- Расскажи мне обо всем. Каждое слово.

- Это… Я выжила, Элис.

- Звучит так, будто все прошло нормально. Все ведь прошло нормально?

- Ну, я бы не сказала, что это было нормально. Это почти сломило меня, но да… Я не сошла с ума.

- Но что он сказал? Что сказала ты?

- Это было интервью. Говорила в основном Маргарет. Они беседовали о его работах. Я слушала и делала записи.

- В основном?

- В конце я его проводила.

- Вы были только вдвоем?

- Всего несколько минут.

- Ну, и? Что он сказал?

- Он сказал, что я хорошо выгляжу.

- Еще бы!

- Элис…

- Что? Ты действительно хорошо выглядишь! Ты надела то черное платье?

- Нет, вязаное синее.

- О, оно фантастически смотрится на тебе! Хорошо.

- Я не пыталась соблазнить его, Элис.

- Нет ничего в плохого в том, чтобы хорошо выглядеть. Разве ты не рада, что я заставила тебя сделать мелирование?

- Ты гений.

- Что он еще сказал?

- Только это. О, еще он заметил мое кольцо.

- Отлично! Он расстроился?

- Элис! Боже!.. Нет, он просто… увидел его. И прокомментировал. Я сказала, что помолвлена. На этом все.

- Ну, полагаю, он увидит тебя с Алеком на вечеринке по сбору средств.

- Что?

- Ты говорила мне, что финалисты приглашены на коктейльную вечеринку, организуемую «Фондом Ван Левен», так?

- Черт…

- Все будет хорошо. С тобой будет Алек.

- Он еще не знает, сможет ли пойти.

- Изабелла, ты должна убедить его прийти. Может, мне пойти с тобой? На случай, если тебе понадобится помощь?

- Нет. Я позвоню Алеку и удостоверюсь, что он придет. Он постарается для меня. В любом случае, придут Фил и Рене.

- Пожертвовать деньги? Или зачем?

- Какие-то дела компании. Все придут. Это, конечно, благотворительный вечер, но ко всему прочему еще и возможность обсудить деловые вопросы за парочкой канапе.

- Ну, твои родители очень практичны, ты знаешь это. Но пока Алек будет там, с тобой все будет в порядке. Ведь так?

- Так.

- Ты уверена?

- Я уверена. Пока Алек будет там, со мной все будет в порядке.

- Конечно, так и будет.

Но даже представив Алека, стоящего рядом со мной, когда я снова увижу Эдварда, я не почувствовала себя лучше.

Внутренний двор особняка «Коллекции Фрика» выглядел волшебно [прим. переводчика: Художественный музей на пересечении 70-й и Пятой авеню в Нью-Йорке, на знаменитой Музейной миле; создан на основе коллекции Г. Фрика в его доме, перестроенном архитектором Т. Хастингсом специально для использования в качестве музея; в нем представлена богатая коллекция картин лучших мастеров XIV-XIX вв.]. Уже стемнело, поэтому снаружи горели навесные фонари, а внутри помещение освещали тысячи свечей, расставленные в каждом уголке комнаты. Их свет отражался тысячью бликами на воде в фонтане посередине. Комната была наполнена вдовами в сверкающих платьях и седовласыми наследниками промышленных империй в смокингах.

Я стояла рядом с Алеком, пока он беседовал с Филом и Рене, оглядываясь вокруг, приподнимаясь на цыпочках и пытаясь оставаться незамеченной, насколько это было возможным. Я говорила всем, что хочу найти Маргарет, но я искала не её.

Украдкой я проверила список гостей пару дней назад, так что, я знала, что он придет, как и остальные девять финалистов. Не было никакого «плюс один» напротив его фамилии.

Я ненавидела все это. Ненавидела это мучительное ожидание – знать, что я увижу его, но не знать, когда. Ненавидела то, что мне было до сих пор не все равно. Я стояла рядом со своим женихом. Мне было двадцать два. Все изменилось, и ничего из произошедшего четыре года назад не должно было меня волновать. Но меня это по-прежнему волновало, и я прекрасно об этом знала. Я не должна чувствовать ничего, кроме небольшого смущения, при встрече с ним, но вместо этого я будто из кожи вон лезла… Я снова почувствовала неловкость, проведя руками по длинному черному платью, которое скрывало мои лодыжки, но оставляло открытыми плечи, спину и руки.

