Глава 28. Пустота…

POV Белла

Я совершенно случайно заметила Элис, выходящую из деканата. На ней лица не было. Увидев меня, она практически бегом бросилась по коридору в противоположную сторону. Но мне все-таки удалось её догнать и схватить за руку:
- Элис, что происходит? Эдвард не звонит вот уже неделю и не отвечает на мои звонки! Он не вернулся? Дома у вас тоже никто не берет трубку. Ты не ходишь на занятия. В чем дело? Что случилось?
Лицо подруги было белой маской, в глазах отсутствовало всякое выражение, губы упрямо сжаты.
- Я не могу ничего объяснить, Белла. Мы уезжаем, а впрочем… Тебя это уже не касается, просто забудь нас. – Голос Элис был о резким, слова, как камни, летели мне в лицо.
У меня закружилась голова, темные круги поплыли перед глазами, я даже забыла, как дышать. И вот уже не я мертвой хваткой держу Элис за руку, а она, крепко взяв меня за плечи, не дает мне упасть, прислонив к стене коридора. Я все также непонимающе смотрю на нее, и под моим взглядом глаза Элис вдруг наполняются слезами, и она шепчет:
- Прости! Прости, Белла! Он запретил что-либо рассказывать тебе. Прости, я не могу... Я не могу больше для тебя ничего сделать. Прощай!
И она, развернувшись, быстро удаляется от меня. Оглушенная невероятной новостью, я смотрела ей вслед, не в силах пошевелиться. Что произошло?! Слова Элис звенели у меня в голове многократным эхом: «тебя не касается...», «забудь...», «он запретил..!» КАК такое возможно?! Я не верю...

Элис уже давно скрылась из вида, а я, постепенно выползая из ступора, собрав всю волю в кулак, решила прояснить ситуацию, воспользовавшись другими возможностями, направилась в сторону деканата и, резко открыв дверь, практически влетела в приемную. Секретарь удивленно посмотрела на меня. Ее лицо испуганно вытянулась, когда она заметила мое состояние.
- Здесь только что была Элис Каллен? - Я была возбуждена и задала вопрос слишком резко. - Вы можете сказать мне, зачем она приходила?
- Это конфиденциальная информация. - Девушка чуть не поперхнулась от моего тона, но ответила твердо и уверенно.
- Я ее подруга, – я заговорила тише, и мой голос даже дрогнул. – У нее что-то случилось, и я должна знать! Пожалуйста!
- Единственное, что я могу сказать, - сжалившись надо мной, ответила секретарь, - ваша подруга написала заявление для получения академического отпуска на неопределенный срок.
- А причина? – настаивала я. - Причина какая-то указана?
- Нет, просто по семейным обстоятельствам, - ответила девушка и уже строже закончила: - Больше я ничего не могу вам сообщить.
«...академический отпуск... неопределенный срок... семейные обстоятельства...» - Мысли метались в голове, как шальные. В глазах начали скапливаться слезы от бессилия. – «Что произошло?! Не понимаю...» Я медленно пошла к выходу, и тут меня осенило. Обернувшись и встретившись с сочувствующим взглядом секретаря, я прошептала:
- Пожалуйста! Вы не могли бы для меня узнать, Эдвард... Эдвард Каллен тоже находится в академическом отпуске?
Бросив косой взгляд на дверь декана, девушка забарабанила наманикюренными пальчиками по клавиатуре компьютера. Потом, подняв глаза от экрана монитора, молча кивнула мне.
- Причина? – снова прошептала я.
- Не указана. – Она только пожала плечами. – Вообще ничего.
У меня даже не было сил сказать ей «спасибо», я только смогла кивнуть ей и вышла из приемной деканата. На автопилоте дошла до стоянки и, к счастью, увидела Джейка, стоящего около моей машины. Заметив выражение моего лица, Джейк удивленно спросил:
- Что с тобой, Беллз? Что случилось? Ты в порядке?
- Я не знаю… в порядке?! Наверное, нет… Что-то произошло, определенно… Но я пока не знаю что. – Мой голос был глух и безжизнен.
Пытаясь привести в порядок метавшиеся в голове мысли, я протянула ключи от машины Блеку. В таком состоянии садиться за руль было сродни самоубийству.
– Отвези меня домой, пожалуйста.

