- Белла. Белла, детка, проснись, - я открываю глаза из-за голоса Эдварда. Настойчивого и твёрдого в сочетании с нежным прикосновением. Я еле заснула, потому что мне рожать со дня на день, и в последний месяц стало очень сложно найти максимально удобное положение даже на мягкой кровати в новой квартире. В нашей общей квартире. Живот опустился ещё пару недель назад, малышка стала шевелиться меньше, и в чём-то мне стало легче, но теперь я как бы готова накричать на Каллена. Реально впервые накричать на него. Его спасёт, только если он скажет что-то о чрезвычайной ситуации вроде урагана или наводнения, но мы далеки от тех районов страны, где это частое явление. Тогда пожар. Пожар тоже может помочь.

- Что… что случилось?

- Думаю, у тебя отошли воды.

- Да быть того не может, - отмахиваюсь я, потому что бы почувствовала. Тянущие, неприятные ощущения в нижней части живота, из-за которых мы уже ездили в клинику, только чтобы подтвердить тренировочные схватки. Я вообще не хотела ехать, подозревая, что это именно они и есть, но Эдвард настоял. Потому что, как назло, был дома и позвонил моему врачу, чтобы та встретила нас. Мне всё ещё кажется, что тогда она приехала в свой выходной. Ведь обычно всегда представала перед нами с макияжем и укладкой, но тот день стал исключением.

- Я серьёзно, Изабелла. Простынь рядом с тобой влажная. Сколько-то да отошло.

Комната освещается светом прикроватной лампы, и, почти сдавшись, я передвигаюсь ближе к Эдварду, но он уже обходит кровать и прикасается к моему животу. Редкое в последнее время шевеление застаёт меня врасплох, как будто наша девочка почувствовала своего папу. А я тем временем натыкаюсь рукой на влажное пятно. Значит, и правда, отошли. Ладно. Ладно, родная, мамочка уже встаёт.

Я сажусь в постели и смотрю на Эдварда сверху вниз. На нём лишь пижамные штаны, а грудь обнажена. Он надевает на мои ноги носки. И это не потому, что я не вижу ступней, на что жалуются многие беременные женщины. Просто он, кажется, счастлив заботиться обо мне. За всё время беременности он не пропустил ни одного осмотра. Необходимые анализы я зачастую ездила сдавать одна, пусть и с водителем, но ультразвуковые исследования мы всегда посещали вдвоём. Прося о ребёнке, я никогда бы не подумала, что всё будет так. Что всё станет серьёзным, и окажется, что Эдвард действительно хочет быть отцом снова. И быть рядом в минуты моего недомогания в том числе. Порой он даже оставался со мной по утрам, если они начались для меня с тошноты, и тем самым откладывал отъезд на работу, а в остальное время неоднократно звонил в течение дня.

- Который час?

- 23:01. Я позвоню водителю, чтобы приехал и ждал внизу столько, сколько будет нужно. Вот, надень пока халат. Нет, сначала надо снять пижаму. Я дам тебе другую.

Эдвард достаёт чистые пижамные штаны, трусики и майку, передавая их мне и одновременно набирая Тейлора. Так зовут нашего водителя. Есть ещё Джон, но он скорее лично для меня. Для тех случаев, когда мне надо к врачу или по другим делам, или если я хочу сходить в магазин самостоятельно, не полагаясь на курьера или помощницу по хозяйству. Хотя теперь я вряд ли пойду за продуктами лично. По крайней мере, не в ближайшие месяцы.

- Тейлор. Да, нужен. Приезжай и жди у подъезда. Я ещё позвоню, - Эдвард откладывает телефон и концентрируется на мне, - ну, как ощущения? Помочь тебе с одеждой?

- Обычные. Ничего нового. Наверное, я могла бы и ещё поспать, паникёр, - немного дерзко говорю я, стягивая одежду. Пусть я беременна, и мой пупок выделяется на животе не совсем красивым образом, это не отразилось на наших интимных отношениях или том, как Эдвард смотрит на меня. Даже когда мой живот уже был достаточно большим, мы занимались любовью всё с той же страстью, что и прежде.

