Она смеялась и размахивала своими тоненькими ручками, рассказывая о чем-то. Я не слышал ни одного слова. В моей голове была пустота, заполненная ее смехом и дыханием.

Я пил виски, который она заботливо подливала мне, подтрунивая над моей заторможенностью. Каждый раз, когда она двигалась, копна ее волос задевала мою руку, и мне казалось, что по мне бегают  толпы мурашек и внутри рождается то, что девочки-подростки называют «бабочки в животе».

Мне тридцать один год. Я ведущий хирург. Я написал доклад о «Применении  лапароскопии и традиционного метода при резекции селезенки при травматическом повреждении». Через два дня я выступаю на конференции. У меня не может быть «бабочек в животе». Как и хора ангелоподобных детишек в пустой голове.

Этого просто не было в моем графике. В моем ежедневнике определенно не было записи: «Сойти с ума в 23:10».

Я не хочу смотреть на то, как блестят ее глаза и как она облизывает пухлые губы. Я не хочу видеть россыпь веснушек на ее плечах. И я точно не хочу прижаться губами к той родинке под ключицей.

Нужно выйти отсюда, чтобы разорвать эту пелену бреда. Я попытался встать, изящная ладошка опустилась на мою ногу чуть выше колена, удерживая меня, заставляя мой член напрячься так, словно ему пообещали первоклассный минет.  Чего ты напрягся, Кален, это просто девичья ладошка. Вон, девочка смотрит на тебя уже как на психа.

- Чего ты напрягся, Каллен? – Словно прочитав мои мысли, весело спросила она.

- Я... Нет. Мне нужно в уборную.

- Оу, в «уборную»? – Она забавно приподняла левую бровь и наклонилась ко мне. Непозволительно близко. Черт. – Доктор Кален не просто загадочный красавчик, он еще и джентльмен? Обычно, мои парни просто сообщают, что им нужно «отлить».

Ее ладошка все еще была на моей ноге. Ее волосы щекотали мое плечо. Она прижималась к моему боку, и произносила все это тихим дразнящим полушепотом. Мне казалось, что мои брюки лопнут от напряжения в них.

- Я не один из твоих парней, - сквозь зубы прошипел я, и, стряхнув с себя ее руку, вышел в коридор.

Мне тридцать один год. Я стою в коридоре женского общежития. Я пьян. И я все еще чувствую прикосновение маленькой ладошки к своей ноге.

Позади меня открылась дверь.

- Зануда, ты в норме? – Джас похлопал меня по плечу и участливо заглянул в лицо. – В чем дело? Ты выглядишь чертовски дерьмово.

- Зато ты у нас как всегда красавчик. – Огрызнулся я.

- Эй, какие у тебя проблемы? Мне казалось, что ты расслабился.

- Даже чересчур. – Пробормотал я себе под нос.

- Не будь занудой, пошли ко всем. И, кстати, чего ты на Беллу ощерился, это лучшая подруга моей Эллис, они неразлучны с младенчества, так что будь вежлив. Иначе, моя девочка нам весь мозг съест. – Джаспер усмехнулся и подтолкнул меня обратно в комнату.

Белла сидела на том же месте. Бл***, она смотрела на меня снизу вверх и улыбалась. Она смотрела на так, словно я - гребаный Санта Клаус с мешком подарков.

- Ты вернулся? Не убегай больше от меня. –  Улыбается. И что я должен ей на это ответить. Глядя в распахнутые оленьи глаза, сказать, что последние два часа я хочу трахнуть ее во всех мыслимых и немыслимых позах.

Мне тридцать один год. Я умею держать себя в руках. И, черт побери, я женат на самой прекрасной женщине в мире. Я готов был застонать в голос. Вместо этого, я рухнул на диван и с силой дернул себя за волосы.

- Текилы? – Маленькие пальчики раскачивают стопку у меня перед носом.

Будь оно все... Просто будь...

***

Не знаю, что закончилось быстрее текила или мой самоконтроль. Я не помню, что делали мои друзья и удивлялись ли они моему поведению. Я не помню, в какой момент моя рука оказалась на ее талии. Я помню, как зарылся наконец-то носом в ее волосы. Аллилуйя! Как лизнул кончиком языка кожу у нее за ушком. Я готов был кончить от одного ее вздоха.

Кажется, Эммет что-то говорил мне о наших женах. Причем здесь они я так и не понял. Таня никогда не пахла как яблочный пирог, и я точно никогда не хотел ее трахнуть. Таня – это моя жена, моя Нимфа. Мы с ней любим друг друга. Я готов поклоняться ей и ее телу. Зачем Эммет вспомнил о ней здесь?

Я отвлекся на Эмма, а, повернувшись к Белле, понял, что ее нет. Моя рука, такая одинокая без нее, безвольно лежит на диване. Краем глаза я увидел, как каштановое облако выскальзывает за дверь. Ебать, Кален, ты сегодня поэт. Поднимаюсь на ноги и, слегка пошатываясь, выхожу следом за ней.

Из приоткрытой двери чуть дальше по коридору доносится звук льющейся воды. Останавливаюсь в дверях и облокачиваюсь на косяк. Белла ополаскивает лицо, склонившись над умывальником.  Она собрала волосы в узел на затылке, открыв изящную шею и ушки, словно нарочно для моих поцелуев. Она замечает меня в зеркале над раковиной:

- Тоже решил освежиться?

- Нет, я пришел за тобой...

- Я уже иду. – Она отбросила полотенце, которым вытирала лицо и руки, в корзину для белья, и попыталась пройти мимо меня. – Я подожду тебя в коридоре.

