Продолжение...

  Когда лифт увез Эрика вниз, мне показалось, что захлопнулась крышка. Бац! И заложило уши. И диафрагма подскочила к горлу. Это не было плохо. Наоборот, теперь я чувствовал, что все на своих местах. Всё, что происходило с нами наедине, и хорошее, и плохое казалось мне важным, ценным, обязательным.

 Она осталась сидеть за столом, в голове у нее была полная каша. С одной стороны, она злилась на меня за помятую рубашку, ей казалось это достаточным основанием для обвинения в измене. С другой стороны, она пыталась заглянуть в мои глаза, оценить реакцию, узнать, злюсь ли я за то, что она злится на меня. Мне и раньше доводилось иметь дело с разозленными женщинами, но до сих пор ни одна из них не пеклась о моей реакции на гнев, который застилал им глаза. Они начинали переживать об этом, когда их вспышка гасла. Но было поздно. Я не выносил женщин, которые кидались на шею и которые кидались предметами.

 Больше всего Белль досаждала не собственная злость и не моя реакция на ее злость, больше всего ей досаждало желание услышать, что я сплю только с ней. Не без труда я признался и в этом. Пришлось пойти на компромисс со своим дефектным нутром, которое не желало говорить об этом прямо, оно было согласно лишь на витиеватый намек. Чудовище все равно оценило мои старания.

 Ведя с ней пространные разговоры, от коих я получал какое-то изощренное удовольствие, я силился влезть в ее голову, чтобы провести доскональную инспекцию и устроить грандиозный скандал с битьем посуды и морд, обнаружив хотя бы одну завалящую мыслишку об Эрике Пэкере. Им повезло. Говоря «им», я подразумеваю свою супругу и Пэкера. Все образы, которые с непосильным трудом удалось поймать, были посвящены целиком и полностью моей персоне. Я был удовлетворен результатами инспекции.

 Откровенно говоря, на моем счету не было ни одного порядочного свидания, однако, я надеялся, что, если приложу некоторые усилия, то смогу взять реванш. Что тут говорить, моим надеждам не суждено было сбыться. Мерзавка откровенно насмехалась над моими организационными способностями, сидя средь бела дня посреди совершенно пустого ночного клуба.

- Ты хочешь сказать, что мы приехали в клуб, в котором нет ни единой души, и даже напиться не можем? Что тут тогда вообще делать? – Откуда я мог знать, что полагалось делать в клубах? Ночными увеселительными заведениями промышлял Мано, если верить отчетности, они приносили хороший доход, но никогда не прельщали меня. Слишком шумно. Слишком грязно. Слишком большая концентрация развязных девиц. Слишком дорогой и слишком разбавленный алкоголь, в конце концов.

- Я просто хотел, чтобы ты повеселилась.

- Ну... я просто умираю от веселья. – Выразительно изрекло чудовище. Я сдался на ее милость, засмеявшись. - Да-а. Давненько я так не веселилась. – Задумчиво выпуская сигаретный дым в потолок, продолжила она. Чудовище не брало пленных, я засмеялся громче. - О, тебе тоже весело, да? Чудесно.

 Не знаю, сколь долго она бы продолжала глумиться над моими романтическими порывами сделать ей что-нибудь приятное, но я не выдержал скорее, чем чудовище решило, что пора закругляться. Наградив неблагодарную раздраженным взглядом, это, между прочим, второй мой выдающийся талант наряду с поднятием одной брови, я вывел ее из помещения, тщательно пряча за свою спину. Все также прикрывая собой, я усадил ее в машину, чудовище посмотрело на меня испуганно. Я сжал челюсть. Конечно, она чувствовала, что что-то идет не так. Теперь я вынужден был признать, что провалил не только свидание, но и нарушил свое же собственное обещание сделать все так, чтобы она ничего не поняла и не успела испугаться. Она уже боялась.

 Всю дорогу до салона Майка я думал о том, что проглядел какой-нибудь иной выход. Запереть ее в квартире, убить Эммета, уложить его охрану, каким-то невообразимым способом выбраться, вернуться к чудовищу и бежать, куда глаза глядят. Что-то мне подсказывало, что, если я уберу Эммета, следующая же пуля мгновенно уберет меня. Далее они выведут из игры Джаспера, просто на всякий случай. Ну и конечно, Мано найдет способ добраться до Белль. Помешать ему с того света мне, полагаю, будет весьма проблематично. Бежать прямо сейчас? Сомнительно. В деле замешано слишком много людей Эммета. Одни из них у нас на хвосте, другие, возможно, в аэропортах и на вокзалах. Я выдохнул. Эдвард, это все чепуха, ты знаешь, что нужно делать. Я в самом деле знал. Но мерзавка сбивала с истинного пути.

