Мы приветствуем Вас после некоторого отсутствия.

Сами понимаете – лето, отпуск, небольшое путешествие, ремонт… ну и так далее.
Сегодня нашей Белле снова пришлось примерить форму медсестры и очень серьёзно подойти к своим обязанностям.

Но зато – какой эффект!!!

Заинтриговали?

Тогда читаем и выздоравливаем вместе с нашими болезными.




Много чего в нашей жизни люди постоянно приукрашивают. Например, в случае с сильным опьянением – то, что следующее утро кажется совсем не весёлым; в поездке в Мексику – что месть Монтесумы реальна; и давайте будем честными, даже Диснейленд не стал исключением – говорят, что люди, одетые в костюмы, пытаются на вас напасть. Но вовсе не об этом я сейчас думаю.

Секс, а точнее секс с Эдвардом – к этому не относится. После долгих лет, когда я брала процесс доставления удовольствия в свои руки… в буквальном смысле, я предполагала, что секс, скорей всего, будет похож на этот список. И безумна рада, что ошибалась. Хоть даже спустя неделю не могу в полной мере это осознать.

Так же как и то, что моя история из драматично-романтичной комедии превращается в дрянной роман. Правда, с этим ничего не поделаешь. Мне придётся просто с этим смириться.

Слегка касаясь клавиш своего компьютера, я слушаю женщину на другом конце телефона, которая рассказывает мне подробную историю о потере своего веса и выгодах от этого. Когда она начинает вспоминать середину 1990-х, мысленно я полностью закрываюсь от неё. Кто захочет слушать о её любовной связи с брюками в обтяжку, когда можно думать об Эдварде?

Медленное покалывание возвращается снова, и я не могу сдержать тихий стон. Должен быть способ научиться не чувствовать это, когда я не с ним. Женщина делает довольно долгую паузу, и я врываюсь в её историю со своим подготовленным сценарием. Знакомое чувство вины овладевает мной, когда я спрашиваю номер её кредитной карты. Мне нужно найти новую работу.

Повесив трубку, я подкатываю свой стул к окну и смотрю на дверь бара, жалея, что я сейчас не там. Когда я училась в колледже, то отчаянно мечтала заполнить свою историю чем-то удивительным. Я мечтала попутешествовать по миру и сделать какое-то фантастическое открытие в искусстве. А затем на меня обрушилась реальность.

Видимо спрос на искусствоведов такой же, как и на улитки. Я вздыхаю и прижимаюсь лбом к окну. В то время как планы о моей блестящей карьере не оправдались… я не могла не мечтать о серьёзных отношениях.

И вновь приходит необходимость сдержать свои бурлящие чувства. Я знаю Эдварда всего лишь несколько месяцев, встречаемся и видим друг друга мы около пяти недель. Этого времени недостаточно, чтобы чувствовать то, что чувствую я. Этого времени недостаточно, чтобы хотеть ночевать в его баре, только чтобы быть рядом с ним. Этого времени недостаточно, чтобы чувствовать такую привязанность к его сыну и думать о том, чтобы сводить малыша в кино на все фильмы о Гарри Поттере. Я права?

Финн – это вообще отдельный вопрос. Я никогда много не думала о собственных детях. Я полагала, что вернусь к этому вопросу, когда у меня возникнет такое желание, но не могу не любить Финна. И привязанность к нему не помогает мне в борьбе, когда я пытаюсь остаться в менее опасной эмоциональной зоне.

Мой телефон снова звонит и, опустившись в своё кресло, я откатываюсь от окна. Это – ужасная система, где люди, у которых не хватает здравого смысла проигнорировать рекламные ролики, оказываются вовлечены в диалог, цель которого – заработать на стремлении людей стать лучше. Мне ОЧЕНЬ нужна новая работа.

Утро проходит быстро и около полудня, положив трубку телефона на место, я бросаю взгляд на Майка, которому, кажется, его работа очень нравится. Что характеризует его не с лучшей стороны. Мой мобильный, вибрируя, подпрыгивает на дешёвой поверхности моего рабочего стола. Взглянув на дисплей, я вижу незнакомый номер. Желая поговорить с любым, кто не хочет купить таблетки для похудения, я хватаю телефон.

– Алло? – Я осматриваюсь по сторонам, желая убедиться, что никто за мной не наблюдает.

– Тень? – Голос, в отличие от прозвища, мне не знаком. Я не могу сдержать улыбку, которая расплывается на моём лице. Даже друзья Эдварда так на меня влияют.

