Скажу честно - для меня написание этой главы было настолько долгим и трудным, что в этот раз ваших отзывов, дорогие читатели, жду с особым нетерпением! Надеюсь, вам есть, что сказать :)
Снег никогда не являлся моим любимым погодным явлением. Холодный, белый и чересчур яркий - он всегда заставлял чувствовать себя, по меньшей мере, некомфортно. Ситуация не изменилась, даже когда мы с родителями переехали в самый пасмурный и холодный город Америки. Форкс.
С годами моя неприязнь к белоснежному зимнему покрывалу только возрастала. И теперь, в почти двадцать пять, кажется, достигла своего пика.
Изумление от слов Каллена о побеге Джерома и жгучая боль от ледяного снега смешиваются во мне, борясь друг с другом. Побеждает последняя.
Вскакиваю с земли гораздо быстрее, чем оказалась на ней.
Я ежусь, поспешно счищая с рук налипшие снежинки. Кожа горит алым пламенем.
Сейчас же март! Март, господи! Не декабрь, не январь и не февраль! Март!
Откуда столько снега весной?!
Стряхиваю остатки холода с куртки и оборачиваюсь на Эдварда.
Он производит впечатление человека, который родился на далеком севере. Пальто распахнуто на груди, и тонкая рубашка выправлена из брюк, что облегчает путь ледяного воздуха к коже. Ему не холодно. Совсем. От одного взгляда на него я покрываюсь инеем.
- Сбежал? – отдышавшись, переспрашиваю я.
Лицо Каллена выглядит настолько усталым (как и всегда после неожиданных откровений), что единственным правильным решением сейчас будет уложить его в постель. Не иначе.
Медленный кивок подтверждает уже сказанное.
- Нет, - стараюсь говорить мягко и при этом заставить озябшее тело уняться. Отогреваться будем потом. – Эдвард, он не мог сам уйти.
- Слабо верится, да? – малахиты перекидываются с моего лица на шею.
- Ты уверен? – я честно стараюсь сосредоточиться на разговоре. Но промерзшие руки и мокрые от растаявшего снега штаны мешают делу.
- Пойдем, - мужчина разворачивается в совершенно другую сторону от дома, виднеющегося вдали, - сама увидишь.
Господи…
Крепко сжав зубы, соглашаюсь.
В конце концов, Джером важнее всяких мелких проблем, вроде тех, что твердят мне о моем незавидном, в плане недостатка тепла, положении. К тому же, сейчас он спит. Я не одобряю того, что Эдвард дал ему снотворное, но стоит признать, что сон в случае малыша как раз нужная вещь, а не проблема. Тем более, в это время о нем можно не беспокоиться.
Пробираюсь по сугробам вслед за Эдвардом, глядя лишь себе под ноги. Коряг и веток от упавших деревьев на пути пруд пруди. Такое ощущение, что лес специально подготовил для нас полосу препятствий.
Эдвард идет медленно, словно его заставляют следовать вперед. Неохотно обходя крупные ветки, мелкие он попросту переступает, а то и вовсе откидывает от себя точным движением ноги.
От постоянного снега в моих глазах начинает рябить. Отрываюсь от земли и смотрю вверх. Всего мгновенье.
Верхушки сосен устрашающе шумят на фоне темного серого неба. Редкие черные птицы, пролетая между облаками, вскрикивают холодящим душу криком. Деревья сплетаются вокруг, словно в затейливом танце.
Чувствую себя в ловушке.
Дышать сразу становится тяжелее.
Я ускоряюсь, нагоняя уходящего в чащу Эдварда. Без него в дом мне не вернуться, это точно.
Ограждение в километре от входа? Как бы не так… Кажется, здесь все пять.
Жуткий, мрачный лес. Если Каллен считает, что маленький и без того испуганный ребенок в три часа ночи, в метель, смог преодолеть самостоятельно такое расстояние, он просто сумасшедший. Я бы не смогла. Даже если бы очень, очень сильно захотела.
…Что-то черное стремительно проносится слева.
Громко вскрикиваю, хватаясь за рукав пальто мужчины.
- Это просто птица, Белла, - тяжело вздохнув, поясняет он.
- К-конечно… - отвечаю я с легкой запинкой, нехотя отпуская его руку.
