Эдвард запускает шнурки вокруг каждого крючка. По схеме крест-накрест. Он не тянет слишком сильно, ему, должно быть, виднее, но я хочу понять. И просто задумываюсь, отчего он шнурует недостаточно туго.

- Нужно оставить пространство. Если затянуть плотно, ты не сможешь полноценно сгибать лодыжку. А теперь сделаем обычный бант. Как на обычной обуви.

- И он не развяжется?

- Да, если всё сделать не совсем в точности, а более надёжно. Я скрещу один шнурок над другим, - Эдвард говорит, устанавливая со мной зрительный контакт и сохраняя его в течение нескольких секунд. Мне хочется куда-то деть руки, которые просто лежат на лавке и обхватывают край. Он холодный, холодное, мёрзлое дерево, и мне должно стать холодно без перчаток. Я чувствовала, как кожу пощипывает лёгкий мороз, но со времени прикосновения Эдварда меня словно лихорадит от жара. Эдвард опускает глаза обратно к моим ногам. - Они всё ещё длинные, и можно вернуться на два крючка назад. Обернуть шнурки вокруг них снова, - движениями рук Эдвард действительно возвращается к предыдущим крючкам, обматывая их повторно. - Шнурки станут короче. Вот так. И теперь завязываем бант с внешней стороны.

- Да ты эксперт.

- Всего лишь парочка обучающих видео. Они не делают меня экспертом. Если ты не против, зашнурую тебе второй.

- Зашнуруй.

Эдвард справляется быстро. Хоть и говорил, что завязывать шнурки другому человеку предположительно труднее, чем самому себе. Мы молчим в течение пары минут, Эдвард только дышит между моими вдохами, пар из его рта клубится в воздухе, пока не растворяется в нём. Потом Эдвард передвигает свои ботинки под лавку, туда, где уже стоят мои сапоги, и отклоняется посмотреть на меня.

- Готова?

- Относительно.

- Попробуешь встать?

Я ставлю ноги на расстоянии друг от друга, смотрю на них, и мне мерещится дрожь в коленях. Надеюсь, что только мерещится. Я не слабачка. Я встану с этой лавки, даже если тут же начну заваливаться обратно. Лавка никуда не денется. Я могу быстро опустить руку к ней и удержать себя. Представляю, как всё будет выглядеть со стороны. Но вроде никогда не поздно. И люди среднего возраста катаются на коньках. И маловероятно, что они научились ещё в молодом возрасте. Коньки тогда не продавали на каждом углу. Бог ты мой. Что я здесь делаю, и зачем мне всё это? Это всё равно коньки Элис. Эдвард вернёт их ей, а мне вскоре в Сиэтл, и не будет у меня там никаких уроков с парнем, вроде взявшимся за моё обучение. Я медленно отрываю попу от лавки. Реально медленно. Пожалуй, медленнее передвигается только улитка. Меня покачивает с первой секунды, словно пьяную. Можно стоять, только упираясь руками в колени в полусогнутом положении. Хоть какое-то равновесие. Иначе я не могу.

- Прости, - я чуть приподнимаю голову, но мне видно Эдварда по большей части в районе туловища, нежели его лицо. Мне нервно крутить шеей, чтобы посмотреть именно в глаза. И у меня уже что-то вроде паники, хотя под ногами лишь снег, а не блестящий и скользкий лёд. Шапка нависает над глазами, а я даже не могу её поправить, не думая при этом, что сразу неизбежно свалюсь, едва убрав одну руку от ноги. - Насколько по-дурацки я выгляжу?

- Не так по-дурацки, как выглядел в первый раз я. Я был испуган, хотя меня очень сильно держали за руку, а взятые на прокат коньки выглядели такими изношенными, что меня до сих пор удивляет, как не лопнули шнурки при шнуровке.

- Почему ты не рассказывал о том, что ты умеешь кататься, и тебе это нравится?

- Я не рассказывал о многом, - Эдвард неторопливо подходит ко мне. Если можно назвать неторопливой походкой ту, когда нужно сделать всего лишь шаг до объекта. Я отзываюсь о себе, как о неодушевлённом предмете, но забываю об этом за долю секунды, понимая, что Эдвард вот-вот прикоснётся ко мне. Он не спрашивает, просто поднимает руки одну за одной и протягивает их в мою сторону, к моим локтям, обхватывая чуть выше них и побуждая довериться ему. Я вздрагиваю от касания, от того, как оно волнующе и рождает столько противоречивых ощущений внутри. По телу словно устремляется волна тепла, но, кроме того, кожу как будто пощипывает холодом. Мурашки, это они, определённо они. - Я не жалею, что не рассказывал. Я жалею, что считал время неподходящим. Ты уже стоишь, не заметила?

- Ох. Я, правда, не заметила.

- Что чувствуешь?

- Головокружение. Не в буквальном смысле. Но у меня перед глазами летают мошки, а сейчас зима. Мошки и прочие насекомые точно погибли.

