|
Не знаю, сколько прошло времени. Я иногда приходила в себя, но была слишком слаба, чтобы встать или хотя бы повернуть голову, оглядеться. Не думаю, что дело было в ране на затылке – даже с сотрясением мозга люди способны двигаться, есть, думать. Я же едва могла пошевелить рукой или ногой, значит, чертов похититель колол мне транквилизаторы непрерывно.
Меня часто рвало. Я плохо отдавала себе отчет в происходящем: ужасная головная боль, головокружение и тошнота были главными спутниками. Пару раз начинались судороги, и тогда сквозь туман сумрачного сознания я видела лицо парня, хоть и не понимала, что он делает.
Когда разум прояснился, я не могла ответить, прошли дни, часы или недели… Сквозь плотно закрытые шторы едва-едва просачивался солнечный свет, запах вокруг стоял лекарственный. Повернув голову направо, я разглядела дорогущую мебель в старинном викторианском стиле в розовых и золотых тонах. Однотонные обои украшали хрустальные светильники с имитацией свечей внутри.
Слева у изголовья кровати стояла тумбочка, на ней были сложены в аккуратном порядке ампулы и шприцы… От левой руки наверх вилась прозрачная трубочка, и проследив за ней взглядом, я наткнулась на капельницу, висящую над головой. Уже пустую. Наверное, мне повезло, что я пришла в сознание – похититель на такое и не рассчитывал, вводя мне неизвестно что… Может, я нужна ему вовсе не как секс-рабыня, долбанный псих проводит над жертвами опыты!
Стараясь вести себя тише воды, ниже травы, я нащупала в сгибе локтя иглу и, сцепив зубы, вытащила ее из вены и из-под пластыря. Медленно села, согнув руку, чтобы остановить кровь. Огляделась, убедившись, что комната принадлежит очень богатым хозяевам: все было подобрано по тону и стилю, идеально сочетаясь друг с другом. Такие покои могли служить спальней королеве, а никак не палатой убогой проститутке.
Прислушалась: от окна доносились птичьи трели. Чувствуя себя слабой физически, но бодрее, чем прежде, я свесила ноги с кровати и осторожно встала, мечтая не упасть. Неизвестно, где находился сумасшедший незнакомец из парка, я не хотела привлечь его внимание и снова оказаться прикованной в беспамятстве к постели.
Вид из окна не дал никакой зацепки, где я, кроме того, что это первый этаж и вокруг только лес. Солнце, падающее косо, подтопило с одной стороны сугробы, заставляя их ярко переливаться и сверкать. Проталин не было – значит, я не так уж долго провалялась без сознания, в Сиэтле все еще продолжалась зима. Конечно, если я еще в Сиэтле, - подумалось следом. Ведь я могла оказаться где угодно!
Вздохнув, я огляделась в поисках одежды, обнаружив на себе лишь трусики и майку, причем не мои. К горлу подкатила тошнота от мысли, что похититель переодевал меня… Может, он и еще что-нибудь со мной делал в это время? Конечно, шлюхе должно быть все равно, кто и как использует ее тело, но мне абсолютно не понравилось то, какой оборот приняла моя жизнь. Я не желала становиться игрушкой единственного мужчины.
Так, если я собиралась бежать, то мне нужна была одежда. Дверцы стоявшего в комнате шкафа с тошнотворной розовой отделкой открылись бесшумно – хозяева хорошо следили за своей мебелью. Меня ждало разочарование: ни теплых вещей, ни элементарных штанов я не обнаружила. Шкаф был полон всевозможных сорочек и сексуальных комплектов, многие из которых я не надела бы даже в родной клуб… Пеньюар с перьевой опушкой клубничного цвета и костюм «развратной медсестры» чуть не вызвали мой смех. Хозяева любили пошалить, причем ролевые игры представляли из себя набор самых примитивных сексуальных экспериментов. Ни тебе плеток и кожаных корсетов, ни наручников с вибраторами различных размеров…
За неимением лучшего я выбрала обычную черную комбинацию выше колен, не слишком прозрачную: надетая поверх майки, она смотрелась почти как платье. В таком наряде по снегу я далеко не убегу, но у дверей, возможно, найду свое пальто и обувь. Конечно, нужны были деньги, но на подобную удачу я не рассчитывала…
Приоткрыв дверь, я чуть не захлебнулась слюной, почувствовав запах готовящегося омлета и разогретого хлеба. Черт подери, в желудке заурчало, а ноги дрожали так, что вряд ли донесли бы меня далеко. Дойти бы до туалета и до кухни, а о побеге, возможно, подумаю чуть позже, сначала надо набраться сил и усыпить бдительность охранника.