Эдвард останавливается. Нервно оглядываясь по сторонам, не сразу замечаю это. Едва не врезаюсь в него.
- Иди вперед, - отступая вправо, он пропускает меня на свое прежнее место.
Вперед?..
Не хуже ли?..
Опасливо обхожу мужчину, всеми силами стараясь сохранить ясность сознания. Мне жутко холодно и неспокойно, а главное – страшно. Как ребенку, которого впервые завели в замок ужасов. Не могу понять, что служит главной причиной моего безумия. То ли лес, то ли снег, то ли молчание Эдварда…
Впрочем, должна признать, идти перед ним безопаснее, чем сзади.
Чувствую себя немного более защищенной. Со спины, по крайней мере.
- Ты любишь снег? – спрашиваю я, надеясь разбавить чересчур громкую тишину. Каждый хруст встречаю нервным вздохом.
- Нет.
Ответ быстрый и короткий. Похоже, на разговор мой похититель не слишком настроен.
- Почему?
- Кровь хорошо видно, - без доли смеха отзывается Каллен.
Меня передергивает.
Я оглядываюсь назад, за плечо, и глаза Эдварда тут же впиваются в мои.
- Скольких ты убил?
Мужчина хмурится, отчего выглядит ещё более измотанным, чем раньше.
- Забор, Белла, - указывая кивком головы на простирающийся впереди лес, говорит он.
Ясно…
Послушно поворачиваюсь обратно, продолжая следить за дорогой.
Первые десять секунд удается провести без лишней нервотрепки, но затем услужливое сознание активирует красную кнопку с надписью «ВООБРАЖЕНИЕ» и запускает внутри меня слайд-презентацию с меняющимися в большую сторону числами жертв Эдварда. Чуть позже, когда максимальный предел – тысячи – набран, переключается на цветные иллюстрации…
Я шумно втягиваю воздух, с силой зажмуриваясь.
Спросить бы хоть что-то, что-то, что поможет отвлечься.
Боже...
- Сколько тебе лет?
Самый умный вопрос, Белла.
Эдвард слабо усмехается.
- А сколько дашь?
Похоже, его тоже замучали невеселые мысли, раз он собирается ответить.
Даю себе мгновенье на размышления.
- Сорок?
- Ты мне льстишь, - бормочет он.
Мало?.. Если судить по его теперешнему виду, я с легкостью могу предположить, что больше пятидесяти, но это вряд ли…
Нет, точно не так.
- Пятьдесят пять плюс восемьдесят девять, делить на два и минус двадцать восемь, - опережая мои дальнейшие расспросы приводит цифры Каллен.
Вот черт…
Пятьдесят пять плюс девяносто девять? Минус два и делить на восемь?
- Сколько вышло? – интересуется мужчина.
- Я с математикой на «Вы», - немного повернув голову, признаюсь я.
- Сорок четыре.
Чуть-чуть мимо.
Сорок четыре…
- Многовато?
- Мне все равно, - заверяю, аккуратно переступаю очередную корягу.
И вправду – без разницы. Маркусу было явно больше. Луи и Хью из борделя – под шестьдесят. Даже для папы я стала поздним ребенком. Последний свой день рождения он отметил в пятьдесят лет…
Наконец, снежная дорога заканчивается. Сугроб, сменяясь пригорком, подпускает нас с Калленом к темному каменному забору.
Среди леса он выглядит как никогда величественно, неприступно и устрашающе.
Растягиваясь во всю длину, насколько хватает глаз, ограждение надежно защищает территорию особняка от проникновения.
Теперь мои сомнения, что Джерри покинул её сам, окончательно укрепляются.
…Разве что, здесь нет калитки, как в центральной части?
- Он перелез? – когда Эдвард равняется со мной, спрашиваю я.
Невозможность данного действия подчеркнута всеми земными и не земными силами.
- Конечно нет, - мужчина морщится от моей никудышной версии, - через него невозможно перелезть!
Прикусываю губу, нахмурено глядя на немые камни.
- Как же тогда он сбежал?
Не давая устного ответа, мой похититель направляется к самому забору, увлекая меня за собой.
Мы останавливаемся, почти уткнувшись в него носом.
- Ниже, - наблюдая за моим полным непонимания взглядом, велит Эдвард. Приседает.