- Мухи могут уснуть на всю зиму в какой-нибудь щели, а весной проснуться и полететь. Кто-то прячется среди листвы или под землёй, а божьи коровки, например, собираются вместе и также засыпают на время холодов. Неужели вам не рассказывали в школе?

- Наверняка рассказывали. Но я больше по литературе, нежели по биологии. Собственно, у меня перед глазами уже прояснилось. Можем двигаться дальше.

Чуть опуская взгляд, Эдвард перемещает правую руку по шуршащей ткани куртки непосредственно к моей ладони, обхватывая её. Я без перчаток, он тоже. Наверное, так даже лучше. Надёжнее. После первого шага Эдварда я переставляю правую ногу. Успешно, потому что я продолжаю оставаться в вертикальном положении. В горизонтальном не пришлось бы прилагать столько усилий. По-моему, я явно не про катание на коньках. О Боже. Меня куда-то ведёт при втором шаге. Я сама сильнее цепляюсь за мужскую руку. Эдвард без проблем удерживает меня. Наши тела недолго контактируют друг с другом в области бока. Действительно недолго. Лёд уже совсем близко. Я вздыхаю и поправляю шапку свободной правой рукой. Теперь не так страшно прикасаться к себе. Эдвард переступает на лёд со снега.

- Иди ко мне.

Эти слова не приказ. Эти слова звучат ласковым прошением. Надеюсь, Эдварду не придётся пожалеть, если я рухну на него прям сразу. Вдруг это ему понадобится гипс или иная медицинская помощь, а не мне. Родители считают, что он ответственен за меня, но я переживаю и за него. Я ставлю правую ногу на самый край льда. И без промедления, не позволяя себе колебаний и нерешительности, приставляю левую почти сразу. Меня словно что-то толкает в спину, и ноги начинают расползаться, разъезжаться в разные стороны. О нет. Нет. Я даже задыхаюсь.

- Эдвард.

- Спокойно. Я здесь, - он смотрит на меня, а я на него. Автоматически. Невольно. Отвлёкшись от своих ног. И вдруг я понимаю, что они больше не скользят, куда им вздумается. Причина в том числе и в ногах Эдварда. Они стойко размещены по обеим сторонам от меня. К тому же тактильно прочной хваткой он обхватывает мою ногу сбоку и спереди, чтобы я, видимо, не покатилась и вперёд, и сильнее сжимает мне руку. Его пальцы такие тёплые. Расстояние между нами минимальное. Почти как при поцелуе. Будет враньём, если я скажу, что совсем не думаю о том, насколько теплее пальцев губы Эдварда, или же они наоборот холодные. Я совершаю глубокий вдох. - Ты стоишь. Я тебя держу. Нормально, если ты хочешь вернуться на лавку. Можем и вернуться.

Совсем близко от нас люди так и катаются. Круг за кругом. Какая-то девочка лет шести или семи уверенно скользит по льду без взрослых рядом и тормозит неподалёку, засмотревшись на меня. Или на Эдварда, что тоже возможно. Она одета в лыжные штаны и лёгкий пуховик, на руках у неё синие перчатки, а сбоку от зарумянившегося лица из-под шапки выглядывают рыжие волосы. Девочка подъезжает чуть ближе и для малолетнего ребёнка изрекает очень даже уверенно.

- Чтобы научиться правильно перемещению по льду, нужно в среднем три занятия. Но если ты будешь так её держать, то вам не хватит и пяти. Лучше научи её правильному падению. Когда я училась, у меня были наколенные щитки и шлем. Я могу показать тебе, где их купить. Ты, конечно, хорош, но если ты её любишь, то надо приобрести. Меня, кстати, Айрис зовут.

Господи. Что ей только скажет Эдвард? Я без понятия, как он относится к детям, видя их в разных общественных местах и, может быть, слыша истерики. Только бы он никак её не обидел. Эдвард слегка поворачивается, но оставляя руки на моём теле.

- Привет, Айрис, - неожиданно тёплым и мягким голосом заговаривает Эдвард. Для меня это неожиданно, потому что я не знаю эту его сторону. Отталкиваясь от того, что он был не вот прям-таки счастлив быть старшим братом и иметь младшую сестру от второго брака отца, я бы скорее предположила, что Эдвард может и нагрубить девочке, но этого не происходит. Эдвард даже немного улыбается уголками губ. - Наверняка их можно купить в единственном спортивном магазине на весь город. Я же прав?

- Ну да, он единственный, - Айрис смотрит на небо, прежде чем ответить. - Я никогда не думала об этом раньше. Будешь падать...

- Мы разберёмся сами, Айрис. Спасибо, - я не хочу, чтобы девочка рассказывала мне, как тормозить, или что при катании нужно скользить, а не идти, как будто я по-прежнему в обычной обуви. Девочка кажется милой и общительной, хотя ради её же блага родители, надеюсь, научили её, что с незнакомцами нужно быть настороже. Никуда с ними не уходить и не садиться в их машину одной ни под каким предлогом. Я не испытываю неприязни к Айрис. Просто хочу узнать разные вещи, которые могла бы поведать она, от Эдварда. То, что он ещё не говорил про технику безопасности, не означает, что он совсем не собирается поднять эту тему через минуту или две. - Твои родители где-то здесь?