Джейк, не задавая больше вопросов, сел за руль. Ехали мы молча. Я всю дорогу старалась осознать и понять, что же могло произойти у Калленов, строила предположения, вспоминала слова Элис, дословно, стараясь найти отгадку, но ничего путного на ум не приходило. Я понимала, что слишком много неизвестных, чтобы предположить что-то конкретное.
«Может, Элис заболела? Она была такая бледная… Нет, вряд ли… зачем ей скрывать это от меня?» Поймав себя на том, что уже несколько минут пялюсь себе под ноги, я подняла голову и уставилась в окно. Мимо бесшумно проносились машины, с ревом пролетали мотоциклисты. И тут, словно молния, в памяти вспыхнула фраза подруги: «Прости, Белла! Он запретил, что-либо рассказывать тебе...»
«Эдвард! Может с ним что-то случилось?! Он попал в аварию или упал на треке? Нет, глупости... Элис не стала бы от меня скрывать... А вдруг он разбился насмерть?!!» – По лицу заструился холодный пот, живот скрутило, и меня затрясло мелкой дрожью. Перед глазами промелькнули кадры виденных мною когда-то аварий мотоциклов. «Нет, нет... зачем тогда академический отпуск, из которого можно вернуться и опять приступить к учебе? Нет, это невозможно!! Тогда бы было отчисление... ну, или что там в таких случаях делают», – успокаивала я себя.
«Он мог встретить там кого-то… девушку или свою первую любовь. Я готова ему простить это… все, что угодно! Лишь бы он был жив!» Тут в памяти всплыли еще одни слова Элис: «мы уезжаем… просто забудь нас...» И этот тон, с которым она говорила. Такое ощущение, что она жутко злилась. «На что? Что я могла сделать не так?! Они уехали… оставили меня одну… Эдвард оставил. Разве мог он это сделать просто так, без причины?! И все, что он говорил мне, было лишь игрой? Развлекся и укатил в неизвестном направлении? Поздравляю тебя, Белла. Ты уже не ценный приз. Игра окончена»!!

Погрузившись в нерадостные мысли, я и не заметила, как Джейк подъехал к моему дому, завернул в гараж и, заглушив двигатель, уже стоял рядом с открытой пассажирской дверью, протягивая мне руку. Я на автопилоте вышла из машины, проигнорировав друга, поднялась в дом и пошла в свою комнату. Не сняв одежды и не разувшись, кулем упала на кровать. И тут, словно прорвало плотину, из глаз рекой полились непрошеные слезы, а меня саму затрясло от рыданий. Все тело сжалось. Я как улитка, пыталась свернуться и заползти в свою раковину.
Джейк постучался, но, так и не дождавшись моего ответа, зашел в комнату. Увидев мое состояние, он, ничего не спрашивая, приблизился, скинул с меня кроссовки, ветровку и, укутав в плед, взял на руки и прижал к себе. Усевшись в кресло, он укачивал меня, как маленького ребенка, напевая какую-то индейскую песню, пока меня не перестало трясти, и я не провалилась в тревожный и беспокойный сон.