Я закрыла глаза и попыталась встряхнуться, затем открыла их и сфокусировала внимание на Алеке и его беседе с Филом. Речь шла о делах компании, которые меня не очень интересовали, так что сосредоточиться было трудно. Они говорили о каком-то партнере, с которым они хотели сблизиться, и раз уж сегодня тот был здесь, они обсуждали их общую стратегию. Моя мать внимательно вслушивалась в каждое слово и буквально была готова к прыжку, на случай, если понадобится её помощь. Я же старалась не зевать.

Я потянулась к руке Алека в поисках чего-то – его тепла, его защиты – чтобы он вернул меня в настоящее, отгоняя прочь тревоги прошлого. Он быстро сжал мои пальцы и слегка улыбнулся, прежде чем вернуться к разговору с моим отцом. Так немного, но я сфокусировалась на его ладони, сжимающей мою, и стало легче. Это происходило здесь и сейчас. А затем он выпустил мою руку, подкрепляя свои слова каким-то жестом, и это чувство ушло…

- Белла? – звук голоса Эдварда дошел до меня одновременно с ощущением его прикосновения к моей руке. Просто легкое касание пальцев, для того, чтобы указать мне, что он рядом, но я чуть не взвизгнула от удивления и резко повернулась.

Казалось, его смутила моя реакция. Он не был в смокинге – простой черный костюм, белая рубашка и темный галстук, но он выглядел лучше, чем любой мужчина в этом зале. Волосы были причесаны, но все равно его вид был подобен анархии среди всех этих прилизанных причесок вокруг. Он был гладко выбрит, глаза блестели, и это так… так опьяняло. Его длинные, изящные пальцы обхватывали высокий бокал, а другую руку он непринужденно держал в кармане. Я сглотнула и заставила себя перевести взгляд на его лицо. Он посмотрел на меня с таким выражением, от которого по шее побежали мурашки. Если раньше я ощущала себя беззащитной, то теперь мне казалось, что я голая.

Наши взгляды встретились, момент прошел, и он просто улыбнулся – открыто и дружелюбно.

- Я не хотел мешать. Просто хотел поздороваться.

- О, ты не… – мне нужно было остановиться и начать заново, и я была рада, что больше не краснею, как раньше. – Все нормально. Я рада, что ты здесь.

Он поднял брови и оглянулся.

- Да, это… что-то.

Я улыбнулась, несмотря на нервозность.

- Они знают, как устроить хорошую вечеринку.

- Это точно, – он улыбнулся в ответ и пробежался глазами вниз по моему телу и обратно вверх. – Ты выглядишь просто…

- Изабелла? – я обернулась и увидела мою мать, вопросительно смотрящую на меня. Она быстро взглянула на Эдварда, а затем снова на меня. После того, как она перебила нас, выражение лица Эдварда стало отсутствующим. На её же лице не было ничего и отдаленно напоминающего хотя бы намек на дружелюбие, но голос звучал приветливо: – Представь нам своего друга?

Алек и Фил все еще были поглощены своей беседой и не обращали на нас внимания. Меньше всего на свете мне хотелось делать это, но выбора не было. На минуту я притворилась, что Эдвард больше ничего для меня не значит, просто кто-то, связанный с работой

- Конечно, – вежливо ответила я. – Мама, это Эдвард Каллен. Он – один из претендентов на стипендию Ван Левена. Эдвард, это моя мать, Рене Дуаер.

Рене медленно пробежалась по нему оценивающим взглядом, прежде чем протянуть руку для рукопожатия. Её недавно высветленные волосы были собраны во французский пучок, в ушах ярко сверкали огромные бриллиантовые серьги, которые Фил подарил ей на Рождество два года назад. Наконец, она позволила Эдварду пожать её руку, но сама даже не пыталась сжать его пальцы в ответ.

- Эдвард Каллен, – произнесла она, роясь в закоулках своей памяти.

Я решила расставить все точки, прежде чем она решит сказать что-нибудь неприятное:

- Также Эдвард преподавал курс Искусствоведения, когда я училась в «Спенсере» на последнем курсе, – добавила я.

- Ах, да! – тем, кто не знал Рене так хорошо, как я, показалось бы, что она даже засветилась от восторга. – Мими Вейгерт нашла вас, не так ли?

Мне хотелось убить её за эти слова, сказанные так определенно двусмысленно, но Эдвард лишь продолжал улыбаться. Если она и задела его, виду он не подал.