– Эммет? – На самом деле мне не нужно подтверждение, но такой вопрос кажется естественным. Я ожидаю его усмешку или что-то в этом роде, но всё, что слышу – рваное дыхание.

– Чёрт, Белла. Бля, я не знаю, что мне делать. Здесь всё провоняло гниющим дерьмом и повсюду блевотина и, Боже ты мой… – голос Эммета затихает. Я пытаюсь воссоздать из его слов какую-то картину, отчего моё сердце пропускает удар, а затем начинает биться с бешеной силой. Ничего не произошло.

– Помедленней, Эммет. Я не могу понять, о чём ты говоришь. Всё в порядке? С Эдвардом всё хорошо? – спрашиваю я. Внутри меня начинает разрастаться паника и тот факт, что я не видела Эдварда в течение нескольких дней, лишь усиливает моё беспокойство. Дело не в том, что он не предлагал, но я пытаюсь противиться своей потребности в нём, и даю им с Финном какое-то время побыть лишь вдвоём. Я полагаю, что иногда они в нём нуждаются.

– Здесь два парня, которые выворачивают наизнанку свои кишки. Я пытался поиграть в медсестру, но просто не создан для этого дерьма, а Сав застряла в больнице. Пожалуйста, ради Христа, ради любви ко всему святому, приди сюда и спаси меня, – умоляет Эммет. Картина становится немного яснее. Заболели. Мои мальчики заболели. Я мгновенно встаю и, схватив сумочку, спешу к кабинету начальника.

– Уже бегу, Эммет. Пожалуйста, не делай ничего, чтобы они не почувствовали себя ещё хуже, но и не уходи, – велю ему я. Я прерываю разговор и стучу в дверь кабинета. Открыв её, я прошу разрешения уйти, оправдываясь какими-то женскими проблемами. Мой босс выглядит немного смущённым, но разрешает удалиться.

Я быстро бегу через улицу – дверь в бар приоткрыта для меня. Когда я поднимаюсь к квартире Эдварда, Эммет сидит перед дверью, подперев голову руками. Уолт и Немо устроились рядом с ним и тоскливо смотрят на меня.

– Видимо есть причина, почему мужчины не несут ответственность за воспитание, заботу о людях и прочее дерьмо, – стонет Эммет. Я закатываю глаза и обхожу его. Он поднимет руку и хватает меня за подол юбки.

– Только не говори, что я не предупреждал тебя, – говорит он. Я бью его по руке и открываю дверь. Нездоровый запах повсюду. Я поднимаю ворот водолазки себе на нос и хожу по разгрому, которым стала теперь квартира Эдварда.

Остановившись у двери в спальню, я замираю. Вот когда вы понимаете, что стали больше, чем физическим партнёром. Повернув ручку, я захожу в полутёмную комнату. Здесь запах более резок, а беспорядок хуже. По всей комнате разбросаны полотенца и одежда. Я вижу два тела под одеялами, но ни одно из них не движется.

В настоящий момент, кажется, у них не всё так плохо, поэтому я беру корзину для белья и пытаюсь немного прибрать. Я сдуваю чёлку с глаз и стараюсь дышать через нос. Работа движется быстро и, загрузив всё в стиральную машину, я насыпаю столько стирального порошка, сколько могу себе позволить.

Мой разум перегружен, и я пытаюсь вспомнить, что в подобных ситуациях делала моя мать. Я наклоняюсь над кухонной стойкой и вспоминаю большое количество питья, тосты и ванную. Посмотрев в сторону входной двери, мне становится интересно, не ушёл ли ещё нытик. Открыв дверь, я вижу, что Эммет стоит, прислонившись спиной к стене.

– Мне нужно, чтобы ты сходил в магазин, – говорю я ему. Он кивает, и быстро продиктовав ему список, я настаиваю на том, чтобы он взял с собой собак. Последнее, что мне нужно, чтобы Уолт или Немо попытались слизать то, от чего Эдвард и Финн… решили избавиться.

Сделав несколько глотков чистого воздуха, я захожу обратно в квартиру. Подойти к спальне стало легче, так как на полу больше ничего не валяется. Я приседаю рядом с кроватью и кладу ладонь на лоб Эдварда. Он влажный от пота. Эдвард немного наклоняется, отзываясь на моё прикосновение.

– Мама? – Голос Финна отвлекает меня от Эдварда, и я обхожу вокруг кровати. Глаза малыша выглядят припухшими от высокой температуры и долгого сна. Я осторожно приседаю рядом с ним. Он сразу же тянется ко мне и, не сдержавшись, я запускаю пальцы в его волосы.

