Обсуждать он со мной ничего не стал. Терпеливо дождался, когда я смогу разогнуться, и молча сел в машину. Мне следовало догадаться и поступить точно так же.  Делать этого совершенно не хотелось, но пришлось. И вот в который раз за последние сутки я снова села в ненавистный мне транспорт и закрыла за собой дверь.

Мы поехали, как мне показалось уже более спокойно. Без этих судорожных рывков и резких тормозов. Я даже смогла ровно сидеть, не катаясь в разные стороны по скользкой коже сиденья. Не понятно только, что было делать с завтраком – первым, вторым, а вернее их отсутствием в моем желудке. С такими темпами я заработаю себе булимию и сброшу пару и без того необходимых килограммов.

Одни гребанные минусы от этой поездки. И от самого Эдварда Каллена.

Тем временем, в сгущающейся темноте засвеченного бледно-синего неба, мы медленно продвигались по улицам Манхеттена.  Забавно, но в какой-то момент мне стало даже интересно смотреть по сторонам. И ни о чем не думать. Несмотря на то, что вопросы стройными рядами выстраивались у меня в голове, тут же находя на себя ответы, я игнорировала данные процессы. Путем глобального невнимания.

Впрочем, Каллен занимался тем же, только в отношении моей персоны.

- Я все-таки скажу, ладно? – осторожно начала я, стараясь не сильно перекрикивать музыку. – Ваш Сэм не виноват.

Ситуация нуждалась в пояснении или объяснении. Это не давало мне покоя с того самого мига, едва она вообще такая сложилась. Не без моей помощи, конечно, но все же… 

По началу мне показалось, что он просто меня не услышал или сделал вид, что не услышал. Я произнесла свое сакраментальное признание и не получила никакой реакции. Совсем никакой.  Это смутило еще больше. У меня не было привычки общаться с самой собой, по крайней мере, раньше я такого не замечала. Зато теперь я чувствовала себя полной идиоткой перед его демонстративным молчанием.

Пришлось продолжить.

- Я надеюсь, вы сразу это поняли. И никаких неприятностей…

- Значит, виновата ты? – перебил, не дослушав до конца. Блядь, он на своих переговорах так же поступает? Не дав высказаться, тут же делает собственные выводы? А как же здравый спор, в котором, якобы, должна рождаться истина?

Я занервничала. Стиснула руки в замок. Хорошо еще, что он не потрудился повернуться в мою сторону, сосредоточившись на дороге. Я видела только его профиль с плотно сжатыми челюстями.

«Заткнись. Заткнись, пока не поздно, -  было моей личной рекомендацией на сегодняшний вечер. Похер на то, что он там сам себе навыдумывал. Только не усугубляй. Не вмешивайся. Не встревай. Просто не продолжай. Заткнись и не продолжай.

Сделай это, блядь! И в жопу споры.

- Я бы не стала так категорично выражаться. А обязательно быть кому-то виноватым?

-  Да. Либо ты, либо он. Выбирай.

Ох, твою ж мать. Не так-то легко с ним поддерживать какие-либо разговоры, не оставшись при этом крайней.

Зазвенела гребанная пауза. На несколько секунд. Несколько секунд томной тишины. Во время которой я уже понадеялась, что отвечать мне не придется. Мы въехали на подземную парковку, и в сменившей свою окраску темноте Каллен спокойно продолжил:

- Я его уволил. Скажешь, был не прав?

Я часто моргала, намертво сцепив зубы.

Вопросительные интонации не предвещали ничего хорошего. Как и остановившаяся машина. Как и навалившаяся тишина. Как и его заинтересованный взгляд на мне. Как и мое затянувшееся молчание вместо ответа.

- Ну, не так чтобы очень… - неохотно. Опустив взгляд на свои кисти.

А не проще было бы мне свое мнение засунуть в одно место? И согласно поддакнуть. Оппонент из него был уж больно неудобный. Да еще и с замашками собственного превосходства. Упрямый, самоуверенный и, по-моему, не пробиваемый. Такому хоть сто аргументов предоставь, не поможет.

- Да или нет. Это просто. 

Набрала побольше воздуха в легкие. Собралась мыслями. Прочитала молитву. Приготовилась. И начала:

- Нет, потому что…

- Достаточно. Выходи, - двигатель затих, щелкнула блокировка на дверях. Он вышел и недоуменно на меня посмотрел через боковое стекло. Я все еще оставалась на своем месте и не двигалась. И даже не предпринимала никаких попыток к хоть какому-нибудь шевелению.