- Отъехали в магазин. Заберут меня в течение часа. Это на случай, если вы передумаете, и вам понадобится совет.

Айрис отъезжает в центр льда. Я улыбаюсь от её уверенности и ощущения, что в будущем эта девочка будет способна разбить немало мужских сердец. Если она держится так в разговоре с тем, кому за тридцать, уже сейчас, то что же произойдёт лет через двадцать в ходе превращения в роковую красотку? Рыжие иногда бывают особенно привлекательными и завораживающими. Эдвард толком и не смотрит вслед девочке. Он смотрит только мне в лицо, убирая руку от моей ноги и беря меня за вторую руку.

- Есть в её словах смысл. Я как раз думал сказать, что если будешь падать, то опускай подбородок к груди и старайся выставить руку вперёд так, чтобы упасть на кисть, не на локти.

- Когда буду падать. Видимо, это мне гарантировано. Ты меня провезёшь?

- А ты готова?

- Вполне.

- Доедем до противоположного конца. Постарайся немного согнуть ноги в коленях и наклоняться корпусом вперёд, - я пытаюсь делать так, как говорит Эдвард, но, по-моему, я вообще не представляю себе, что нужно, чтобы согнуть ноги и одновременно наклониться телом, и в то же время остаться способной смотреть под ноги. Хотя вряд ли последнее что-то изменит. Если на коньках я фактически не владею собственными движениями и уже покатилась бы непонятно куда, если бы не сила, заключённая в руках Эдварда. Может, и нет мне особого смысла смотреть на лёд. Это как посмотреть на землю, застряв на каком-нибудь аттракционе в ожидании спасателей, недооценив высоту и вспомнив, что ты вообще-то её боишься. Я поднимаю глаза к Эдварду и киваю, что поняла. Вроде бы. Осталось только воплотить. Кажется, мне удаётся в той или иной степени, потому что тело принимает другое положение. Это незримо, но ощутимо. И хватка Эдварда на моих руках становится чуть слабее прежде, чем он направляет наши руки на уровень пояса. - Хорошо. Уже лучше. Поехали.

Эдвард везёт меня за собой. Очень медленно. Как будто со скоростью сантиметра в минуту. Понятно, что это не так. Длина лезвия-то больше сантиметра. Я зажмуриваюсь не столько из-за страха, сколько из-за потока воздуха в лицо. Эдвард притормаживает, и я открываю глаза, видя его нахмуренные брови и то, как он сглатывает. Хотя мне не видно непосредственно его шею, прикрытую свитером, я уверена, что Эдвард сглотнул.

- Ты в порядке?

- Мне показалось, ты не в порядке. Зажмурила глаза, дрожишь.

- Нет, в порядке. Давай поедем дальше.

Эдвард осматривается, нет ли кого сзади. Айрис проезжает мимо и заходит на круг в противоположной части катка. Мы сдвигаемся с места уже не так медленно, как в первый раз. Всё идёт хорошо. Лучше ожидаемого. Я вроде не заторможена. Я двигаюсь за Эдвардом, он надёжно обхватывает мои руки, и остаётся примерно метр до снега, окружающего лёд, когда лезвие правого конька натыкается на неровность. И этого достаточно, чтобы потерять равновесие. Меня ведёт в сторону. Это срабатывает, как импульс, и всё ускоряет. Эдвард скользит спиной, я понимаю, что он не сможет устоять, что не выйдет. Не устоит он, упаду и я. Всё просто. Проще, чем удержаться. Эдвард ускользает от меня. Он упадёт на спину. На спину падать небезопасно. Я цепляюсь за него, но он уже падает. Я могу что-то сделать. Я наклоняюсь и думаю, что можно рухнуть не на Эдварда. Тогда ему будет не так больно. Звук падения просто ужасен. Это как скрежет металла, что и логично, когда лезвия сделаны из него. И всюду поднимается искрящаяся на солнце снежная крошка. Я и не думаю о том, что надо как-то прижать подбородок к груди, только успеваю кое-как выставить руки и приземляюсь в снег, но только верхней частью тела, а колени как раз ударяются о жутко твёрдый лёд. Кажется, что что-то треснуло, то ли кости, то ли лёд. По-моему, подо мной Эдварда нет, совсем никакой части его тела. Где он? Он в сознании? Я поворачиваюсь к нему, точнее, туда, где по моим представлениям он может быть. Налево, приподнимая голову и подползая, подтянув свои ноги. Они точно целые. В коленях отдаётся боль, но я бы почувствовала перелом, будь это он. Эдвард вроде дышит, тёплый пар немного виднеется проникающим в воздух между губ, но глаза закрыты. Я касаюсь пальто на уровне живота. Тот поднимется и опускается. Значит, точно жив. Но почему тогда закрыты глаза?

