Заснуть было не проблемой. То есть, не главной проблемой. Даже в чужом доме. Даже после первого секса с формально незнакомым мужчиной. Стоя в душе, я прислушивалась к своим ощущениям. Я, блядь, искренне надеялась, что мое тело как-то отреагирует на случившиеся в нем изменения. Все-таки такое может произойти лишь раз в жизни. И хоть я была не склонна к сантиментам, но считала, что момент был безвозвратно проёбан.

Мой чертов первый раз. 

И вот, в этой комнате – еще одной по коридору – в личной душевой кабине, под горячими струями воды, я размышляла о том, как мне не повезло. Видимо, по жизни. Я готова была весь остаток времени, а именно, весь предстоящий год провести за этими стеклянными стенами, отплевываясь и отхаркиваясь скудными объяснениями о том, как все неудачно сложилось.

Пока сон не подкатил к самому горлу. Пока кожа не раскраснелась от излишне высокой температуры воды. Пока нечем стало дышать в плотно забитой паром кабине. До кровати – ровно два шага. Выйти и лечь. Закутаться в белоснежное полотенце, чем-то напоминающее, гостиничное. И упасть. На идеально выглаженные простыни, накрыться невесомым одеялом, уткнуться носом в мягкие подушки. И таким образом, дождаться завтрашнего дня.

По многочисленным наблюдениям – к утру отпустит. Это был если не закон, то уж точно непоколебимо повторяющееся правило.

Перед тем как идти спать, спустилась вниз. Не включая света, наощупь, нашла стакан, налила из крана воды. Жадно и долго пила в густой темноте, под кроткими отблесками ночного города. Босиком на холодной плитке.

А ведь могло быть и хуже. Как-то само пришло в голову. В целом, терпимо, пусть и не слишком приятно. Снова наполнила стакан и пристроилась на гладкой столешнице, поджав замерзшие ступни.

Вот так, сидя в тишине, было удобно уговаривать себя смириться. Я не раз прибегала к подобному способу, пробуждала в себе тягу к сопротивлению по средствам глобального похуизма. Вроде как не все потеряно, впереди еще терять и терять. Поэтому совершенно необязательно заострять свое внимание на таких мелочах, как девственность.

Первая любовь может еще? Ага. Ну-ну.

Первый секс? Ах, как блядь, романтично.

Нам поди еще и взаимности подавай? А к ней и свечей с лепестками роз? И все это в интимно-приглушенных отблесках домашнего камина. Одуреть, не встать – розовые грезы пустоголовой Барби.

Но данные каноны порядочной и нормальной жизни, я проиграла, едва моя матушка последний раз вздохнула на этом свете. По щелчку пальцев все и сразу пошло через одно место. Настолько быстро, что я на космической скорости пролетела мимо подростковых фантазий на тему «…».

И вот теперь вдруг накатило разочарование?

Не мешало бы мне уже научиться, практичней относиться к этим делам. А заодно и перестать ждать чуда.

На пустой остаток приходилось следующее:

- хуй с ней, со всей этой литературной белибердой, верой в светлое будущее и не менее светлых принцев.

Плюс-минус один год. Подумаешь. А может, и не год совсем, смотря, как пойдут дела. При всем уважении, саму себя я бы долго терпеть не стала. Тем более, если бы у меня было столько бабок как у Каллена, и возможность иметь пусть не любую, но почти каждую женщину.

Это была даже не проблема самооценки. Всего лишь простой, самый обыкновенный прагматизм. Скудный расчет сил не в свою пользу.

Но как бы все не сложилось, единственное, что я безвозвратно потеряла, и то, что мне действительно было жаль, так это учебный год в университете. Здесь уже без вариантов. За лето я могла бы еще с горем пополам заработать нужную сумму, но теперь мои шансы фактически приравнивались к нулю.

А все почему?  А все потому, что я сейчас сидела и ни хрена, ну нихренашеньки не делала. А лишь пропитывалась как губка жалостью к себе. Вот такие удивительные мысли посещали меня нынешней ночью, наполняя внутренности горьким отчаянием.

Но и это был не предел. Предел наступил, когда я, почти собравшись уходить, вдруг услышала приближающиеся шаги. Попытка слиться со стеной, столом и общим интерьером не увенчалась успехом.

Пустой стакан глухо цокнул по столешнице, тут же выдавая мое местонахождение. Я увидела его силуэт. Прямо перед собой. На нем были только голубые джинсы. К сожалению, я таким разнообразием гардероба похвастаться не могла и только предполагала, где сейчас находятся мои.

Я прокляла свою жажду и стремление помусолить в голове далеко идущие планы. 

- Изабелла, иди спать, - приказом. Вот как это прозвучало. Строгим четким приказом. На который я, кстати, никак не отреагировала, а лишь поудобней устроилась на столе, закинув ногу на ногу.  

- Простите, я не знала, что мне нельзя здесь находиться.

- Среди ночи сидеть на столе с выключенным светом? – его насмешливые интонации разлились в прозрачном воздухе и зазвенели бархатными нотами в продолжении. - Это привычка? Или способ показать свою обиду?