- Паникёр? Это я-то паникёр, Изабелла? Я сама стабильность. Ты ещё убедишься в этом позже. Совместные роды, не забыла?

- Нет, не забыла. Между прочим, я присутствовала, когда мы решали, - я встаю, чтобы закончить одеваться. Разве что игнорирую лифчик. Хотя несколько бюстгальтеров для кормления лежат в сумке, заранее собранной в родильное отделение, вместе с другими необходимыми вещами как для меня, так и для нашей крошки. Начиная с документов и заканчивая памперсами, одеждой и гигиеническими принадлежностями.

Впоследствии Эдвард помогает мне спуститься вниз, несмотря на то, что я в порядке. Или пока в порядке. Чёрт его знает. Считается, что у всех разный болевой порог. Кто-то обходится без эпидуралки, а кто-то просит об анестезии с самого начала. Я без понятия, как будет у меня. Наверное, как пойдёт. Я сажусь за кухонный стол, хоть теперь мне и сидеть порой некомфортно. Эдвард пьёт чай, но я не хочу. Потому что на мочевой пузырь и так оказывается давление. Мы просто довольно долго сидим в тишине, пока Эдвард не протягивает ко мне руку, чтобы погладить мою правую ладонь, обнимающую живот.

- Будем звонить нашим родителям? Или пока нет?

- Я бы пока не хотела. Лучше потом. После, когда всё завершится.

- Поверить не могу, что мы увидим её совсем скоро. Нашу прелестную девочку. Я так тебя люблю, Изабелла. И буду рядом всё время.

- И я люблю тебя, родной, - я касаюсь щеки Эдварда, поглаживая и задерживая ладонь, но тут внизу спины возникает болезненное ощущение в области таза, и я слышу свой собственный вдох. Это что, первая настоящая схватка? О Господи. Я и не думала, что читать книги в электронном формате и статьи о беременности и родах равносильно тому, чтобы пройти через всё то же самое, но только сейчас я начинаю немного нервничать. Или много. Господи. Почему именно этой ночью? Почему не днём? Я бы поспала хоть сколько-то, а теперь... - Эдвард.

- Тише. Всё нормально. Просто дыши. Как тебя учили. А я засеку время. И мы будем разговаривать, чтобы не так беспокоиться. Если захочешь, наберу тебе ванну, или просто походишь.

- Хорошо ещё, что у нас нет собаки или кошки. Это было бы ещё более нервно, - говорю я, фактически не думая, но зато сосредотачиваясь на том, чтобы делать глубокие вдохи и плавные выдохи. Всё будет хорошо. Всё уже хорошо. У меня замечательный врач, с которым мне уютно, и так будет и сегодня. И тут всего-то два дня до предполагаемой даты родов. Я доносила свою девочку и увижу её наверняка в течение следующих суток. Вот только мы так и не определились с именем. Мама говорила, что всё станет проще, когда мы увидим её в реальности. Как я поняла, это может помочь. Что-то вроде того, что первый взгляд сразу даст понять, какое имя подходит больше. Но я не уверена. - Это, вероятно, дикий напряг. Домашнее животное и новорождённый ребёнок.

- Лиам и Лукас как-то не просили у нас с Таней о собаке или о ком-то ещё. Я бы согласился, если бы попросили, но насчёт Тани я не уверен. Так что, если Серена попросит, я её поддержу. Сообщаю тебе сразу, чтобы ты знала.

- Серена?

- Это лишь мысль, детка, не более. По поводу имени, - Эдвард снова дотрагивается до моего живота. Мне кажется, он начинает каменеть, как и должно быть при родах, но я не уверена. Тем не менее, я решаю позвонить Маккенне, и она говорит пить больше жидкости и чаще ходить в туалет, даже если вроде бы не хочется. И что вообще лучше ходить, а не сидеть. Мы ещё раз обговариваем договорённость приехать, когда промежуток между схватками достигнет шести-семи минут, но также она напоминает позвонить, если что-то вдруг покажется мне идущим неправильно. Вскоре мы завершаем разговор, и, немного держась за стол, я поднимаюсь со стула. - Белла.

- Расслабься. Маккенна сказала двигаться и пить воду.

