Сентябрь 2005 года

Я не авантюрист.

Совсем.

Друзья называют меня Зануда. Я тщательно планирую походы в магазин и встречи, даже если это просто дружеские посиделки в нашем любимом баре. Моя жена знает, что если я звоню и говорю, что выпью с Эмметом по «кружечке пива», то это действительно значит, что Я выпью ОДНУ кружку. За Эммета я давно не отвечаю. Еще со времен его запоев после каждого дежурства в выездной бригаде «Реанимации для новорожденных».

С тех пор мы многому научились: он – останавливаться, я – доверять ему, а Джаспер просто остается таким же мудаком каким был всегда, за это мы его и любим.

Сам Джаспер не любит никого кроме своего Змея. Мы даже произносить привыкли его имя именно так, с заглавной буквы, Змей. Откуда пьяный Джас припер в нашу общагу это полутораметровое зеленое чудовище, не знает до сих пор ни одна живая душа, кроме самого Джаспера и, разумеется, питона.  Но Змей гордо молчит, а Джаспер только многозначительно ухмыляется, хотя мы подозреваем, что он просто не помнит. Древесному питону обустроили аквариум, но он поселился под кроватью Эммета и был назван Змеем. В итоге, Эммет перестал трахать девочек у нас в комнате, а Змей до сих пор преследует ноги Эммета, как только те появляются в зоне видимости.

Момент встречи Розали, на тот момент еще только девушки Эммета, и Змея вписан в историю нашей Компании трясущимися от истерического хохота руками. Когда Роуз впервые увидела зеленого монстра, приближающегося к ногам парня, она, не издав ни звука, отодвинула Эммета за свою хрупкую спину, схватив в руки зонтик, встала в защитную позицию, и разразилась отборной бранью постоянных посетителей притонов Тортуги. Никогда больше мы не видели Эммета таким растерянным, а Змея таким обиженным. После того случая у нашего Медвежонка не оставалось другого выбора, кроме как жениться на своей «спасительнице». Питон остался единственным, кто так и не принял Роуз в нашу Компанию, мы часто шутили, что это из-за того, что две змеи плохо уживаются в одном пространстве.

В моей жизни, свою первую роль, Змей сыграл, когда, вскоре после своего триумфального заселения в нашу комнату, отказался принимать пищу, но согласился влезть в спортивную сумку и отправиться в женское общежитие ветеринарного колледжа, где у Джаспера естественно были связи. Именно там я встретил свою жену. Змей полюбил ее с первого прикосновения, я с первого взгляда.

Таня, моя нежная Таня, ее тонкие белые руки порхали на фоне яркого окраса Зеленого питона, и я не мог оторваться от созерцания ее длинных пальцев, пушистых ресниц, тонких черт лица, острого носика, белоснежных прядей волос. Все в Тане было тонкое и словно прозрачное, кроме ее огромных сапфировых глаз, лишь один взгляд которых уверенным росчерком подписал мой приговор.

Я не принимаю спонтанных решений.

Я все спланировал. Все взвесил. Все просчитал.

Мы поженились через год после окончания университета, когда меня уже перевели из приемного отделения в хирургию, и куратор моей ординатуры перестал оставлять меня на каждое ночное дежурство.

Благодаря нашим родителям, мы никогда не испытывали проблем с жильем и деньгами. Имя автора исторических романов Карлайла Каллена известно далеко за пределами Штатов, а гонорары за его книги превышают зарплату любого врача в десятки раз. Друзья частенько, посмеиваясь, называли меня папенькиным сынком, но им доподлинно известно, что каждый доллар, снятый мною с семейной кредитки, отработан ночами, проведенными над редактированием произведений  моего талантливого, но абсолютно безграмотного отца. Правку своих работ отец не доверял никому со времени моего поступления в среднюю школу, лишь однажды, в мой первый год в университете, не желая нагружать меня, отец отдал очередной роман в руки нанятого ассистента. Этот роман стал первым и единственным провалом писателя Каллена. С тех пор, ассистент уволен, отец выпускает по два бестселлера в год, а я неограничен в средствах.

Мой день всегда четко расписан.

Я – Зануда, и не стесняюсь этого.

Мое стремление к порядку и планированию граничит с одержимостью.

Я всегда могу ответить, где я буду обедать  в любой из дней на следующей неделе. Это не мания и не результат детской психологической травмы. Просто я очень организован. С отцом – Писателем и матерью – Женой Писателя, мне приходилось с раннего детства самостоятельно организовывать свое время, и, черт побери, мне это просто нравится. Отец часто смеется, что у меня даже на смену подгузников уже был составлен персональный график.

Планами и расписанием самого отца всегда занималась мама. При их бешеной занятости я всегда удивлялся, когда она успела меня родить. Сама мама утверждает, что первые схватки начались на встрече в издательстве, воды отошли на вручении отцу премии за вклад в развитие американской культуры, а к моменту окончания его благодарственной речи я уже орал на руках у акушерки. Глядя на мамин ежедневник, я не уверен, что из этого выдумка.

В моем ежедневнике, как и в моей жизни, так же как и в моем доме, царит полный порядок. Что безумно раздражает моих чрезмерно спонтанных друзей. Вот и сегодня я с раздражением рассматривал запись, сделанную корявым почерком Эммета, отобравшего у меня органайзер на прошлой неделе: «Пьянка с Красавчиком с 22.00 до полного беспамятства».

Каким образом Эммету удалось уговорить меня на эту авантюру я не смогу понять никогда. Мы оба преуспевающие врачи. Оба счастливо женаты. И мы двое стоим перед входом в общежитие Университета Вашингтона. Женского общежития. Руки загружены пакетами со всеми видами алкоголя, который мы смогли найти в ближайшем супермаркете, а из дверей уже выглядывает хитрая морда друга нашего давнего студенчества.

- Джаспер, какого черта! Нас не заметил еще только слепой нищий из соседнего проулка! Со всеми вопросами о месте моего пребывания я пришлю Розали к тебе! – шепот Эммета не был слышен разве что на верхних этажах.

Морда Джаспера стала еще более хитрой, и он, молча, распахнул дверь шире.

«Добро пожаловать в ад, господа!» - неожиданно пронеслось у меня в голове. Я отогнал странную мысль и шагнул, вслед за Эмметом, внутрь.

Мимо пустующего кресла коменданта, по витиеватой лестнице, хихикая и толкаясь как пубертатные подростки, мы поднялись на четвертый этаж этого «пристанища обреченной невинности», как его назвал Эммет.

В конце длинного коридора, который я про себя назвал «туннелем», Джаспер резко остановился и, с улыбкой демона-искусителя  распахнув одну из одинаковых светлых дверей, произнес:

- Добро пожаловать в Рай, господа!