Глава 2.
 

То, что я изрядно погорячилась, насчёт манёвров и прочих более-менее адекватных выдумок, мне становится понятно через недолгий отрезок времени. Точнее сказать - короткий. Критически минимальный.

Через пять минут. Плюс-минус их же.

Шестерёнки мыслей стучат. Планы с грохотом рушатся один за другим. Всё потому, что стройматериалы, из которых они сделаны, хлипки и непрочны. Не говоря уже о том, что долговечны. Лавируют в районе песка, стекла и бумаги. Трещат. Разбиваются. Рассыпаются в мелкую крошку.

Ничего конкретного. Ничего нового. Ничего годящегося. Для исправления сложившегося положения вещей.

В итоге - лишь откормленный ноль. Жирный, круглый и самодостаточный.

Зато внутри меня просыпается и пробует расправить крылья обида. Ещё полусонная. Но уже агрессивно настроенная.
Хотя, даже я понимаю, что притянута она за уши. Что жертвой меня можно назвать с большой долей натяжки. Или скорее, с авансом. В чём, собственно, и заключается главная херня.

Если обобщить, то все мои немногочисленные способы существования, в соответствии с ситуацией, всегда базировались на двух китах: вцепиться за жизнь, ломая ногти, и безвольно плыть по течению. Сейчас эти оба понятия плавно слились в одно.

Заново ничего нельзя переиграть. Из этого следует, что придётся искать компромисс между желаемым и действительным. Между мечтами и суровой реальностью. Что ещё делать? Волшебной палочки Поттера и прочих сказочных атрибутов, способных прийти мне на помощь, в ванне не наблюдается. Зато наблюдаюсь мятежная я - в зеркале до пола, заключённом в витиеватую золочённую раму.

До штиля в моей душе - несколько световых лет. До согласия с Эдвардом - один взгляд на себя.

Ну да, точно. Ниже среднего вид. К волосам прилипла листва, на щеке и на лбу - художественным росчерком полоски грязи. Скользкий газон. Спешка. Листопад. Осень. Настроение - в тон. Выключенный сотовый - в сумке. Она осталась в гостиной. А я растеряно торчу в ванной, безвольно таращусь на собственное отражение и непонятно почему вспоминаю фильмы Копполы, где бравые американские солдаты с лицами, разукрашенными камуфляжной краской, гордо несут демократию в страны третьего мира на крыльях напалма.

Вот такой бредовый ассоциативный ряд выходит. "Аптека, улица, фонарь".

А ведь вечер имел все шансы стать удачным. Если бы моя отчаянно зажигательная судьба не вздумала станцевать румбу. Потребовав и от меня схожих па.

Безответные вопросы продолжают копиться. Одёргиваю себя, пытаясь отключить воображение. Взамен включаю горячую воду. Несколько мгновений смотрю на прозрачную струю, потом отвлекаюсь на рассматривание пёстрых этикеток на флаконах с шампунями, гелями, пенами, солями... Кручу в руках белоснежный халат. Явно женский.
Ванны для гостей в этом доме что - подразделяются по половому признаку? Надо же какой сервис. И как всё продумано. У тех, которые богаты. Которые способны на разного рода капризы.

И меры воздействия.

И средства контроля.

А вдруг здесь в каждом углу по видеокамере? Хотя мне известно получше других, что быть оттраханой взглядом - это ещё не самое плохое, что может случиться. Далеко не самое плохое. И близко не самое...

Всё равно муторно и страшно. И иные производные от этих ощущений. Базовых.

Как вообще можно узреть во мне кандидатуру для секса? Тем более сейчас. Тем более таким, как Эдвард. Это глупо. Нелепо. Почти смешно. Потому и не верится в подобный исход.

Совершенно не к месту вспоминается сегодняшний лидер по флешбэкам - Майк. Его мрачное недовольство моей не артистичностью в постели. В том самом интимном смысле. Изображать оргазм с ним я так и не научилась. И, если честно, то даже и не пыталась. Уж если отсутствует он - оргазм, я имею в виду, то бесновато корчиться от страсти нет никакого смысла. Зато очевидна выгода: редкие визиты. А если и визиты, то сугубо деловые.

Мысли не слушаются и рвутся с короткого поводка. Пускаюсь за ними вслед, но всё равно не догоняю.
Человек, оставшийся за дверями ванной - вот главная причина и следствие нескончаемых накручиваний и прочих безумств. Моих.

Но сам он - тоже чья-то цель. Так же, как кто-то - цель для него. И мне, в тусклом свете происходящего, до зубовного скрежета не улыбается становиться героиней ни разу непонятного спектакля.
Участвовать в нём даже в массовке.