Время идёт не слишком быстро, но с течением времени я бесспорно чувствую, что схватки становятся регулярными, и воды продолжают подтекать небольшими порциями. Процесс, идущий поначалу незаметно, теперь сопровождается болями то в пояснице, то в нижней части живота, и ощущения странного жара уходят только до следующей схватки. А между ними я чувствую озноб и иногда даже тошноту. Эдвард предлагает принять тёплую ванну, поглаживая мне спину, но я не хочу. Как представлю, что придётся опускаться и вылезать обратно, когда в ногах словно слабость... Нет, лучше просто ходить.

- Промежуток девять минут.

- Ты уверен?

- Да, милая. Может быть, посмотрим какой-нибудь фильм?

- А сколько сейчас времени?

- 3:49. Тебе нужно экономить силы, Изабелла. Давай ты ляжешь на диван, и я включу заключительную серию твоего сериала, которую мы ещё не видели.

- Ты помнишь, где флешка?

- Конечно. Около твоего ноутбука. Пойдём.

Эдвард сопровождает меня в гостиную, а после ненадолго отлучается наверх. Тем временем я укрываю ноги пледом и располагаюсь с максимально возможным сейчас комфортом. Чувство, что меня словно разрывает изнутри, игнорировать всё труднее, но не вот прям невозможно. Наблюдение за происходящим на экране так или иначе отвлекает. Взгляд же Эдварда прикован ко мне. Он всё ещё сидит с телефоном, замечая каждый раз, когда у меня снова схватка, чтобы запустить новый отсчёт. Серия завершается в 4:41, Эдвард снова приносит мне стакан с прохладной водой и в начале шестого заговаривает о промежутке в восемь с половиной минут. В это время схватки длятся уже секунд тридцать, не меньше, и я дрожу снова и снова.

- Мне кажется, надо собираться. Я боюсь, Эдвард. Я хочу быть под присмотром. Принеси, пожалуйста, мой синий костюм. Штаны и кофту. Тейлор ведь уже здесь?

- Уже давно здесь. Тихо, не так быстро, - я сажусь довольно резко и вздыхаю, потому что поторопилась, и теперь перед глазами всё кружится. - Откинься на спинку, Изабелла. Я рядом, всё хорошо. Всё так, как и должно быть. Но мы справимся.

Меня трясёт. Продолжает трясти от страха. За все предшествующие годы моей жизни ничто не внушало мне такого дикого волнения. Но это, наверное, и естественно. Ведь это первый раз, когда речь не только обо мне. И когда столько всего может пойти неправильно, а я бессильна это предугадать и изменить. Как бы я справлялась с эмоциями, если бы мы с Калленом не были вместе? Я одна в своей квартире... Одна. Я более-менее возвращаю себе контроль над ними, лишь когда мы оказываемся на заднем сидении мерседеса с Тейлором за рулём. Мне не слишком удобно, и становится только хуже, но Эдвард настаивает на том, чтобы пристегнуться, и я позволяю ему защелкнуть мой ремень. Мы доезжаем до клиники не слишком скоро, потому что Тейлор едет, соблюдая все правила, но это не растягивается на час или дольше, как могло бы быть из-за пробок. Тем не менее, мои схватки усиливаются, и перерыв между ними сокращается до восьми минут, а вот длительность наоборот возрастает. Я определяю это, исходя из количества совершаемых вдохов и выдохов. Дома на одну схватку их приходилось чуточку меньше.

Маккенна ждёт нас у дверей клиники и осматривает меня вскоре после размещения в индивидуальной палате. Здесь есть все удобства. Даже ванна и комната для гостей. Я не просила Эдварда ни о чём подобном, но, видимо, мне придётся смириться со всеми изменениями, которые его появление привносит в мою жизнь. Он уже упоминал, что, даже отмечая его День рождения дома, на него придётся позвать разных людей, не относящихся к кругу наших близких. И нанять кейтеринг.

- Итак, на данный момент шейка матки раскрылась до шести сантиметров, и процесс продолжается. Вы уже в активной фазе, Изабелла. Мне нравится, как всё идёт. По шкале от одного до десяти насколько вы оцениваете уровень боли на данный момент?