А все потому, что пребывала в глубоком культурном шоке, чтобы меня в него загнать, это еще постараться надо. И Каллен в этом направлении, определенно, набирал очки, выбивая каждый раз десяточку.

- Вы меня перебили, - заметила я, совладав с внутренним дискомфортом путем размеренного счета про себя – до десяти, двадцати, тридцати. Пока я этим занималась, он ждал. Настойчиво ждал, всем своим видом показывая, что это не продлится слишком долго.

Я вылезла и хлопнула дверью. Назло. Но изобразила раскаяние, пробормотав отчетливо «ой».

- И не дослушали, - добавила, немного подумав.

- Дальше неинтересно. И неважно.  Он уволен, потому что ему было поручено за тобой смотреть, а потом привезти сюда. Вне зависимости от твоих планов. Он не справился с элементарным заданием. Даже ты хочешь, чтобы тебя слушали и, желательно, слышали.  Разве не так?  

- Пожалуй, в этом есть своя логика, - я пожала плечами и натянуто улыбнулась. Жаль, что этого уже никто не увидел. Зато я увидела его удаляющуюся спину и тихо бросила вслед:  – Но какие сами, такая и охрана.

Вероятно, по части слуха у него было не все так безнадежно, потому что он вдруг резко обернулся.

- Как ты сказала?

Я выиграла несколько секунд, чтобы его догнать. А потом легкомысленно махнула рукой.   

- Не обращайте внимания, я вечно бормочу себе под нос всякие глупости. Не стоит того, чтобы слушать. Тем более, слышать.

- Ну-ну, - он усмехнулся и нажал кнопку лифта.

На этом и закончили. Пришли, так сказать, к логическому финишу беседы. Но не вечера. Чтобы не углубляться в подробности предстоящих событий, я занялась созерцанием прекрасного, и тут действительно было на что посмотреть. Лифт остановился на самом последнем этаже, тяжелые створки разъехались, открыв передо мной бесконечные квадратные метры жилого пространства. Назвать это квартирой язык не поворачивался. Вылизанный до стерильной чистоты трудолюбивыми руками прислуги, выверенный в каждом предмете интерьера заботливыми умами дизайнеров, доведенный до совершенства музейный экспонат роскоши и богатства.

Вот что это было такое.

Аскетизм и тщеславие в одном флаконе. Минимализм и изящество. Надменность и скромность проглядывались во всем: в цветовой гамме мебели – темно-бардовых и молочно-сливочных тонов. В аксессуарах – каждый на своем месте, ни грамма лишнего или не нужного предмета. В удобстве – эргономично, просторно, светло. Прямо сейчас, сию же минуту бери и фотографируй для каталога журнала. Гостиная, огороженный островок кухни, широкая лестница наверх. Второй уровень? Этаж? Барная стойка – блестящая, зеркальная поверхность. Высокие табуреты – ровно в ряд. Матовый хром бытовой техники, отделка из ценных пород дерева. Мягкий палас, мягкое освещение, мягкие тени. Опущенные жалюзи на французских окнах. Все одно к одному. Подогнано, подобрано, скомпоновано.  До миллиметра.  Стык в стык.

Чудовищно неуютно. Сразу видно, что постоянно он здесь не жил. Ночевал. День, два, максимум - неделю. А потом стараниями невидимых работников все возвращалось в свой первозданный нетронутый вид. Неживой, застывший снимок макета идеального помещения.

- Если бы я тебя не нашел, чтобы делала? Одна, в Нью-Йорке?

Очнулась. От его голоса. Вернулась в реальность.

- Села бы и плакала? – предположила я, но, заметив его быстрый взгляд, тут же поправилась. – Нет, этого бы точно не стала делать. Не знаю, что-нибудь бы придумала.

Неуверенный шаг вперед. Неслышный. В царство современных технологий и ультрамодного дизайна.

- С двадцатью долларами в кармане? – с тонкой насмешкой уточнил он из-за спины.

Обернулась удивленно.

- А вы откуда знаете? – потом безразлично пожала плечами. Плевать. – Ну, позвонила бы Розали или Элис, добралась бы на попутках. Не переживайте, не сгинула бы в неизвестность.  