 Оказавшись на месте, я вспомнил, как впервые сюда попал. Сегодня мы воспользовались черным ходом, тогда – я любил идти к цели напрямик и бить в лоб. В организации считалось, что, если у тебя есть шрамы, значит, хреновый из тебя солдат – раз не в состоянии защитить себя, что тут говорить о защите Семьи. Во время крушения судна, на совести которого смерть моих родителей и моя собственная клиническая смерть, мне располосовало спину, не смертельно для здоровья, но заметно для глаза. После инициации Эммет посоветовал либо сделать пластику, либо забить оставшиеся шрамы татуировками. Тогда я был молод и полон решимости сделать что угодно, лишь бы меня воспринимали всерьез. Я последовал его совету. Наверное, в первый и последний раз в своей жизни. Помню, как Майк, нахмурившись, сказал, что не знает такого рисунка, который смог бы полностью скрыть повреждения. Мне было не до изысков, и мы просто забили спину всем, что было в моей голове. Десять лет назад в моей голове было только кораблекрушение, смерть и ярость. Все это с избытком вылилось на мою спину. Хаотично. Чтобы рябило и бросалось в глаза. За всем этим безумством шрамов действительно видно не было. Даже на ощупь они стали как будто менее заметны. Позже я приходил к Майку еще не раз и не два, чтобы добавить что-нибудь новое. В этом не было нужды, но мне нравился процесс.

 Всё время, что мы находились в салоне, от которого выла, надрываясь, моя клаустрофобия, чудовище на пару с татуировщиком методично пытались свести меня с ума. Она – своими неуемными фантазиями о каких-то престарелых мужиках, он – чрезмерным вниманием к ней. Я долго размышлял, кто из них заслуживает смерти более мучительной, пришел к выводу, что все-таки она. С Майком все ясно. А где мне искать этого престарелого и бородатого из ее фантазий? И ведь не скажет же. Сущее чудовище.

 Тем временем Майк продолжал ходить по тонкому льду:

- Детка, это займет три минуты, не больше.

- Меня зовут Белла. – Сказала детка. За это я был готов простить ей бородача. И не одного.

 Когда все было кончено, уже на воздухе, глядя на меня против солнца и щурясь, она спросила:

- Ты сказал, это подарок. Ты осознаешь, что это выглядит так, словно ты мне себя подарил? – И протянула ладонь, показывая свое новое клеймо. Осознавал ли я? Да, пожалуй, в последнее время до меня кое-что начало доходить.

- Ты отдаешь себе отчет в том, что это был бы слишком дорогой подарок? – Моё дефектное нутро опять взбрыкнуло. Чудовище посмотрело на меня из-под темных ресниц. В ее мыслях мелькнул и исчез черный Рейнж Ровер. Логично было предположить, что это непроизвольная ассоциация на слово «подарок».

- Ты хотела в подарок машину?

- Нет. – Я не удивился, моей логике до ее головы было также далеко, как Аду до Рая.

- Тогда чего бы ты хотела?

- Я хочу понять смысл. – Она не понимала, что она и есть смысл.

 На протяжении всей поездки к дому мне казалось, что внутри вот-вот что-то лопнет. Выдержка трещала по швам. Хотелось расстрелять всех, до кого смогу дотянуться, затем убить свое чудовище и застрелиться самому. Я постоянно одергивал себя, напоминая, что впереди есть еще кое-что важное – клеймо, которым я отметил ее, еще должно было сослужить мне службу. Мы въехали на парковку, и она поспешила выйти наружу, одновременно с тем, как захлопнулась ее дверца, завибрировал мой телефон. Одна-единственная мысль рассекла мой рассудок: система безопасности, кто-то либо поднимается, либо спускается. Нечто внутреннее, что порывалось лопнуть, наконец осуществило свои планы. Мозг послал меня к черту, но инстинкты оказались более верными союзниками. Возможно, я дернул ее сильнее, чем было необходимо. Корпус машины прикрыл ее с одной стороны, я – с другой. Три секунды мы оба приходили в себя.

- Разве я сказал, что ты можешь выйти? Разве. Я. Это. Сказал?! – Я наказывал ее за то, что она существовала. Она впитывала мои наказания добросовестно, как и все остальное, что я выплескивал на нее. Когда мои руки поверили, что она не собирается исчезать, я понял, что телефон продолжает вибрировать. Это не было сообщением от системы безопасности, кто-то звонил мне. Только и всего.

