- Ты можешь поехать со мной, – произнес Эдвард почти шепотом. Опираясь на пассажирскую дверь, он прислонился лбом к окну, ритмично постукивая костяшками по стеклу. Так он провел почти всю дорогу до аэропорта Порт-Анджелеса, и практически все это время мы оба молчали.
У меня перехватило дыхание. Я хотела быть с ним, я действительно хотела быть рядом с ним, когда ему придется справляться со всем, что на него навалилось. Но в то же время я не желала иметь ничего общего с тем миром. Я знала, что еще не готова встретиться лицом к лицу с Нью-Йорком.
Кроме того, он должен был пройти через это сам. Ему нужно понять, что для него значит Нью-Йорк теперь – после победы на конкурсе, без меня и связанных со мной обещаний и обязательств. Он поймет, чего на самом деле хочет только тогда, когда окажется там. А потом… я не знаю. Вернется ли он? С тех пор, как позвонила Маргарет три дня назад, он клялся, что вернется, десятки раз. Но какая-то часть меня – бóльшая часть, на самом деле, – не хотела в это верить. Он уже оставлял меня однажды, и мне пришлось пережить это. Я провела годы, пытаясь свыкнуться с мыслью, что Эдвард уже никогда не будет рядом… Странно, но теперь, когда появилась реальная возможность того, что он останется со мной, мне было трудно это принять.
И дело было не в том, что я не верила ему, когда он говорил, что вернется. Он говорил то, что считал правдой, своей правдой. Но я боялась, что это станет и моей правдой тоже. Потому что, если так случится, и я поверю в это, а он передумает…
- Я не могу поехать туда, – наконец, ответила я. – Пока нет. Не знаю, когда смогу.
Он кивнул, но его взгляд был все еще сосредоточен на влажной зелени за окном.
- Знаю. И я могу это понять.
Мы снова погрузились в молчание, и до конца пути не проронили ни слова.
Я припарковала грузовик и вошла за ним в практически пустой аэропорт. У него не было багажа, лишь сумка, с которой он приехал. Как только он получил свой посадочный талон, мы прошли к зоне досмотра. Никакой очереди, конечно же, не было, лишь одна пожилая женщина со скучающим видом сидела в проходе. Она оживилась, когда заметила нас, почуяв возможность поглазеть на чужую драму. Эдвард неловко остановился в нескольких шагах от нее, повернулся ко мне и подошел ближе.
- Я позвоню тебе, как только мы приземлимся.
- Конечно, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко и непринужденно. Никаких ожиданий. Я хотела дать ему шанс сделать то, что он должен был сделать, без каких-либо обещаний вернуться. – Удачи тебе, – наконец, произнесла я. – Ты такой талантливый, Эдвард. У тебя все получится блестяще, чем бы ты ни решил заняться…
Еще мгновение Эдвард смотрел на меня, нахмурив брови, а затем уронил сумку и протянул руку к моему лицу. Его ладонь была теплой и гладкой. Я судорожно втянула воздух, когда он провел большим пальцем по моей скуле.
- Не делай этого, – сказал он, и его голос был низким и хриплым.
- Не делать чего? – я пыталась бороться с уже подступающими слезами.
- Ты прощаешься со мной навсегда, так, будто я не вернусь. Не смей этого делать.
- Эдвард…
Он обхватил ладонями мое лицо и притянул еще ближе. Он зажмурился, но затем резко распахнул глаза и посмотрел на меня.
- Я вернусь. Так скоро, как смогу, Белла. Обещаю. Я говорил тебе, что не уйду, пока ты сама не скажешь мне об этом, и я сдержу слово. Я вернусь.
- Эдвард, все нормально, правда, – прошептала я, пытаясь его успокоить. – Мы поговорим об этом, когда ты вернешься, – мой разум шептал «если», но ради него я сказала «когда».
Он натянуто кивнул и прижался губами к моему лбу, будто пытаясь оставить там свой отпечаток. Я закрыла глаза. Я чувствовала тепло его тела. Так близко… Боже, я так хотела этого!.. Но я обещала себе, что отпущу его без каких-либо ожиданий и надежд. Я говорила себе, что не должна ни хотеть, ни чувствовать – не сейчас. Но его слова, сквозившее в них отчаяние и его руки заставляли меня плавиться от желания… Я начала скучать по нему еще до того, как он уехал, и желать, чтобы он вернулся, еще до того, как сошел с трапа самолета…
Он не отпускал меня, все еще касаясь лбом моего лба, и его дыхание омывало мои губы. Он аккуратно приподнял мое лицо и поцеловал – нежно, медленно. Словно пытался запомнить, словно я снова принадлежала ему… Конечно, так всегда и было, но этот его поцелуй теперь не позволил бы мне забыть об этом или притвориться, что это не так. Тоска по нему вновь наполнила меня, хотя он все еще стоял прямо передо мной. Мне хотелось обнять его, прижаться к нему, но если бы я позволила себе это, то уже никогда не смогла бы его отпустить, так что, я просто накрыла его ладони своими, пытаясь прийти в себя, пока наши губы продолжали медленно двигаться. Он вздохнул и осторожно отстранился.
Еще два раза коснувшись губами моих сомкнутых губ, он поцеловал меня в щеку и отпустил. Я же едва сдерживала слезы; без него стало невыносимо холодно…
- Скоро увидимся, – он смотрел мне прямо в глаза, гладя по волосам.
Я обхватила себя руками и стояла так, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, до тех пор, пока он не отстранился. Я ничего не сказала в ответ, лишь кивнула, и он, повесив сумку на плечо, сделал шаг назад.
Он протянул свой посадочный талон и паспорт сотруднице аэропорта, через секунду та указала ему направление. Он еще долго стоял там и просто смотрел на меня. На его лице читалось множество эмоций – желание, тоска, горечь расставания… Я ничего не могла с этим поделать. Слезы покатились по моим щекам – я была не в силах их больше сдерживать…
Эдвард поднес руку к губам, сжав пальцы в кулак, прежде чем отвернуться. Мне же не оставалось ничего другого, кроме как смотреть, как он уходит, сгорбившись, засунув руки в карманы. Это напомнило мне тот день четыре года назад, когда он провожал меня до дома, а затем ушел, именно так, как сейчас. В тот раз прошли годы, прежде чем я смогла снова его увидеть…
Бóльшую часть жизни я была сама по себе. Когда я была ребенком, отец делал все, что от него зависело, но он никогда не мог заменить мать, бросившую меня. Будучи подростком и имея вокруг все то, о чем большинство могли только мечтать, я все время чувствовала, что мне чего-то не хватает. Годы в колледже пролетели для меня в постоянной тоске по человеку, которого я едва знала. Затем, я словно бродила во сне, собираясь выйти замуж за едва ли близкого мне мужчину, в попытке заполнить пустоту… В общем, постоянным в моей жизни было лишь одно – я всегда была одинока.
Но никогда за всю свою жизнь я не ощущала этого так остро, как сейчас.