Опускаю глаза, но кроме снега на обозрение ничего не предстает.
Качнув головой, Каллен голыми руками абсолютно без каких-либо сомнений разгребает легкий снег.
Я пугаюсь, когда вижу то, что он так рьяно желает мне показать.
В самом низу сооружения обрушено несколько камней. Прямо-таки сбито. Из-под них выглядывают смоляные копья ограды. Видимо, металлический забор замуровали внутри стены. Земля под копьями подрыта теми самыми камнями. Как раз небольшой лаз…
- Боже… - бормочу я, присаживаясь рядом с мужчиной и касаясь пальцами острой ограды.
Раны на спине Джерома расположены как раз так же, как и смоляные копья. Одинаковое расстояние, диаметр и глубина…
- Если зацепиться, вспарывают не хуже ножа, - тяжелым, полным сдерживаемых эмоций голосом сообщает Эдвард.
Для наглядности подносит к ограде край своего пальто, резко дергая в сторону.
С громким треском материя разрывается на части.
Внутри меня все холодеет.
Представляю на месте ткани нежную кожу моего ангела, и становится дурно. А ещё больно. Грудь сжимают в железных тисках.
Одежда… одежда!
- Эдвард, его куртка целая… - бормочу, вселяя в себя уверенность, что Каллен ошибается. Весомый аргумент.
- В куртке сюда не пролезть, - стиснув зубы, шипит мужчина.
Боже…
Неужели снял?.. Снял и…
- Как он сюда добрался? – слезы просятся наружу, отчего голос ощутимо дрожит.
- Леон трахался с Алекс, - сквозь плотно сжатые зубы, шипит мой похититель.
Объяснение под стать случившемуся.
- С кем?.. Кто?..
- Охрана с горничной.
Уже понятнее.
- А камеры? – точно, видеонаблюдение! Неужели тот, кто наблюдает за комнатами, не заметил сбегающего малыша?
- Секс не должен быть достоянием всего дома, – негромко объясняет мужчина, - если знать пароль на пульте и номер камеры, её можно отключить.
На секунду он отводит глаза от забора, всматриваясь в мое лицо.
Дальнейшие слова сопровождаются четырьмя бороздками на его бледном лбу.
- К сожалению, по одной они не выключаются. Только блоком.
- Они отключили блок у спальни и коридора, - состыковывая факты, подвожу итог я. Холод сковывает все внутренности.
- Именно, - Эдвард изо всех сил пытается дышать ровно. С большим трудом ему удается контролировать это.
Закрываю глаза, упираясь лбом в камни забора. Осознать услышанное сложно. Безалаберность охранника привела к ужасным последствия. Если бы мы не нашли Джерома в то утро, он мог бы насмерть замерзнуть. Его раны сильно поспособствовали бы этому, несомненно.
Потеря малыша кажется непосильным, невозможным гнетом. Если когда-нибудь этот камень, именуемый его кончиной, упадет на меня, противиться и уж тем более бороться за дальнейшую собственную жизнь я не вижу смысла.
Джером – все. Все, что у меня есть. Все, что мне дорого. Все, что я люблю.
Никогда, никому, ни за что я не позволю отобрать маленького ангела у меня.
У Эдварда…
- Они свое получили, - стальным, мстительным голосом докладывает мужчина.
- Где они? – стараюсь спросить более спокойным, безразличным тоном, но выходит совсем не так.
Я знаю, что услышу, и от этого кровь стынет в венах.
- В сырой земле, - монотонным голосом из фильма ужасов отвечает мой похититель.
Секунды тишины, которую разбавляют шумящие сосны и мое неровное, сбитое дыхание, длятся достаточно долго.
Удается понять все. Расставить ситуацию с пропажей Джерома по полочкам.
Тайн не осталось.
Правда вышла жестокой и болезненной, но главное, настоящей.
Теперь мой мальчик получит в два раза больше любви и заботы, чем раньше. Я успокою его и выясню, что послужило причиной побега.
Хотя, мне кажется, я уже догадываюсь…
- Белла? - внезапный голос Каллена, вторгшийся в сознание, отвлекает от размышлений.
Поворачиваю голову к мужчине, открывая глаза.
Малахиты смотрят на меня двояким взглядом.