– Изибелла? Я чувствую себя не очень хорошо, – хнычет он. Я киваю и хмурюсь. Я бросаю взгляд в сторону ванной, интересуясь, смогу ли донести его туда. Скинув со своих ног обувь, я осторожно ложусь рядом с Финном.

– Я знаю, приятель. Болеть не весело. Хочешь, чтобы я что-нибудь сделала? – спрашиваю я. Нет, я вовсе не ожидаю, что трёхлетний малыш скажет мне, как его вылечить, но спросить об этом – кажется естественным. Он стонет и хнычет, и моё сердце просто разрывается.

Я лежу рядом с Финном немного дольше и медленно потираю его спину, надеясь на то, что это даст ему хоть какое-то утешение. Он снова впадает в беспокойный сон, а я встаю, чтобы наполнить ванну. Сев на край, я снимаю с себя водолазку. В одной майке мне не так жарко.

Когда я возвращаюсь в спальню, Эдвард сидит, опираясь спиной о спинку кровати, его глаза закрыты.

– Тебе нужно лечь. Отдыхай, – говорю я ему. Он приоткрывает один глаз и искоса смотрит на меня, лёгкая ухмылка играет на его губах.

– Ты решила поиграть здесь в медсестру, да, малышка? – хрипит Эдвард и кривится от звука собственного голоса. Я закатываю глаза и качаю головой. Он поднимает руку и пальцем подзывает меня к себе. Вздохнув, я выполняю его просьбу. Но останавливаюсь в изножье кровати.

– Не могу поверить, что, даже болея, ты думаешь своей… маленькой головой, – отвечаю я. Он смеётся, но затем начинает кашлять. Я подхожу ближе, ожидая, когда его кашель пройдёт. Прежде чем я успеваю остановить Эдварда, он сжимает моё запястье и тянет к себе.

– Как ты узнала? – спрашивает он, когда я ложусь ему на грудь. Меня должно волновать, что я могу заразиться и тоже заболеть, но если честно – мне плевать.

– Мне позвонил Эммет, – просто отвечаю я и чувствую, как он кивает. Почти расслабившись в его объятиях, я вспоминаю о воде, которую набираю. Тихо выругавшись, я выскальзываю из его рук и спешу в ванную. Ещё немного и вода полилась бы через край, поэтому, выключая её, я судорожно вздыхаю. Последнее, что мне нужно, так это затопить его квартиру в своей попытке «поиграть в медсестру».

Проверяя температуру, я погружаю пальцы в воду. Она немного горяча, но вскоре остынет. Вернувшись в комнату, я встаю на колени возле Финна. Он тяжело дышит, и я нежно провожу рукой по его спине. Это не будет так забавно как в прошлый раз, когда я помогала ему купаться.

– Эй, приятель. Хочешь принять ванну? – спрашиваю я. Закутанный в одеяло он качает головой и стонет. Обычно заманить туда детей можно только игрушками и большим количеством ароматной пены.

– Я знаю, но это – специальная волшебная ванна, – шепчу я. Эдвард усмехается, и я слышу, как он бормочет что-то о том, что очень хотел бы принять волшебную ванну. Финн немного приободряется, позволяя мне подсунуть руки под его тельце и прижать его к себе. Малыш кажется очень тяжёлым, и я поднимаюсь очень медленно.

– Волшебство, Изибелла? Какое? – шепчет он. Я улыбаюсь и стараюсь сделать так, чтобы купание показалось ему чем-то сказочным, но я никогда не утверждала, что у меня отличная фантазия. Нет, всего лишь неуёмное любопытство. Влажная одежда Финна брошена теперь уже в пустую корзину, и когда я опускаю его в воду, то тихие недовольные стоны превращаются в громкие всхлипывания.

– Милый, я знаю, что это не очень приятно, но это волшебство. Эта вода заставит тебя почувствовать себя лучше, – успокаиваю его я. Уступив, он кивает, и я делаю всё, что бы смыть с него болезнь, после чего укутываю мягким полотенцем с капюшоном. Я вновь беру Финна на руки и несу в детскую.

– Белла, ты не должна этого делать, – говорит Эдвард, встав в дверях. Я впиваюсь в него взглядом и велю снова лечь. Если бы выдавали какие-то медали за одевание больного малыша, то наверняка, я получила бы, по крайней мере, бронзу. Я натягиваю через голову Финна футболку с рисунком супермена и позволяю ему вновь прильнуть ко мне.