Мне нужна была работа. Я жила в Форксе уже почти два месяца, но все еще не работала. Эдвард смог устроиться на работу уже на следующий день после приезда, и из-за этого я чувствовала себя настоящей бездельницей.

Расходы по ренте за дом покрывались из отчислений по страховке моего отца, и еще немного денег поступало за счет ежегодных платежей Полицейского управления. Я все еще собиралась продолжить учебу, но с этим нужно было подождать до следующей осени, если, конечно, мне удастся получить стипендию – я была совершенно серьезна, когда говорила Филу, что не собираюсь использовать средства трастового фонда. Мне нужно было научиться справляться со всем самостоятельно, а значит, необходимо было найти работу, хотя бы временную. Я должна была начать действовать и заодно чем-нибудь себя занять. Это могло помочь мне отвлечься от слишком частых мыслей об Эдварде.

Я дала себе зарок: я могу скучать по нему, но не должна ждать и надеться. Мне нужно было двигаться дальше и делать это самостоятельно. Если – или когда – он вернется, вот тогда я смогу позволить себе задуматься о нашем возможном будущем.

В то время как Эдвард сумел найти работу сразу, я не могла похвастаться таким же успехом. Экономика находилась в упадке, и надеяться на улучшения не приходилось, поэтому я расширила поиски и начала искать вакансии в Порт-Анджелесе. Тут мне повезло: меня приняли в «Pacific Coffee and Tea Exchange» – небольшую кофейню на одной из главных улиц города рядом с набережной, где всегда толкались туристы. Ею управляла фантастическая пожилая леди, которая была в полном восторге от моего образования в области искусства, хотя я едва ли знала что-то о приготовлении кофе. Оказалось, ей просто хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем можно было поговорить. Что же до кофе – я могла научиться.

После первых двух смен я умирала от усталости, но была счастлива. Мне нравилось готовить латте днями напролет. Было в этом нечто успокаивающее. Я забывала обо всем и полностью сосредотачивалась на взбивании молока в идеальную пенку. Весь мой мир сжимался до этой пенки, и когда у меня все получалось, я невероятно гордилась собой. В то же время я понимала, что когда это перестанет быть для меня в новинку, я стану презирать все, что связано с кофе. Но сейчас я пребывала в полном восторге от своей первой работы.