Внутри них затаилась уверенность в моем предательстве, а снаружи – вопрос. Громкий, почти кричащий, но притом – беззвучный. Как слова, произнесенные сегодня Джерри после кошмара.
- Белла, ты же мне обещала… - негромко напоминает мой похититель, упираясь ладонями о снег.
- Что обещала? – напрягаюсь.
- «Он не станет относиться к тебе хуже. Ты его папа...» - мужчина повторяет сказанные мной слова, и на лице его не отражается ничего, кроме тоски и непонимания.
- Это было уже после… - говорю первую пришедшую в голову мысль, но осекаюсь, не закончив, наблюдая блеск в малахитах. Не тот дьявольский, что раньше, не от боли, как ночью. Влажный блеск. От слез…
- Эдвард, - смотрю прямо в его глаза, стараясь показать, что говорю искренне, – ты по-прежнему самый главный человек в жизни Джерома. Он знает это и прекрасно понимает. Он любит тебя больше всех.
- От любви не совершают побегов, - шепчет мой похититель, глядя куда угодно, кроме моего лица. Каллен поворачивает голову из стороны в сторону, стремясь обогнать мои глаза.
- Джером просто немного запутался. Ему не у кого было спросить совета, вот и все - кого я убеждаю? Себя или этого мужчину?
- Ты его надоумила, - вердикт вынесен.
- Нет… - вздыхаю, набираясь сил для дальнейшего разговора из воздуха, попавшего в легкие. – Я хотела только лишь помочь ему, утешить!..
- Помочь?! – Эдвард отрывает правую ладонь от земли, ударяя ей по камню забора. – Когда не просят, помогать не следует! Нельзя! Вот к чему это приводит!
Его горящий взгляд, откуда влага быстро испаряется, упирается в ограждение.
- Ты же запугал его! – не выдерживаю я, вскакивая с земли. Теперь гляжу на Эдварда сверху вниз, - ему ничего нельзя! Ни шоколада, ни сказок, ни игр! Где его игрушки?!
Сдвинув на переносице брови и тяжело дыша, мой похититель поднимается следом.
- Нет и не будет игрушек! И шоколада не будет! – рявкает он.
Лес усиливает громкость нашего спора в десять раз. Сосны шумят в такт словам Каллена.
- Ты отнял у него детство, - сглатывая горечь, появившуюся внутри при этих словах, произношу я. Негромко, но достаточно.
- У него не было детства! – нещадно разрывая лесную тишь, ревет Эдвард. Его лицо краснеет так же, как замерзшие в снегу руки. Знакомые мне вены уже пульсируют под кожей. – Не забывай, твою мать, у кого он родился!
- Это не имеет значения…
- Не имеет?! – взгляд, коим пронзают меня малахиты, можно назвать лишь безумным. – Не имеет, Белла?!
Короткий вдох дает мужчине возможность продолжить, не сбавляя громкости голоса.
- Сколько раз видит своего ребенка нормальный отец? Пять? Десять? В день! Я вижу Джерома два раза в неделю! Всего ДВА!
Суббота и воскресенье. Слова Марлены о выходных…
- Каждый раз… Каждый раз, когда я приезжаю, мне приходится думать, нет ли сзади «хвоста»! Я меняю машины каждую неделю! Попадание с одним номером – провал. Если кто-нибудь, хоть кто-нибудь узнает о нем, это будет концом! Для нас обоих!
Эдвард резко выдыхает. Его глаза распахиваются, а тело передергивает.
- Я защищаю его, как могу! Вся охрана, что традиционно должна ездить со мной, стоит здесь, в каждом квадратном метре! Все самые проверенные люди, самые нужные – здесь! Убирают, стирают и кормят… Джерома!
Мой похититель дышит так часто, что и мое собственное дыхание невольно ускоряется.
Вникаю в смысл его слов, боясь прервать тираду во избежание полной катастрофы. Каждая фраза будто выстреливает. Громко, ясно и… болезненно.
- А самое отвратительное, - продолжает мужчина, - что Она постоянно рядом! Делает все, чтобы отобрать его у меня! Она жаждет смерти Джерома, Белла! Ждет, верит, не сдается!..
Его глаза наливаются кровью.
- С чаем она виновата…
Эти слова приводят меня в замешательство и одновременно добавляют ужаса к уже полученному страху.