Очнулась я в своей постели, одна, раздетая до нижнего белья и укутанная в плед. Джейка в комнате не было. Было раннее утро, но темное небо уже окрашивали в розоватый свет первые лучи солнца. Я опухшими от слез глазами оглядела комнату и увидела маму, которая, свернувшись калачиком, дремала на соседнем кресле. Тревожное выражение ее лица вернуло меня в реальность. Боже! Я до сих пор не верю, что Эдвард ушел из моей жизни. И не понимаю причин! Нет, это неправда, не может быть! Я не смогу поверить в это, пока он сам не скажет мне этого. Что значит «тебя не касается»? Что за глупости? Я не могу этого так оставить!
Я решила, что плакать и биться в истерике не стоит, пока ничего не понятно. Во мне крепло и росло неизвестно откуда выплывшее чувство агрессии: «Какого черта? Я не котенок или кукла, которую можно вот так запросто выбросить и забыть! Я хочу услышать объяснения и разобраться. Пусть это даже будут самые глупые и тупые объяснения, но неизвестность хуже всего».
Я так резко вскочила с кровати, что разбудила маму.
- Ой, прости, мам! – Я была искренне расстроена.
- Ну, что ты, дочка, – еще толком не проснувшись, сонным голосом возразила Рене. – Все нормально? Я беспокоюсь за тебя. Джейк вчера вечером встретил меня в гостиной. Прости, я уходила к подруге. Он сказал, что у тебя что-то стряслось, ты расстроена, а он толком не мог понять почему. Ты расскажешь?
- Мамуль, - я подошла к ее креслу, села на пол и уткнулась лицом в ее колени, – я сама толком ничего не понимаю. Эдвард уехал из Форкса две недели назад. Через пять дней он перестал звонить и отвечать на мои звонки и сообщения. Ни он, ни Элис неделю не появлялись в колледже. Дома у них никто не отвечает. Буквально вчера я встретила Элис около деканата, и единственное, что от нее смогла добиться, это то, что они уезжают. И что я должна забыть их… - уже срывающимся голосом закончила я. – Я не понимаю, что произошло. Я хочу хотя бы услышать объяснения Эдварда. Иначе… ничего не понимаю… меня уже мутит от предположений… - Слезы опять ровными дорожками побежали по моим щекам.
- Доченька, - Рене ласково обняла меня за плечи, – не паникуй раньше времени. Действительно, надо разобраться. Давай я позвоню Эсме, может, что-то прояснится.
- Попробуй, - утирая слезы, прошептала я с надеждой в голосе. Рене успела подружиться с матерью Эдварда, и они часто общались.
Маме, так же как и мне ранее, не удалось дозвониться до Калленов. Она предложила съездить к ним, и я согласилась. В доме было пусто, дверь нам никто не открыл, а переполненный почтовый ящик говорил о том, что около недели тут никто не появлялся.
- Давай попробуем еще вечером, позвоним и съездим?! - Мама не теряла надежды.
- Хорошо, ма, – согласилась я. – Может, завтра.
- Да, конечно, дорогая. Давай сегодня отдохнем. Может, сходим куда-нибудь, например в спа? Расслабимся, а завтра, глядишь, все образуется, появятся новости и все будет не так непонятно.
- Нет, мам, никаких спа. Я хочу побыть дома, – упрямо ответила я. Я чувствовала себя такой разбитой и усталой, что идти куда бы то ни было совершенно не хотелось.
Попав к себе в комнату и опять рухнув в кровать в обнимку с телефоном, я автоматически набрала номер Эдварда. И снова гудки, длинные гудки, нет ответа. Я не могла заставить себя нажать «сброс». Рыдания душили меня, и слезы текли без остановки по моим щекам, насквозь пропитывая подушку. Уже засыпая, а точнее проваливаясь в какое-то оцепенение и забытье, я услышала, что длинные гудки прекратились. Совершенно не осознавая, что делаю, я прошептала: «Эдвард, я люблю тебя»!.. После этого из динамика послышались короткие гудки, и я окончательно отключилась...

Так прошло еще несколько дней. Рене еще раз уговорила меня съездить к Калленам, хотя трубку городского телефона так никто и не поднимал.
Еще день или два я бесконечное множество раз набирала номер Эдварда, и с упорным отчаянием слушала длинные гудки. Он по-прежнему не брал трубку, Элис тоже не отвечала. На третий день их номера оказались заблокированы, после чего я окончательно потеряла всякую надежду.

Я перестала жить, в нормальном смысле этого слова, я существовала как робот, просыпаясь по утрам и отправляясь в колледж, отсиживая занятия, стараясь погрузиться в содержание лекции и учебника. Как ни странно, получила два зачета автоматом только за вызубренные и сданные доклады. Приезжая домой, я погружалась в домашние задания, а когда было сделано все (иногда больше, чем надо), но буквы уже прыгали перед глазами, как взбесившиеся муравьи, я тупо заваливалась на кровать. Включив музыку, я валялась, глядя в потолок, пока за окнами не наступала ночь, и пора было укладываться спать. Странно, но кошмары меня больше не беспокоили... только темнота и туман, то есть НИЧЕГО... абсолютная пустота.
Мама пыталась расшевелить меня, вытаскивая из дома сама или отправляя меня прогуляться с Анжелой и Джейком. Но это было бесполезно. Без Эдварда никакие развлечения, походы в кино или поездки за город мне были неинтересны. Даже «Молния» пылилась в гараже у Эммета и ничуть не привлекала меня. Джейк тоже пытался меня взбодрить, зазывал на тусовку в «шарик» или предлагал прокатиться на «горку», но и ему это не удавалось.
Прошло больше двух недель с момента исчезновения Калленов, когда, вернувшись из колледжа, я застала Рене одну дома, разговаривающую с кем-то по телефону.