Все мы в этой жизни, по большому счёту, ищем только одного. Стабильности. Чего бы это не касалось.
Мне же в ближайшее время есть повод забыть как это слово даже пишется.

А что, если закрыться тут на часок-другой среди переливающихся всеми цветами радуги мыльных пузырьков? Послушать, как они шуршат - тихо и вкрадчиво. Расслабиться, понадеявшись, что обо мне забудут...

Не прокатит? Не вариант?

Тогда подойдём с другого бока. Вдруг именно сейчас наступил поворотный момент в моей жизни? Такая... Судьбоносная встреча. Новая точка отсчёта. Ярко вспыхнувшая искра. Замысловатый ажур отношений. Медленно и пространно, но по нарастающей. Или, наоборот, оживлённо, но обязательно искренне и возвышено. Сокрушительно и неистово.
Он плюс Я.
Как взрыв сверхновой.
Как оглушительное озарение.
Вдохновляющий подарок небес.

Бывает же, ну? Романтика ведь случается. И вот однажды. В один невероятно светлый момент. К нам обоим одновременно придёт осознание очевидного: между нами в безбрежном океане чувств уже давно плавает Большая Белая.
В смысле, Большая и Чистая.
Та, которая Любовь.

Чем не повод для счастья?

Уф, стоп... Наверное, это один из способов держаться: подобный срыв в сарказм и иронию. Возможно, не совсем удачный стёб. Но главное, чтобы действенный. Вдобавок, когда я нервничаю, то становлюсь охуенно вежливой.

Последнее проявляется в полной мере, когда я, наконец-то, появляюсь в гостиной.
Моя моральная подготовка закончена. Решив, что с меня достаточно, я досушиваю волосы феном и выдёргиваю себя из пахуче-белой стерильности, чтобы предстать перед публикой.

Обратную дорогу я преодолеваю феноменально быстро. Иду на мужской голос, отрывисто произносящий какие-то короткие фразы. Оказывается, путь огорчительно недолгий. Длиной в несколько глубоких вздохов, для замедления пульса и уравнивания прочих скакнувших в заоблачные выси жизненных показателей.

Чуть притормаживаю на пороге уже практически ставшей родной комнаты. Потом три решительных шага по молочного цвета ковру. Останавливаюсь. Быстро говорю куда-то в пустоту делано светским тоном, но уверенно, словно всё происходящее нисколько меня не тревожит:
- И снова здравствуйте. Спасибо за водные процедуры, - на одном дыхании. Вызубрено. Ни к кому конкретно не обращаясь. Замолкаю. И сразу же тороплюсь найти взглядом Эдварда.

Вообще-то искать его не надо. Вот он - сидит на диване и разговаривает по сотовому. Скажем прямо, сидит очень рискованно - спиной ко мне, так, что в поле моего зрения лишь его затылок и чёткий профиль в те моменты, когда он поворачивает голову в сторону.

Чёртова угловая мебель с заворотами, расставленная по фен-шую или в соответствии с выдурью какого-нибудь звезданутого стилиста, под названием "модный дизайн" тоже диктует свои правила игры.
Позволяет игнорить по полной.

Расчётливо и сколько угодно долго.

Разумеется, когда назревает отчаянная необходимость.

Кого выбирает непредвзятая актуальность.

На данный момент - меня.

Приходится стоять, сжимая в руках ветровку, и ожидать своей порции внимания. Занятие совершенно так себе. Но я не жалуюсь. Упираюсь взглядом в тёмно синий воротник пиджака, в который Эдвард успел одеться, и терпеливо жду. В конце концов, моё пребывание в ванной тоже не блистало свирепыми скоростями. Так что, не стоит беспокоиться. Я не в претензии. Ни в коей мере. И даже ничуть.

Не меняя своей расслабленной позы и не оборачиваясь, Эдвард усмехается. И я не совсем понимаю в ответ на какие именно слова. Мои или своего телефонного собеседника. Продолжая выслушивать чей-то изрядно подзатянувшийся монолог, он произносит фразу. Вроде бы, короткую. Вроде бы, между прочим. Но в его голосе таится скрытая угроза. И абсолютно не завуалированная невозможность отказа.

На этот раз, в качестве адресата точно я. Даже близко нет сомнений.

- Поедешь со мной. Переодевайся. Живо, - он снова кивает. Надменно и небрежно. Указывает направление. Траекторию пути, по которому мне...

Короче, сплошное дежавю. Обложное, как осенний дождь.

Вот такой, блядь, акробатический этюд. Высочайшей пробы. Вытянуть бы. Освоив, так сказать, новые горизонты.

Что самое печальное, я не спрашиваю куда. Аккуратно не интересуюсь зачем и для чего.