Меня спасла темнота. Спрятала в тени отведенный в сторону взгляд и досадливо закушенную нижнюю губу.

- Я сейчас уйду.

- Уйдешь, - отозвался он и всего за один шаг оказался возле меня. Так близко, что теперь бы уже не получилось быстро спрыгнуть и действительно уйти. Он раздвинул колени и за талию притянул к себе, накрывая губы требовательным поцелуем. Не вывернуться, не отодвинуться, не отвернуться. Я плотнее сжала зубы, чувствуя, как его рука ложится мне на затылок, а пальцы до боли стискивают волосы.

- Неудовлетворенная девочка, - прошептал он и стянул с меня полотенце, отбросив его на пол.  Поза такая, что хуже не придумаешь – беззащитная, открытая… А еще…

Возбуждающая, блядь. Особенно, когда он почти вплотную прижался ко мне.

Смахнула стакан на пол в поисках опоры. Вдребезги. На мелкие осколки.

Еще дальше, скользила ладонями по гладкой поверхности, в тщетной попытке сохранить между нами расстояние.

- Может, достаточно на сегодня экспериментов? – срывающимся голосом. Глухим. Низким. Таким непривычным.

И потом тихо:

- Только, пожалуйста, не внутрь.

Испуг. Вот что я испытывала. Нет не от его действий, а от своей реакции на них. То, как отзывалось тело. Словно он точно знал, где и как именно надо прикоснуться, чтобы внизу живота появилось тянущее чувство желания. Быстрыми поцелуями по шее, к груди, животу. Настойчивыми губами. Пока я непроизвольно не выгнулась ему навстречу.

- Мы что-нибудь придумаем, - возвращаясь к моим губам и четко выговаривая каждый звук, сказал он. – Ты же такая отзывчивая. Тебе понравится заниматься сексом.

В подтверждение своих слов, его ладонь легла между моих бедер. Его пальцы не встретили никакого сопротивления, а в ответ на его ласкающее движение, по телу разлилась горячая волна возбуждения. Настолько сильная, что я едва сдержала готовый сорваться стон с губ.

- Конкретно с вами? Или чисто в теории?  – с трудом, но мне все же удалось это выговорить достаточно ровно. Без каких-либо глобальных изменений в интонациях. И, наверное, мне не стоило этого спрашивать. Определенно, не стоило. Несмотря на окружающую нас темноту, я физически почувствовала на себе его взгляд. Замерший в пространстве. Требующий ответа.

- Так, может быть, пойдешь? – Без капли эмоций. Казалось, что даже его дыхание оставалось абсолютно спокойным. В голосе не звучало возбуждения или нетерпения, полный контроль над собой, мной и происходящими событиями. Хоть я и ощущала внутренней стороной бедер, что это было не совсем так. Совсем не так.

И все-таки, когда хотел, он умел прекрасно себя контролировать.

Чего нельзя было сказать обо мне. Чего бы я никогда не сказала о себе. Даже не подумала бы, что могу. Перестать. Соображать. От мужских прикосновений. Прям величайшее в моей жизни открытие. Первым желанием стало прикусить свой не в меру болтливый язык. Но он сделал это за меня.

- Я жду. Хочешь уйти? 

Классный вопрос, особенно, когда ты буквально в секунде от оргазма. В одном движении от него же. Блядь. Блядь. Блядь.

- Нет, - резко. Резко отрицательно.

- И тебе нравится, что я делаю? – его руки скользили по моему телу, умело удерживая на грани, заставляя включать мозг, вслушиваться в его фразы, понимать их, да еще по ходу придумывать ответы. От ответов многое зависело.

- Да. – убедительно. Твердо убедительно.

Вывод всего один. Неутешительный. Он умеет добиваться желаемого. Своими методами, не всегда честными, не всегда правильными, но спорить или сопротивляться бессмысленно.

Чтобы я там не говорила...

Чтобы не придумывала…

Как бы не складывала в нужной последовательности слова… С какой бы насмешкой их потом не произносила. Одно дело протестовать против него, другое – против себя. Против себя – это вообще полная чушь. Глупая и бесполезная.

И снова поцелуй. Жесткий, грубый, властный. Как завершающий аккорд. И мои руки на его плечах, неизвестно каким образом там оказавшиеся. Крепко стиснутые пальцы на коже. Сдавленное дыхание, учащенный пульс, закрытые глаза. Полный набор. Единственная мысль, единственная срывающая с губ фраза «Продолжай. Пожалуйста, продолжай».

А потом минута передышки. После того, как… После того, как по телу разлилось такое долгожданное расслабление. После того, как горячая волна прошлась по венам, сметая за собой все сомнения. Еще целая минута остановившегося времени. Без каких-либо последствий. Наполненная тишиной и его тихим дыханием у шеи.

Чуть отодвинулась и прикрыла ладонями лицо. Все-таки хорошо, что было темно. Иначе стало бы напряжно. Молчать. А что-то говорить не хотелось. Впервые.  