Она была на кухне, но говорила так громко, почти кричала, что было слышно даже в прихожей:
- ...Я даже не спрашиваю о подробностях, я просто хочу понять! Неужели нельзя было позвонить и обозначить ситуацию? Бог знает, какие причины есть у Эдварда для того, чтобы вот так пропасть, но неужели у него не хватает смелости даже позвонить? Да ваш сын просто жалкий трус! И от вас, Эсме, я такого не ожидала! - Когда до меня дошло, что Рене разговаривает с мамой Эдварда, я замерла не дыша. Все больше распаляясь, мама продолжила: – Я не требую объяснений, я уже поняла, что от вашей семейки ничего не добьешься! Но он должен позвонить и, хотя бы сказать ей, что все кончено! Мне все равно, что у него там на уме, но я не хочу, чтобы моя девочка продолжала жить в неизвестности и надеяться, что он может вернуться!
Ноги перестали меня держать, и я медленно сползла по стенке прихожей... Слезы, которые я старательно сдерживала в течение дня, каждый день последних недель, опять прорвали плотину. Никакой надежды... Наверное, мама права, надо уже перестать надеяться...

И все же я не могу перестать... пока он сам мне об этом не скажет...

На следующий день рано утром меня разбудила настойчивая трель телефона. «Эдвард», - прочитала я, вглядываясь в экран еще затуманенным ото сна взглядом. Закрыв глаза, я застонала, но даже с закрытыми глазами видела мигающий сигнал и это имя, словно выжженное на сетчатке. Звонок не умолкал... «Ну, давай же, Белла! Возьми трубку, чего ты ждешь?» - подталкивал меня внутренний голос. «Я боюсь... Я так ждала хоть какой-то весточки от него, а теперь я боюсь! Боюсь, что это последний звонок, боюсь, что он сейчас скажет мне: «все кончено», боюсь, что после этого звонка я потеряю его навсегда!»
«Соберись, Белла! Лучше услышать горькую правду, чем всю жизнь прожить в неведении. Ты сильная, ты справишься, тебе надо с ним поговорить и выяснить, наконец, что случилось!»

Телефон продолжал настойчиво трезвонить. Мои руки, дрожащие поначалу, в какой-то момент уверенно потянулись к трубке, и я нажала зеленую кнопку.
- Алло, – твердо сказала я в трубку, неимоверными усилиями сдерживая дрожь в голосе, даже пытаясь придумать и выдать какую-нибудь резкую или язвительную тираду, что-то вроде «Какие люди!?», или «Ой! И кто это у нас здесь?», или «Не прошло и года?!». Но мысли были в беспорядке, и прежде чем я решила что-то сказать, в динамике раздался голос любимого:
- Белла... – Он практически выдохнул мое имя, в его голосе было столько муки и боли, что гневные слова моментально выветрились у меня из головы.
- Эдвард... – только и смогла прошептать я в ответ.
Прошла почти минута, а мы все молчали, и только наше дыхание переплеталось в микрофонах и динамиках. Я не знала, что ему сказать.
- Эдвард, где ты?
- Белла, не звони мне больше!
Мы начали говорить почти одновременно, и так же одновременно замолчали... Я пыталась осознать его слова, и меня снова начало мутить от страха.
Через какое-то время Эдвард продолжил, и его голос изменился, стал таким жестким, холодным и безразличным, что у меня перехватило дыхание:
- Не звони больше, ни мне, ни моим родным. Я уехал, все кончено... Извини, наверное, надо было сделать это раньше. – Даже его извинения звучали безучастно, как будто он делал мне одолжение. - Мы неплохо провели время, но ты не нужна мне больше.
- Эдвард, - выдавила я, чувствуя, как ком в горле не дает говорить, и закашлялась. – Я не верю... это нереально... Что с тобой случилось?! - Меня начало затягивать в омут отчаяния, и я не могла больше ничего сказать...
- Достаточно, Белла. Неужели ты рассчитывала на что-то более серьезное? Прекрати, детка. – Тон его голоса стал откровенно язвительным и насмехающимся. – Со мной все в порядке, все замечательно. У меня новая жизнь, и тебе в ней места нет. Так что давай ты просто забудешь меня. Живи дальше, как будто меня и не было. Прощай!
Из динамика понеслись короткие гудки. Телефонная трубка, как бесполезный кусок пластмассы, вывалилась из моей руки, и лежала на кровати, продолжая терзать мой слух...