Я с нескрываемым энтузиазмом рассказывала Эдварду обо всем в мельчайших подробностях во время его ночных звонков. Он смеялся, поскольку его забавляла моя страсть к подаче чрезмерно дорогого кофе. Но он искренне радовался тому, что я нашла работу, которая делала меня счастливой.

Во время таких звонков его голос звучал устало и раздраженно. Ему постоянно приходилось принимать участие в многочисленных мероприятиях – официальный обед в Фонде «Ван Левен», церемония награждения победителей… За первую же неделю у него состоялось несколько интервью, и было запланировано еще несколько приемов в галерее с его участием. Все это обещало растянуться на несколько недель.

Все остальное время он проводил в квартире своего друга над баром, где подрабатывал, когда не упаковывал холсты, которые не планировалось использовать в будущей выставке в конце месяца.

- Я скучаю по тебе, – вздыхал он. Я слышала смех, голоса и звон стекла на заднем фоне, понимая, что он в баре. Почти каждую ночь он проводил именно там, стараясь тем самым оплатить другу предоставленный диван.

Я закрывала глаза и прижимала пальцы к щеке, вспоминая, как он касался меня во время нашего прощания в аэропорту, и шептала:

- Я знаю…

Я никогда не говорила в ответ, что тоже скучаю. Он никогда не давил. Но все же думаю, он знал. Знал, чего я жду и в чем нуждаюсь, почему не могу забыть обо всем и просто любить его. Пока не могу. Он больше не давал мне никаких обещаний, никаких клятв в вечной преданности. Он просто, как не в чем ни бывало, рассуждал о самом коротком и удобном маршруте из Нью-Йорка в Вашингтон.

Я слушала и напоминала себе, что не должна ни на что надеяться.

- Белла, тебе нужно было видеть этого парня.

- Какого парня? Из «Times»?

- Нет, парня, который брал у меня интервью для «Искусства в Америке» два дня назад. Претенциозный ублюдок! – выплюнул он, и я могла точно представить, как он закатывает при этом глаза. – Было очень тяжело сохранять серьезное выражение лица целых два часа. На нем был аскотский галстук! Ну, кто так еще делает?

Я рассмеялась, бедром захлопнув дверцу холодильника. Я готовила себе обед, пока разговаривала с ним, зажав трубку плечом.

- Чем ты занимаешься? – спросил он. Он всегда спрашивал, что я делаю, что смотрю по телевизору, во что одета…

- Готовлю себе обед.

- О, правда? И что готовишь?

- Гм, жареный сыр.

Эдвард замолчал, но уже через секунду расхохотался:

- Серьезно?

- Да, – фыркнула я. – Это единственное, что я могу приготовить. За исключением консервированного супа.

- Боже… Хорошо, что я хоть этому тебя научил, а то ты умерла бы с голоду.

- Очень смешно.

- Я научу тебя остальному, когда вернусь, – будничным тоном добавил он. Я же прочистила горло, но ничего не ответила.

Через минуту он заговорил снова:

- Хэй, прошлым вечером у меня был гость.

- Гость? Где?

- Здесь. В баре.

- О, правда? И кто это был? – спросила я, внутренне готовясь к его ответу и гадая, кто из призраков его прошлого или богатых ценителей искусства пришел увидеться с ним в бар его друга…

- Элис.

Я дернула головой и едва не выронила телефон и ломтик хлеба, на который намазывала масло.

- Элис? Моя Элис?!

- Именно она.

- Что? Что, черт возьми, она там делала? – я проигрывала в голове свой последний разговор с Элис, состоявшийся пару дней назад. Она сообщила, что Роуз выписывают из клиники, и у нее начнется курс амбулаторного лечения; рассказывала, что стала членом Американского общества защиты животных. Я поведала ей о своей работе и об интервью Эдварда для «Искусства в Америке»… Нет, она не упоминала о своем намерении встретиться с Эдвардом.

Эдвард прочистил горло. Казалось, что ему немного некомфортно, но в то же время я чувствовала, что он улыбается.

- Она хотела предупредить меня.

- Прости, что? Предупредить тебя? О чем? – в этот момент я собиралась убить Элис. Если бы существовала возможность убить по телефону.

- Если я снова облажаюсь – я покойник. Суть была в этом.

- Она так сказала?

- Что-то вроде того.