Держась за стену, я шла по длиннющему коридору, выдержанному все в том же викторианском стиле, с той лишь разницей, что здесь преобладал зеленый цвет. Так же с золотом, с имитацией свечей, как будто хозяева очень любили старину. Взору открылся огромный холл: в камине из белого мрамора горел настоящий огонь, пол застелен идеально белым пушистым ковром, панорамное окно на целую стену со стеклянными дверями открывало вид на… опять на лес. Дикий и усыпанный девственным снегом. Ни машины, ни дорожной колеи, а ведь могло повезти: сейчас я уже сидела бы в тачке похитителя и что есть мочи гнала подальше отсюда.
Услышав шкрябанье лопаткой по сковороде, я вздохнула и обреченно поплелась дальше: не было и шанса убежать отсюда босиком, почти нагой, без средств к существованию и элементарного знания местности.
Запах вывел меня на кухню. Точнее, это была полукруглая белая веранда: из окон открывался прекрасный вид на заснеженный двор-сад с угадывающимися очертаниями ступенчатой цветочной террасы, укрытыми от непогоды туями и отключенным зимой фонтаном. Вдалеке стоял непроходимой стеной лес…
Мой похититель – я узнала его со спины, хотя он был одет на этот раз не в костюм, а в легкую футболку и обыкновенные джинсы – как раз выключил питание на электрической плитке и повернулся ко мне, держа сковородку с аппетитно пахнувшим омлетом. На секунду мне сперло дыхание: я боялась, что он разозлится, ведь я встала. В ярости откинет свой завтрак и бросится ко мне, скрутит руки и поведет в «палату», грозно объясняя правила поведения. К такому обращению я и привыкла – а вовсе не к радостной улыбке, осветившей юное и по-своему симпатичное лицо.
- Ты голодна? – спросил он как ни в чем не бывало, словно готовил именно для меня…
Сбитая с толку, я не ответила, но ощутимо расслабилась: по крайней мере меня не собирались бить или пытать. Вдруг, если буду вести себя хорошо, удастся договориться?
Кое-как я доплелась до круглого обеденного стола и упала на красивый бело-золотой стул с обтянутым парчой сидением и спинкой – словно в сказку попала. Парень из парка бодро поставил передо мной тарелку и вывалил в нее содержимое сковороды. Я чуть не захлебнулась слюной, пока искала вилку. Подав мне столовые приборы, похититель быстро сгреб в мусорное ведро яичную скорлупу и вытер скатерть, а затем, сев напротив, уставился на меня как на чудо света. Я чуть не подавилась, заглатывая омлет.
- Как тебя зовут? – решила я вежливо начать. Прежде чем перейти к делу, стоило узнать человека, завоевать его доверие.
- Эдвард, - охотно ответил он, меня порадовало отсутствие в юноше какой-либо агрессии. Все могло оказаться не так и плохо, как я думала. Вдруг он меня отпустит?
- Тебе не интересно, как зовут меня? – удивилась я, делая перерыв, так как обожгла в спешке язык.
- Я слышал, как тебя называли в клубе, - пояснил парень с улыбкой.
Я вспомнила тот злополучный день: громкие клубные звуки шокирующе контрастировали с окружавшей плотной тишиной сейчас. Было чувство, будто у меня до сих пор звенит в ушах, как бывает, когда музыку вырубают внезапно.