- Да, это я. Как поживает Мими?

Фальшивая улыбка Рене таяла на глазах.

- Как и всегда. Занята каким-нибудь новым… увлечением.

Мне бы хотелось, чтобы дурацкий мраморный пол, на котором мы стояли, разверзся и поглотил её. Но этого не произошло, и Рене с Эдвардом продолжали смотреть друг на друга и фальшиво улыбаться. Про себя я восхищалась им за то, что он не поддался на провокации моей матери. Думаю, она ненавидела его за это. Думаю, он знал, что она ненавидела его за это. Думаю, ему было на это плевать.

Рене сдалась первой:

- Идемте, присоединимся к остальной части семьи.

Я ненавидела её напускную манерность, учитывая её происхождение. У Маргарет это выходило естественно, но из уст Рене – скорее, нелепо. Она дотронулась до руки Фила, и они с Алеком, наконец, прервали свою беседу о делах. Вокруг все просто излучали всю эту жеманную светскую учтивость, но эти двое были настолько грубы, что в разгаре диалога даже не заметили появления нового человека. Но об этом хамстве все тут же забудут, потому что отсутствие манер и эгоцентричность делает всех нас еще богаче.

- Филипп, это Эдвард Каллен – один из художников, претендующих на проявление милости со стороны Фонда Изабеллы. Эдвард, это отец Изабеллы, Филипп Дуаер.

- Это не проявление милости! – огрызнулась я, вспыхнув от гнева. – Это грант на развитие молодых талантов!

Фил взглянул на меня, а затем опять на Эдварда. Он не привык видеть хоть какое-то проявление эмоций с моей стороны и понятия не имел, что теперь с этим делать, так что он просто продолжал улыбаться и пожал руку Эдварда. Эдвард не подал виду, несмотря на враждебное поведение Рене. Он улыбнулся в ответ на рукопожатие.

- А это Алек Уинтерс, жених Изабеллы, – продолжала она, указывая на Алека.

Эдвард посмотрел ему в лицо, и я увидела – я не могла быть абсолютно уверена в том, что мне не почудилось, – как его глаза немного сузились, пока он пристально всматривался, будто оценивал Алека. Алек этого не заметил, конечно, мыслями он все еще был в делах.

- Приятно познакомиться, – произнес Алек с отстраненной улыбкой, пожимая руку Эдварда.

Я смотрела на Алека, надеясь, что он заметит, что я нервничаю и как сильно нуждаюсь в его поддержке. Он должен был поддержать меня. Я хотела, чтобы он обнял меня и снова помог успокоиться, как делал всегда. Но он едва ли замечал происходящее вокруг. По выражению его лица я поняла, что он не может дождаться, когда эти формальности закончатся, и он сможет вновь вернуться к делам.

- Мне тоже, – голос Эдварда звучал совершенно неискренне. Очевидно, что для Эдварда встреча с моей семьей, а уж тем более с Алеком, была крайне неприятной.

- Если вы нас извините, Эдвард, – перебила Рене, схватив меня за руку, и демонстративно вытеснив Эдварда из нашего круга. Ему даже пришлось сделать шаг назад, чтобы не попасть ей под руку. – Здесь как раз есть люди, с которыми мы собирались поздороваться.

Я вперилась в нее взглядом, ужасаясь её грубости, но Эдвард лишь улыбнулся и поднял руки вверх.

- Без проблем. Я лишь остановился, чтобы поздороваться с Бел… Изабеллой.

Я посмотрела на него – голова опущена, и такое выражение лица, которое я не смогла понять. Это выражение и взгляд заставили мое сердце биться чаще, но моя мать заставила меня повернуться обратно к Филу и Алеку, так что я так и не смогла понять, о чем именно он думал. Пару минут спустя, я бросила взгляд через плечо, пытаясь найти Эдварда, и увидела его в толпе. Он больше не улыбался. Лишь слегка махнул рукой, наблюдая, как я ухожу.

Гнев, охвативший меня из-за того, как моя мать обошлась с ним, помог отвлечься от волнения, связанного с нашей новой встречей – наверное, это было даже к лучшему. Я была зла и даже смущена, хотя казалось, что его это совсем не расстроило. Все было в точности так, как он и ожидал, и от этого было только хуже.