- Я убью её…

- Послушай, это было мило, правда. Она любит тебя и волнуется. Думаю, она просто хотела убедиться, что я достоин тебя, понимаешь? Взглянув на наши с тобой отношения с другой стороны, я понял, почему она беспокоится. В её глазах я не так уж хорош…

- И все же, это было слишком самонадеянно с её стороны. Как она вообще нашла тебя?

- Она позвонила Маргарет. Фонду нужны были данные об адресе моего временного проживания.

Я закрыла глаза и застонала: бедная Маргарет, даже её втянули в мыльную оперу моей личной жизни. Мне нужно было позвонить ей и извиниться. Но только после того, как я позвоню Элис и убью её.

- Ладно, она предупредила тебя. И что ты ей на это ответил?

Эдвард замолчал, и казалось, что тишина повисла минут на десять.

- Я просто сказал ей то, что чувствую.

- О… И что потом? – я не спрашивала, что именно он сказал. Если он собирался рассказать об этом, мне нужно было, чтобы он сделал это лично, а не по телефону и не в контексте рассказа о разговоре с кем-то еще.

- Я купил ей выпить.

- И все? Ты купил ей выпить, и все наладилось?

- Ну… я не уверен в этом.

- О чем ты?

- Я не уверен, потому что еще не видел их.

Я подавила раздраженный вздох.

- Перестань быть таким загадочным, Эдвард! Кого «их»?

- Элис и Джаспера.

- Джаспер? Твой друг Джаспер? Джаспер, который владеет баром?

- Именно он.

- Ты имеешь в виду – Элис и Джаспер?..

- Ага. Он подошел вчера, чтобы поздороваться и вроде как… разрядить обстановку. Они начали говорить, и…

- Она осталась с ним на ночь?

- Похоже на то.

- Вау… Ладно… Эм, Джаспер, этот парень, он подходит ей? Он ведь не какой-нибудь поддонок, правда?

Эдвард рассмеялся:

- Вы двое так мило приглядываете друг за другом. Ты понимаешь, что сейчас делаешь то же самое, что и она, правда?

- Да, но я спрашиваю тебя, а не вылавливаю Джаспера. Это другое. Поэтому ты должен рассказать мне о нем.

Он усмехнулся и вздохнул, прежде чем продолжить:

- Ладно. Да, Джаспер однозначно подходит ей. Он мой лучший друг. И, похоже, он действительно сражен ею.

- Он знает о её богатстве?

Эдвард замолчал на какое-то время.

- Да, уверен, что знает. Но Джаспер не такой. Я уверен, что для него это не имеет значения.

Теперь мне стало неловко, будто я была последней стервой, высказывая ужасные предположения о лучшем друге Эдварда.

- Извини. Просто… иногда у людей бывают другие причины для знакомства с…

Он перебил меня:

- Нет, я понимаю. То, как вы, ребята, живете – или жили – уверен, вам не просто довериться кому-либо. Но Джаспер не такой.

- Я верю тебе. Просто попроси её позвонить мне.

- О, ни за что! Сама ей звони. Я не буду вмешиваться в сексуальную жизнь Джаспера.

- Эдвард…

- Единственные отношения, в которые я хочу быть вовлечен – наши с тобой, – сказал он, и я почувствовала, как начала краснеть.

- Ладно, – пробормотала я, после того, как пришла в себя. – Я сама ей позвоню.

В течение следующих трех дней мои звонки перенаправлялись на голосовую почту Элис. Элис никогда, никогда не попускала моих звонков.

Наконец, на четвертый день, она взяла трубку.

- Слава Богу! – воскликнула я, когда она ответила. – Я уже думала, что ты мертва.

- Я в полном порядке, – её голос был непривычно звонким.

- Ну, никогда нельзя быть уверенной… Последнее, что я о тебе слышала, что ты улизнула по служебной лестнице с незнакомцем в каком-то баре в Ред-Хук [прим. редактора: исторический промышленно-складской район в Бруклине].

На какое-то время в трубке повисло молчание.

- Эдвард сказал тебе.

- Да, сказал.

- Джаспер удивительный, – оборонительно начала она. – Так что, не осуждай меня.

- Уверена, так и есть. Я, собственно, не из-за этого звоню.

- Не из-за этого?

- Нет. Ты виделась с Эдвардом. Какого черта, Элис?

Она вздохнула.

- Я просто очень беспокоюсь о тебе, Из. После всего, через что тебе пришлось пройти из-за него, мне просто хотелось убедиться, что у него серьезные намерения относительно тебя. Что он не собирается быть… беспечным.

- И?

- То, что он сказал о тебе… то, что он говорил о своих чувствах к тебе…

- Не надо, не говори, – резко перебила её я, будучи неуверенной, что готова перешагнуть через эту черту. И я точно не была готова делиться этим с Элис.

