Я бы ни при каких обстоятельствах не назвала подобную ночь спокойной. Заснуть я даже не пробовала. Дышать, и то старалась через раз. Все прислушивалась, а не намечается ли продолжение. Продолжения не намечалось. Тишина стояла такая, как будто стены были обтянуты войлоком – глухая и ватная. Сквозь нее не пробивалось никаких посторонних звуков. Только мое дыхание. Осторожное и глубокое.

И в этой тишине варились далеко не самые мои веселые мысли. Без всяких изысков. Логичные и простые. Ближе к утру, они сформировались в довольно приличный словарный плод. Собственно, сказать мистеру Каллену я хотела только одну вещь. Что случится после того, как я ее озвучу, загадывать не хотелось. Да, я бы и не взялась.

Бросив все свои немногочисленные вещи в сумку, я спустилась вниз, хотя еще даже не рассвело. «Рано» - понятие растяжимое. А вот «вернуться домой» - конкретное и ясное. Пренебрегать им желания не было.

Обычно закатанные до локтей рукава рубашки, в этот раз я плотно застегнула у самых запястий. Алые ссадины на коже рук настроение не улучшали.

Я рассчитывала быть первой, но Каллен меня и в этом опередил. Всего в начале седьмого утра он уже сидел внизу на своем привычном месте, гладко выбритый и в свежей белоснежной рубашке. Я засомневалась, а ложился ли он вообще спать, потому как ничто на это не указывало. На какую-то долю секунды ко мне вернулось уже знакомое чувство. Не актуальное на сегодня. Что-то между жалостью и пониманием. Почти нормальное чувство к нормальному человеку. Пришлось быстро от него избавиться. Мистер Каллен не нуждался ни в том, ни в другом. Да и нормальным его можно было назвать с большой натяжкой. Зато его выдержка вызывала скромное восхищение, как и умение держать все под своим контролем. Меня бы уже давно накрыло волной вселенской скорби, затянуло бы в пучину апатии и придавило бы сверху плитой безразличия, а уже к утру мой бездыханный труп нашли бы с перерезанными венами. И это без лишней паники и опрометчивых поступков. Глядя же на него, легко можно было поверить, что все произошедшее с ним, может быть, чуть серьезнее, чем мелкая неурядица.

Я еще подумала, а существуют ли вообще вещи, способные лишить его уверенности в себе. Те самые, что выбивают почву из-под ног, оставляя в темноте без каких-либо жизненных ориентиров? Нет, подобное он вряд ли когда-нибудь испытывал. А вот заставлять испытывать других – с этим никаких проблем.

Стараясь не встречаться с ним взглядом, я быстро спустилась по лестнице, пересекла комнату и уселась на диван. Тот, что ближе к входной двери. И застыла в ожидающей позе. Чтоб, блядь, у него никаких сомнений не возникло, будто я могу пропустить столь жизнерадостный момент, как возращение домой. Для этого ему бы пришлось придумать нечто более интересное, чем мудацкие ремни и связанные руки.

- Вы не против, если я уйду от вас? – да, возможно, формулировка прозвучала не очень. Вдобавок к этому мой голос неожиданно соединился со звуком заработавшего вдруг принтера, а появляющиеся из него документы оказались важнее вопроса. Каллен внимательно принялся изучать еще теплые, плотно утрамбованные  листы, даже не взглянув на меня.  

Возможно, я недостаточно громко сказала.

Или не слишком уверенно.

Или все-таки вначале не мешало бы уточнить, хорошо ли ему спалось, а потом уже приступать к второстепенным по важности делам. Или в контексте последних событий я вообще не воспринималась им как человеческая единица, имеющая право открывать рот. Так или иначе, но ответ последовал с конкретным запозданием. Когда я уже и ждать-то его перестала.

Каллен прервал чтение и посмотрел на меня поверх белоснежных листов. Чуть растеряно. Как будто впервые заметил присутствие другого человека рядом с собой.

- Сейчас? – уточнил он.

Я хмыкнула.

- Нет. Через триста шестьдесят два дня.

Его взгляд вернулся обратно к напечатанным строчкам.

- Тогда выпей пока кофе. Потому что через сорок две минуты мы выезжаем.

- Я серьезно, - уныло выдохнула я, уже предчувствуя, что из разговора ничего толкового не выйдет.