Фил, Рене и Алек были поглощены беседой с мужчиной, на которого они так хотели произвести впечатление – Ричардом каким-то там. Мне пришлось сконцентрироваться и притвориться, что я слушаю. Беседа длилась уже минут десять, когда Ричард понял, что я с ними, и меня никто не представил. Он перебил мою мать на полуслове, протянул мне руку и представился. Я улыбнулась и вежливо ответила, радуясь, что хоть кто-то здесь имел смелость пристыдить мою семью, хотя он и не был тем, кто имел на это право.

Прошло совсем немного времени, и они снова вернулись к деловым вопросам. Говоря о бизнесе, Алек был таким оживленным – я никогда не видела его таким. Было даже странно наблюдать подобное, он никогда не вел себя так со мной… Даже не знаю, что именно я при этом чувствовала…

Прошло еще десять минут бессмысленной болтовни о делах, абсолютно не представляющей для меня интереса. Я дернула Алека за рукав.

- Я собираюсь найти Маргарет, – прошептала я. По крайней мере, она заметит мое присутствие и будет говорить на интересные мне темы.

- Конечно, хорошо. Увидимся позже, малыш, – прошептал он в ответ. Он так и не отвел взгляда от Фила и Ричарда.

Еще с минуту я стояла рядом и смотрела на его лицо, но так ничего и не дождалась. Это была вся его реакция. Так много поддержки от него в этот вечер…

Я была сама по себе.

Я повернулась и посмотрела на бар в углу дворика. Я заметила пару знакомых, но ввязываться в беседу не хотелось. Мне хотелось выпить и подышать, именно в таком порядке. Бармен тут же подошел, и уже через мгновение я держала в руках свой джин с тоником. Сделав несколько больших глотков, я ощутила тепло, разливающееся по телу, стало немного лучше.

- Хэй…

Я чуть не выплеснула напиток себе на руку, когда услышала голос Эдварда.

- Иисусе, ты когда-нибудь прекратишь подкрадываться?

Он рассмеялся и ответил с улыбкой:

- Нужно двигаться словно ниндзя, чтобы урвать хотя бы минуту наедине с тобой.

Его слова прозвучали слишком неожиданно для нас обоих, и мы обменялись краткими, неловкими взглядами.

- Извини за все это, – сказала я через минуту.

- О чем ты?

- Моя мать. Она была ужасна.

Он снова рассмеялся.

- А, это… Ничего, я привык.

Я покачала головой.

- Это было непростительно. Она просто…

- Хотела защитить тебя, – закончил он за меня.

- Была надменной, – поправила я его, он улыбнулся, и уголок его губ потянулся вверх точно так, как я помнила. Мое сердце сжалось.

- Где твой жених?

Я не ожидала такого вопроса и пару раз моргнула, не зная, как ответить.

- Алек? Эм, он решает какие-то вопросы, связанные с делами компании…

Эдвард поднял брови в удивлении.

- Дела? Сегодня? Разве это не твой вечер?

Я не хотела, чтобы казалось, будто я защищаю его. В конце концов, именно поэтому я только что обижалась на Алека.

- Наверное. Но это что-то важное.

- Как и ты, – ответил Эдвард, пожав плечами.

Я снова посмотрела на него. Его хитрая ухмылка исчезла, на её месте была добрая улыбка, и он все еще пристально смотрел на меня.

- Зайдешь внутрь посмотреть со мной на полотна? – тихо сказал он, кивнув в сторону двери рядом с нами. В его глазах отражались огоньки свечей, едва заметная улыбка то появлялась, то исчезала, пока я раздумывала над его предложением.

Я долго смотрела на него. Тысячи мыслей проносились в моей голове. Рациональная часть меня знала, что мне нужно отказаться. Я должна была остаться здесь и избегать Эдварда любой ценой. Он все еще был опасен для меня, это было очевидно. Я так многого не понимала в нем, он смущал меня и пугал.

Я знала, что должна была остаться здесь, где мне и было место… с Алеком. Но прямо сейчас Алек был далеко, буквально и фигурально. Он не знал и не беспокоился о том, где я. Он не искал меня. Никто не искал. Кроме Эдварда. Он нашел меня дважды за вечер.

Он не отводил от меня взгляда, пока чувство долга и желание согласиться на его предложение сражались во мне. В конце концов, здесь не было никого, кто мог бы осудить меня за то, что желание поддаться победило. Я кратко кивнула, Эдвард ответил мне искренней улыбкой.