Ничего не ответил. Никак не прокомментировал. Словно сделал для себя какие-то только ему понятные выводы и закрыл тему. Раз и навсегда. Как опечатал.

Кивнул в сторону. Проследив за движением его головы, услышала сдержанное наставление:

- Ужин на столе. Поешь, а потом займись чем-нибудь. - И ушел наверх, не добавив ни слова.

И  понимай, как знаешь.  Как умеешь.  Господи, я совсем заблудилась в вероятностях и возможностях как в дремучем лесу. Готовишься к одному, получаешь другое. Еще больше путаешься. Еще меньше знаешь, чего ждать дальше. Сплошные непонятки. Полный пиздец.  

На высоком столе – ужин. Теплый, даже горячий, как будто его доставили минуту назад, буквально перед нашим приходом. Выходило, что так оно и есть. Одна тарелка, одна вилка, один нож, стакан с водой и салфетка. Никаких сложных конструкций из столовых приборов. Никаких кулинарных изысков. Розовое мясо на изумрудном листе салата, запечный картофель, нарезанные тонкой соломкой овощи, хлеб. Выглядело аппетитно, пахло еще лучше. И это никак не способствовало проявлению несгибаемого характера. Взяв за край тарелку и прихватив с собой стакан, я устроилась на диване и включила телевизор, убавив на всякий случай звук на минимум.

Принялась за еду, изредка поглядывая то на широкий плоский экран, то на лестницу. Поочередно. Все еще насторожено, будто ожидая подвоха. С тактически правильной позиции – так, чтобы со своего места было видно почти все пространство квартиры. Так, чтобы исключить сюрпризы и неожиданности со стороны.

Минуты редкого везения - свободного времени и абсолютной незанятости. Непривычные, словно чужие. Неприкаянные. Тихие и пустые. Придуманные в моем представлении исключительно для сна. На счет раз-два-три. Как не фиг делать.

Я поняла, что заснула только, когда проснулась. А это та еще фишка. Как будто тебя выдернули из одной реальности и поместили в совершенно иную. Пока разбираешься, где находишься, пока уставший мозг сопоставляет факты и своди концы с концами, с губ срываются невразумительные слова и мутные фразы. Едва открыв глаза, я вдруг сказала:

- Повторите ваш заказ. Здесь шумно.

И это было неожиданно. Не только для меня, но и для Каллена, который сидел рядом со мной на диване. Он был здесь, и это стало первым открытием после пробуждения. Следующим, что проснулась я совсем не от того, что он решил тихо посторожить мой сон без каких-либо определенных намерений.

Я резко поднялась и так же резко легла обратно, прикрыв ладонями лицо.

- Блин, вы меня напугали, - глубоко вздохнув и собирая по частям обрывки мыслей, добавила: – Я заснула.

Конечно, без меня он бы до этого никогда и не додумался. И верил бы, что я брежу наяву. Мой святой долг просветить его об истинном положении вещей. Моя миссия, мое предназначение свыше.

Я фыркнула в ответ на собственные умозаключения.

Эдвард улыбнулся.

- Я заметил.

Сложность была в том, что его руки лежали у меня на бедрах, и даже плотная ткань пропускала тепло от его ладоней. Вместе с его неторопливыми движениями, это тепло гуляло по телу.  Словно в вены загнали огненный шар, и вот теперь вместе с течением крови, он медленно перекатывался под кожей, неустанно следуя за его пальцами. Именно это ощущение и заставило меня проснуться. От того, что вдруг стало слишком жарко. Нестерпимо жарко.

Подтянула ноги ближе к себе. Насколько вообще позволяло скромное пространство дивана. Отодвинулась. Отстранилась. Виноватая улыбка. И единственная мысль – какое бы себе придумать занятие. Под каким бы предлогом встать и уйти. Может быть, не за дверь, но хотя бы в другой конец гостиной.

Опередил меня ровно на шаг, не успела я и рта открыть, как он обхватил за щиколотки и резко придвинул обратно к себе. Спиной проехалась по скользкой обивке, попыталась перевернуться. Попыталась подняться. Не позволил. Не разрешил. Даже не действием, а одним холодным взглядом.

- Будешь сопротивляться, сделаешь себе хуже, - тихо. – Я получу, что хочу, а тебе будет неприятно. Обещаю.

