отвращение. - Зато ты показала ему, что можешь упорно трудиться. Помнишь любимую поговорку нашего учителя?
- Конечно. "Гений - это один процент таланта и девяносто девять - усердия".
Наш первый преподаватель повторял эту фразу изо дня в день, наверное, по тысяче раз. Нет, вообще-то, он был ужасно милый, но такой зануда, что каждое его изречение мы за годы занятий успели выучить наизусть.
- Вот теперь мистер Я-Круче-Всех знает, что у тебя есть девяносто девять процентов успеха. А один процент ты ему потом покажешь. Если, конечно, он будет этого достоин.
- Перестань, а? - Эдварда Каллена Дориан возненавидел сразу же, как только узнал о нем. Причиной, думаю, послужила зависть: одно дело - получить травму, разменяв четвертый десяток и успев сделать себе имя в балете, передавать свое мастерство другим и видеть, как твои ученики блистают на лучших сценах Европы, а главное, вне театра вести полноценную жизнь... совсем другое - не дожив до двадцати, навсегда зависнуть на волоске от полной немощности, когда одно лишь падение или сильный удар по спине могут превратить тебя в беспомощного инвалида. Какие уж тут танцы, какая известность... Я его понимаю, но, когда эта желчь прорывается наружу, становится очень неприятно. - Лично он тебе ничего не сделал, вы даже незнакомы. К тому же, как я могла тебя подвести?
Говорят, мы с виду похожи, как брат и сестра. Чушь, конечно. Только в том и сходство, что оба темноглазые и темноволосые. А вот внутри... иногда я думаю, что за эти годы вросла в Дориана, а он - в меня. И теперь я - его ноги, а он - моя непоколебимая уверенность в том, что все будет хорошо. Иначе и быть не может, ведь я живу за двоих. Я должна испытать все то, что ему уже не светит - славу, любовь зрителей, счастье от самого пребывания на сцене. Я не могу его подвести.
И не могу подвести родителей - они никаких сил не пожалели, чтобы осуществить мою мечту: всегда поддерживали меня, оплачивали занятия, даже накопили денег на мое путешествие через океан. Мама даже поехала со мной - и весь этот год была здесь... утешала, когда Каллен мне отказал, помогала искать педагога, который помогал мне отточить мастерство, чтобы понравиться придирчивому мэтру. Очень милый был человек, но малоизвестный; оба мы понимали, что мне нужен знаменитый и влиятельный наставник, чтобы сделать собственное имя.
Отец переехать не смог – он очень держится за место шерифа: работа тяжелая и опасная, но там хорошо платят, достаточно, чтобы хватало и ему, и нам; каждый месяц мы получали денежный перевод и, что еще важнее, письмо, в котором он рассказывал, как нас любит и как гордится мной.
Эти вроде бы мелочи можно не ценить, но перед глазами у меня пример, доказывающий: счастлив тот, кого так любят. У моего парня нет никого, кроме меня; дед, единственный родственник, терпеть его не может, даже в больнице не навестил ни разу… Деньги на лечение выделил, но и только. Дориан смотрит на меня как на воплощение нашей общей мечты, как на смысл жизни. Лестно. Согревает до самого сердца, невольно улыбаюсь в ответ его улыбке – искренней, когда он говорит о любви, фальшивой в остальных случаях.
И я шла сегодня к "мистеру Я-Круче-Всех", окрыленная благословениями своих учителей, теплыми письмами отца, маминым пожеланием удачи и горящими глазами моего принца. Разве могла я потерпеть поражение?

От автора:
У меня есть основания балдеть с пары Дориан/Белла. О, кстати, он один из немногих персонажей "со стороны", чье имя не потерпело изменений в процессе придумывания фика.))

Источник: http://robsten.ru/forum/67-1744-1