Утром я проснулась первая. Улыбнулась, ощутив крепкие объятия и тяжесть светловолосой головы на спине. Ручной такой, ласковый… И как эта Клаудия могла его не любить? Вот он меня еще не полюбил, а уже был таким обходительным и нежным.

Раздумывая о достоинствах спящего рядом мужчины, я неосознанно рисовала кончиками пальцев узоры на его раскрытой и чуть подрагивающей ладони. Щекотно, наверное, было. Остановиться меня заставил только приглушенный стон.

– Нет-нет, пожалуйста, еще немного! – хрипло взмолился Алекс, уткнувшись лбом мне в шею.

Я послушно начертила линии на его ладони, еще чуть-чуть порисовала бессмысленные знаки – и блондин сжал меня крепче, захлебнувшись рычащим стоном. Чувствительные ладони, да?

– О, майн готт... – выдохнул он, расслабленно наваливаясь на меня, – данке...

– Я не специально…

Кое-как сдерживая смех, я потянулась назад и погладила Алекса по волосам.

– Но было очень хорошо, – промурлыкал на ухо мой ручной ариец. – Тебе пора уходить?

– Да, – потянувшись за телефоном, я с сожалением вздохнула, потому что до будильника оставалось всего семь минут. – Вернусь после четырех, так что меня не жди и ложись спать.

– Зачем мне спать днем? – спросил Алекс, не понимая.

Он отпустил меня на сутки только после долгого возмущенного монолога о том, что девушка не должна на такой сложной работе проводить столько времени, что это противоречило трудовому законодательству, что один из двух моих сменщиков, ушедший в отпуск, – козел… и далее – по тексту. Но отпустил без попыток мной командовать, за что хотелось сказать ему большое спасибо.

***

Второе ноября, суббота, 2013

Я увезу эту женщину в Германию и покажу, как нужно жить, когда твой бойфренд – миллионер! Подумать только – на работу на целые сутки! Ее десятичасовые смены меня и раньше раздражали, теперь же я был просто в бешенстве! Посажу ее дома и пусть занимается какой-нибудь частной экспертизой шесть часов в сутки!

Теперь по порядку.

Мария разбудила меня совершенно сумасшедшей стимуляцией ладони. Я испугался, что умру на месте от наслаждения или сойду с ума. Замечательная женщина. Делала все, что я ни попросил бы, и, по-моему, желала меня не меньше, чем я ее. Правда, эти отношения меня несколько пугали новизной чувств, хотя, вроде бы, уже любил раньше. Вот только был ли любим? Да и это чувство полного доверия после причиненных мне страданий я испытывал впервые. Видно, не я один боялся предательства и не я один так глупо и наивно доверял.

Наверное, эта женщина – все же моя судьба. Нужно было сделать запросы и просмотреть ее родословную. Светловолосая, серо-голубые глаза, органичные черты лица… Хорошая наследственность. Если среди ее предков в течение пяти поколений – только славяне, я успокоюсь. Заодно хоть как-то смогу занять целые сутки… бесконечность, когда Мария была так близко и так недосягаема.

***

Работы толком и не было – видимо, в мою смену на нашем участке решили никого не убивать и не грабить. Не увидела в этом ничего плохого, потому как, доделав отчеты по двум висевшим делам, я вполне обоснованно смогла прилечь на диванчик в лаборатории и подремать.

***

Родословная прекрасная. Паспортный стол без задержек предоставил мне данные, даже с фотографиями. Самые темные волосы были у прапрадедушки по материнской линии, да и те русые. Глаза у всех светлые – голубые, серые, реже зеленые. Судя по типажу лица, доминировала генетика со стороны отца, Мария была очень похожа на бабушку, его маму.

Что-то со мной было не так. Когда мне понравилась Клаудия, я исследовал ее генеалогическое древо даже до того, как позволил себе подумать о поцелуе. Тут же все получилось иначе – спохватился только тогда, когда погряз окончательно, утонул в ней и никогда уже не смогу выбраться. Мысль о женитьбе не вызывала серьезного отторжения. И я был больше, чем уверен – не вызвала бы, даже если Марию родила бы еврейка. Боже, я ли это вообще?

***

Я пришла в половину пятого. Старалась не шуметь, чтобы не разбудить Алекса, а потом заметила, что в гостиной горел свет. Правда, обнаружился немец на кухне – стоял в темноте у окна в одних джинсах, опираясь ладонями на подоконник, и смотрел. Шел снег. А я ведь только что заходила… и его не было!

– Доброе утро, – не оборачиваясь, негромко поприветствовал меня мужчина.

То ли не ложился совсем, то ли встал пораньше к моему приходу. Такой милый!

– Доброе…

Я прижалась щекой к обнаженной спине, обняв теплое тело.

Обернувшись, блондин сел на стул и, откинувшись на спинку, приглашающе похлопал по своему бедру.

Мы сидели и смотрели на падающий снег – движущуюся стену из крупных белых хлопьев.

– Алекс?

– М-м-м? – он посмотрел на меня.

Такой красивый, успешный, уверенный в себе мужчина... И столько было незаслуженной боли у него за плечами, столько страданий и одиночества. Но он все равно доверился мне, вложил свое израненное сердце мне в руки и теперь явно со страхом ждал, что же я с ним сделаю, какую еще рану нанесу. Но я не стану.

– Я...

А вдруг это было всего лишь увлечение его яркостью и романтичностью? Вдруг он первым швырнет мое сердце, разбивая его по еле сросшимся швам?

– Кажется, я...

– Не нужно говорить, – шепнул Алекс, мягко касаясь моих губ подушечкой большого пальца, – потому что я, кажется, тоже.

Больше ничего не нужно было. Мы медленно целовались, и я чувствовала себя совершенно защищенной в его руках.