Он шагнул чуть в сторону и протянул руку. Я пошла по коридору вслед за ним. Гости вечеринки были повсюду, но здесь было тихо и можно было поговорить.

- Сюда, – пробормотал он, прямо возле моего плеча, так близко, что я даже могла почувствовать его дыхание. Он обогнал меня, двигаясь чуть впереди, и рукав его костюма коснулся моей руки. Мурашки побежали по моей неприкрытой тканью коже. Я закрыла глаза и сглотнула, прежде чем пойти вслед за ним.

Мы прошли мимо парадной лестницы в Южный зал. Здесь тоже были люди, но не так много, лишь несколько мирно беседующих компаний. Эдвард посмотрел в сторону и его взгляд остановился на картинах, висящих на стене. Я хорошо их знала. Я знала все эти картины очень хорошо, ведь я провела здесь многие часы… По обе стороны стола висело два полотна Вермеера. Несмотря на более чем ощутимое присутствие Эдварда, я не могла не засмотреться на торжество света, тонкого смешения цветов, тихой, спокойной композиции. Мы остановились, встали рядом, чтобы посмотреть на них.

Через минуту Эдвард заметил, что мое внимание больше не сосредоточено на нем.

- Тебе нравится Вермеер?

Я вздохнула, не отводя взгляда от картин.

- В твоей душе нет места искусству, если тебе не нравится Вермеер.

Эдвард усмехнулся.

- Думаю, должен согласиться с этим. То, как он передает свет – это ни на кого не похоже. Будто вся вселенная сосредоточена в одно капле воды, верно? Он словно творец этого крошечного мира…

Я согласно кивнула.

- Он пишет такие простые вещи. Среди всех этих постановочных картин, он изображает простые мгновения жизни, которые могли бы произойти прямо в этой комнате. Те же стены холодного бежевого оттенка, та же карта, та же обивка, то же окно.

Все это повторяется в цвете. Такая же желтая охра, как и на одежде, такой же яркий синий. Почти лазурный. Даже свет ощущается также. Тихий, холодный свет раннего утра. Это так знакомо и понятно. Жизнь кажется более мирной на этой картине.

Я вынырнула из тумана своих мыслей и поняла, что Эдвард не смотрит на картину, он смотрит на меня, пока я смотрю на картину.

- Что? – спросила я.

- Вау… – выдохнул он, качая головой. – Ты… ты другая.

Я слегка расправила плечи.

- Я выросла.

- Дело не только в этом. Раньше… – он зажмурил глаза, когда сказал это слово, потому что до этого мы тщательно пытались не вспоминать о том, что было раньше. – Раньше все это было ново для тебя. Твоя реакция была простой и интуитивной. Сейчас…

- Колледж, – перебила я его прежде, чем он скажет что-то неловкое. – Я специализировалась в этом.

- Это заметно. Ты усердно училась.

Я хотела сказать что-нибудь резкое – что-нибудь вроде того, что учиться – это все, что я могла, когда он ушел, – но не стала. Я просто прошла мимо него в следующую галерею. Он последовал за мной, в тишине мы вошли в следующий зал, осматривая картины, висевшие вдоль стены. Здесь была группа бизнесменов в смокингах. Их разговор был громким и неприятным, они пили виски и обращались друг к другу так, словно они – хозяева вселенной. Я оглянулась и встретилась взглядом с Эдвардом. Мы обменялись краткими, тихими вздохами и, улыбнувшись, прошли в следующий зал.

Я прошла за ним в библиотеку – там было гораздо лучше. Мы были почти одни. Лишь две взрослые дамы стояли в углу. Мы оба посмотрели на портреты – Гейнсборо, Рейнольдс и Сарджент. Мы остановились у портрета Рейнольдса восемнадцатого века «Леди Скипуиз». Она была красива, в элегантном платье, с бледными, тонкими руками. Но выражение лица было полностью отсутствующим, казалось, что ей безнадежно скучно.

Боже, я знала это выражение лица.

- Тебе нравятся они? – спросил он. Он продолжал спрашивать о работах, которые мне нравятся. Он всегда этим интересовался, насколько я помню, выпытывая мои предпочтения.

Я пожала плечами.

- Они кажутся милыми.

Он рассмеялся.

- Значит, не нравятся. Ты это сказала.