- Что ты со мной делал… ну, в той комнате? – робко показала я место укола; безобидность и радушие юноши сбивали с толку, заставляя задавать опасные вопросы. Это еще кто из нас был мастером по завоеванию доверия? Пять минут назад я думала, что за своеволие похититель меня минимум изобьет. А теперь мне казалось, что он заботится обо мне и ни за что не сделает ничего плохого.
- Физраствор с нитроглицерином, чтобы вывести токсины и поддержать сердечную деятельность, понизить давление, лидокаин от аритмии и как обезболивающее…
- Но я не больна! – возмутилась я, от удивления бросив вилку.
Парень недоверчиво покачал головой.
- Ты была под кайфом.
Его утверждение смутило и одновременно взбесило меня.
- Всего лишь немного кокаина… все его принимают! От него не бывает зависимости! – закричала я; вскочить помешала неожиданная тяжесть стула.
Вместо ответа парень указал пальцем на меня. Проследив за его взглядом, я поняла, что он показывает на мои руки: они дрожали. Я сжала кулаки, но дрожь не прекратилась, а усилилась. Как и мое бешеное негодование.
- Это не то, - зло спорила я, снова чувствуя себя так, будто меня отчитывает отец – которого у меня, к слову, никогда не было! И мне не нравилось это неприятное ощущение навязанного стыда. – Это от слабости, кретин! Сколько ты продержал меня без сознания?! От голода еще и не так дрожать станешь! А еще ты меня похитил – это, знаешь ли, тоже не добавляет уравновешенности! Ты должен отпустить меня.
Слова прозвучали убедительно даже для меня самой. Однако лицо молодого мужчины ни капельки не изменилось.
- Не раньше, чем ты поправишься.
Ну, он хотя бы не собирался держать меня в плену вечно, что несколько утешало.
- Вот как?! Ты возомнил себя спасителем?! А то, что ты прикончил четверых мужчин в переулке, тебя не беспокоят? – прошипела я, играя с очевидным огнем. – Признайся, что ты сделал с ними: сломал шеи или вколол какой-нибудь быстродействующий яд?
Эдвард поморщился, на гладких щеках сурово обозначились желваки, - на секунду миловидный юнец превратился в безжалостного воина, смертоносного ночного мстителя – того, каким он и предстал перед насильниками. Но он быстро взял себя в руки: его лицо расслабилось.
- Они живы, всего лишь ненадолго отключились. Если бы я хотел убить их, то сделал бы это. Хочешь сказать, что я появился зря? И тебе нравилось то, что они с тобой вытворяли?!
- Значит, ты все же решил поиграть в благородство? – чуть-чуть успокоенная его словами, прищурилась я, разглядывая юное лицо и не понимая, зачем парню это в принципе понадобилось. Я не представляла никакой ценности для нормальных мужчин – обычная продажная девка. За меня нельзя было затребовать выкуп – не с кого. Не лезущая в чужие дела, послушная исполнительница чужой мужской воли, я ничего полезного не смогла б рассказать о Джеймсе, если бы меня похитили из-за него. Вариант, при котором парень по какой-то причине захотел просто помочь мне, я не рассматривала: таковое бывало только в сказках, а мы находились в жестокой реальности. Но выглядело именно так, и об этом следовало спросить. – С чего ты взял, что я нуждаюсь в чьей-то помощи?
- На тебя напали, - напомнил он бесстрастно.
- Не в первый и не в последний раз, - парировала я заносчиво, меня раздражала манера похитителя разговаривать покровительственным тоном. – Какое тебе дело до обыкновенной дешевой шлюхи? – Я была зла. Еще вчера я сбежала из клуба, потому что меня смутило присутствие юноши, а сегодня мне уже стало плевать, кто я есть, и что он подумает обо мне.
- Ты истекала кровью. Я наложил на твой затылок восемь швов.
Невольно моя рука потянулась вверх, кончики пальцев нащупали среди спутанных и слипшихся волос крупные стежки. Боли я не чувствовала, хотя от возникшей в воображении картины меня замутило.
- Ты мог просто отвезти меня в больницу.
- Чтобы ты вернулась к своему образу жизни через день или два?
- Именно так! – подтвердила я, возмущенная до глубины души тем, что он считает, будто лучше знает, что мне нужно. – Не твое дело, чем я занимаюсь! Ясно?