- Эдвард. Эдвард. Ты цел? Скажи что-нибудь.

- Если хочешь проверить меня на сотрясение прежде, чем мы продолжим, то не вызывай отца. Достаточно будет фонарика в моём телефоне, и чтобы я сказал, сколько пальцев ты мне показываешь, - Эдвард открывает глаза и начинает смеяться. Действительно смеяться, подтягивая левую ногу, царапая лёд лезвием с не самым приятным звуком, но какая разница. Если бы было что-то не так, вряд ли я бы слышала смех. Но смех заканчивается быстро. Эдвард переводит взгляд на меня, глубокий и наполняющий меня воспоминаниями о наших лучших временах. О днях, что мы провели вместе, и мгновениях, что разделили. Теперь я знаю, их было мало. Недостаточно. И, может быть, никогда не будет достаточно. Но сейчас он смотрит так, как будто однажды даст мне всё, что только может. - Ты такая красивая, когда беспокоишься. Я не наслаждаюсь тем, какой у тебя сейчас взгляд, и тем, что мы упали, хотя мне доводилось падать и больнее, но ты красивая даже сейчас.

- Я валяюсь на снегу, и, может быть, над нами сейчас смеются или только надо мной, потому что мы упали из-за меня, но спасибо за твои слова. Помочь тебе встать?

- Это он должен тебе помогать, а не наоборот, - у меня над головой раздаётся голос Айрис. Снова она. Какая упорная или просто упрямая. - Вы такие странные. Мама рассказывала, что до моего рождения она учила папу кататься, хотя он всё ещё не так хорош, как она, но она никогда не предлагала ему помочь подняться. Мужчины должны быть мужчинами, и мама бы не вышла за отца, если бы он вот так разлёгся. Меня бы тогда, наверное, не было, или у меня был бы другой отец. Помогая подняться своему парню, ты можешь снова упасть.

- Мы не странные, - я разворачиваюсь на четвереньках лицом к Айрис и отряхиваю руки от снега, а потом вытираю о штаны. - Мы... ну... взрослые.

- И ещё не умеете кататься. Не такие уж вы и взрослые в этом плане.

- Мы взрослые в другом.

- Знаю. Родители уже рассказывали мне о том, что иногда именуют поиском детей в капусте.

Эдвард поднимается из лежачего положения почти на одном дыхании, поднимает руку к волосам и смахивает крупу прочь. От вдоха Эдварда по воздуху словно проходится вибрация, достигающая задней части моей шеи под волосами. Я сижу тут, краснея уже не от холода, а от того, сколько всего уже может знать Айрис в её годы, и, скорее всего, это не враньё про ту самую капусту или аистов.

- И как? Было увлекательно? - прямо спрашивает Эдвард, и вот теперь краснеет и Айрис. Я тыкаю его в бок, но поскольку смотрю не на него, а на девочку, то промазываю, и тычок приходится больше по бедру. Эдвард молчит, хотя его нога дёргается. - Пестики и тычинки упоминались? Если что, это будет в биологии. Если школьная программа не изменится до тех пор. Или, может, она уже изменилась. Я уже давно не учусь.

- Оно и видно. Ты мог бы быть моим папой. И нет, было стрёмно. Мой настоящий папа почти не говорил, объясняла в основном мама, и вечером я слышала, как они шептались, что, наверное, придётся вернуться к этому разговору ещё лет через восемь.

- Ну всё. Мне кажется, что достаточно. Лучше мы с Беллой встанем, а ты тоже... Продолжишь кататься, и потом тебя заберут, и...

- Кататься не так интересно, как наблюдать, как взрослые падают. Папа бы отругал меня за такие слова, но его тут нет.

- А ты представь, что он здесь, - командующим голосом отвечает Эдвард, поднимаясь на ноги и протягивая мне левую руку. - Вставай, Белла.