Лежа на спине, в такой ебанной беспомощной позе, прижатая его рукой к дивану, да так что и пошевелиться не было никакой возможности, я почему-то сразу ему поверила. Беспрекословно. Его решительному тону, его твердому голосу в котором не звучало и намека на снисходительность по этому вопросу. Точно сделаю хуже себе, точно получит, что хочет. Без вариантов, поблажек и каких-либо компромиссов.

- Тебе не нравится, когда я тебя касаюсь? – он расстегнул на мне рубашку и провел ладонями по обнаженной коже. От ключицы до живота, задержавшись у пояса джинсов. На мгновение.

Вопрос, который явно требовал ответа. Я перевела взгляд на экран. Телевизор продолжал показывать красочные клипы. В полной тишине. Никаких звуков. Только его учащенное дыхание и очередные слова. 

- Я делаю тебе больно?

- Нет, - сквозь зубы. Спустя долгую минуту молчания. – Но мне кажется, что все еще впереди.

- Я буду осторожным, - не убедил, блядь. И когда приподняв за талию, притянул к себе. Когда провел языком по нижней губе, чуть прикусив – не поверила. Ни на секунду. Когда почувствовала его едва сдерживаемое нетерпение и раздражение от того, что не ответила на поцелуй. А только сильнее сомкнула губы. Когда не сделала движения навстречу, а вцепилась в спинку дивана, пытаясь вернуть между нами хоть какое-нибудь расстояние.

«Доиграюсь, - мелькнуло в голове. – Определенно, будет не только неприятно. Но и больно. Полный набор впечатлений». Но так и не смогла ничего с собой сделать. Заставить себя расслабиться не смогла и почувствовать хоть что-нибудь тоже. Были его руки на теле, острожные, даже ласковые поглаживания по спине, словно он успокаивал строптивое животное. Были прикосновения губ к шее и груди – неторопливые, с претензией на нежность. Но уже на грани. Что за гранью – неизвестно. Да и не так уж мне хотелось это выяснять.

Господибожемой. И опять я каким-то образом оказалась сверху него. На коленях, лицом к лицу. И тут же увидела потемневший взгляд – каких там? Серо-зеленых, просто серых или просто зеленых глаз? Ни хрена было не разобрать, все что угодно, кроме цвета. В глубине его расширившихся зрачков - все что угодно, кроме жалости.

Господибожемой. Самовнушение никогда не было моей сильной стороной.  Как и самоанализ. Мне просто было не по себе. Катастрофически. От этой близости. Тянущейся и тянущейся сквозь мертвые минуты. От бесконечных прикосновений к телу и злоебучего ожидания, когда же это все закончится.

А ведь в любовных романах, которые мне довелось прочитать в жизни, все происходило совсем не так. И рядом не стояло по описываемым ощущениям.

Сменить литературные предпочтения было верным решением.

- А нельзя это как-нибудь все побыстрее провернуть? – спросила. Чушь, конечно, спросила. Глупость. Наверное, если по правилам, то подобным не интересуются. Особенно, в самый разгар прелюдии. Но мне было как-то не до тонкостей этикета. В уме я прикидывала, сколько это может продлиться, и когда же я, наконец, останусь одна.

- Изабелла, - его рука легла мне на затылок, сначала в легком, теплом жесте, а потом пальцы резко сжались в кулак вместе с прядями волос. – Как ты думаешь, если я заклею тебе рот скотчем, у нас все получится?

Мы были на пике взаимного непонимания и желания наши не совпадали ни по одному пункту. Но скотч явно не был выходом из положения. Я отчаянно помотала головой, едва сдерживая слезы.

- Сомневаюсь. Дайте мне пятнадцать минут. И все будет хорошо.

Я с облегчением почувствовала, как он отпустил волосы, а затем и вовсе убрал руки, как бы давая свое разрешение на дальнейшие действия.

- Для тебя готова ванна, - следя за тем, как я резво вскочила с его колен и пошла в неизвестном направлении, коротко бросил он. – Наверх и налево. Сними напряжение. И после не одевайся.

- Отлично, - уже на лестнице откликнулась я, хотя и не видела в этом ничего отличного. Раз дверь – мимо. Следующая. Спальня. Твою мать. В точку. Просторная, светлая ванная комната в оптимистично черно-белом цвете. Огромное джакузи посредине, до краев наполненное воздушной пеной. Душевая кабина, раковина. Холодная вода в лицо. Горсть за горстью перед зеркалом. Быстрый взгляд на свое отражение – мокрые волосы, бледное лицо, алые губы, лихорадочно горящие глаза.