- Сколько тебе лет? – теперь прищурился он, склонив голову с видом знатока человеческих душ.
- Девятнадцать! – привычно соврала я; Джеймс сделал мне документы именно с этим возрастом.
- Ты можешь провести полицию, своего сутенера, даже себя… Но я-то вижу, что тебе не больше шестнадцати.
Вот сволочь! Мое негодование достигло определенного предела, после которого становится все равно, кому грубить, даже если перед тобой сидит твой личный похититель и потенциальный, вероятно, убийца.
- Мне не шестнадцать! – зарычала я, сжимая кулаки и злясь, что руки продолжают трястись, выдавая слабость и волнение.
- Чрезмерная агрессия говорит о развитии довольно сильной зависимости, твое тело реагирует на отсутствие наркотика совершенно стандартно. Это ломка, Белла, и пока тебе нужен присмотр, ты не убедишь меня, что тебя можно отпустить.
- Да какое тебе вообще до этого дело? – взревела я, теперь сотрясаясь от ненависти – резкое движение получилось неловким и перевернуло тарелку, недоеденный омлет рассыпался по столу, но я проигнорировала созданный беспорядок.
- Не станешь же ты отрицать, что нуждаешься в помощи? – гнул свое Эдвард. – Наркомания и проституция – верный способ закончить жизнь годам к двадцати.
- Эта жизнь – моя, и только я решаю, как ее прожигать!
- И если бы тебе предложили иной выбор, ты бы отказалась?
Странные слова заставили меня подрастерять боевой дух. Я, конечно, слышала об этой байке - «голубой мечте любой проститутки». Внезапно появляется принц на белом коне и спасает запутавшуюся красавицу-шлюху от верной гибели, осыпает деньгами, бриллиантами и бесконечной любовью, бросает к ее ногам весь мир, лишь бы она была с ним. И все потому, что ночные бабочки – и это известный распиаренный миф – лучшие любовницы в постели. (На самом деле это было не совсем так: бывшие шлюхи, если им удавалось вырваться из порочного круга, ненавидели секс, пресытившись им сверх меры за годы насилия и мучений).
В сказки я не верила: жизнь научила несколько другому. За все нужно было платить. Цена за подобное «спасение» оказывалась неподъемной, гнильца у подобных мужчин обязательно находилась. Обычно это оказывалась рабская каббала на всю жизнь, и женщины, спасенные такими «покровителями», зачастую кончали с жизнью так же быстро и не менее жутко, чем сами шлюхи. Лучше уж быть свободной проституткой, чем потерять себя в плену у извращенца-богача.
- С чего ты взял, что я этого хочу? Спасибо за то, что подлатал меня, но мне хватило бы и того, чтобы ты довез меня до ближайшей бесплатной клиники. Все это, - обвела я рукой роскошные апартаменты, - не для меня. Я могу сама позаботиться о себе и без малолетнего богатенького выскочки! Я ценю свою свободу. Мне не шестнадцать, что бы ты там ни вообразил, и я не конченая наркоманка, как ты, вероятно, подумал.
- Позволь кое-что тебе показать, - поднялся парень. Обойдя стол, он протянул мне руку, но я даже не подумала на нее опереться – вот еще. Тогда он жестом указал мне направление движения.
Ноги дрожали, но я все равно упрямо шла сама, отказываясь прикасаться к этому самоуверенному нахалу с замашками филантропа. Между верандой и холлом обнаружилась дверь, толкнув которую, Эдвард открыл вид на большую ванную. Немного боязливо я вошла внутрь, не зная, чего ожидать от своего неожиданного «благодетеля».
Взяв за плечи – от прикосновения я съежилась в инстинктивном ожидании побоев, - парень аккуратно развернул меня лицом к большому, от потолка до пола, зеркалу. Фигура возвышалась позади меня, и я невольно следила за каждым движением похитителя, рядом с которым внешне «потерялась», такой выглядела миниатюрной. Притом, что этот Эдвард был хоть и высок, но худощав.