- Ладно, – ответила она. – Но он показался мне хорошим парнем. И он очень старается.

Я не могла поверить, что Элис на самом деле собиралась рассказывать мне о том, насколько Эдвард хороший. Будто он в этом нуждался.

- Я знаю… Итак, – быстро перевела я тему, – расскажи мне о Джаспере.

После этого Элис болтала без остановки почти двадцать минут, и мне стало легче. Думаю, нашелся, наконец, кто-то, кто сможет позаботиться о ней так, как она всегда заботилась о других.

Через какое-то время, прервав свой монолог, она сделала паузу, чтобы перевести дух и отправить мне фото. Я прикрыла рот рукой, сдерживая удивленный возглас, когда увидела его.

Изображение было размытым, нечетким, будучи снято на мобильный телефон при тусклом освещении в баре: искрящиеся, светло-голубые глаза выглядывали из-под взлохмаченных светлых волос, длиною почти до плеч. Он выглядел удивленным, будто собирался закатить глаза. Он стоял за барной стойкой, рукава его фланелевой рубашки были закатаны до локтей, открывая вид на татуировки до самых запястий. Еще один чернильный завиток выглядывал с левой стороны шеи и исчезал за ухом под волосами. В нижнюю губу было вставлено кольцо.

Её семья будет в шоке, когда узнает, что он владеет баром в Ред-Хук. А когда они увидят его… нет слов, чтобы описать весь гнев, который выльется на их головы… Элис принадлежит династии Мейфлауеров, где никому и в голову не приходило пошевелить хотя бы пальцем, чтобы что-то получить, не говоря уже о том, чтобы зарабатывать деньги. Но, похоже, Элис это совершенно не волновало. Она уже была по уши влюблена. А со всем остальным она сможет разобраться потом.

Мне же оставалось только надеяться, что Элис справится с этим лучше, чем я, а Джаспер сможет принять этот вызов.

Эдвард позвонил мне с коктейльной вечеринки, посвященной открытию его выставки. Он должен был общаться со спонсорами Фонда, которые наделили его стипендией и, вероятнее всего, могли купить его картины. И он действительно беседовал с ними пару часов, но в около десяти отошел, чтобы позвонить мне.

Я же в это время сидела на диване в полной темноте, в своем крошечном домике, на другом конце страны, подтянув колени к подбородку, прикрыв глаза, и слушала его голос.

- Это все, – произнес он. – Это последнее мероприятие, на котором я должен присутствовать. Я выезжаю послезавтра.

- Ты уверен, что тебе не нужно остаться еще на какое-то время? На случай, если какую-то картину купят, или ты понадобишься своему агенту? – я готова была вырвать собственный язык за эти слова, но это было абсолютно логично, и я хотела, чтобы он подошел к этому трезво.

- К черту их! – ответил он, устало вздыхая. – Они могут продавать картины и без меня. Я уезжаю.

Я помолчала, обдумывая свои следующие слова.

- Эдвард?

- Да?

- Не сбегай.

Он фыркнул сквозь смех:

- Забавно слышать это от тебя.

- Я не сбежала, – возразила я. Он рассмеялся еще громче. – Я просто уехала… быстро.

- Ага, расскажи об этом парню, который пытался догнать тебя.

Я тоже улыбнулась, но продолжила:

- Разница в том, что меня там ничего не держало. В отличие от тебя.

- И ты думаешь, что все дело в том, чтобы сбежать от всего этого?

- Я не знаю. Но я знаю, что не смогу спасти тебя. Я не могу быть единственной причиной. Я поняла одну вещь после того, как уехала: никто не может спасти тебя. В первую очередь, ты должен сделать это сам.

Я слышала его медленное ровное дыхание в трубке, в то время как сама перестала дышать, ожидая его ответа.

- Дело не в этом. Я говорил тебе, когда приехал в Форкс, что многое переосмыслил. О себе, о Нью-Йорке… обо всем.

- Я знаю. Но прошло время. Сейчас все иначе. Ты понимаешь это, правда? – он вдохнул.

- Да, полагаю, теперь все иначе. В смысле, теперь я все вижу четче. Все стало понятнее. Логичнее. Но все, что имело значение – места, люди – это никогда не изменится. Когда я здесь, все это слишком влияет на мое творчество. И не лучшим образом. Это… я просто не могу здесь больше находиться. И если уж так происходит, мне в любом случае лучше отсюда уехать.

Я медленно выдохнула, пытаясь не потерять сознание от счастья.