- Я лишь сказала, что они кажутся мне милыми.

- После твоей восторженной речи о Вермеере? Слабая похвала.

- Хорошо, ладно, – признала я. – Они всего лишь милые. Богатые, красивые люди, будучи красиво нарисованными такими же богатыми людьми, смотрят на свои красивые портреты и восхищаются собой. Не слишком отличаются от тех громких задниц в соседнем зале.

- Лаааадно, – сказал он, ухмыляясь, и смиренно поднял руки ладонями вверх. Я не смогла удержаться от ответной улыбки.

- Ты сам спросил.

Он снова пристально посмотрел на меня.

- Спросил. Потому что хотел знать ответ.

И, черт возьми, все снова стало как прежде. Знакомое тепло пробежало по моей спине, разливаясь по телу. Как он мог так влиять на меня спустя все эти годы? Он знал об этом. Выражение его лица стало серьезным, он не отводил взгляд. Наконец, дабы сохранить собственное здравомыслие, я прочистила горло.

- Есть кое-что в Восточной галерее, на что тебе нужно взглянуть.

Он пошел за мной в длинный, открытый Восточный зал, и я подвела его к двум работам Тернера, висевшим в центре, друг напротив друга. Он остановился напротив изображения гавани Дьеппе, положил руки в карманы, упиваясь зрелищем.

- Ты помнишь, что мне нравится Тернер, – наконец, произнес он, в голосе слышалось удивление.

- Я помню.

- Они великолепны. Свет… будто они светятся изнутри. Он создал собственное солнце. Это потрясающе, правда? И цвет… это невероятно, и в то же время, это всего лишь небо. А его работа кистью… – его голос сорвался, и он растворился в картине.

Я кивнула.

- Это одна из моих любимых.

- Ты часто приходишь сюда? – вот так просто его внимание полностью переключилось на меня.

- Да, – ответила я. Я не хотела, чтобы он знал, как часто я приходила сюда, и как долго могла сидеть на банкетке посредине зала и смотреть на картины, представляя, что Эдвард был здесь, со мной.

- Покажи мне свою любимую? – попросил он. Я помнила этот вопрос. Я попросила его о том же самом четыре года назад. Он тоже помнил это. Я видела это по его лицу.

Без слов я развернулась и пошла обратно в Северный зал. Моя любимая картина находилась там. Одно из тех полотен, которое люди упускают из виду, торопясь увидеть роскошные портреты и великолепные черты барокко в Восточном зале. «Симфония серого и зеленого» Уистлера. Вид на чилийский порт – спокойный пейзаж, холодные цвета и простые формы.

Эдвард остановился рядом и улыбнулся.

- Неудивительно, что тебе нравится Уистлер.

- Почему ты так говоришь?

- Он похож на тебя.

Я нахмурила брови.

- Поясни, пожалуйста.

Эдвард пожал плечами.

- Нечего пояснять, на самом деле. Я просто смотрю на тебя, и это… кажется что это… ты. Спокойная, элегантная, немного меланхоличная.

- Меланхоличная?

Он пожал плечами, все еще глядя на картину.

- Грустная.

- Ты думаешь, что я грустная?

Он повернул голову и посмотрел на меня.

- Ты счастлива?

Я открыла рот и тут же его закрыла. Все вежливые банальности, все, что нужно было сказать, буквально вертелось у меня на языке. Но ничего из этого я так и не произнесла и лишь еще больше нахмурилась в замешательстве. Ему всегда удавалось заставить меня говорить правду, хотела я этого или нет.

Эдвард все еще смотрел на меня, выражение его лица смягчилось. Я помнила это выражение. Также он смотрел на меня в тот день в «Мет», когда я рассказала ему о своей семье.

- Ты должна была быть счастлива, – мягко проговорил он.

- Что это значит?

- Я надеялся, что ты будешь счастлива. Но ты не счастлива.

Это было выше моих сил, я не смогла бы вынести все то, что он, возможно, собирался сказать. Не знаю, была ли я готова к диалогу. Не знаю, буду ли когда-нибудь вообще готова. Я снова посмотрела на Уистлера и целую минуту ничего не говорила. Эдвард, к счастью, тоже молчал.

- Странно, что Уистлер напоминает тебе меня, – наконец, сказала я, пытаясь перейти на безопасную тему для разговора. Но я должна была знать, что не было безопасных тем во всем, что касается него.