Единственно, что я выдаю - это малодушное и предсказуемое:
- Здесь?

И тут же жалею об этом. Зря. Зря спросила. Не удержалась. Таким тоном. Не справилась, съехала, раскрылась. Зря. А ещё вернее, бесполезно. Потому что мужчина с идеально подстриженным затылком слишком занят, чтобы разъяснять, подтверждать и, уж тем более, уговаривать.
Он просто ставит перед фактом. И моя главная задача постараться в этот факт вписаться. В идеале безболезненно и с наименьшим коэффициентом потерь.

Словно отключившись от реальности, исправляюсь и медленно подхожу к кружевному сгустку, темнеющему на стуле с высокой спинкой. По странному совпадению, в которое мало веры, наше сборное трио - воздушное облако, стул и я - опять-таки находится вне зоны доступа взглядов Эдварда. Не перестающего всё глубже закапываться в дебри руководства.

Не проникаюсь благодарностью, потому что понимаю истинную причину такого поведения. Зато внезапно обнаруживаю в себе практически любовь к подобной идее меблировки гостиной и (как бы выразиться поточнее) геометрии находящихся в ней людей.
То, что за мной можно наблюдать при помощи эффектной стеклянной панели на стене с заходом на потолок и прочих зеркальных аксессуаров, мне как-то не приходит на ум. Они вдалеке, и раз сама себе в них не видна - значит, не видна. Угол обзора вроде бы одинаковый. Со стороны дивана и меня.

Непередаваемо сильно подмывает кое-что прояснить. Задать Эдварду вопросы. Немалое количество накопилось. Один круче другого. Один беспросветней другого. И бестолковей.
Поводы для них меняются с утомительной резвостью. Кроме того, в голове мелькают, растворяясь в сожалении, тоскливые мысли об оставшемся в ванной, не задействованном махровом халате.
Будь он на мне сейчас, не пришлось бы затягивать процесс и снова возиться с пуговицами рубашки. Неуклюже вылезать из джинсов. Присев на корточки, развязывать шнурки кроссовок...

Перебираю в руках то, во что мне необходимо облачиться. И слегка зависаю. Никогда не одевала подобного. Даже не мерила. Только любовалась произведениями искусства от кутюр в дорогущих бутиках.

Изысканное бельё, м-ммм... Подойдёт ли? Угу, нормально. Удобное, породистое. Тонкие чулки - р-а-ааз и уже на мне. Женственно, завлекательно. Туфли. Великоваты. Ну, слава богу, отлегло. Хоть в чём-то прокол. И, наконец, невыносимо шикарное и элегантное платье длинного кроя. Чёрное, облегающее по фигуре, из неизвестного мне мягкого, нежного материала. Спущенные рукава, прикрывающие плечи, не вызывающий, но довольно глубокий v-образный вырез, украшенный стразами...

Тянет не на одну тысячу баксов и способно вызывать вполне заслуженный восторг. Чей-то. Оно без преувеличения может служить объектом восхищения. Идолом поклонения. И неиссякаемым источником бурных оваций.

Я даже опасаюсь представить куда в таком наряде можно пойти. И как мне, для начала, вообще сдвинуться с места.

А потом весь этот пёстрый калейдоскоп хаотичных мыслей меркнет. Гаснет и отключается. Исключается, словно по невидимому щелчку.

Внезапно воцарившееся тишина не оставляет шансов. Не определяет дистанций. Она застаёт врасплох. Необузданная и неподконтрольная, как моя растерянность. Как непрошенное замешательство - сбивчивым пульсом в висках.

Нет, ничего грандиозного не происходит. Просто мы меняемся местами. Эдвард и я. Теперь уже он стоит у меня за спиной. Близко-близко. Почти провокационно. Так, что произносимые им слова не слышатся - ощущаются. Тёплым дыханием у кожи. Смущающим и лишающим воли трепетом.
Кажется, он о чём-то спрашивает. Или приказывает. Или...
Стараюсь, но не выходит. Упрямо пытаюсь, но мимо. Изловчиться. Чтобы узнать. Осознать. Смысл его слов. Но лишь малодушно растворяюсь в тягучем мареве от прикосновений ласковых пальцев.
Уверенных. Вдоль позвоночника.
Обескураживающих. Едва касаясь.
Неторопливых и чувственных. По оголённым нервам.

- Пришла в себя? - его негромкий голос обволакивает тёплыми волнами, а молния платья в замедленном режиме едет вверх. - Тебе идёт.

- Угадал с размером, - стараясь верно поймать его тон, замечаю я и замираю, не шевелясь.

- Не сбавляй темпа, - короткий смешок и снова тишина. Уже резкая и острая. На разрыв. В которой слышится его дыхание, где-то там, всё ещё позади меня.