Я смотрю на шкалу на стене, где каждое значение обозначено смайликами с разной степенью улыбки. Судя по тому, что я ещё способна улыбаться и делала это, пока в машине Эдвард отвлекал меня роликами с щенками, моё состояние далеко от десятки.

- Четыре. Может быть, пять. Но точно не выше, - отвечаю я, обнимая живот через ткань больничной сорочки. Она довольна приятная на ощупь. В ней уютно и тепло. Эдвард держит мою левую руку между своими ладонями. Что бы он ни говорил, по нему заметно, что он нервничает. Точнее, я чувствую его вспотевшую кожу, как показатель неистового переживания.

- Замечательно. Я пока оставлю вас, но к вам время от времени будет заходить медсестра, и, если что, она сможет дать мне знать, что я вам нужна. Подумайте пока об анестезии.

- Как ты? - чуть погодя, спрашивает Эдвард. Я двигаюсь по палате, несмотря на то, что усталость уже даёт о себе знать. Как бы то ни было, лежать постоянно тоже не выходит. Потому что выпитая жидкость так и просится наружу, и я часто хожу в туалет, а общаться на отвлечённые темы между этими походами уже нет сил. Вместо этого, согнувшись над кроватью в очередной раз, я начинаю размышлять, о чём вообще думала, когда согласилась на совместные роды. Против воли в голове возникают многие мнения, в которых женщины признавались, что жалели о присутствии партнёра на родах, потому что он только раздражал, а у кого-то даже падал в обморок. Но самое ужасное это откровения пар, отправлявшихся после появления ребёнка к сексопатологу, потому что в их интимной жизни словно что-то ломалось из-за факта того, что муж был рядом от начала и до конца.

- Приемлемо, - замечая, как за окном становится светлее, со стоном произношу я между двумя очередными схватками. Кажется, что теперь друг от друга их отделяет не более пяти минут. Честно говоря, мне уже хочется тужиться и родить, но я склоняюсь к тому, что ещё рано. Случайный взгляд на циферблат настенных часов даёт мне понятие о времени. Только начало девятого. Нет, почти полчаса. - Я люблю тебя, но, может быть, позже ты подождёшь снаружи?

Эдвард напрягается за одну короткую долю секунды. Массажируя мне плечи, стоя позади, он выдыхает слишком громко. Я выпрямляюсь, но не до конца. Скорее всего, теперь уровень моей боли точно составляет шесть. Дышать ровно и глубоко всё сложнее с каждой минутой. Как, должно быть, трудно рожать, например, сразу двоих.

- С какой вдруг стати? Из-за всей той хрени, которую ты читала в интернете? Мне тоже случается пользоваться твоим ноутбуком, помнишь? Как-то раз ты не закрыла вкладку.

- О Боже. Ты всё прочёл?

- Это было занимательно, - смеётся он, и я тоже почти реагирую точно так же, но новая схватка перебивает весь смех. Эдвард прикасается к моей руке, утешающе потирая её. Кожа к коже. Так прекрасно.

- Значит, нет?

Спустя пару-тройку минут мне удаётся заговорить с ним снова. Я поворачиваюсь лицом к нему, усаживаясь обратно. Эдвард качает головой.

- Нет, и забудь. Я никуда не пойду. Приляг пока.

Я ложусь на левый бок, чтобы видеть Эдварда. Он сидит на стуле, склонившись ко мне. Проходят часа два, но, скорее всего, лишь час. А может, всё-таки и больше. Трудно сказать однозначно, потому как временные рамки для меня уже размыты, и я не спрашиваю о них. Стену освещают яркие лучи поверх моего порядком измученного тела, когда к нам заходит Маккенна. Я как раз стискиваю простынь, а Эдвард шепчет что-то успокаивающее прежде, чем я нахожу энергию, чтобы передвинуться и дать себя осмотреть.

- Раскрытие девять сантиметров, Изабелла. Что решим с обезболиванием? - я уже подключена ко всем необходимым приборам, фиксирующим физические показатели и мои, и ребёнка. Мне потребуется приподняться для анестезии, но я не хочу не поэтому. Боль вполне терпима, тогда как эпидуралка может замедлить процесс. И что, если у меня возникнет аллергическая реакция? Слишком много если. Ещё больше вещей, о которых не узнать заблаговременно. А я и так боюсь. Жутко. Немыслимо. Сильно.