– Хочешь вернуться в кровать своего папочки? – спрашиваю я. Он сонно кивает. Я снова беру его на руки, уверенная, что в один прекрасный день смогу победить, взяв большой вес. Когда мы идём через гостиную, входная дверь открывается и на пороге появляется Эммет, держа в руках несколько пакетов с продуктами.

– Ты хоть бы сказала, какой вкус. Ты хоть знаешь, сколько там вкусов этого напитка? – фыркает он. Взмахнув рукой, я велю ему оставить пакеты в кухне.

– Спасибо, Эммет. Ты можешь забрать собак? – прошу я. Остановившись с Финном на руках, я действительно чувствую, как накачиваются мои мышцы.

– Всё, что угодно, лишь бы убраться отсюда. Спасибо что пришла, Белла, – говорит он и выходит обратно за дверь. Я вздыхаю и вновь захожу в спальню. Но долго не решаюсь положить Финна в постель. Мне бы очень хотелось поменять им сейчас простыни, но я понимаю, что сейчас просто не смогу этого сделать.

– Да, спасибо, что пришла, Белла, – когда я отстраняюсь от Финна, вслед за Эметом повторяет Эдвард. Я кладу ладонь на лоб малыша и с облегчением чувствую, что температура спала. Вздохнув, я опускаюсь на пол, мои руки горят от напряжения.

– Я просто не могла не прийти, – отвечаю я. Не сдержавшись, я встаю, обхожу вокруг кровати и останавливаюсь возле Эдварда. Я ложусь позади него и обвиваю руками его тело. Он сжимает мои руки на своей груди и вздыхает. Медленно, я освобождаю одну руку от его хватки и, забравшись под его футболку, начинаю водить пальцами по горячей коже.

– Совсем не этим, я думал, мы будем заниматься, когда я в следующий раз увижу тебя, – вздыхает он. Я целую его затылок и продолжаю чесать спину. Эдвард сотрясается от кашля, и я притягиваю его ближе к себе.

– Хочешь чего-нибудь? Я попросила Эммета сходить в магазин. Что-нибудь попить? Может, тосты? – спрашиваю я. Не думаю, что они настолько больны, чтобы обращаться к врачу, но я чувствую себя беспомощной, словно необходимо сделать что-то большее. Эдвард прижимается спиной к моей груди и вздыхает.

– Только ты, Белла. Мне нужна только ты, – вздыхает он. Его слова сжимают моё горло, и перед тем как возобновить движение своих пальцев на его спине, я делаю несколько успокаивающих глубоких вдохов. Это чувство, которое я не понимаю. Чувство, которое кажется, возникло слишком рано. Тёплое покалывание и сияние, которое я ощущаю, находясь здесь. То, как его слова заполняют меня и что-то меняют внутри – это ощущение я никогда не испытывала.

Его спина равномерно опускается и поднимается, и я понимаю, что он уснул. Приподнявшись на локте, я смотрю через Эдварда на Финна. Малыш лежит у груди своего отца. Увидев это, я чувствую, как что-то сжимается у меня внутри.

Любовь. Лишь одно это слово волнует меня. Я уверена, что произнесённое вслух оно сделает поворот всей истории. Что эти эмоции смогут изменить историю, и возможно, я никогда не смогу с этим справиться. Поэтому я стараюсь не думать об этом слове. Хоть оно несёт в себе теплоту, которую я чувствую.

Ночь кажется бесконечной. Финну, судя по всему, стало лучше – он лишь изредка хнычет и просит попить, но Эдвард… Эдвард просыпается как минимум три раза, чтобы очистить свой уже пустой желудок. Стараясь предложить ему хоть какой-то комфорт, я прижимаю его к себе и глажу по спине. Он стонет и пытается вытолкнуть меня из ванной, но я игнорирую его.

После того, как у него хватает сил, чтобы встать, я веду его обратно к кровати и, вытерев его лицо влажной тканью, вновь обнимаю и прижимаю к себе. Поспать мне этой ночью почти не удалось, но меня это совсем не волнует. Я, наконец, почувствовала, что могу дать что-то существенное людям, которые полностью изменили ход моей жизни.

Когда первые лучи солнца проникают в комнату, я отказываюсь от всякой надежды на сон и иду в кухню, надеясь, что мои мальчики смогут что-то съесть. Эдвард не бегал в ванную приблизительно с двух часов ночи, и я думаю, что это довольно хороший знак. Я включаю кофейник и пытаюсь найти тостер.