Я встаю с поддержкой Эдварда. Айрис откатывается, чтобы предоставить пространство. Она стоит рядом ещё несколько секунд, точно меньше минуты, прежде чем совершить поворот и уехать по льду стремительным движением. Быстро и энергично. Мы с Эдвардом снова переступаем со снега. Эдвард первым, я после него. Айрис уже катается в центре, а тем временем количество людей на катке поубавилось. Эдвард теперь держит меня за правую руку, и левее меня только снег. Предполагаю, что так лучше. Я сама смогу метнуться туда, у Эдварда будет шанс устоять на своих двоих, и я смогу не думать, в порядке ли он. Я вроде скольжу по льду, когда Эдвард совершает небольшое движение вперёд сначала правой ногой, а потом и левой. Вроде всё не так и уж страшно. Мне хочется слегка ускориться. А то мы как улитки. По мнению Айрис так просто старые. Особенно Эдвард. Её слова про то, что он годится ей в отцы, вполне правдивы, но я думаю, не было ли ему неприятно услышать подобное. Каток впереди закругляется. Я сильнее обхватываю руку Эдварда перед тем, как он медленно поворачивает. Ноги начинают расползаться, хотя ещё секунду назад всё, казалось, было под контролем. Но сомнительно, что с новичком что-то действительно можно проконтролировать. Эдвард везёт меня за собой, а я едва отрываю ноги от льда. Я не отталкиваюсь сама, не переношу вес с одной ноги на другую. Равновесие, которого и так толком нет, совсем изменяет мне. Я поскальзываюсь на правой ноге, и левую начинает заносить. Я не хочу тянуть Эдварда за собой и отпускаю его руку. Он откатывается от меня. Это правильно. Вне всяких сомнений. Так и надо. Всё хорошо. Я сама хотела, чтобы он имел шанс не упасть, а продолжить двигаться в соответствии со своими умениями. Я приземляюсь на снег преимущественно боком. Просто лежать умиротворяет больше, чем можно было подумать. Но на боку не особо удобно. Совершив движение, перевернувшись с бока на спину, я вижу ярко-голубой цвет небес и знакомые глаза. Не Айрис, Джейка. Джейк лучше Айрис. Даже с учётом того, что она просто отпустила бы некий комментарий, а Джейк может им не ограничиться. Но всё-таки он друг. Ну или не совсем так, как раньше. Он уже видел Эдварда? Уже понял, с кем я здесь, и откуда коньки?

- Джейк.

- Привет, снежная красавица. Или лучше называть тебя снеговиком?

- Привет, Джейк. Лучше Беллой. Как и в предыдущие восемнадцать лет с тех пор, как ты научился произносить моё имя достаточно чётко.

- Давненько не виделись. Хотя бывало и дольше. Но такой я точно вижу тебя впервые. Что с нами... - Джейк протягивает руку и, как только я вытягиваю свою, обходит меня, помогая подняться. Он хотел что-то сказать. Однозначно. Но только начал. Не закончил. Я смотрю на него. На нём, в отличие от Эдварда, есть шапка, и Джейк кажется более подготовленным к катанию на коньках в горнолыжном костюме. Не хватает только самих коньков. Но Джейк не катается. Он легко мог бы научиться, потому что в одно время обожал ролики, но именно фигурные коньки ему неинтересны. - Тебе помочь, или подождёшь своего? Видимо, он решил сделать небольшой круг, увидев, что ты жива и не одна.

- Что с нами делает что? Что ты хотел сказать?

- Со мной она пока ничего не делает. Я обобщил, но говорил лишь про тебя. Любовь. Я о ней. Можем закончить этот разговор прямо сейчас.

- Необязательно, - я поднимаю руку к Джейку. Он наклоняется и придерживает меня, пока я не оказываюсь на ногах. - Слышал про всё?

- Слышал. Чарли сказал это очень тихо, когда они с Рене были у нас, но я успел услышать в самом конце, заходя на кухню. Ты снова встречаешься с Калленом?

- Не то чтобы...

- Но время вместе вы проводите, и с тем парнем у тебя всё. Не из-за Каллена, знаю. Слушай, он... Я предвзят, когда говорят, что кто-то изменился, или что изменились обстоятельства. Но ты, Белла, не глупая женщина. Ты не позволишь ему сделать с тобой то же во второй раз. Вот в этом я как раз-таки убеждён.

- Ты назвал меня женщиной. Хочешь, чтобы я, и правда, почувствовала себя старухой? - я пытаюсь свести всё в шутку. Но это не так и просто. Юмор и я всегда были вещами малосовместимыми. В данной ситуации особенно. - Мы ещё поговорим в тот день, когда ты станешь мужчиной-мужчиной, страдающим от любви.

- Замётано.

Джейк обхватывает меня за локоть крепче, когда я двигаюсь, как будто на мне обычная обувь. Я поворачиваю голову. Эдвард уже почти рядом с нами, скользит размашисто и стойко. Тормозя, он поднимает носок одной ноги на себя, а потом располагает ноги под углом сорок пять градусов друг к другу. Джейк переводит взгляд к Эдварду несмело. Эдвард тоже смотрит на него, но сначала на его руку на моём теле. Слышен короткий вдох Эдварда прежде, чем он заговаривает первым.

- Джейкоб.

- Здравствуйте, Эдвард. Или предпочитаете быть мистером Калленом? В прошлый раз мне не предоставилась возможность узнать.

- Нет. Нет, - Эдвард вдыхает вновь и просто стоит. О чём его мысли? Что скрывается внутри его напрягшегося тела, что словно сосуд, заполненный бурлящей жидкостью, которая горячее, чем кровь? Я не знакомила Джейка с Эдвардом полноценным образом. Они не взаимодействовали друг с другом. Джейк был прикрытием на моём школьном выпускном, когда на самом деле меня забрал Эдвард. Но только сейчас всё ощущается так, будто мои самые детские годы соединились с нынешним периодом моей жизни. Атмосфера словно пронизана всеобщей неловкостью. - Мистер Каллен это мой отец. Друзья Беллы могут обращаться ко мне просто по имени. Это будет... Как раз тем, что надо. Где твои коньки?