- Меня не нужно ждать. Я готов. – Притягиваю ее к себе. Обнимаю ее. Крепче. Хочу прижать ее к себе так сильно, чтобы она слилась со мной. Утыкаюсь носом в ее макушку, правой рукой распускаю узел волос, заставляю ее откинуть голову назад и впиваюсь в ее губы.

Я не целую. Я пью ее. Ее дыхание, ее вкус, ее стоны.

Мне все равно, что она колотит меня по груди и плечам своими маленькими кулачками. Мне плевать, что все происходит в общей ванной. Не отрывая от нее губ и рук, я заталкиваю ее в одну из душевых кабинок. Прижимаю к стене, Белла продолжает сопротивляться, но я уверен, что она так же хочет меня как и я ее. Она просто не может этого не чувствовать, с самого первого момента, когда она вошла в комнату, когда села рядом со мной, после каждого прикосновения, каждого взгляда за этот вечер...

Она толкает меня, и я поскальзываюсь на кафельном полу, увлекая ее за собой вниз. Подминаю ее под себя.

- Я хочу чувствовать твою кожу, Белла, пожалуйста. – Я умоляю ее. Я никогда никого ни о чем не просил. У меня всегда было все. Я никогда ничего не хотел. До сегодняшнего вечера.

Я хочу ее. Меня не волнуют голоса, заполнившие небольшое пространство ванной комнаты.

- Какого черта ты творишь, Каллен? – прорычал Эммет, хватая меня за шкирку и оттаскивая от сжавшейся на полу девушки. Он припер меня к стене напротив, и обратился к остальным зрителям. – Элис, уведи Беллу, я скоро подойду ее осмотреть. Джас, принеси аптечку.

Краем затуманенного взгляда я увидел, как Элис помогает Белле подняться с кафельного пола душевой кабинки, и накидывает ей на плечи полотенце, чтобы прикрыть обнаженную кожу под разорванной маечкой.

- Каллен, бл***, ты рехнулся? – Локоть Эммета угрожающе давил на мое горло. Я задыхался. Я просто задыхался, мать вашу. Я не мог больше чувствовать запахи. Запах. Яблочный пирог. Ее кожа все-таки пахла яблочным пирогом. Ее кожа такая тонкая и нежная, что на ней сразу же отчетливо проступили отметины моих пальцев, зубов и губ. На ее запястьях и лодыжках наверняка надолго останутся синяки в форме моих рук. Я отметил ее.

От этой мысли я улыбнулся.

- Каллен, бл***, ты рехнулся? – Эммет продолжал орать мне в лицо. – Какого хрена ты улыбаешься, твою мать?

Воздух. Мне нужен воздух. Не тот, поступление которого блокирует сейчас рука моего друга. Мне нужен воздух с ее запахом. Я хочу вдыхать ее дыхание. Я хочу чувствовать ее в своих руках. Я хочу ее.

- Я хочу ее! – Прохрипел я, сблевал на Эммета и отключился.

***

Я шел по выжженной траве, под лучами палящего солнца, невозможно было открыть глаза, все расплывалось и сливалось в кляксы и пятна. Спасительное прикосновение холодных пальчиков к моей груди вызвало дрожь. Я чувствовал, что пальчики расстегивают пуговицы, ладошки скользят по моим плечам, стаскивая рубашку. Женское дыхание на моей коже подтверждает, что марево, застилающее мой взор, не мешает тактильным ощущениям.

Пальчики расстегивают мои брюки, женщина что-то говорит, но здесь такой плотный воздух, что голос доносится, словно сквозь слои ваты.

Я приоткрываю один глаз и вижу силуэт женщины, склонившейся надо мной. Ее длинные волосы слегка щекочут мою кожу. К моему лицу прижимается что-то влажное и холодное, я чувствую как капли стекают по моей шее и груди. Мокрые дорожки вызывают повторную дрожь, на этот раз это возбуждение. Я чувствую напряжение в паху и вспоминаю женское тело, бьющееся подо мной, извивающееся от моих прикосновений. Это было недавно. Я не помню ее лица, я знаю только ее контуры, каждый изгиб. Я помню ее запах. Яблочный штрудель.

Женщина рядом со мной пахнет сиренью и грозой. Я ловлю ее тонкие запястья и притягиваю ее к себе. Да, я помню эти запястья, кажется, что если я сожму их чуть крепче, то они хрустнут как стекло.

Подминаю ее под себя, завожу ее руки к изголовью кровати. Все кажется логичным, мне нужна МОЯ Женщина и она здесь, и я буду иметь ее на кровати, а не на голой земле, по которой я скитался еще недавно.

Моя Женщина. Вся тонкая и хрупкая. Она отвечает на каждое мое движение. Я груб, но я не могу иначе, я должен доказать ей, что она МОЯ. Я должен наказать ее за то, что она оставила меня в этом тошнотворном мареве.

Я не забочусь о том, что она может быть не готова. Моя Женщина всегда готова принять меня. Раздвигаю ее ноги и резко вхожу в нее. Да, она ждала, она знала, что мне нужно.

Ее стоны смешиваются с моим дыханием. Я двигаюсь сильно и жестко, вколачиваясь в нее, стараясь проникнуть как можно глубже, показать ей, что она вся МОЯ, до самых своих глубин, ВСЯ.

Бешено колотятся два сердца в зеркальном отражении друг друга. И я, кажется, успеваю подхватить этот ритм в своих движениях в ней. Марево вокруг взрывается красным, когда я кончаю, и выдыхаю в воспаленные от жестких поцелуев губы:

- Моя, моя Белла. – И, наконец-то открыв глаза, вижу перед собой, покрытое бисеринками пота, идеальное лицо моей жены Тани.