Прислонившись к кухонной стойке, я закрываю глаза. Поворот дверной защёлки заставляет меня забыть о любом виде отдыха. Моё сердце бешено бьётся в груди, когда я наблюдаю, как медленно поворачивается дверная ручка. Мои глаза мечутся по кухне, и я надеюсь, что у Эдварда имеется какой-нибудь до ужаса огромный нож.

Из-за двери появляется белокурая голова, и я замираю. Девушка осторожно заходит и тихо закрывает за собой дверь. То, как она вешает свою сумку и жакет, даёт понять, что квартира ей знакома и что пришла она с дружественными намерениями, что не соответствует кровожадному разбойнику. Её глаза медленно блуждают по комнате и останавливаются на мне, и она, как и я, замирает.

– Гм, даже не знаю, что сказать в подобной ситуации. Я Саванна – мама Финна, – говорит она. Я испытываю неловкость. Я должна была догадаться. Черты лица Финна, которых нет у Эдварда, есть у неё. Она с улыбкой подходит ко мне, и я вижу её медицинский халат и кроссовки. Я пытаюсь улыбнуться, но понимаю, что даже постаравшись, у меня вряд ли получится.

– Ты – Белла, верно? Или, думаю, я могу называть тебя Изибеллой? Уверена, что мой сын без ума от тебя, – смеётся она. Звук её смеха избавляет меня от паники и моё лицо расслабляется. Именно Финн делает это с людьми.

– Это чувство, безусловно, взаимно, – отвечаю я. Всё ещё улыбаясь, она останавливается возле меня. Это женщина родила от Эдварда сына. Во мне вскипает ревность, и я ненавижу себя за подобную реакцию.

– Как они чувствовали себя этой ночью? Я так переживала, когда Эммет позвонил, но работы сегодня было слишком много, и я просто не могла уйти, – объясняет она. Я киваю, словно прекрасно понимаю, каково это – быть медсестрой. Я отворачиваюсь и сосредотачиваюсь на тостере. Почему я не могу вести себя нормально? Вероятно, потому, что не знаю её роль во всём этом.

– Всё хорошо. Я думаю, что Финну намного лучше. Надеюсь, что Эдварду тоже, – просто отвечаю я. Она становится рядом со мной и прислоняется бёдрами к кухонной стойке. Избегая смотреть ей в глаза, я засовываю несколько кусочков хлеба в тостер, а затем начинаю крутить в руках подол своей майки. Слава Богу, я не переоделась в какую-то вещь Эдварда.

– У тебя нет никаких причин беспокоиться обо мне. Эдвард, возможно, даже больше чем Финн обожает тебя, а это о многом говорит, – с улыбкой вздыхает она. Я снова смотрю на неё, отмечая круги под её глазами. Я чувствую себя самим дьяволом.

– Я не беспокоюсь. Я вовсе не отношусь к тебе как к сопернице или что-то в этом роде. Просто я действительно не знаю, что мне стоит делать или говорить, – признаюсь я. С трудом сглотнув, я не спускаю глаз с кухонной стойки. Я хочу быть с ней в хороших отношениях. Я хочу понравиться ей. Так почему же я всё порчу? Мои глаза начинает жечь от недостатка сна и от стресса всей этой ситуации.

– Эй, всё хорошо. Я знаю, что это неудобно и что для такого рода ситуаций нет никаких сценариев. Я просто хочу поблагодарить тебя, что ты так заботишься о моём маленьком мальчике. Всегда, когда я вижу его, он бредит о тебе, – говорит Саванна. Я поворачиваюсь и с улыбкой смотрю на неё. По крайней мере, желания плакать у меня больше нет. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь взять себя в руки.

– Мне нравится быть рядом с ним. Поэтому, это тебе спасибо, – говорю я в ответ. Она снова улыбается и, открыв дверцу шкафчика, достаёт оттуда две тарелки. Когда мы готовим завтрак, Саванна заполняет тишину случайными историями о своей работе. Я киваю и, когда это уместно, вставляю короткие комментарии, но радуюсь тому, что она кажется, счастлива позволить мне промолчать.

Каждая из нас берёт тарелку, и мы идём в сторону спальни, но перед тем как войти, она останавливается.

– Я собираюсь сказать это только потому, что хорошо отношусь к нему. Мы с ним просто не созданы для большего, но я действительно хочу, чтобы он был счастлив. Ты делаешь его счастливым, так что не испорть всё это, – заявляет Саванна. Это её наиболее суровые слова, но я не могу принять их всерьёз.

– Я не испорчу, – уверяю её я. Она улыбается и после этого входит в комнату. Я ставлю свою тарелку рядом с Эдвардом и иду обратно. Думаю, им нужно какое-то время побыть втроём. Гостиная без них кажется опустевшей и, упав на диван, я укрываюсь одним из одеял Финна.