- Я тоже, - откликнулся он, не отрываясь от бумаг. – И лучше, Изабелла, тебе ко мне прислушаться.

Интересно, что ровно через сорок две минуты в дверь позвонили. Все это походило на какое-то сумасшествие. Когда так органично используют собственное время, невольно начинаешь подозревать себя в гремучей неполноценности. Я всегда легко округляла три четверти часа до часа, пять дней до недели, девять месяцев до года. От чего и вписывалась во временные ограничения с большим трудом.

Не сегодня, конечно. Сегодня трудностей с этим у меня не наблюдалось. Я трепетно считала минуты, и едва только Пол появился на пороге, тут же поднялась с дивана, чтобы отправиться в путь.

До кофе дело так и не дошло.

Итак, слаженный механизм заработал, день вошел в абсолютно другой ритм, наполненный короткими приказами, телефонными разговорами и движением. Постоянным движением. За все время, пока мы ехали, не произошло ни единой задержки. Даже светофоры и те, казалось, загорались перед ним исключительно зеленым светом.

В аэропорту нас уже встречал служащий. Он быстро отрапортовал, что разрешение на взлет получено, а самолет готов к вылету. Милая стюардесса со сдержанной улыбкой ожидала на трапе. И едва Каллен зашел на борт, изящный «bombardier» скользнул по полосе для разгона, а всего через несколько минут взмыл в воздух.

Потрясающий темп жизни.

Я только и успела, что осознать утро нового дня и степенно в него вплыть, а мы уже планомерно приближались к другому городу. В привычной жизни к этому моменту я бы, в лучшем случае, собралась проверить почту на компьютере. 

Зевнув, я поудобней устроилась в кресле напротив него. И так как основной пакет внимания мне не принадлежал, а, значит, сила взгляда и прочие гипнотические штучки Каллена на меня не действовали, я довольно ровно и спокойно повторила утреннюю фразу.

Черт возьми, возможность уйти была чуть ли не единственным аргументом, почему я до сих пор не сошла с ума. Это был, блядь, мой запасной выход, шаг назад. Когда уже через край. Собственно, не будь ее, вряд ли я и рот посмела бы открыть. Она давала мне хоть какую-то свободу слов и действий. Потому что я знала, если что, я всегда могу вернуться к истокам.

Это важно. Это очень важно.

Иметь одну попытку плюнуть на всех с высокой колокольни.

Но и тут вышла какая-то фигня.

Он быстро посмотрел на меня и равнодушно поинтересовался:

- Правда?

Один только его тон – снисходительно-ласковый – чего стоил. Под ним как под прессом расплавилось мое рвение к высшей справедливости и прочим способам защиты личности от захватчиков-агрессоров.

- Ну-у, - протянула я. – Да.

- И тебе не надо еще раз объяснять, что это значит? Ты обо всем подумала? - Наполнив до краев свой голос насмешливыми интонациями, продолжил он.

- Конечно, - кивнула. Утвердительно. И вроде бы уверенно. Но…

Если поменять буквы, то получилось бы «До этого дело не дошло».

А по сути, не то чтобы не дошло, оно даже не двинулось в нужном направлении. Собственное будущее, по заданному мной сценарию, представлялось в густом молочном тумане и больше полагалось на теорию вероятности, чем на здравый смысл и четкий план.

Эдвард задумчиво покрутил в пальцах авторучку. Складывалось впечатление, что ему было трудновато переключиться со своих собственных проблем на мои. Коротенькие заминки между фразами мутировали в полноценные паузы, что придавало разговору какой-то особый, глубинный смысл, задавая неспешный темп философско-возвышенной беседы.

- Я сделаю вид, что не слышал тебя. – Внимательный тягучий взгляд. – Снова. Пока твоя глупость бежит впереди тебя, нам нечего обсуждать. 

- Я могу повторить - фыркнула я. – И это не глупость.

Хотя по всему выходило, что именно глупость. Само по себе выходило. Трансформировалось. Из положения вещей. Приобретало налет легкого бреда и не совсем адекватных поступков. Вне зависимости от моих умозаключений.    

- Хорошо. Если я скажу, что случившееся сегодняшней ночью, больше не повторится, мы закроем тему? – в глазах любопытство. Такое искреннее. Чистое. Первозданное. И ни капли сожаления в голосе.