- Если ты уверен…

- Я абсолютно уверен.

- Хорошо. Тогда поспеши.

Он рассмеялся, и напряжение исчезло, как не бывало.

- Хэй, у меня есть сюрприз! – сказал он.

- Какой?

- Я купил грузовик. Я приеду обратно.

- Ты купил грузовик?!

- Ага. Этот придурок – хипстер, живущий неподалеку от бара, – купил его недавно. Полагаю, он думал, что с ним он будет выглядеть круче, или еще какое-то подобное дерьмо… В любом случае, он понял, насколько большие у него трудности с парковкой, и решил избавиться от грузовика. Тот целую вечность стоял у бара Джаспера. Я просто предложил ему купить его, и он сразу согласился… Мне нужно было какое-то средство передвижения, так или иначе. К тому же, теперь мне есть куда погрузить все свое барахло.

Мое сердце забилось еще быстрее. Это происходило на самом деле… Он вернется через несколько дней. Это произойдет, как и планировалось. Теперь он закончил с делами и возвращается ко мне, как и обещал!

Я прерывисто выдохнула и прижала руку к груди, пытаясь совладать с эмоциями.

- Эй, ты в порядке? – спросил Эдвард.

- Да, просто… ты возвращаешься!

- Я ведь сказал тебе, что вернусь, Белла.

- Я знаю, но…

- Поверь. Я скоро приеду. Я скучаю по тебе.

Я сглотнула и, несмотря на ком в горле, ответила:

- Я тоже скучаю по тебе.

Я впервые позволила себе это произнести. Я слышала, как он выдохнул в трубку, и могла представить, как он улыбается.

Телефон зазвонил где-то рядом с моей кроватью. Простонав, я перевернулась, пытаясь найти его на ощупь. Я открыла один глаз, чтобы посмотреть, сколько времени. Четыре утра. Я была уверена, что моя смена в кофейне начиналась во второй половине дня, так что, это точно были не они… Я взглянула на экран: Эдвард. Сердце пропустило удар от предвкушения, смешанного со страхом.

- Хэй, – пробормотала я скрипучим голосом.

- Хэй, – повторил он, затаив дыхание. – О, черт… У тебя все еще слишком рано. Прости. Я просто торопился и совсем забыл о времени…

- Все нормально.

- Я выезжаю прямо сейчас.

Я села на кровати, уже полностью очнувшись ото сна.

- Сейчас?

- Да, сейчас семь часов. Я планирую ехать весь день. Не знаю еще, понадобится ли мне останавливаться где-нибудь на ночь… Я хочу попробовать не останавливаться, но…

- Тебе нужно будет поспать, Эдвард.

- Мне нужно увидеть тебя, – ответил он, и я не могла не улыбнуться. – Не знаю, будет ли у меня возможность зарядить телефон, и все такое. Я не смогу сделать это в грузовике. Так что, не уверен, смогу ли позвонить тебе в дороге…

- Не трать заряд батареи понапрасну. Я… – я остановилась и перевела дыхание. – Полагаю, я увижу тебя, когда ты будешь уже здесь…

- Увидишь. Лучше поспи еще, Белла. Я приеду уже скоро.

- Хорошо.

Мы положили трубки, но заснуть я больше не смогла. Несколько часов я просто лежала на кровати, глядела в потолок и считала минуты до его приезда.

Следующие два дня прошли, словно в тумане. У меня были смены в кофейне, и это немного помогало, но я постоянно отвлекалась и была совершенно бесполезна. Думаю, я несколько раз налила обычный кофе, вместо кофе без кофеина, а молочная пена все время не удавалась… Баристы были мной недовольны.

На следующий день после звонка Эдварда, кое-как отработав смену, я ехала домой на предельной скорости, какую только мог выжать мой грузовик, надеясь, что он уже приехал. По моим расчетам он никак не мог добраться так быстро, и я прекрасно это понимала. Но это нисколько не мешало мне надеяться вопреки любым законам физики.

Он не звонил мне после того разговора ранним утром перед самым отъездом. Я и не ждала звонка, но тишина лишь подпитывала мою неуверенность. Я могла вообразить миллионы причин, по которым он мог передумать и вернуться обратно в Нью-Йорк, с которым его так много всего связывало. У него было слишком много причин, почему он должен остаться, и лишь одна – почему должен уехать. Там у него могло быть все. Здесь у него была лишь я.

И те не менее, я надеялась. Я рассчитывала на него. Я снова и снова обещала себе не делать этого, но не могла сопротивляться. Если он не вернется, я буду полностью сломлена. Станет еще хуже, чем в то утро в его лофте… Каждый раз, когда я думала об этом, то едва ли могла дышать.