Тихие голоса доносятся до меня из соседней комнаты, и я чувствую, как тяжелеют мои веки. Устроившись поудобнее, я утыкаюсь лицом в подушку, пытаясь найти запах Эдварда. Дрожащий вздох срывается с моих губ, и всё что я чувствую – спокойствие.

Что-то движется вверх по моей ноге, и я притягиваю колени ближе к груди, пытаясь избавиться от щекотки, но она не отступает. Остатки сна постепенно рассеиваются и, приоткрыв один глаз, я вижу, что надо мной нависает Эдвард.

– Ты должен лежать в постели, – отчитываю его я. Он закатывает глаза и, подвинув меня к краю дивана, ложится позади. Его кожа всё ещё влажная и пахнет свежестью и мылом. Я судорожно вздыхаю, когда он обнимает меня.

– Я не хочу спать без тебя. Почему ты не легла в мою постель? – спрашивает он напротив моей шеи. Эдвард прикасается губами к моей татуировке и облизывает её языком. Я стону.

– Я подумала, что ты, возможно, хотел какое-то время побыть с Саванной, или что она захочет побыть с вами. Я не хотела мешать, – отвечаю я. Он вздыхает, его дыхание щекочет мою шею. По моему телу проходит дрожь и, взяв меня за бёдра, Эдвард привлекает меня ближе к себе.

– Хорошо, моя маленькая девочка, хоть мне и очень нравится, что ты прижимаешься ко мне своей попкой, но не думаю, что готов к чему-то большему. Чёрт, никогда не думал, что буду такое говорить, – стонет Эдвард. Я тихо хихикаю.

– И что за херня? Мешать? Чёрт, и как ты могла нам помешать? Ты провела ночь, погрузившись по локоть в мою блевотину и спасая от жара Финна, – отчитывает он меня. Я пожимаю плечами. Это трудно объяснить. Саванна разделяет с Эдвардом нечто такое, чего нет у меня. Я не могу с этим конкурировать.

– Где они? – спрашиваю я. Боюсь, что полностью поглощённая Эдвардом я даже не заметила их. Он сжимает меня.

– Они ушли. Не меняй тему, – отвечает Эдвард. Я и не пыталась этим отвлечь его. Я подношу ко рту палец и начинаю кусать ноготь.

– Да, но она мама Финна. Я подумала, что возможно она… я не знаю, Эдвард, – фыркаю я. Его рука сжимает меня, и я закрываю глаза. Понятия не имею, как долго я спала, но чувствую, что с лёгкостью могла бы уснуть снова. А затем я вспоминаю. Работа. Вырвавшись из рук Эдварда, я бегу через комнату и в поисках телефона роюсь в сумке.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – бормочу я и, наконец, смотрю на часы. 9:17 Конечно, я опоздала. Я набираю номер своего босса и, нервно постукивая ногой, жду. Он берет трубку и, не позволяя ему сказать хоть слово, я сбивчиво говорю о том, что работая на фирме, я ещё ни разу не брала больничный. Босс просто напоминает мне, что в будущем я должна звонить пораньше и вешает трубку.

Я опускаюсь вдоль стены и сажусь на пол. Мой маленький всплеск адреналина высосал из меня всю энергию. Я бросаю взгляд на Эдварда, который приподнялся на локте и смотрит на меня.

– Я не понял, у тебя проблемы? Может, я должен написать тебе записку? – усмехается он. Я на миг закрываю глаза и смеюсь. Заставив себя медленно подняться с пола, я снова подхожу к Эдварду. Когда я оказываюсь достаточно близко, он тянется ко мне и привлекает к себе. Он пытается прижать меня к своему телу, но я слабо сопротивляюсь.

– Я могу переодеться? Ты не против, если я возьму что-то из твоих вещей? Я хочу выбраться из этой одежды, – выдыхаю я. В его глазах появляется огонёк, и я понимаю, что он чувствует себя лучше.

– Белла, я никогда не буду против того чтобы ты разделась, и что моё, то – твоё, – отвечает он. Я выскальзываю из его объятий и, войдя в его спальню, переодеваюсь, выбрав большую для меня футболку. Вернувшись в гостиную, я на мгновение прислоняюсь к дверному косяку, чтобы немного понаблюдать за Эдвардом. Лёжа на боку, он смотрит телевизор. Его футболка слегка задралась, приоткрыв немного татуированной кожи.