Она? С чаем?
- Ирина?
- Ирина... – шипя, произносит Эдвард.
Он правда считает, что его бывшая и мертвая жена смогла как-то повлиять на события в мире живых людей?..
Господи…
- Эдвард, чай не остудила Марлена. Я не проверила…
Неужели это не очевидно?
- ИРИНА! – упрямо рявкает Каллен, и со всей силы, прежде чем я успеваю хоть что-то сделать, ударяет кулаком о камни. Снова.
Это и служит апогеем его тирады.
Рвано вздохнув, мужчина прижимает руку к груди, накрывая её сверху второй ладонью.
Его лицо перекашивает от боли.
С Ириной разбираться будем позже…
Стараясь убедить себя, что худшее позади, и теперь на лбу Эдварда не написано «взрывоопасно», подхожу к нему ближе.
Стрельнув колючим взглядом, мой похититель молча велит оставаться на месте.
Игнорирую приказ.
- Давай я посмотрю, - протягиваю руку к его.
Ничего не отвечая, мужчина качает головой.
- Эдвард, пожалуйста…
- Ты ничего не знаешь, - стискивая зубы, говорит он.
- Я знаю, что хочу помочь, - просительно гляжу на него, – покажи, пожалуйста.
Благо, теперь он не упирается. Видимо, решимость проиграла боли в этой схватке.
Осторожно обвиваю пальцами его пострадавшую руку, наблюдая за тем, как сочится из сбитых костяшек свежая кровь.
- Пошевелить можешь? – озабоченно глядя на бледную кожу, спрашиваю я.
Длинные пальцы нехотя вздрагивают.
Я облегченно выдыхаю.
- Значит, перелома нет, – отрываюсь от ладони Каллена, переводя глаза на его лицо. Внимательное ко мне, уже менее красное, чем раньше. Подрагивающие вены ещё не скрылись, но уже близки к этому. В малахитах ослабевает огонь, вызванный яростью. Даже дыхание – и то постепенно выравнивается.
Делаю контрольный вдох, прежде чем сказать желаемое.
- Мне очень жаль, что все так случилось, - припоминая куски его рассказа, говорю я, - и я очень рада, что ты можешь обеспечивать защиту Джерома и любить его так сильно одновременно. Будь уверен, для Джерома нет и не будет человека, способного сравниться с тобой по значимости. Его побег произошел по своду неприятных обстоятельств, но никак не потому, что ты плохой родитель. Я была не права, когда сказала, что он не заслужил такого отца.
- Папу, - слегка обиженным тоном исправляет Эдвард, хотя смотрит на меня с явными проблесками признательности.
- Папу, - улыбаюсь, осторожно поглаживая пальцами его пострадавшую руку. Не совсем понимаю, в чем разница, но если он так хочет, почему бы и нет?
Самое главное, что буря улеглась.
Мир восстановлен.
Теперь мне известно больше, чем раньше.
И эти знания помогут мне в самом недалеком будущем.
* * *
От третьего лица
Несмотря на то, что по прогнозу синоптиков была обещана хорошая, солнечная погода, небо Вольттеры затянуло тяжелыми тучами. Над древними стенами уже сверкали молнии, а дождь, пока ещё маленький, но уже начавшийся, грозился утопить мрачный город в своей пучине.
В зеркальном зале их было трое. Трое над всем миром.
Двое мужчин и одна прелестная блондинка, по личику которой никому бы не было понятно, что это очаровательное создание делает с людьми, перешедшими дорогу своим господам.
Неяркий свет ламп, замаскированных в темных камнях под факелы, подчеркивает древность стен и едва освещает зал.
Блики на каменном полу вздрагивают, когда один из собравшихся начинает говорить.
- У нас был веский повод встретиться, il mio caro (мои дорогие), – его голос тихий и мягкий - под стать окружающей атмосфере.
Блондинка напрягается, нервно вскинув затянутую в черный чулок ножку на другую. Её подобные собрания не привлекают, но слушать их она обязана. Иначе неминуемая кара пройдется и по ней самой - главной карательнице Италии.
- Терпение, tesoro (сокровище), – неодобрительно шепчет второй мужчина, укладывая свою полупрозрачную руку с синими руслами вен на колено девушки.