На выдохе – рубашка, джинсы, нижнее белье.

На вдохе – погружение в горячую воду, ароматную пену. С головой. На долгую минуту без кислорода, слушая, как в ушах бьется сердце. Гулко, громко, быстро.

Выдохнула через нос – прозрачные гладкие пузыри устремились наверх.  Еще одна попытка, пока легкие не опалило от нехватки воздуха. Вынырнула на поверхность, поискала глазами бар. Бар в ванне? Почему нет? Меня бы это сейчас очень спасло. Но, видимо, придется действовать на голом энтузиазме, потому как никаких спиртных напитков не наблюдалось.

«Ни хуя не событие, – ржавыми гвоздями в мозг. Накрепко. Намертво. Насильно. – Подумаешь. Ты два года училась в драмкружке. Играла не в шекспировских пьесах, конечно, но уж дерево сможешь изобразить».

Или он ждет нечто более одушевленное?

Подстегнув свою решительность, вылезла из воды и, найдя в ящиках чистое полотенце, наспех в него завернулась. Мягкая ткань едва заметно пахла мужским парфюмом. От кожи шел такой же аромат, блядь, все косметические средства в этом помещении были с одним и тем же запахом. Я взяла гель для душа и прочитала название – Blue de Chanel. Охуенная преданность.

- Выходи, время вышло, - услышала его голос. Вздрогнула. И, опасливо маневрируя на теплой скользкой плитке, двинулась к двери.

- Простите, не нашла у вас тут секундомера, - выглянув в спальню, сообщила я. И тут же наткнулась на его выразительный и предупреждающий взгляд. «Прикуси язык, - говорил его взгляд. – Иначе я прикушу его тебе сам».

Он сидел на краю кровати, сложив руки в замок. Но стоило мне появиться в зоне его видимости, коротко кивнул, приглашая подойти. Нет, не приглашая. Так было бы излишне просто. Приказывая. Без слов. Одними глазами.

И я пошла.  Даже уверенно, черт возьми, пошла. Может быть, потому что к тому моменту меня уже все капитально достало. В том числе, корчить из себя святую невинность. Невинность была, а вот до святой мне, как до созвездия Гончих Псов. Наверняка с алкоголем бы вообще все прошло как по маслу. Особенно, если судить по предыдущему опыту, когда срывает мозг, до других анатомических деталей уже нет никакого дела.

Остановилась перед ним. Ровно между коленями. И улыбнулась.

Ваш ход, мистер. Я обещала, что все будет хорошо. Я свою часть выполнила.

Полотенце упало на пол. По телу прошелся озноб. То ли от холода, то ли от его прикосновения к обнаженной груди. Сначала пальцами, потом губами. Мед-лен-нооо. Касаясь горячим дыханием кожи. Словами, языком.

- Расстегни рубашку, - сказал. Потянулась к пуговицам, стараясь притрагиваться только к ткани. Первая, вторая, третья. Непослушными пальцами, до конца. Одним движением скинула рубашку с плеч, и только тогда увидела на его груди татуировку. Или, вернее, надпись в одну строчку.

A(II) Rh+

- Группа крови? – удивленно. – Зачем?

- Надо. Было, - коротко. Без объяснений.

- Вижу, - ладонями вниз по теплой коже, по резко очерченным линиям мышц живота. И обратно к шее. Тонкая полоска шрама сбоку, точечная выемка под ключицей, ровный ряд круглых рубцов через всю грудь. – Бурная молодость?

- Прошлое, - неохотно, скривив рот. Перехватил за запястья, быстро поцеловал тыльную сторону рук. – Тебе, какое дело?

- Интересно, - честно. Взгляд все равно возвращался, то к татуировке, то к шрамам. – Это либо глупость, либо необходимость. Судя по полученным ранениям, второе.

- И? – с любопытством. Подняв на меня светлые глаза. – Вывод?

Пожала плечами, забыв о наготе.

- Не знаю. Похоже, вам не повезло в жизни.

- Ты так думаешь? – с язвительной усмешкой. Притягивая ближе.

- Я уверена.