- Почему? – спросил Эдвард.

- Потому что он всегда напоминает мне о тебе, – я внутренне вздрогнула, как только эти слова сорвались с языка, потому что теперь я это сделала. Я заговорила о прошлом. О том дне, о той теме, о той опасной теме. О теме, которую я так отчаянно старалась никогда не поднимать.

Брови Эдвард выгнулись в удивлении. Мы снова посмотрели на картину, чтобы не смотреть друг другу в глаза. Бедный Уистлер выступал в качестве нашего барьера.

- Обо мне? Почему? – спросил он, и я знала, что он не отступится, пока не получит ответы.

- Ну, он напоминает мне твои работы. Одну работу, на самом деле. Над которой ты работал… – я должна была остановиться и закрыть глаза, чтобы понять, как сделать это наименее болезненно, но не стала. Мне нужно было просто сказать это: – Ту работу, что я видела в твоей квартире. Знаешь… в тот день, когда я была там.

Я не смотрела на него, я смотрела на Уистлера, на край золоченой рамы и маленькую резную стрекозу на ней. Эдвард ничего не говорил. Было так тихо, что я слышала каждый его вдох.

Когда он, наконец, заговорил, его голос был тихим, он почти шептал:

- Эта картина была о тебе…

Я перестала дышать и закрыла глаза. Я не могла справиться с тем, что он сказал мне. Потому что это означало, что он был также увлечен мной, как и я им. А затем он ушел. Ушел и не возвращался все эти годы. Я не понимала этого, и это ранило. Казалось, что грудная клетка разрывается изнутри…

- Белла… - прошептал он.

Я почувствовала, как он подошел ко мне ближе и обхватил мою руку, чуть выше локтя. Каждое нервное окончание в моем теле ожило, когда он дотронулся до меня.

- Я не могу… – я даже не знала, что собиралась сказать. Я запуталась. Он не мог сделать этого со мной. Он не мог говорить такие вещи этим тихим, вкрадчивым голосом после всех этих лет, после того, как оставил меня одну. И он не мог так дотрагиваться до меня. Я была слишком слаба и не могла этого вынести.

- Изабелла?

Я распахнула глаза.

Алек.

Эдвард мгновенно отпустил мою руку. Я быстро сделала шаг назад. Мы стояли слишком близко друг к другу в пустом зале. Я не имела понятия, как долго мы были здесь. Я повернулась и увидела Алека, стоящего в другом конце зала, в дверях. Жесткий взгляд был устремлен на Эдварда.

- Алек, я…

- Твои родители уезжают. Они не знали, куда ты пропала, – он говорил со мной, но не отводила взгляда от Эдварда.

- Мы просто случайно встретились с Эдвардом, – сказала я, наконец, вспомнив о своих инстинктах и манерах.

Я посмотрела на Эдварда – он смотрел на Алека, вздернув подбородок. Казалось, они оба могли прожечь друг друга взглядом.

- Я вижу, – ответил Алек, сжав челюсть.

Меня разозлил его тон. В конце концов, у меня не было бы времени сбегать с вечеринки и быть здесь с Эдвардом, если бы он уделил мне внимание сегодня.

- Да, ты был занят, и мы пошли посмотреть на картины, – огрызнулась я.

Он, наконец, посмотрел на меня – в его взгляде читалось смущение, – а затем снова посмотрел на Эдварда.

- Точно. Вы ведь принадлежите искусству, как и Изабелла.

Эдвард фыркнул, уголок его рта изогнулся, но удивленным он не казался. Он был в ярости.

Я могла еще долго стоять вот так, посреди зала, между ними двумя на противоположных концах комнаты, но нужно было покончить с этим как можно скорее.

- Было приятно поболтать, Эдвард, – бросила я через плечо, не глядя ему в глаза. – Мои родители все еще ждут, Алек?

- Нет, они уехали. Ты можешь поехать со мной.

- Вызовешь машину?

Алек застыл на пару секунд, неуверенный в том, стоит ли оставлять меня наедине с Эдвардом. Я подошла к нему.

- Я должна попрощаться с Маргарет. Встретимся у главного входа.

Алек натянуто кивнул и ушел. Я тоже не стала задерживаться, не желая снова оказаться с Эдвардом в пустой комнате. Мне нужно было немного времени наедине с самой собой, чтобы осмыслить его поступок и мои ощущения относительно всего этого.