Пальцы скользнули по моим рукам, темные глаза в зеркале приковали мое внимание.
- Кого ты видишь? – голос был наигранно мягким, сладким, так обычно пытаются успокоить психа, прежде чем «повязать» его. Я не могла оторвать взгляда от мужчины, хотя понимала, что он говорит явно не о своей персоне. - Белла, посмотри на себя, - настаивал он, отступая на шаг, словно чувствовал, как мне неуютно, пока он рядом.
Я с трудом перевела взгляд на свое отражение, не находя в нем ничего нового, особенно выделяющегося: худенькая фигура – главное мое достоинство наравне с молодостью, привлекающее мужчин. Гладкая светлая кожа, - у парня она была даже бледнее. Большие карие глаза, – ресницы и без туши казались пышными. Темные круги на нижних веках свидетельствовали о плохом самочувствии и недосыпе, – по утрам я всегда избавлялась от них с помощью тонального крема.
- Я не понимаю, что ты пытаешься доказать, - пожала плечами я, не найдя в себе абсолютно ничего необычного.
- Сказать, кого вижу я? Перепуганную истощенную молоденькую девочку, вынужденную прислуживать мужчинам, позволяющую им унижать себя, бить, калечить и ежедневно насиловать. Девочку, у которой могла быть чудесная жизнь впереди, но которую подсадили на наркотики и заставили поверить, что иного выбора, кроме как продавать себя, не существует.
Я хотела раздраженно повернуться, но парень не позволил этого, удержав на месте и заставив смотреть.
- Сколько ты весишь, килограмм сорок? – Я упрямо молчала, и Эдвард продолжил: - Белла, ты что, не понимаешь, насколько это ненормально? Если тебе не четырнадцать лет, а девятнадцать, как ты уверяешь, ты должна весить минимум на десять килограммов больше!
Меня резанула цифра четырнадцать, неприятно напомнив о последнем клиенте. На секунду я смогла увидеть себя со стороны его глазами: худенькая девочка с тощенькими коленками, почти ребенок, волею судьбы работающая той, кто удовлетворяет скрытые педофильные наклонности похотливого придурка. Благодаря поддельным документам - законно.
- Мне не четырнадцать, - упрямилась я, не желая даже думать и вспоминать о том, что со мной делали в том самом возрасте. Намного ли это отличалось от того, что сейчас? Да, потому что сейчас я получала за это деньги и это был мой осознанный выбор!
- Тогда ты не должна отрицать, что нуждаешься в помощи. Как минимум – хорошего диетолога и психолога. Как максимум – в полной смене образа жизни.
Я дернула плечами, вырываясь из цепких рук.
- Я убежала из дома не для того, чтобы какой-то псих поучал меня! – вспылила я, стремясь сбежать, пусть даже и босиком по холодному снегу.
- Только в четырнадцать подростки страдают подобной ерундой, - шел Эдвард за мной следом и бубнил, не мешая, впрочем, метаться по дому в поисках одежды. – В девятнадцать уже просыпается ответственность, перед родителями в том числе, даже если была причина сбежать. Люди меняются!
- Нет у меня родителей! – огрызнулась я, хотя тут же об этом пожалела – слезливые излияния хороши были для подходящего случая, похитителю же я не хотела и не собиралась открывать душу.
- Никого?
- Где мое чертово пальто? – заорала я, хлопнув ладонью по отвратительно идеальной стене в очередной из множества роскошных комнат, отличающихся почти только цветом. – Где моя, мать ее, одежда?!
- Пальто тебе пока рано, - спокойно отвечал на мою истерику парень, - а вещи я выбросил – они были изорваны и в крови.
- Даже джинсы? – не поверила я во вранье.
- Тебе сейчас покой нужен, а не джинсы…
- А может, ты просто озабоченный и тебе нравится, что я хожу перед тобой почти голая?! – наехала я с глумливым сарказмом – не зря же мне был предоставлен шкаф с сексуальным бельем.
Парень смолчал, ничего не ответив на мою грубую реплику.
- Где моя сумка? Ты взял мою сумку? Там был телефон.
- Его разбили во время потасовки.