Дальше случилось то, что и должно. По плану. По гребанному мировому плану, которому следуют люди бесчисленное количество лет. Люди противоположного пола. Хоть я и надеялась на иные эмоции, представляя, как это произойдет.  Да, и что уж там, видела рядом с собой совершенно другого человека. Не конкретного, нет. А просто другого.

Но потом мысли о несбыточном как-то отошли на второй план. Грамотно. Наверное, он действовал очень грамотно. Потому что после того, как его рука легла мне между бедер, а пальцы скользнули внутрь, по телу пробежала уже знакомая волна нетерпения.  Но это было ничто, по сравнению с тем ощущением, когда его губы коснулись шеи сзади. Когда языком прошелся вдоль позвоночника, к лопаткам. Я резко втянула воздух сквозь зубы и тихо зашипела. И сразу после этого тело послушно отозвалось на все его ласки. Словно слетели предохранители, сгорели. Уже было неважно, что он делает, как он делает, лишь бы продолжал.

Его было много, и он был везде. Казалось на мне не осталось, ни одного не исследованного им места.

- Ты же хочешь меня, - прошептал тихо. Каждое слово прозвучало внутри меня. Вместе с ритмичными движениями пальцев. Подводя к завершению. – Скажи.

Облизала губы, закрыла глаза.

- Продолжай, - хрипло. С трудом выговаривая звуки.

- Скажи, - настойчиво. Останавливаясь. Пиздец.

- Хочу… - почти не слышно, закрыв глаза. Сдаваясь. – Пожалуйста…

Тяжесть его тела на мне, глубокий поцелуй в губы. Откровенный. Грубый. Дерзкий.

- Ноги, - и я развела колени, впуская его в себя. И ведь действительно хотела его на тот момент. Но когда он медленно вошел внутрь, мгновенная боль тут же смыла всё желание. Напрочь. Молниеносно. Как по щелчку.

Я вцепилась в его руки, а зубами прокусила кожу плеча. До крови, до соленого привкуса крови на губах. 

- Давай, - зарычала, прогибаясь навстречу. Он подхватил меня за талию и вошел до конца.

За секунду ни осталось ничего. Ничего, кроме плавного скольжения между бедер. Кроме ощущения наполненности им и неприятного напряжения внизу живота. Тянущего и изматывающего. Стихло и оно, но на его место уже ничего не вернулось. Все тело до краев заполнила пустота.  И немая тишина. Безответная.

Я чувствовала толчки. Чувствовала, как они становятся быстрее и резче. Слышала его учащенное дыхание и тихие слова. «Расслабься, детка», - но в этом не было уже никакого смысла. Впервые появилась мысль, что с такими темпами мне будет очень трудно продержаться целый год. Почти нереально. Я просто не переживу следующего раза. Хотелось лишь оттолкнуть его и высвободиться.  А еще лучше, уйти. Уйти далеко и навсегда. Чтобы никогда больше не испытывать ничего подобного.

Наконец, он остановился и замер, прижавшись лицом к моему плечу. С коротким то ли стоном, то ли рыком. Я заметила, что все это время сжимала в ладонях простынь, так крепко, что на ней остались отпечатки моих рук. Разжала пальцы, перевела дыхание и осторожно выскользнула из под него.

- Ты не получила удовольствия, - не вопрос. Утверждение. В спину.

Я искала глазами, чем можно прикрыться. Его рубашка – нет. Моя одежда в ванне.   Блядь.

- Ооо, так это была обязательная программа? – стянула с кровати простынь и накинула на плечи. Встала. – Я и не рассчитывала.

- Куда собралась? – голос глухой, раздраженный, но еще с теплыми ленивыми оттенками. Именно они меня и добили. Я обернулась на пороге, окинув его холодным взглядом. Такого расслабленного, довольного. После секса. Вряд ли я могла соревноваться в умении с его блядями, так что сомневаюсь, что это было нечто сногсшибательное, но…

- Я вся в крови, сперме и слюнях, - четко выговаривая каждый звук. По слогам. – Естественно, в душ.

И уже в дверях:

- Хотела спросить еще, как впечатления? Это того стоило?

Ответа я ждала долго. Приглушенное освещение много чего прощало и как-то скрадывало основные аспекты. Я видела только его силуэт и могла ждать так хоть до утра. Мне было необходимо услышать ответ. И я получила:

- По коридору есть еще одна комната.

Дверь за собой я тихонько прикрыла.