Я собиралась приготовить жареный сыр на обед, но мой желудок дал мне понять, что это вряд ли это возможно… По телевизору не шло ничего интересного…

Я часами бродила по дому, переходя из комнаты в комнату, раздираемая сотнями мыслей… Должно быть, он остановился где-то переночевать прошлой ночью. На самом деле, я надеялась на это, ведь меньше всего мне хотелось, чтобы он вел машину два дня без передышки. И чем дольше я об этом думала, тем больше убеждалась, что он просто не мог не остановиться на ночлег…

Я снова и снова воспроизводила в уме путь, который ему предстояло проделать, когда вдруг услышала шум мотора.

Через секунду я уже стояла на крыльце, ощущая при этом себя совершенно нелепо, словно маленькая девочка, ждущая Рождество. Казалось, Эдвард всегда действовал на меня вот так, превращая в отчаявшуюся, дрожащую девчонку… Я перестала бороться с этим. Это было абсолютно бесполезно. Он всегда будет так на меня влиять.

Свет фар пробивался сквозь ветви сосен, шум мотора становился все громче, а мое глупое сердце билось в безумном ритме. Я чуть не расхохоталась, когда увидела грузовик: я думала, что это моя машина невозможно древняя, но машина Эдварда была сущим артефактом. Коллекционеры наверняка оторвали бы его с руками. Я не могла поверить, что он смог проехать на нем через всю страну без остановок. Чудо, что он вообще сюда добрался!.. Грузовик был зеленым, с огромными пятнами ржавчины; одно крыло выше другого. В багажнике я разглядела полотна, прикрытые брезентом. Наконец, я осознала, что он взял все самое важное для него и проделал путь через всю страну, чтобы оказаться здесь, со мной…

Грузовик остановился на подъездной дорожке, фары погасли, и мы погрузились в темноту. Пока я пыталась разглядеть Эдварда на водительском сидении, дверца машины скрипнула, а затем захлопнулась. И я увидела его.

Он быстро пересек лужайку, перепрыгнул через две ступеньки крыльца и оказался рядом. Он тут же обхватил руками мою голову, зарывшись пальцами в мои волосы, и притянул к себе. Мои руки легли на его плечи, широкие и твердые под мягкой тканью фланелевой рубашки. Я ощущала исходящее от него тепло. Едва ли я могла различить его черты, но это и не имело значения, потому что через секунду он уже целовал меня. Жадно, неистово… Прежде чем успела осознать, я уже обнимала его за плечи, прижимая к себе сильнее, ближе. Я резко втянула воздух через нос, когда почувствовала его язык, скользящий по моему. На вкус он был как горький кофе и Эдвард.

Эдвард застонал и придвинулся еще ближе. Не знаю, как и когда это произошло, но я оказалась распростертой на полу перед входной дверью, ощущая лишь его руки. Казалось, он был повсюду – кончиками пальцев он гладил мои скулы, шею, обнимал за плечи, проводил ладонями по рукам и бедрам… В какой-то момент, оторвавшись от губ, он переключился на мою шею, лаская языком, слегка прикусывая зубами….

Я обвила его плечи руками. Он был теплый, твердый и так идеально мне подходил… Боже, я скучала по нему, я так по нему скучала!.. Я зарылась лицом во впадинку под его подбородком и просто дышала им. Он опустил голову на мое плечо, и я слышала, как глубоко и тяжело он дышит. Я провела рукой по его шее, волосам.

- Я люблю тебя, – выдохнул он мне в шею и снова стал скользить по ней губами.

Дыхание перехватило, и я попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но он продолжал прокладывать поцелуями дорожку к моим губам, беспрестанно шепча: «Я люблю тебя, люблю…» Уже не пытаясь взглянуть на него, я просто целовала его в ответ, выказывая все то, что хотела сказать. Я тоже тебя люблю.

- Идем, – пробормотал он.

Мне потребовалось приложить все свои усилия, чтобы оторваться от него. Он все еще смотрел на меня, пока мы глубоко дышали, пытаясь прийти в себя. Его волосы щекотали мои щеки. Я посмотрела ему в глаза и обхватила его лицо руками, гладя двухдневную щетину. Он накрыл мои ладони своими, повернул голову и поцеловал мои пальцы. Я растаяла… Я невыносимо хотела его и не знала, смогу ли выдержать еще хоть минуту, не понимая, как могла справляться со своим желанием так долго…

Я открыла дверь и повела его за собой в дом, щурясь в ярком свете гостиной после темноты снаружи. У подножия лестницы он снова повернул меня лицом к себе, обхватив за плечи. Теперь я видела следы усталости на его изможденном лице, а его волосы были взлохмачены больше обычного. Но не прошло и пары секунд, как он снова накинулся на меня, обжигая каждым прикосновением. Теперь лестница стала казаться бесконечно длинной.