Но Эдвард еще не закончил. Я спешила уйти от него, но слышала его шаги по мраморному полу за своей спиной.

- Белла.

Его ладонь снова обхватила мою руку, и я остановилась, но лицом к нему не повернулась. Я зажмурилась, ожидая, что же будет дальше. Не знаю, боялась ли я этого, или, напротив, отчаянно нуждалась.

Однако Эдвард не стал тянуть. Он наклонился, прижавшись губами прямо к моему уху.

- Они не заслуживают тебя. Ни один из них.

- А ты заслуживаешь? – прошептала я.

Я не могла видеть его лицо, но слышала поражение в его голосе:

- Нет, не заслуживаю, – прошептал он в ответ.

- Мне нужно идти. Алек будет искать меня.

- Скоро увидимся, – это прозвучало как обещание, а не простая формальность.

- Не могу поверить, насколько чертовски дерзким был этот парень! – сказал Алек, как только мы отъехали.

Я откинулась на спинку холодного кожаного сидения и уставилась в окно.

- О чем ты?

- Тот мудак художник, с которым ты разговаривала! – он почти кричал. Должно быть, он выпил больше двух порций скотча с Филом, потому что я никогда не видела его таким возбужденным. Глаза светились, щеки покраснели. – Он почти прижал тебя к стене!

- Не будь смешным. Он просто…

- Я имею в виду, как он мог подумать, что у него есть право касаться тебя?.. – Алек напирал именно на то, о чем я думала, но не говорила, но от его слов во мне вскипела ярость.

- Извини? – оскалилась я. – Право? Что, черт возьми, это значит?

Алек, наконец, посмотрел на меня; он выглядел удивленным моей реакцией.

- Изабелла, да ладно тебе… Он ведь словно пиявка! Я знаю, ты и Маргарет считаете, что он удивительно талантлив, и, может, так и есть. Я, черт возьми, ничего в этом не понимаю. Но, поверь мне, парень просто пытается выбиться в люди, как и все остальные!

Я открыла рот и хотела огрызнуться, но затем я вспомнила Мими Вейгерт и женщину в его квартире четыре года назад, и все слова застряли у меня в горле…

Но Алек не это имел в виду, он просто был пьян и несдержан:

- Одно дело – подлизываться к вам, девочки, из-за гранта или чего-то еще. Но парень решил, что имеет право приближаться к тебе! Будто это когда-то произойдет.

- Ты вообще слышишь себя? Боже, Алек, это какое-то клише…

Он, наконец, понял, что пересек черту. Его лицо смягчилось, он потянул руку к моему плечу. Я обхватила себя обеими руками.

- Малыш, да ладно… Ты знаешь, что я просто беспокоюсь о тебе. Пытаюсь держать тебя подальше от всяких козлов.

Он слегка улыбнулся, пытаясь разрядить напряженную обстановку. Я снова откинулась на спинку кресла, но ничего не ответила.

После затянувшегося молчания он спросил:

- Хочешь поехать ко мне сегодня?

Я все еще смотрела в окно.

- Я очень устала. Хочу домой и лечь спать.

Рука Алека соскользнула с моего плеча. Он даже не пытался спорить.

- Без проблем, малыш.

Через минуту машина остановилась рядом с моим домом.

- Я провожу тебя, – сказал Алек, потянувшись к ручке дверцы.

- В этом нет необходимости. Сантьяго прямо здесь.

- Хорошо… – возникла неловкая пауза, он не знал, как завершить разговор. Я тоже не знала.

Наконец, он наклонился и поцеловал меня в щеку. Я вышла из машины прежде, чем он сел обратно.

Я стояла на тротуаре и провожала взглядом отъезжающий автомобиль, пока он не скрылся за поворотом. Был хороший вечер – немного прохладно, легкий бриз. Мне хотелось пройтись. Мне бы хотелось просто выйти и бродить по улицам до набережной. Мне хотелось побыть одной – только я и эта ночь. Но Сантьяго смотрел на меня выжидающе. Моя мать и Фил однозначно ждали меня наверху, им хотелось обсудить то, как прошел вечер. А завтра сюда придет Алек. Я не могла даже начать думать о том, что произошло у нас с Эдвардом.

Так что, я повернулась, прошла через тяжелые стеклянные двери, которые Сантьяго держал открытыми для меня, и вернулась к жизни, что ждала меня внутри.