- О, ну я на самом деле не катаюсь. Точнее, катаюсь не зимой. Весной и летом да. У меня роликовые коньки.

- Тогда почему не катаешься и зимой? Я прошу прощения, если вопрос для тебя не комфортен. Просто я мало о тебе знаю.

- Точнее, совсем ничего. Без обид, Эдвард.

- Без обид, - Эдвард смотрит на меня. Я стою рядом с Джейком, не возражая против его близости и сама слегка прикасаясь к нему со спины. Меня не беспокоит, не подумает ли Эдвард чего-то не того. Он знает, мы с Джейком только друзья. - Зимой я кататься не люблю, но моя сестра любит. Её я здесь и жду.

- У меня тоже есть сестра, - Эдвард проводит рукой над глазом, может быть, утирая след от растаявшей снежинки. - Младшая.

- Да, я в курсе. Элис. У меня не младшая.

- А на чём ты добрался?

- Пешком. У сестры есть машина. У меня же только мотоцикл, а для него сейчас неподходящее время года. Хотя Белле он всегда казался опасным. Я не раз предлагал прокатиться, но она решилась вовсе не со мной.

- Решилась на что? - взгляд Эдварда, смелый и проникающий словно через всю меня, как острая игла, будто прошивает тело. - Ты садилась на мотоцикл? С кем-то каталась?

Я даю Джейку тычок куда-то в рёбра. У него перехватывает дыхание кашлем. Джейк подносит руку ко рту, кашляя в ладонь. Вот я попала.

- Ну да, каталась. Несколько раз. В университете. Можем поговорить об этом позже?

- Вы можете поговорить и сейчас, - Джейк моргает, когда я как раз смотрю ему в лицо. - Я вижу свою сестру, а она не видит меня, так что я лучше доберусь до неё. Рад был повидаться, Белла, - Джейк как будто наклоняется поцеловать меня в щёку, но самом деле шепчет раньше. - Прости за упоминание мотоцикла. Не подумал.

Я чувствую, как Джейк делает шаг от меня. Медленно рука двигается по моему телу, и я чуть покачиваюсь, но Эдвард слегка касается меня вокруг запястья, как будто просто не позволяя себя большего. Его прикосновение достаточно поддерживающее для того, чтобы я стояла, но словно отстранённое.

- Пока, Джейк.

- Пока, Белла. Пока, Эдвард.

Джейк обходит каток по кругу и встречает Рэйчел на другой стороне. Они о чём-то разговаривают, Рэйчел словно отказывается, судя по тому, что качает головой, а потом садится прямо на снег, снимая ботинки и вытаскивая из спортивной сумки коньки. Я наблюдаю только в течение нескольких секунд и возвращаю взгляд к Эдварду, выражение лица которого чуть смягчилось, но мимические морщины вокруг сузившихся глаз так и не исчезли.

- Что?

- Ты каталась с парнем, так?

- Мы не катались, просто ездили. Из одного места в другое. По-моему, ты говорил, что не хочешь знать о нас с ним.

- Говорил до того, как узнал, что у него был мотоцикл, и ты ездила на нём.

- Сомневаюсь, что великое количество студентов разъезжают по кампусу на вольво или чём-то подобном, Эдвард. И я точно не думала о поиске парня по этим критериям. Я вообще ничего не искала. Многие месяцы я жила там, посещала занятия, подрабатывала и старалась просто жить, но часть меня надеялась, что однажды ты окажешься где-то снаружи, твой серебристый вольво будет стоять рядом с тобой, и ты признаешь, что был неправ, что совершил... Нет, наверное, для тебя это не ошибка, ведь тебе это было нужно, но я...

- Ты ждала зря.

- Я не ждала, - я всё слышу, слышу все три слова, их смысл более чем ясен, но я с ними не согласна. - Надежда и ожидание это разные вещи, Эдвард. Надеясь, не сидишь у окна или под дверью. Если бы я ждала, то осталась бы сидеть в Форксе. Вышло бы дешевле. И, кроме моего и, может быть, твоего, ничьё сердце больше не было бы разбито. Я очень обидела в сущности хорошего парня.

- И ты винишь меня?

- Нет. Мы встретились, ты разделил часть своей жизни со мной, ты был в ней, и мне никогда не хотелось этого менять. Так же, как и то, что в моей жизни был тот парень. Но сейчас я была бы счастлива его знакомству и влюблённости в кого-то, кто его достоин. Я не тот человек. Я не являлась им для него. А он... - я чувствую тревожность. От неё затрудняет дыхание, словно уменьшается объём лёгких. Я сама выбрала говорить об этом. И если с Джереми кто-то и виноват, то опять же только я. Не Эдвард. Он не толкал меня забываться ни к кому. - А он столько натерпелся по моей вине. Эти недели и месяцы... И то, как подло я поступила. Я и не считала себя способной на такую подлость.