- Повод… - расстроенный тем, что на его слова не обращают внимание, повторяет первый. Его смоляные волосы чернеют от нарастающего внутри гнева, хотя бледное лицо не выдает ни единой эмоции, кроме величавого спокойствия. – Повод действительно важный…
- Проблемы с банком? – напряженно интересуется блондинка, делая вид, что не замечает чрезмерного внимания своего господина.
- И с ним тоже.
- Так какие же проблемы, Аро? – сладострастно улыбается второй мужчина, кивая на девушку, – наше сокровище все уладит. Какой банк?..
От тона, каким был задан этот вопрос, самый бесстрашный человечишка замер бы от ужаса.
Что-что, а решать возникающие «проблемы» у Вольтури-старшего выходило бесподобно. Для этой цели Джинна и была здесь. Ну… почти «только для этой».
- Не поможет, - со скорбным лицом вздыхает первый. Вычесанные пряди волос тускнеют. – Никто уже не поможет, Кай.
Кай, чьи волосы блестят сединой и перевязаны сиреневой лентой, щурится, подозрительно поглядывая на брата.
- Проблемы с поставкой?
Аро удрученно кивает.
- Наш persona ricca (богатый человек) больше не намерен платить. Он больше не в состоянии делать этого.
- Не в состоянии?! – пальцы седовласого до боли сжимают кожу блондинки. – Это мы ещё посмотрим!
- Сколько угодно, - примирительно соглашается обладатель смоляных прядей, – только, боюсь, в этот раз даже разговор по душам ничего не даст.
- У меня завалялось прекрасное средство, возвращающее людям трезвый ум…
Джинну передергивает при упоминании «Сhiave da posizione di testa» (ключ из стали) – когда-то подобная вещь была испробована на ней. За непослушание.
- Если не согласится – умрет! – вдохновлённый своей идеей, захваченный ею целиком – до кончиков кривых пальцев – восклицает Кай.
Аро смотрит на брата снисходительно, как на ребенка. Его темные глаза лукаво блестят. Дают седовласому выговориться, чтобы ошарашить новостью, которая с утра попала в мрачное обиталище семейства Вольтури из Чикаго.
- Уже…
Эффект внезапности удался.
- Что «уже»? – негромко переспрашивает Кай. Его лицо страшно вытягивается, руки до хруста костей сжимают девушку на стуле рядом.
- Уже умер, мой дорогой.
Тишина, повисающая в стеклянном зале, заставляет Джинну задрожать. Затишье перед бурей, не иначе.
- Умер? – беззвучно, одними бледными губами вопрошает второй господин.
Обладатель черных прядей кивает.
- Как?
- Очень просто, - Аро лукаво улыбается, – рядом с ним нашелся ещё один человек, пожелавший кусок от нашего пирога.
Кай так и кипит от гнева. Его обычно блеклые глаза, помутненные белой пеленой, наливаются кровью, сверкают в приглушенном свете комнаты.
Джинна придвигается ближе к краю своего стула, стремясь оказаться рядом с младшим сеньором Вольтури, дабы избежать всепоглощающей ярости старшего.
- Кто он? – четко проговаривая каждое слово, спрашивает мужчина. Желваки ходят под его туго натянутой на скулы кожей.
- Она, мой милый. Это она.
Взгляд Кая механически перебрасывается на блондинку. Притянув её к себе за руку, он крепко зажимает хорошенькое тело в ладонях.
- Уверен?
- Бесспорно, дорогой брат. Она – очаровательное создание. Умница, красавица, ещё и, судя по отзывам, великолепная соблазнительница.
Вольтури замирает. Останавливается, кажется, даже его дыхание. Ослабляется хватка костяных пальцев.
- Она… - шепчет он, катая это слово на языке. – И кто же она?
- Изабелла, - сеньор с черными прядями мечтательно закатывает глаза.
- Итальянка?
- Американка. Я ведь говорил, что эти люди хитрее нас.
Пропуская последнюю фразу брата мимо ушей, Кай сразу задает следующий вопрос.
- Как она его убила?
- Отравила.
- Сама?
- Разумеется нет. Но что в наше суровое время стоит подкупить повара, мой дорогой?