Я напряглась, предчувствуя какую-то ловушку, в которую сама себя загоняла под умелым руководством мистера Каллена, но рыпаться было уже поздно. Все. Приплыли.

Я обвела взглядом богатое внутреннее убранство самолета в надежде, что сейчас на табло вместо надписи «Пристегните ремни» высветится правильный ответ викторины.

Хуй-на.

- Да, наверное.

- Так да или наверное? – любопытство искрилось и переливалось всеми цветами радуги. Губы изогнулись в кривоватой усмешке.

- Ну, да.

- Без «ну».

Я перевела дыхание.

- Да, - безнадежно, отчаянно и глухо.

Пиздец. Бесповоротный. К гадалке не ходи, все это не просто так. Под ложечкой засосало. Заныло. Протяжно и горько. Что в очередной раз моя активная языковая деятельность привела к неожиданным последствиям.

Но мое тщательно и многократно пережеванное «да», казалось бы, его полностью удовлетворило.  Он кивнул, будто самому себе, не переставая при этом сдержанно улыбаться. Вот только улыбка была начисто лишена оптимистичных настроев – язвительная, скупая и недоверчивая. Словно я ему только что впарила китайскую реплику швейцарских часов, как оригинал. Он об этом в курсе, но по каким-то причинам делает вид, что его все устраивает. Дешевая и убогая подделка ему в принципе не нужна, зато сама ситуация интересна. Отсюда и холодный отчужденный блеск в глазах, как у человека, который точно знает, что его пытались нагло наебать, а как за это наказать он еще не придумал.

Впрочем, на мыслительные процессы у Каллена не ушло много времени.

- Ты рано перешла к шантажу, - наконец, заключил он, задумчиво растягивая каждый звук. – Сейчас это бессмысленно.

- Шантажу? – я даже позволила себе усмехнуться. Осторожно. Чтобы не вызвать никаких подозрений. – Чем мне вас шантажировать?

- Нечем, - лениво согласился, откидываясь на спинку кресла. Расслабленно, вальяжно. – Разве что своим уходом. Но не с целью уйти, а чтобы выставить свои условия. Так вот рано, Изабелла, рано. Можешь идти на все четыре стороны, если хочешь. Один звонок, и Эммет встретит тебя в аэропорту и отвезет к подружкам. Мы оба знаем, что будет дальше.

Рассчитывать на то, что он вернется к своим делам, оставив висеть в воздухе все эти точки над «i», как бы придав ситуации флёр загадочности и таинственности, не приходилось. Мистер Каллен смотрел на меня упрямо и жестко, готовый в любой момент выполнить свои обещания. Без сомнения.  Легко и уверенно.

Один звонок, блядь. И адью. Полное адью.

По науке, ему необходимо было бы что-нибудь ответить. Возможно, возмутиться или оправдаться. Начать все отрицать или, наоборот, утвердительно кивнуть. Короче, как-то обозначить свою позицию по этому поводу, но как назло, на ум ничего путного не приходило.

- Вижу добавить тебе нечего, - спокойно продолжил он, не меняя положения тела. – Я не люблю возвращаться к одному и тому же несколько раз. И объяснять очевидное тоже больше не буду. Просто, когда ты снова захочешь провернуть нечто подобное, я тебя прошу, подумай пять раз. Желательно головой.

Бла-бла-бла.

Я чуть было не закатила глаза от его наставительного тона, но вовремя сдержалась, выдав лишь смиренную, осторожную улыбку. 

- Вам бы тоже это не повредило, - губы шевельнулись, звуки не образовались. Слова растворились на кончике языка и рассеялись в воздухе. Вид за иллюминатором привлекал гораздо больше, чем нравоучения. Небо, солнце, ватные облака под серебристым фюзеляжем. Хороший денек выдался. Сказочный. А меня все заебало. Во всяком случае, быть недоразвитым недочеловеком со студнем вместо мозгов. Хотелось бы заполучить роль поприглядней. Это плавно наталкивало на мысль, что впредь мне действительно придется задумываться над тем, что я творю. Для верности – ни один раз. Для пущей верности – раз десять. Тут мистер Каллен явно переоценил мои способности дедуктивного вычисления возможных последствий. Я ими, блядь, вообще не обладала. Мне еще предстояло постичь столь нелегкую дисциплину.