 Воздух в лифте был наэлектризован настолько, что сюда не рискнула сунуться даже моя клаустрофобия. Я кинулся к алкоголю, как будто оно было моим единственным спасением от безумства, прежде чем понял, что и это спасение отменяется. Мне нужна была трезвая голова этим вечером, если, конечно, я не хотел, чтобы чудовище убил кто-то, кто не был бы мною. А я не хотел. Бутылка, в которой было соблазнительное спасение, полетела обратно в холодильник, стакан разбился о дно раковины. Я обещал, что сделаю всё сам. Следовательно, мне нужно быть на шаг впереди тех, кому плевать на мое обещание с высокой колокольни.

- Иди в душ, если тебе нужно. К семи часам мы должны быть готовы. Официальное мероприятие.

- Что за мероприятие? – Ох, детка, если бы только знала, что за мероприятие. Если бы ты только знала…

 Оказавшись в спальне, я проверил пропущенный вызов. Джаспер.

- Эдвард, одолжи две машины для жениха и невесты, - начал он с ходу. – Бен с ребятами уже едут к тебе, они заберут их. Не поверишь, мы перегоняли свои с места, где их украшали свадебной атрибутикой, и нас помяли! Теперь они уже никуда не годятся. Элис непременно хочет, чтобы машины были украшены, придется начинать сначала, а времени в обрез…

- Джаспер, остановись. Я отправил все машины в салон, кроме одной. Бену нет смысла ехать сюда, возьмите, что понравится, из салона.

- Это далеко! И пробки! Ладно, я возьму машины у отца. Ты придешь? – Всё на одном дыхании.

- Конечно, я приду, Джаспер. – Я невесело усмехнулся, а он уже начал говорить с кем-то другим, не потрудившись завершить звонок. Благодаря Джасперу, я вспомнил, что мне понадобится машина посвободнее той, на которой мы катались. Карточные долги нужно отдавать. Но я не хочу при этом свернуть себе шею.

- Сэр?

- Кас, как обстоят дела с мистером Дёрком?

- Все прошло гладко.

- Хорошо. Сними с моего счета еще десять тысяч, поделите с ребятами между собой. Это… премия. Поторопись, через пару часов я закрою для вас счет.

- Спасибо, сэр.

- Пошли кого-нибудь в салон, пусть пригонят синюю «A8 L Security». Лексус можно вернуть.

- Понял. – Я хотел уже отключиться, но вспомнил о…

- Кас, моя жена переживает, что не вернула очки. – Он хохотнул, но быстро опомнился. – Если что, они в «Head Over Heels» на барной стойке.

- Понял, сэр. – Ежу было понятно с самого начала, что ни за какими очками никто и никуда не поедет. Знала бы моя супруга, как отреагировали на ее благие намерения, и это бы, возможно, немного подкорректировало ее принципиально благородные взгляды на жизнь.

 Пройти мимо стеклянной двери ванной комнаты, на первый взгляд, было выше моих сил, но я собрал остатки воли в кулак, дал себе пинок под зад и пообещал, что скоро вернусь. Короче, в лифт я зашел с тяжелым сердцем, тяжесть намечалась еще кое-где, к слову, раньше я не подозревал, что эти два органа могут быть чем-то связаны между собой. Когда лифт выплюнул меня в кабинет, я едва не задохнулся, ото всюду нестерпимо разило эриковыми лилиями. Поморщившись, я взял плоский футляр со столика и подошел к секции встроенного в стену шкафа, предназначенной для глупых показательных мероприятий, коим со стопроцентной вероятностью должна оказаться свадьба моего племянника. Схватив первый попавшийся чехол с костюмом, я поспешил прочь. Рубашки и туфли наверняка найдутся и в моей спальне. Запах начинал давить на голову. Что там говорил Эрик, семьдесят баксов? Я бы заплатил семьсот, лишь бы это никогда не приносили в мой дом.

 Проходя мимо ванной, я высокомерно отвернулся в сторону и постарался не сбавлять темп. Кого я пытался обмануть? Моего самообладания хватило только на то, чтобы повесить чехол на вешалку и припрятать гребни. Следующие десять минут я подпирал стеночку, аккурат напротив ее голой задницы. К моменту завершения водных процедур, стеклянная дверь запотела практически полностью, так что мое преданное дежурство у стеночки стало для нее сюрпризом, от которого она шарахнулась в сторону, едва не поскользнувшись и не оставив большую часть своего мозга на мокром кафеле. Такая у меня жена.

 Прижимая тонкие запястья к груди, она рассматривала мои ноги, будто где-то там случайным образом могло затеряться восьмое чудо света. В ее голове полностью и безгранично царило опасение.