Джинна, слушая общение братьев, кусает губы. Мурашки уже бродят по коже женщины, ранее лишавшей головы всех и каждого, кто подвернется на пути этих двоих. Теперь же речь идет о другом. Вернее, о другой. Той, что сумела даже её, судя по разговору, переплюнуть.
- Где наша assasino (убийца) сейчас?
- Это отдельная тема, брат. Красавица Изабелла нашла себе нового покровителя. Посерьезнее Маркуса.
Кай поджимает губы. Аро всегда любил принижать их persona ricca. Он же его всегда и недооценивал, правда, присланными деньгами вовсе не брезговал. Синтия тому явный пример. Её услуги стоят очень и очень дорого.
- Кого же?
- Сеньора Эдварда Каллена.
Скрыть свое изумление старший Вольтури не в силах.
- Smeraldo?
- Того самого Smeraldo, мой дорогой - подтверждает Аро.
Тихонькие капли тишины, наблюдающиеся после вскрытия всех карт относительно смерти Маркуса, Джинне кажутся спасением. Хочется уйти. Провалиться сквозь землю. Только бы подальше отсюда… Тревога и напряжение нарастает.
- Что ты предлагаешь? – переходя непосредственно к делу и оставляя позади все глупые домыслы, вопрошает Кай.
Лицо блондинки упирается в его черное одеяние, пахнущее как одежды на трупах. Ей становится тяжело дышать…
- Предлагаю вернуть долг американской красавице, - глаза обладателя черных прядей загадочно блестят, - думаю, это будет заслужено.
- Отравишь её?
- Зачем? – Аро хмурится от недалекости и примитивности мыслей брата. – Месть тогда будет бессмысленной.
Дышать совсем невозможно. Джинна вздрагивает, пробуя оторваться от своего господина. Седовласый же напротив, сильнее прижимает к себе девушку. Он поглощен словами мужчины.
- Мы отыграемся на Изумрудном бароне. Она потеряет свою золотую жилу, а мы получим компенсацию за отнятые деньги. Несправедливо отнятые, замечу.
Вольтури усмехается. Его голос ударяется о стены и отскакивает к потолку.
- Яд стоит прилично…
- Я знаю человека, который продаст нам его почти даром.
- Что за безумец? – недоверчиво интересуется Кай.
Джинна начинает дрожать всем телом, что есть силы отпихиваясь от мужчины. Но её попытки беспочвенны. Положение рук старшего сеньора не меняется. Постепенно угасают последние брыкания. Воздуха не хватает. Совсем.
- Он не безумец. Просто Изабелла – его жена. Тот яд, кстати, тоже его рук дело.
Едва ощутимый толчок седовласый попросту не замечает.
- Они в сговоре?
- Были когда-то. Но сейчас красавица перехитрила и его.
- И когда же он будет здесь?
- Максимум через два дня. Он жаждет вернуть себе нашу assasino.
Глаза Аро находят среди одеяний брата светлые волосы девушки. Блондинка больше не вздрагивает…
Проследив за взглядом обладателя черных кудрей, Кай выпускает из импровизированной тюрьмы Джинну.
Тело девушки, более ничем не удерживаемое, глухо падает на каменный пол. Красное платье, в которое она одета, как никогда четко вырисовывается на точеной фигурке.
Бледное лицо с расслабленными, неподвижными мышцами, выглядит, словно восковая маска.
Тяжело вздохнув, сеньор Вольтури расслабляется в кресле, лениво глядя на свои пальцы.
- Новая ragazza (девушка) будет сегодня же, - утешающе произносит Аро.
- Её все равно пора было менять, - отзывается Кай. – Мое сокровище себе исчерпало.
Минута молчания в честь только что свершившейся смерти, длится максимум пять секунд.
- Значит, яд?
- Именно, - Аро тоже расслабляется, обмякнув на своем месте и уложив руки на подлокотники кресла Джинны. – Все станет на свои места и каждый получит то, что ему причитается. В том числе и Изабелла.
Если у вас есть желание поддержать наше "Сердце", буду рада вашему голосу в голосовании Лучшие фанфики лета 2014
Источник: http://robsten.ru/forum/67-1649-1
0
Только я никак не могу понять чего же хотят от Беллы Вольтури? 
Надеюсь Эдвард не даст Беллу в обиду и защитит ее перед Вольтури 