– Ты пытаешься убить меня, не так ли? Ты же знаешь, что мои штаны лежат в ящике под футболками? – спрашивает он. Я закатываю глаза и, достав из шкафа одеяло, подхожу к нему. Трудно помнить, что Эдвард смотрит на меня совсем иначе. Что несколько дюймов оголённых бёдер могут так сильно повлиять на него.

– Я заглажу свою вину, – вздыхаю я, не совсем уверенная, чем всё это может закончиться. Возможно, я могла бы что-то придумать. Может, если бы у меня был доступ к папке с «вкусняшками»…

– Твои слова ничем мне не помогли, – жалуется Эдвард. Не колеблясь, он притягивает меня к себе. Находясь в его объятиях, я поворачиваюсь к нему и прячу лицо у него на груди. Провожу пальцами по его тонкой белой футболке. Останавливаюсь возле резинки его штанов – он судорожно вздыхает.

– Би, я безумно хочу почувствовать вокруг себя твою грёбано фантастическую руку, но думаю, что должен тебя немного отблагодарить, – шепчет Эдвард. Его пальцы обхватывают моё запястье, вновь поднимают мою руку наверх и кладут её на его плечо. Его нос трётся о мой, но губы остаются вне досягаемости.

– Никаких поцелуев. Я не хочу, чтобы ты тоже заболела. Хоть, возможно, это всё равно произойдёт, – вздыхает Эдвард. Я согласно киваю. Даже если это риск, он бы стоил того. Его руки обжигают мою кожу, когда он запускает их в мои волосы. Его пальцы на мгновение запутываются там, после чего гладят мою шею и медленно спускаются вниз.

Его пальцы движутся по моему плечу и слегка касаются груди. Я выгибаю спину, заставляя его нажать сильнее. Он усмехается мне в лоб и успокаивает меня, зажав между пальцами мои соски. От его прикосновения с моих губ срывается тихое хныканье.

– Ты хоть представляешь, как это охренительно, что ты пришла и позаботилась обо мне? О Финне? – выдыхает он, опускаю руку к центру моего живота. Я облизываю губы и киваю, несмотря на то, что это не похоже на ответ.

Его пальцы проникают под мою футболку и обводят пупок, после чего спускаются вниз и останавливаются возле кружевной резинки моих трусиков. Моё дыхание учащается, и я прижимаюсь ближе к нему. Во мне начинает разрастаться ноющая боль и мне нужно, чтобы он помог мне от неё избавиться.

– Я думал, что нет ничего горячей, чем наблюдать, как ты кончаешь из-за меня. Но я был не прав. Просто охренеть как горячо, когда ты заботишься обо мне. – Он облизывает раковину моего уха, а его рука опускается под кружева. Я судорожно вздыхаю, когда его пальцы касаются земли обетованной. Они с лёгкостью скользят вверх и вниз.

– Бля, ты такая мокрая. Ты не должна терпеть это, детка. Когда ты такая мокрая, просто скажи, и я помогу тебе, – вздыхает Эдвард. Я хочу сказать ему, что у меня не было такой проблемы пока он не начал трогать меня. Что ему нужно выдать медаль за то, как быстро он может заставить меня завестись, но просто не могу найти свой голос. Вместо этого я стону.

Его пальцы медленно дразнят мой клитор, почти не нажимая на него. Он вводит внутрь меня два пальца и моё тело сразу же выгибается. Это не то же самое когда он внутри меня, но всё же мне чертовски приятно.

Эдвард медленно скользит ими и так же мучительно медленно другой рукой сжимает мой сосок. Я сглатываю стон и снова прижимаюсь к его лбу, отчаянно желая почувствовать его губы на своих.

– Давай, детка, позволь мне заставить тебя почувствовать себя хорошо, – шепчет он. Я расслабляюсь в его руках и пытаюсь сосредоточиться на его пальцах. Когда его большой палец нажимает на мой клитор, я могу почувствовать, что боль внутри меня выходит из под контроля. Эдвард делает это снова и целует мой нос. Ещё одно нажатие, и я чувствую, что внутри меня всё взрывается. Его пальцы продолжают двигаться, доводя меня ещё до одного оргазма.

Моё тело расслабляется в объятиях Эдварда, и он убирает свою руку. Я тихонько стону от потери контакта и наблюдаю, как он подносит свои пальцы ко рту и сосёт их. Усмехнувшись, он высовывает их, и я больше не могу сдерживаться.

Я прижимаю свои губы к его губам и сразу же вторгаюсь языком. Он стонет в мой рот. Он позволяет мне задать свой медленный темп, и когда я отстраняюсь, ухмыляется. И я новь чувствую теплоту, связанную с тем самым словом.