...ту-ту-ту... «Боже, почему я так ясно слышу эти гудки... трубка далеко... громкую связь я не включала...» - Совершенно идиотские мысли лезли в голову. - «Зачем я об этом думаю?» - Все так же тупо глядя на свой мобильник, я продолжала разговаривать сама с собой, не в силах пошевелить рукой. Мне казалось, что я даже дышать перестала, только мозг функционировал. - «Интересно, когда он отключится и перестанет доставать меня? Когда погаснет экран телефона? Через минуту? Две? Пять? На какое время настроен режим... как это называется, «режим сна»?.. Залезть что ли в меню, проверить настройки... Интересно, это как-то можно изменить?»
Казалось, мой мозг искал любую причину или повод, чтобы отвлечь меня, чтобы я не думала о главном.
«Главное?.. А что для меня сейчас главное? Телефон... да, точно, и что он валяется, надо его поднять. Гудки уже закончились и экран погас. Вот и отлично. Если бы это продолжалось дольше, могла бы сесть батарейка, а этого я не могу допустить, я ведь жду звонка. Должен же он когда-нибудь позвонить...»
Я потянулась за телефоном, и тут разумная часть моего разума вдруг закричала: «БЕЛЛА! ОН. БОЛЬШЕ. НИКОГДА. НЕ. ПОЗВОНИТ!!!»
Меня накрыло волной боли, и только спасительная темнота, в которую я провалилась, не дала вырваться наружу дикому крику...

***
...Странное чувство... пустоты и отрешенности. Не хочется двигаться, дышать, жить. Пропал интерес ко всему. То, что раньше радовало тебя и занимало все свободное время, уже не приносит удовольствия и радости. Сказать по правде, даже никакого движения и шевеления в душе больше не происходит. В какой-то момент кажется, что нервы на пределе и вот-вот порвутся, как старые струны. Он, пока еще безмолвный... КРИК… туго натянутых нервов в любой момент может вырваться наружу диким воем. Таким, от которого лопнут барабанные перепонки и кровь закипит в венах. Но нет... уши как будто заложены ватой. Кровь холодна, и непонятно, каким образом продолжает течь по венам. Ведь сердце уже мертво. Оно, конечно, стучит... но как-то вхолостую. Пропал адреналин. Нет его больше. Расплескался, вылился весь. Последние капли жидкости - в выплаканных слезах. Да и их уже больше не осталось. Только влажные дорожки на щеках, постепенно испаряющиеся. Как в пустыне. Жара. Платок, намоченный и завязанный на голове, выгорает и сохнет ... И вот вся влага, пропитавшая его, уже испарилась. Жестокое солнце не дает ни единого шанса на спасение. Оазис затоптан, озеро засыпано песком, пальмы срубили до основания. Ничего не осталось.
Мозг плавится. И те его части, которые отвечают за память, вероятно, совсем отключились. Наверное, он пытается меня обезопасить... или себя... чтобы окончательно не сойти с ума и не жить миражами прошлых событий... я не хочу, не хочу этого! Не хочу забывать ни одной минуты, ни одной секунды, проведенной с НИМ. Закрыв глаза, я повторяю про себя «пляж... горбатая гора... лес...», но в голове пусто... Какой-то туман и лишь отдельно стоящие предметы, силуэты деревьев, реки, гор... ничего конкретного, а то, что всплывает перед прикрытыми веками, быстро отдаляется, исчезая в темноте, затягивается тем самым туманом. Ни одной четкой картинки. Как будто ничего и не было...
Залезть в компьютер, посмотреть фотографии... выжечь на сетчатке каленым железом его образ. Чтобы он не растаял в этом тумане... нет... страшно... мне страшно открыть фотографии и НЕ увидеть там ЕГО. Бред... у меня просто паранойя... или наоборот я боюсь, что так и случится... что он заслонит мой взгляд полностью, что всё окружающее я буду воспринимать только через его силуэт, через его улыбку, его роскошные волосы и бездонную глубину зеленых глаз...

После недели, проведенной в полной прострации, я смогла заставить себя вернуться в колледж. После того, как мозг отключил все мои чувства… когда все слезы были выплаканы. Я ничего вокруг не замечала, и ничто больше меня не радовало… Вроде бы, я что-то ела и пила… хотя, если бы не Рене, наверное, я бы об этом и не вспоминала. Она подсовывала мне какие-то деликатесы, периодически затащив на кухню, заботилась обо мне. Кроме слуха и зрения, отключились вкус и обоняние... мне было все равно, чем я питалась. С тем же успехом мне можно было положить в тарелку земли. Думаю, я бы и ее проглотила, не заметив.

Мое состояние сложно было назвать даже существованием. Меня, прежней Беллы, больше не было. Она исчезла, раскололась на миллионы осколков, как разбитое зеркало. Душа была порвана в клочья, растоптана и развеяна по ветру...

От меня ничего не осталось, лишь серая и пустая оболочка...

===