- А теперь, - последнюю мою фразу он то ли не понял, то ли не придал ей значения, намеренно исключив из зоны мгновенного реагирования. – Если вопросов нет, встань.

Чисто по глупости, я решила, что на сегодня воспитательные процедуры закончились. Удивленно, с глубоким непониманием перевела на него взгляд. Встретилась с его – не допускающим возражений. Сглотнула. Потом посмотрела на дверь, откуда бы на помощь могла подоспеть стюардесса. С кофе, например. Весь в прошлый полет, она постоянно здесь суетилась, а тут как в небытие канула вместе со своим божественным предназначением угождать всем и вся по высшему разряду. 

Оставшись без поддержки со стороны обслуживающего персонала, я медленно поднялась, скрестив руки на груди. Пока все было приемлемо. И, в целом, прилично.

Пока… 

- Подойди к дивану, - он кивнул куда-то в пространство за моей спиной. – Встань на колени и обопрись локтями на спинку.

Вот тут моя пространственная ориентация съехала набекрень. С перепугу. Вместе со здравым смыслом. Они совершили это синхронно, загнав меня в эзотерический вакуум. Сначала я не поняла, как это будет выглядеть. Когда поняла, то решила, что лучше бы не понимала.

- Руки в замок перед собой.

Неведомыми путями откуда-то из недр подсознания пришел категоричный и ярый протест. От всей души. С грубой отдачей в подреберье.

- Ну же, - поторопил он. – Я ничего тебе не сделаю. Даже не прикоснусь, - словно в подтверждении своих слов, Каллен поднял руки, как бы показывая чистоту своих намерений.

Замкнуло и переклинило. Вынесло из колеи. Меня.

- Да, бросьте…, - медленно протянула. Каждый слог. На мягкий неуверенный лад. – Зачем?

- Опять хочешь поспорить? – удивленно уточнил он, вскинув бровь. – Не надоело еще?

- Как можно, - сквозь зубы прошипела я, нехотя делая шаг к гребаному дивану. - Столько удовольствия.

- Тебе не те вещи его приносят.

- Выбирать не приходиться.

Фразы соскальзывали в пропасть, минуя его внимание. Снова и снова. Что не скажешь о моем бездействии. Незаметный вздох нетерпения, быстрый взгляд на часы. Неуловимые детали – свидетели того, что ждет он от меня не светских разговоров.

Я могла бы уже и запомнить, что фонетический оргазм его мало привлекает.

- Знаете, - начала, запуталась. Подумала, как лучше. Обойти или перепрыгнуть. – Когда вернусь, - шаг по направлению к дивану. Неуверенный, как первый солнечный день ранней весной. Голос нарочито громкий. И чушь. Несусветная чушь. – Вступлю в какую-нибудь организацию по защите дельфинов, пострадавших от розлива нефти.

Чуть громче. Чуть ближе. К месту назначения. Села. Пока просто села. Как сидят все нормальные люди – ноги вместе, руки на коленях. Глупо. Диван мягкий, бархатный, глубокий. Увязаешь в нем, как в болоте. Хочется откинуться на спинку, расслабиться, помедитировать. Только вот  ситуация совершенно не располагает.

- Заняться мне все равно больше нечем, - и дальше. Полет мысли. – Буду устраивать митинги, протесты, демонстрации.

Его взгляд следом за моими движениями. Насмешливо приподнятые брови, удивление на лице – наигранное. Едва заметный поворот головы в мою сторону, и более непринужденная поза: нога на ногу, распущенный галстук. Как в театре.

А я на сцене.

- Давай, - серьезно, глухо. Как будто по правилам. – Если будешь достаточно убедительна и активна, то, возможно, мы сможем встретиться на официальном мероприятии и тебе даже разрешат задать несколько вопросов. И что же это будут за вопросы, мисс Свон?

Новая плоскость, новые интонации. Тень интереса в глазах, как пыль от песка. Сосредоточено сжатые губы. Словно действительно на интервью. И пара минут форы. Для меня.