- Верни хотя бы сумку! – голос от крика охрип, но я не собиралась сдаваться. В сумке были сигареты и драгоценный кокаин – последний помог бы мне успокоиться и мыслить разумно.
Эдвард исчез. Когда я обернулась, его уже рядом не было. Вернулся он, когда я устало опустилась в широкое мягкое кресло, стараясь держать глаза открытыми. Внезапно накатила тошнота, и весь омлет оказался на белом пушистом ковре, портя чью-то изысканную ручную работу.
- Черт, - пробормотала я, не понимая, откуда взялась слабость, не позволяющая сопротивляться сильным мужским рукам, несущим меня куда-то и укладывающим на кровать. Головная боль жгла виски, мешала думать. Руки дрожали сильнее прежнего, пальцы не могли ни за что уцепиться. Нервы били как тысяча молотков.
Мутным взором я следила за парнем, вешающим на крючок полную капельницу. Когда он отвернулся, я перекатилась через себя и упала на пол.
- Не смей… - мямлила я, отползая как можно дальше, - ничего мне… колоть.
- Это всего лишь физиологический раствор, чтобы восполнить потерю воды и уменьшить головные боли, - уговаривал Эдвард, возвращая меня на кровать как ничего не весящую куклу. Обращался он, стоило признать, бережно. – Не заставляй меня вновь держать тебя на успокоительном, будь хорошей девочкой.
Последнее выражение вызвало у меня новый приступ тошноты, живо напоминая о старом плене. Джеймс тоже говаривал так, но в его устах слова не звучали обещанием рабства. Эдвард же запер меня в четырех стенах, как те бандиты в детстве, его намерения вызывали во мне дикий страх, что я никогда больше не выйду отсюда… как бы ни притворялась послушной или «исправившейся», останусь пленницей навсегда.
Однако я уступила, не желая оказаться без сознания, твердо намеренная вырвать иглу, как только парень отвлечется. Я не верила в то, что он мне помогает – скорее, все еще видела попытку манипулировать, и чем именно она продиктована, не знала.
- Тебе самому-то сколько? – пробормотала я, глядя на то, как ловко он орудует иглой – ну прямо профессиональный врач, что совершенно не соответствовало юному возрасту.
- А ты как думаешь? – ответил он вопросом на вопрос, протыкая одну из ампул, набирая полный шприц и вводя препарат в висящий прозрачный пакет.
- На вид – лет семнадцать, - оценила я. – Может, и меньше, не заметно, чтобы ты даже брился. А по поведению дала бы все сорок…
Он едва заметно приподнял уголки губ. Не знаю, что он там мне вколол, но в это мгновение на секунду показался даже красивым.
- Ты очень наблюдательна. Но все же не угадала, - навел он тумана, не собираясь раскрывать свой секрет.
- Но я была хотя бы близка, - усмехнулась я, уверенная, что ошиблась максимум на год, в то время как он в случае с моим возрастом ошибся гораздо сильнее.
- Все может быть, - загадочно обронил он, усевшись рядом и держа прохладную ладонь на сгибе моего локтя, лишая меня надежды на избавление от капельницы. – Я уже предлагал тебе не судить по внешности.
- Ты обманул меня, - почувствовала я, что мои глаза сами собой закрываются. Неудержимо клонило в сон. – Обещал, что успокоительного не будет.
- Я ничего и не сделал, - покачал он головой с хмурым выражением лица. – Просто ты еще очень слаба, твой организм нуждается в дополнительном отдыхе.
- Я все равно сбегу, - пообещала я вяло. А может, лишь подумала, потому что язык онемел и не шевелился, я медленно уплывала в далекие сонные края. Мысленно я уже двигалась между стволов деревьев, стремясь к шоссе и маячившей впереди драгоценной свободе…
__________________________
От автора: Спасибо всем, кто заглянул! Следующая глава появится недельки через две - хотела выкладывать раз в неделю, но заболела и лежу с температурой, так что надеюсь, вы дадите мне времечко поправиться)
Буду рада любым вашим комментариям под статьей и на Форуме.
|
0