- Не нужно.

- Белла, детка.

- Доверься мне, Эдвард.

Хмурясь, он кивает, но далеко не сразу. Немного сердитый взгляд это всё, что я вижу в первые несколько мгновений. Ну точно паникёр. Я-то знаю.

- Изабелла, вы уверены? Если передумаете, позже она может не успеть подействовать.

- Да, я хотела бы уже, чтобы мы начали.

- Скоро начнём, не волнуйтесь.

Маккенна остаётся с нами, больше никуда не отлучаясь. Схватки происходят уже каждые пять минут и при этом длятся словно вечность, а потом промежуток сокращается ещё в два раза. Теперь процесс полностью контролирует врач, тогда как Эдвард стоит в изголовье, крепко держа меня за руку. Я стараюсь дышать, как учили, напрягать необходимые мышцы, лишь когда говорят, и сохранять сосредоточенность на том, что каждая новая схватка это не только боль и колоссальные усилия, но и помощь нашей малышке, без которой она просто не сможет появиться на свет. А я так хочу уже наконец увидеть свою девочку не только на чёрно-белом экране. Впервые обнять её и почувствовать тепло крохотного тела у своей груди. В целом мне легче, чем когда всё только начиналось. Несмотря на ощущение жжения между ног. Я почти уверена, что осталось совсем немного. Мои зубы фактически стиснуты от необходимости терпеть из-за слов Маккены временно не тужиться.

- Показалась головка. Продолжишь, лишь когда я разрешу. Нужно проверить, не опутала ли пуповина шею.

Эдвард проводит полотенцем мне по лбу, вновь удаляя испарину. Я измотана, всё ещё испытываю страх, не в последнюю очередь ввиду озвученной опасности, что малышке может мешать то, благодаря чему все эти месяцы ей поступали питательные вещества из моего организма, но нежное прикосновение внушает надежду, подбадривает и словно дарует второе дыхание. Напоминает о нашей любви. Любовь. Я справлюсь.

- Эдвард.

- Всё хорошо. Ты такая сильная. Я так тобой горжусь.

- Изабелла. Продолжай, как будешь готова. Ещё немного. Постарайся вот сейчас.

И я стараюсь. Прилагаю все ещё остающиеся у меня силы. Чтобы спустя одну длинную потугу услышать плач. Тихий и одновременно отчётливый. Эдвард целует меня в волосы, дрожащую, но счастливую. Я глажу его по лицу, едва ли видя очертания подёрнутыми влажной пеленой глазами. Слёзы... Почти слёзы. Малышка плачет чуть дальше, чем мгновение назад, и, понимая всё без слов, Эдвард говорит, что нужно подождать, пока её осмотрят. Я приподнимаюсь немного, игнорируя болезненность внизу, потому что мне необходимо видеть. Убедиться, что девочка здесь. И она тут. Всего несколько шагов. Её взвешивают, сушат полотенцем и оборачивают тканью. Облегчение теплом распространяется внутри меня, когда нашу крошку подносят к нам. Два килограмма восемьсот пятьдесят грамм. Пятьдесят один сантиметр. Маккенна почти прикладывает её к моей груди, но я немного качаю головой из стороны в сторону. Я хочу, чтобы Эдвард... чтобы Эдвард был первым. Просто хочу. Мне кажется, стоит мне увидеть его с нашей девочкой, как всё станет ясно в тот же миг. Её имя. Движения мужчины лишены всякой тревоги. Он уверенно протягивает руки, смотря то на меня, то на кроху. Её кулачок оказывается снаружи, когда Эдвард садится на стул рядом, нежно поддерживая головку. Я протягиваю руку в трепетном прикосновении. Красавица. Нежно-розовая кожа, причмокивающие губки, голубые глаза, пристально взирающие на нас, но вряд ли они различают то, как мы выглядим. Пока ещё нет. Но счастливее меня сейчас нет никого. Потому что она моя. Наша. И она... Серена. Точно Серена. Это имя бесспорно подходит ей.