– Кажется, я сказал, никаких поцелуев, – выдыхает Эдвард. Я пожимаю плечами и разворачиваюсь к нему спиной, боясь, что он сможет увидеть это слово на моём лице.

– Я просто хотела поблагодарить тебя за землю обетованную, – отвечаю я. Он посмеивается и сжимает меня крепче. Мне нужно подождать, пока слово не получит свой сигнал. Ведь не может быть, чтобы было так трудно сдержаться. Руки Эдварда ложатся на мой живот, его подбородок опирается о моё плечо и всё внутри меня устремляется вперёд.

Я делаю несколько медленных глубоких вдохов, пытаясь сдержать свои чувства и желание это слово произнести. Но затем дыхание Эдварда омывает мою шею, а его пальцы скользят под футболкой по моей разгорячённой плоти, и я просто сдаюсь.

– Я знаю, что ещё очень рано, что может прозвучать пугающе и что существуют всевозможные правила относительно того, где и когда нужно говорить подобное, но я люблю тебя. И ты должен это знать, потому что я не говорю эти слова многим и хочу, чтобы ты знал, – быстро говорю я. Слова опустошили меня, мои плечи опадают от усилия поначалу сдержать их, а затем так быстро от них избавиться.

И вот я переживаю в ожидании его ответа. Произнести слово было только полдела, теперь наступает по-настоящему страшный момент. Момент, когда он может сделать эту сцену кульминационной в самом хорошем или плохом смысле. Прикусив нижнюю губу, я жду.

Он медленно подвигается и разворачивает меня, пока я не лежу под ним вся напряжённая от нетерпения. Он смотрит на меня с горьковато-сладкой смесью чего-то чистого и ясного, и с лёгким намёком на беспокойство. Его пальцы проводят по моему лбу, убирая упавшую на глаза чёлку.

– Правда? Ты любишь меня? Не только потому, что я позволил тебе первой испытать оргазм, да ещё и не один? Потому что я чертовски люблю тебя, Белла, и это убьёт меня, если ты будешь любить меня только за то, как я заставляю тебя кончать, – шепчет он. Мои черты освещает настолько широкая улыбка, что я уверена, моё лицо могло бы треснуть пополам. Потому что сказанные им слова лучше любой шекспировской прозы.

Я выгибаю шею, чтобы провести носом вдоль его челюсти и глубоко вдыхаю.

– Я люблю каждую частичку тебя. Каждую частичку, которую ты когда-либо показывал мне, и всё, что ты ещё можешь скрывать. Я безнадёжна. Я люблю тебя, – искренне отвечаю я. Его губы несколько раз прикасаются к моим, лишь слегка надавливая. Никаких поцелуев.

– Это хорошо, потому что я тоже чертовски безнадёжен. Ты всё ещё будешь любить меня, если я скажу, что чем-то похож на Декстера, что убиваю людей и бросаю их тела в океан? – спрашивает Эдвард. Я закатываю глаза и чувствую, что моя грудь трясётся от смеха. В некоторых историях такое заявление могло бы указать на неискренность, но в нашем случае, ничего не могло бы иметь больше смысла.

– Пока в числе твоих жертв не появится кто-то из тех, кто дорог мне, – отвечаю я. Его губы блуждают по моему лицу, оставляя поцелуи везде, куда он может дотянуться. Мои руки скользят под его футболку, чувствуя жар, исходящий от его обнажённой кожи, указывающий на тот факт, что этот момент – мой.

– А что если я скажу, что ты должна стать убийцей, потому я до смерти боюсь всего, что ползает, и не могу эту живность убить? – продолжает он. Я смеюсь сильнее и прижимаюсь губами к его шее.

– Тогда я отвечу, что просто отлично, что для того чтобы защитить любимого человека мне нужно использовать только свои пятки, – вздыхаю я. Эдвард ложится на меня всем своим весом, и я просто обнимаю его, не желая, чтобы это когда-нибудь закончилось. Словно чувствую, что приближается мой happy end и боюсь, что он может отступить, прежде чем я успею за него ухватиться.

Боже ты наш! Вот это денёк-вечерок! Вот это признание!!!

Трусишка-неженка Эммет. Кто бы мог подумать?

Бедный малыш Финн.

Эпохальная встреча с Саванной.

Но опять-таки, наша парочка превзошла на этот раз всех.
Как Вам такой эффект от лечения? С нетерпением ждём Вас с комментариями на ФОРУМЕ!!!