- Мы не должны делать этого сейчас… – прошептал Эдвард, сдвинув ворот моей рубашки и целуя ключицу, а затем и все, до чего мог дотянуться, – …если ты не готова.

Я коснулась ладонью его лица, заставляя посмотреть на меня.

- Нет, должны, – произнесла я, прежде чем поцеловать его.

Вся сдержанность, которую он проявлял прежде, исчезла. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой – опирался о стену, медленно продвигаясь вверх по лестнице, но не отпуская меня ни на мгновение.

Мы очутились в моей крошечной спальне, где он никогда до этого не был, и он осторожно опустил меня на край кровати. Его присутствие здесь казалось таким правильным. Будто мы всегда принадлежали друг другу, но только теперь оказались в правильном месте и в правильное время, здесь и сейчас.

Эдвард медленно потянул вверх мою рубашку. Я позволила ему снять её с меня, но после снова обхватила руками его лицо, останавливая и заставляя посмотреть мне в глаза. Я безумно его хотела, но я также хотела, чтобы он знал, что он для меня значит. Он был таким честным и смелым, когда приехал сюда, в то время как я всего боялась.

Лунного света, пробивающегося сквозь окно, было достаточно, чтобы видеть его черты. Я погладила пальцами его скулы, и он слегка улыбнулся. Я провела пальцами по его губам… Он был таким родным теперь, таким желанным. Не сексуально-недосягаемым богом, как в нашу первую встречу. Теперь он был реальным. Потрясающе прекрасный, но не идеальный, и всецело мой. Его лицо, такое же красивое, как и всегда, теперь значило для меня гораздо больше. Я любила каждую черточку, каждую линию, каждую веснушку на его лице. Я любила его. До боли.

- Я люблю тебя, – сказала я, все еще обводя кончиками пальцев контур его губ.

Он приоткрыл рот и замер. Я не могла разглядеть выражение его лица в темноте, но ни секунды не сомневалась, что оно выражало то, что чувствовала я сама – невероятное тепло, разливающееся в груди, наполняющее каждую клеточку, каждый уголок. Это чувство делало меня лучше, сильнее. Вместе мы были чем-то большим, чем каждый по отдельности…

Он выдохнул, тепло его дыхания согрело мои пальцы.

- Я тоже тебя люблю, – прошептал он, но я уже и так это знала. Он любил меня.

Когда он снова прильнул ко мне, чтобы поцеловать, это было медленнее и нежнее, но так глубоко, будто он хотел прочувствовать и запомнить каждую секунду того, что сейчас происходило между нами.

Он осторожно уложил меня на спину, и я тут же притянула его за собой. Мы медленно стягивали друг с друга одежду, каждый раз останавливаясь, чтобы исследовать то, что под ней скрывалось. Он сделал несколько глубоких вдохов, зарывшись мне в шею, будто желая вдохнуть меня всю… Наконец, он навис надо мной, невыносимо медленно и бесконечно сладко изучая мое тело губами и руками. Казалось, что во мне не осталось костей, я изнывала от желания.

Все было очень медленно, как и прелюдия до этого, и я не желала ничего другого. Я хотела чувствовать это, чувствовать его, мечтая запечатлеть этот бесконечно-прекрасный момент в своей памяти, внутри и снаружи. В этот раз все было нежно и сладко. Не было отчаяния, паники и слез. Потому что это был не единственный, и не первый раз. И, безусловно, не последний. Это было наше начало, начало, для которого потребовалось долгих четыре года…

После мы лежали, прижавшись друг к другу, и смотрели, как тени играют на потолке моей старенькой комнаты. Эдвард вздохнул, и это был звук блаженства, которое я ощущала каждой своей клеточкой.

Я не знала, что будет с нами потом. Он не мог исправить все, что пошло не так в моей жизни, но это не имело значения. Мы оба могли не быть идеальными, но нам нужно было быть вместе. Просто два обычных человека в маленьком городке на краю темного леса. Мы не имели ничего за душой, но у нас была вся жизнь впереди. И я не боялась неизвестности. Впервые в своей жизни я не чувствовала себя одинокой. Мы будем жить настоящим, вместе заполняя холст нашей жизни. Не знаю, на что будет похожа эта картина, но точно знаю, что на ней будем мы.