- Теперь иди, куда собиралась, - он убрал руки с моих ног, поднял с пола полотенце и бросил мне на колени. Я, все еще пребывая в некотором замешательстве, на автомате подхватила его и прижала к груди. Дальше этого дело не пошло, оставаясь на своем месте, я следила за его неторопливыми движениями по просторной кухне.

- Блядь, - услышала я его тихий рык. Это был осколок стакана. И это должно было случиться. Я-то помнила о разбившейся посуде, а потому не очень спешила спуститься на пол. Не только, конечно, из-за этого. Символично, но без крови у нас никак не получалось.

- Осторожно, - отозвалась я. – Порежетесь.

- Спасибо, - доставая новый стакан и наливая в него воды, прошипел он. – Ты очень вовремя проявляешь заботу.

- А если вы вернете мой телефон, я и скорую могу вызвать, - как ни в чем не бывало, продолжила я, завязывая на груди полотенце. Чтобы он вдруг не подумал, будто я забыла про свою вещь, оказавшуюся в его распоряжении. Не то чтобы меня это сильно беспокоило, но ведь наверняка мне кто-нибудь решит позвонить. Уточнить, например, жива ли я. По крайней мере, именно на это я и надеялась, напоминая Каллену о несанкционированном изъятии моего аппарата.

И пусть эта мысль была не очень последовательна, исключала какую-либо логику, и совершенно не подходила к моменту. Факт оставался фактом – он забрал мой телефон, и я об этом помнила. 

Как ни странно, он тоже.

- Завтра останешься одна, - сообщил он, наблюдая, как я с подозрением смотрела вниз, выискивая в темноте безопасное место для приземления. Я все еще не решалась, что-либо предпринять, как он быстро подошел ко мне и, подхватив за талию, перенес подальше от разбросанных осколков.

Теперь моим босым ногам ничего не угрожало. Чего нельзя было сказать о душевном спокойствии. Едва его руки вновь коснулись кожи, по телу мгновенно пробежала ответная реакция.

- Я рада, - излишне поспешно высвобождаясь из его объятий, ответила я. – То есть, наконец-то. Ну, в общем, понятно. – я уже чуть ли не рычала, когда Каллен, обернувшись и приподняв одну бровь, изумленно выслушивал мои словесные пассажи.

- Ты молчать умеешь? – вполне спокойно поинтересовался он. Даже без издевательских интонаций. – Хотя бы иногда? Мне не нравится, когда меня перебивают.

Мне стало не по себе. Захотелось исчезнуть или, на худой конец, просто уйти восвояси. Так сказать разграничить нас в пространстве, желательно, стенами. Как я уже успела заметить, чем тише и спокойней он говорил, тем хуже это было для окружающих. На данный момент я была единственным одушевленным предметом рядом с ним. И это не предвещало ничего хорошего.

Я кивнула, хоть и знала, что в темноте это вряд ли можно было увидеть.

Я кивнула молча. Но старательно. С глубоким чувством гражданской ответственности.

- Я не шутил по поводу скотча, - все тем же ровным тоном добавил он. – И, главное, просто поверь, мое терпение далеко не безгранично. Так что впредь чуть-чуть внимательней следи за своим языком.

Ритм в каждом слове. Ударение в каждом звуке. Восхитительно-ласкающими интонациями. По мозгам. Безжалостно.

- Ты же достаточно сообразительна, чтобы понять все с первого раза?

Он не отводил от меня взгляда в ожидании ответа. И то, каким был его взгляд, по одним моим тактильным ощущениям, было доходчивей любых слов.

- Говорить уже можно? И да, я все поняла.

Трель звонка заставила меня вздрогнуть от неожиданности. От резкого звука буквально передернуло. Я машинально посмотрела на панель с часами. Три утра.

Он усмехнулся и достал из кармана джинсов свой телефон. Быстро посмотрел на экран и принял вызов, уходя в сторону лестницы. Все, что я услышала, это его короткую фразу, в которой не было и доли той холодности, что приходилась на мою персону.

Он сказал:  

- Кейт, ты пробовала хоть иногда смотреть на часы?

Последовал ответ. Или встречный вопрос. На том конце провода. В три часа ночи.

И прежде чем дверь в его комнату плотно закрылась, прозвучало еще кое-что.

У меня и в мыслях не было подслушивать, просто было слишком тихо, ведь на улице стояла глухая ночь. Это вышло непроизвольно. Случайно. Я всего-то замерла посреди гребанной, очень дорогой кухни и приходила в себя после его слов. Мне казалось, что я даже не дышала, пока он мне все выговаривал. А когда быстро удалился, на несколько секунд осталась в шоке, что-то вроде посттравматической реакции. Только поэтому я так хорошо все услышала. Его фразу, уже приглушенную, разделяющим нас расстоянием.

- Хотел бы сказать, что хорошо провожу время. Но это не так.

___________________________________________________________________________________
Детки, спасибо вам за то, что делитесь своими впечатлениями. За то, что с каждой главой вас всё больше. Что вы перестаёте стесняться и приходите с комментариями.  Всем рады!