- Идем. – Я не стал тащить ее силком, развернулся и ушел в спальню, чтобы развалиться на кровати. Смотрел в потолок и думал, если не придет, черт с ней. Никого против воли в свою постель не тащил и ее не стану. Или стану? Так или иначе, выяснять, сколь низко может пасть мое самолюбие, не пришлось. Белль не разочаровала меня и на этот раз. Подошла к изножью кровати, перекинула мокрые волосы через плечо и требовательно на меня посмотрела. Удивительно, что тут может быть непонятного?

- Полежи со мной. – Она подчинилась, уложив свою голову на мое плечо. Меня вновь пронзило чувство, что кто-то захлопнул над нами крышку. Я физически ощутил, как эта крышка ударила меня по голове.

 Я пытался собраться с мыслями, чтобы еще раз прокрутить в голове все возможные сценарии и обнаружить тот, который мог бы закончиться хеппи-эндом хотя бы для нее одной. Ничего не выходило. Кажется, для нее перестали существовать все хеппи-энды разом еще тогда, когда она только встретила меня в переулке. Ее запах действовал на меня также сильно, как запах проклятых лилий. Только со знаком «плюс». Тем временем, пока я пытался отвоевать для нас хоть чуточку милосердия у злого рока, она, кажется, развлекалась вовсю. Она либо чересчур мне доверяла, либо ее вовсе не беспокоило неумолимо надвигающееся дерьмо. Третьего не дано. Мои попытки охладить ее пыл не дали ровно никаких результатов. Чудовище твердо стояло на своем, и мне оставалось только сдаться. Наверное, будь я с кем-нибудь другим, в таком настроении мне не удалось бы кончить. Но я был не с кем-то другим.

 Когда ее тело начало остывать, я укрыл ее углом одеяла, оставил телефон, чтобы попрощалась с отцом, и совершенно разбитый побрел в душ. Под крышкой, которая нас накрыла, был один недостаток – не хватало воздуха.

 Фен наконец заткнулся, надеюсь, дальше дело у нее пройдет быстрее. Потому что я был уже готов и метался по спальне взад и вперед. Одна деталь окончательно заставила меня поверить в то, что она все-таки принадлежит к роду человеческих женщин – собиралась она также долго, как и любая из них. Выждав еще некоторое время, я решил, что с меня довольно, и, сжав челюсть, взял курс на ее комнату. Когда я заглянул в дверной проем, уговаривая себя не быть опрометчивым, она на свое счастье была полностью одета и собиралась накрасить губы.

- Думаю, на сегодняшний вечер мы откажемся от помады.

- Я думала, мне идет красная помада? – Она встретилась со мной растерянным взглядом в зеркале.

- Мне не идет красная помада. – Я решил, что в момент икс буду целовать ее. Раньше этого было достаточно, чтобы дезориентировать чудовище на некоторое время. Я постараюсь вложить в этот поцелуй нечто такое, что заставит ее не заметить, как моя рука прижимает дуло к ее сердцу и как палец спускает курок. Она кивнула, словно соглашаясь с моими намерениями. Я проглотил гигантский ком, образовавшийся в горле. - Ты готова? – Обернувшись, чудовище тщательно изучило мой внешний вид. Который, видимо, привел ее к неутешительным выводам.

- Черт возьми, куда ты меня ведешь?! – В голосе появились звонкие нотки. Чертовски сложно было игнорировать ее страх, но я победил себя. То ли еще будет, детка…

- Ты в курсе, что у меня не сложились отношения с украшениями. Но… - Я протянул ей футляр. Она только смотрела на него, словно это была граната без чеки. - Мы опаздываем. – По идее в этом месте должно было быть: «Пожалуйста, возьми», но получилось то, что получилось. Я попробовал снова, однако опять вышло: - Мы опаздываем. – Надо отдать ей должное, она уже научилась понимать на моем языке. Сомневаясь, взяла футляр и открыла его. И рот тоже открыла. Я почувствовал себя удовлетворенным и развернулся, чтобы уйти, когда она выдохнула: - Спасибо.

 Спасибо? Ты – мое сомнение. Ты – тяжесть в моих руках. Ты – постоянно в моей голове.

Что мне твое «спасибо»? Что мне с ним делать?

 - Изабелла! – Кинул я хлестко и услышал торопливый цокот каблуков. 

От автора: Дорогие мои и любимые, убедительно прошу вас не высказывать свои предположения относительно того, что случится в третьей части эпилога. Это сбивает меня с мысли, а когда меня сбивают с мысли, я не могу писать. Однако я буду невыразимо счастлива узнать о вашем отношении к тому, что произошло в этой главе. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии. Спасибо.