Эдвард придвигается ко мне, и, ощутив его ближе, ощутив его менее отстранённым, я просто примыкаю к нему. От него пахнет спокойствием, что так далеко от меня сейчас. Я смотрю в грудь Эдварду. Не поднимая головы, из своего нынешнего положения я могу видеть только её.

- Что ты считаешь таковым? - голос Эдварда вибрирует у него в груди, я ощущаю это ухом и щекой. - Не могла ты быть более подлой, чем я.

- Давать парню ложную надежду, что между нами может быть нечто большее, чем секс. Это ли не подло? И потом... Иногда я ещё прокручиваю в своей голове тот момент. Расставаться с парнем на свадьбе его друга это испортить не свадьбу, но воспоминания о ней для одного конкретного человека. Я не думаю, что он будет вспоминать только это при мысли о том дне всю последующую жизнь, или надеюсь, что не будет. Произойдёт столько других событий, ведь правда?

- Правда, Белла. Уже зябко. Не мне, тебе. - мягким, взвешенным голосом взрослого человека продолжает Эдвард. Джереми никогда так не говорил, просто не мог. У него и нет такого голоса. Его голос это голос подчас неспособного контролировать эмоции парня, обиженного, подавленного или злого. Даже когда он был вроде спокоен, я чувствовала, что должна говорить нечто большее, чем говорю, что моих слов может быть мало, и нужно сказать хотя бы ещё одно. С Эдвардом же я не чувствую, что должна говорить, лишь бы не воцарилось молчание. Он пытается позаботиться. Здесь. Сейчас. Я помню, как он заботился и раньше. Из-за отсутствия ремня безопасности у меня в пикапе. После нашего первого раза, предлагая набрать ванну и подогрев чайник, пока я ещё была в душе. Когда автомобиль сломался, и стало известно, что восстановить его будет стоить немало денег. Я так ценила каждое такое мгновение. Мне не хватало ощущать заботу. Именно заботу Эдварда. - Пойдём в машину.

Он спрашивает у меня или говорит, что мы уходим? Но идти вот прямо сейчас? Я пока не готова. Я обнимаю его, единовременно приподнимая руки. Хочу постоять так. Я прикасаюсь крепче, чуть озябшими пальцами потираю ворс мужского пальто, и меня пронизывает статическое электричество. На самом деле. Оно проходит от Эдварда ко мне, добираясь под кожу и слегка пощипывая искрой. Я вдыхаю в течение нескольких секунд, чтобы растянуть момент.

- Поможешь мне добраться до лавки по снегу?

- Да.

Снять коньки занимает гораздо меньше времени, чем надеть и зашнуровать. Можно справиться самой. Я аккуратно отставляю их, созерцая, как Рэйчел уже катается, а Джейк фотографирует или снимает сестру на видео. Эдвард обувается, но только после того, как поправляет сползшие носки моего отца с заметным из-за пара в воздухе выдохом. Я придвигаю ногу к ноге Эдварда до возникновения физического контакта. Эдвард не стремится отодвинуть её, только боком поворачивает голову ко мне, останавливая руку от касаний одежды.

- Эдвард. Всё нормально?

- Просто думаю.

- О чём? Нам будет проще, если завершать свои мысли, не обрывать их так. Я про нас обоих. Говоришь ты, говорю я. Никаких секретов.

- Ты сказала про секс. Всё это. Что дала надежду. Ты с самого начала знала, что у вас может быть только секс, или ты пыталась?

- Я притворялась. Иногда. А иногда всё было... естественно, - я опускаю взгляд к коленям и скрещиваю ноги, утыкаясь носками сапог в снег. - И порой я думала о тебе, когда мы с ним... Ты можешь сказать мне прекратить, и я подчинюсь.

Эдвард вздыхает особенно сильно, особенно пронзительно, особенно громко. По телу проходится поток его эмоций, его огорчение, которое будто стискивает мои органы, уменьшая их размер и заставляя чувствовать, что Эдвард близок к тому, чтобы проявить всё словами.

- Не надо мне подчиняться. Я твой... Я был твоим парнем и, может быть, стану им снова. Я не твой родитель, не твой начальник. Я сделал больно, я сам подтолкнул тебя в чьи-то объятия, но подчиняться мне... Мы живём не в том времени, когда девушка сразу становится женой и всё равно что собственностью мужчины наравне с домом и живностью в хлеву. Я отвезу тебя домой.

Эдвард поднимается и поднимает коньки Элис перед тем, как поднять свои. Джейк машет мне, пока мы ещё здесь. Я тоже машу в ответ ему с Рэйчел. Эдвард ждёт поблизости, но не как надсмотрщик. Он просто ждёт. Я поворачиваюсь и догоняю, хотя нельзя сказать, что он бросил меня, как родители иной раз уходят от плачущих детей. Мы покидаем парк спокойным шагом. По-моему, мне не очень хочется именно домой. Обед скоро, но всё-таки не очень скоро. Эдвард открывает машину, заводит двигатель и закрывает свою дверь, оставаясь снаружи с щёткой, очищая лезвия от снега. Я наблюдаю, как Эдвард водит ею туда-сюда. Он делает это перед багажником. Потом открывает его, засунув щётку под мышку, и кладёт коньки внутрь на расстоянии друг от друга, сначала свои, а потом те, что Элис.