- Сегодня премьера в театре? - мне просто необходимо прервать это навязчивое молчание. Навязанное. Неуютное. Бьющее электричеством.

- Можно и так сказать. Ты не будешь разочарована.

Вот и вся беседа. Виртуозно не задавшийся разговор. И конечно, ждать продолжения бесполезно. Я даже не берусь утверждать, что безопасно.

Не сдаюсь. Обхватываю себя руками, в попытке то ли согреться, то ли защититься, и снова невпопад озвучиваю первую, не особо удачно подвернувшуюся сумбурную мысль. Как я и предполагала, на моих запястьях уже начинают проявляться тёмные разводы синяков, и их демонстрация катастрофически нежелательна.

- Жаль, что платье не с длинными рукавами.

- Есть что скрывать?

- Как и тебе, - дерзко и с вызовом. И только потом до меня доходит, на что он намекает. И куда, наверняка, смотрит. Всему виной - чёртов наряд, мешающий сосредоточиться. Да ещё узконосые туфли на хищных шпильках. Сложно в таких держать равновесие. Чуть-чуть и бесполезно.

- Нет, - для пущей убедительности качаю головой и, наконец-то, разворачиваюсь, чтобы встретиться с Эдвардом взглядом. Привычно переплестись. Но в этот раз расчёт неверный, и я опускаю глаза куда быстрее, успевая вынырнуть из пронзительного серого омута. Наглого, властного и... насмешливого. Наведённый морок рассеивается, и мне хочется зажмуриться, чтобы не видеть этого безукоризненно сшитого костюма, безупречно белой рубашки, узкой полоски галстука... И особенно захватывающей дух улыбки. Слишком блестящей. Слишком отточенной. Слишком расчётливой. Холёный и самоуверенный мерзавец. Без сомнения, выслушивать мои исповеди он не намерен, но для меня это важно. И я продолжаю, не переставая удивляться самой себе: - Даже не пробовала. Ни разу. Не имею такой привычки. Я не намерена тащить свою жизнь на помойку.

Упс... Твою же мать!
То, что я своей жутко детской, неуклюже построенной фразой даю ему повод и фору, становится ясно через мгновение.

- Впечатляющая сознательность. Полегчало, малыш? - в бархате вкрадчивого голоса практически идеальная пропорция спокойствия и уверенности в себе. И ещё искорки едва сдерживаемого смеха. - Всё верно, ты - воровка, и имеешь привычку тащить у других. Что-то ещё или закончились откровения?

Да, в принципе, закончились. Остались только сомнения в том, чего мне хочется больше - засмеяться вместе с ним или заплакать. Аттракцион под названием "Почувствуй себя человеком без кожи" гостеприимно открыл свои двери. Больше не делая попыток смотреть на Эдварда, переключаю своё внимание на комнату. Моя старенькая сумка-рюкзак исчезла без следа, и от этого изысканность гостиной заиграла новыми красками. Кто бы думал иначе...

Нет, правда, полный комплект, мои поздравления хозяину. Даже долбанный камин, оказывается, имеется, а я и не замечала. Внушительный и располагающий к прочтению около него томика зарубежных стихов начала прошлого века, к примеру.
Чтобы развеять скуку долгими зимними вечерами.
Осенними-то и без поэзии веселее некуда.
На вместительной каминной полке классным украшением - две высокие, оригинально изогнутые вазы с шикарными темно-красными, почти бордовыми розами.
Из магазина? Или из местной оранжереи?
В кинофильмах, где главные герои красуются на обложке "Форбс", обычно показывают, как садовники срезают каждый день охапки таких вот ароматных цветов, а горничные расставляют их по комнатам особняка. Удаляют шипы. Обрезают ножки до нужного уровня. Гармонизируют букет. Но, похоже, что у того человека, кто делал это сегодня, проблема с памятью. Или мне действительно охренеть как везёт.

Кто сказал, что волшебная палочка Поттера не существует? Ничего подобного. Если захотеть и постараться, то всему найдётся заменитель. Пусть и суррогатный.

Тонкие каблуки проваливаются, запутываются в пушистом ворсе ковра. Но я изловчаюсь и под аккомпанемент пристального мужского взгляда, без проблем преодолеваю расстояние от меня до небольших садовых ножниц. С довольно остро заточенными краями.

Сложившиеся обстоятельства не требуют - они вопят о том, чтобы я действовала решительно.

- Дай мне одно мгновение, - говорю я Эдварду. Подтягиваю повыше сползающий лиФ платья, заправляю за ухо вечно норовящую упасть на глаза прядь волос. Коротко выдыхаю. Улыбаюсь. И более чем многообещающе добавляю: - Ты не будешь разочарован.