Представила, сколько перед ним точно также сидело журналисток. На слишком удобных диванах, будто специально придуманных для неуютных поз. В ауре его холодного внимания – снисходительного и язвительного. Так что все мысли мгновенно разбегаются и рассыпаются в прах. Где-то на периферии сознания.

- Вам когда-нибудь было стыдно за свои поступки?

Блядь. Космос. Прямой поток сознания. Первое, что пришло в голову. Только чтобы не промолчать. Ведь пока все так же сидела. Просто сидела – прямая спина, крепко сплетенные между собой пальцы.

- Мисс Свон, вы в курсе, чем обычно обусловлен стыд? – голос ровный, глубокий, тихий как южная ночь. – Прилюдным нарушением общепринятых норм. Вы спросили ни о сожалении, ни, тем более, о раскаянии. А ведь это гораздо важнее чувства вины перед зачастую совершенно незнакомыми людьми.

Осторожно закрыл ноутбук. Глоток воды из стакана. Размеренно, не спеша.

- Например, если вы убьете человека, вам будет стыдно или страшно? А если это произойдет в рамках самообороны, вы испытаете сожаление или облегчение? Как видите, нормы одни, ситуации разные.

- Вы считаете себя вспыльчивым человеком?

- Да.

- Это характеризует вас с положительной или отрицательной стороны?    

Он провел указательным пальцем по переносице, слегка улыбнулся.

- У вас карий цвет глаз, с какой стороны это вас характеризует?

Улыбнулась ему в ответ. Как-то случайно. Покачала головой.

- С южной.

- Итальянские корни я исключаю сразу, вы и двух слов на этом языке связать не можете. Родственники в Испании?

И так открыто усмехнулся. Как будто рассказал удачную шутку. Неудивительно, ведь начинали говорить о нем.

- Какая чушь. Никуда дальше восточного побережья.

Выдержал паузу. Крепкую, насыщенную, как старое вино. Сохраняя на губах улыбку. Задумчивую.

- На этом и закончим. Изабелла? – быстро на меня посмотрел. Поторопил глазами. Как бы напоминая, что все еще от меня ждет. Правильных действий. А это так… Лирическое отступление.

Пока придумывала очередной план отступления, положение спасла стюардесса. Я уже на нее и не рассчитывала.

Она появилась в раздвижных дверях, неуверенно, с извиняющейся улыбкой. Как будто не могла решить, что важнее – профессиональные обязанности или желание клиента.

- Мистер Каллен?

Он не обернулся. Недовольно дернул головой. Едва заметно. Будет ли она еще когда-нибудь на данном рейсе? Или ей предстоит тихий перевод на регулярные линии?

- Извините, но мы заходим на посадку.

Скорей всего, это был ее последний полет с мистером Калленом.

Вроде бы она и сама это поняла. Побледнела. Еще до конца фразы. Замерла неуклюже.

- Спасибо, - коротко, вежливо. Вопросы персонала решали другие люди. Одного его слова достаточно, чтобы лишиться работы. Слово будет сказано позже и ей его обязательно передадут.

- Вернись на свое место и пристегнись, - конечно же, мне.

Представление не состоялось. Каллен был явно разочарован. Когда самолет коснулся земли, он набрал номер на телефоне и, глядя мне прямо в глаза, тихо произнес:

- Мне нужен номер в ближайшей гостинице, - несколько секунд помолчал, слушая ответ. – Все равно. И готовьтесь к вылету через два часа. 
_______________________________________________________________________________________

_Привет дорогие читатели! Спасибо за ВСЕ ваши комментарии, а особенно тем, кто принял участие в нашем  опросе. Было очень интересно читать о ваших предположениях.  А порой вы удивляли своей смелой фантазией. Надеемся вы и дальше будете так же активны. 
И так ! У нас есть победители. Те, кто оказался ближе всего к истине.
_По обоюдному согласию нашей команды ближе всех оказалась детка по имени - Ангел5672 !!!
_Так же победителями становятся детки - terica ,  losvpalto , nastuphechca !!!
_Но ещё нам захотелось выделить  - FaNATKA и Нэт ! Они хоть и были далеки от истины, но очень порадовали нас своей смелостью предположений.
_Ну и перейдём к нашему следующему вопросу:
Какую тактику выберет Каллен в отношении Беллы?
_Не забываем ставить + если вы хотите участвовать в опросе. :)