- Ты так аккуратен.

- Но забыл тряпку, чтобы вытереть лезвия насухо. Ничего, от одного раза не заржавеют, - Эдвард захлопывает дверь багажника. - Поедем.

Я сажусь в машину. В ней снова холодно. Конечно, не так, как на улице, но нагретый ранее воздух остыл. Эдвард увеличивает мощность печки, пока я защёлкиваю ремень безопасности. Разобравшись с ним, я поднимаю голову и жду, когда Эдвард пристёгнется сам. Он не торопится это делать, даже просто тянуть ремень на себя. Эдвард смотрит на меня настороженно, прежде чем немного расслабиться и нежно, почти неощутимо провести пальцами от моего запястья по внешней стороне ладони. В отличие от меня, он всё ещё тёплый. А под одеждой, может быть, даже и горячий. Что со мной такое?

- В итоге ты не такой замерзающий, как я.

- А ты да. Они очень холодные.

Эдвард подносит мою ладонь к своим губам. Всё как в замедленной съёмке. Он выдыхает мне на руку согревающее тепло изо рта. Нет, фактически обжигающее. Я подаюсь к этому теплу, к Эдварду и его телу. Не знаю даже, зачем. Но не знаю только до тех пор, пока не нахожу лазейку между пуговицами пальто и не просовываю руку под него. Он очень тёплый, фактически источает жар. Под пальто ещё несколько слоёв одежды, но они не мешают ощущать... воодушевление. Температуру Эдварда. Он как зной в летний день. Эдвард пылко, рвано вдыхает, соприкасаясь носом с моим лицом. Я так взволнована. Мне хочется большего.

- Эдвард.

- Стой. Плохая идея.

- Что плохая идея?

- Касаться меня так в узком пространстве.

- А в каком месте касаться тебя хорошая идея?

Я двигаю рукой к животу Эдварда. Чувствую его отклик в том, как он дотрагивается до меня в ответ проводящим по боку прикосновением немного подёргивающимися пальцами. Приборная панель между нами едва ли ограничивает меня, но рычаг переключения передач торчит у ноги, прямо у колена. Я не боюсь сдвинуть рычаг, просто неудобно. Здесь действительно узко, мало места. На заднем сидении, помнится, было просторнее. Я пытаюсь предсказать, что ответит Эдвард. Он касается, частота его вдохов возрастает, и он беспрерывно смотрит мне в лицо, едва моргая. Не всегда в глаза, иногда на губы. Поцелуй меня, Эдвард. Я хочу этого, думаю о нём, прикасающемся к моим губам своими устами прямо здесь, но знаю, этого не будет. Прямо сейчас нет.

- Чего ты хочешь, Белла? Или чего ты не хочешь?

- Давай выпьем кофе. Может быть, ещё и возьмём по десерту. Мне... Мне не хочется расставаться с тобой так скоро.

- Это не то же самое, что тогда, - возражает Эдвард и хмурится так, что опускаются уголки губ, и подбородок кажется острее. - Когда я отвезу тебя домой, это будет лишь этим, а не тем, что ты снова больше меня не увидишь. Это не такое расставание. Не называй его, пожалуйста, так.

- Извини меня.

- И это тоже лишнее, Белла. Ты можешь думать, как думаешь. Что я исчезну снова. Это нормально, что ты ещё ожидаешь этого. Ты не должна скрывать своих чувств от меня, - Эдвард обхватывает мою руку, ту самую, которую я всё ещё держу у него под одеждой, согреваясь и ощущая, какой он худой, но не слабый, не лишённый мышечной массы. - Куда ты хочешь поехать?

- В кондитерскую. Я покажу дорогу, если ты не уверен, как добраться отсюда.

- Совсем не то слово. Я не то что не уверен, я совсем не знаю.

- Так я и думала. Просто выразилась иначе, - я убираю руку от Эдварда. Мне нужны обе руки, чтобы поправить ремень. Может, мне только кажется, но Эдвард как будто более чувствительный ниже пояса при движении моей ладони обратно между круглыми пуговицами. Медленно я отклоняюсь на спинку сидения и устраняю перекручивания на ремне. - Я готова.

- Да, вижу. Так куда нам теперь?

- Для начала сдать назад, а ещё раньше тебе следует пристегнуться, и когда ты сделаешь всё это, я скажу, что потом. По-моему, мы никуда не спешим.

- Точно не спешим.

Эдвард улыбается мне, прежде чем обхватить свой ремень безопасности. Я сажусь удобнее и предвкушаю перспективу недолго, но быть штурманом по родному городу.