- Алло. 

- Привет, Джереми. 

- Привет. Подожди, Белла, я сейчас убавлю музыку. 

Пока Джереми делает тише, я поудобнее размещаюсь на шезлонге в бабушкином дворе у большого надувного бассейна. Таким образом я провела в Финиксе две с небольшим недели, целые дни внутри и снаружи или вне дома в кино, пока не нашла подработку в магазине косметики неподалёку от дома. Двадцать минут быстрой ходьбы, и я уже на месте. Да, вечерами уже начинает темнеть, когда я возвращаюсь домой, но я никогда не прихожу позднее половины девятого. Сейчас без семнадцати девять, и я уже даже успела перекусить фруктовым салатом, прежде чем выйти на улицу и позвонить своему парню. Думаю, бабушке не нравится, что я ему звоню и продолжаю отношения на расстоянии. Я стараюсь не звонить из дома. Даже из своей комнаты. Ведь бабушка может стоять под дверью и слушать, и снова вернуться к тому самому разговору. А я не хочу к нему возвращаться. Совсем не хочу. Я всё сказала ещё тогда. Я только хочу, чтобы она перестала смотреть на меня так, как будто я сделала что-то плохое лично ей. 

- Вот, убавил. Теперь можем поговорить. Ты уже дома? 

- Да, дома. Сижу у бассейна с молочным коктейлем. 

- Как прошёл день? 

- Нормально. Как обычно. Ничего особенного. Ты не один? 

- Был не один, - отвечает Джереми. - Но Рори недавно ушёл. Никаких девушек. Только он. Правда. 

Никаких девушек. Зачем он это говорит и зачем говорит так, будто меня бы это смутило или обеспокоило? Меня не смущали его домашние вечеринки, на которых были и девушки. Да, это были девушки, встречающиеся с его приятелями, но я не возражаю против его общения и с теми, кто свободен. Ему и только ему выбирать себе друзей, а не мне решать за него, вмешиваясь или пытаясь его изменить. 

- Ты мог этого и не говорить. Ты волен дружить, с кем хочешь. С тобой же вместе учатся девушки, и ты, я уверена, общаешься с ними во время занятий или между ними. 

- Ну да, общаюсь, но если бы кто-то из них пришёл ко мне в гости, и ты узнала, разве ты не спросила бы, кто она и что делала у меня?

- Спросила бы, - я бы спросила, но без подозрений или ревности. У нас с Джереми всё хорошо. У меня нет повода думать, что он меня обидит, как и у него нет повода для беспокойства. Он знает, где я нахожусь, как провожу время, и что мои ближайшие личные контакты на данный момент включают себя только бабушку да её ухажёра, который, удивительное дело, никогда не показывается на глаза вечерами, но наверняка находится тут целыми днями, если меня нет. Я думаю так либо из-за газона, который чудесным образом становится коротко постриженным к моменту моего прихода домой, хотя утром был выше, чем нужно, либо замечая что-то, что не функционировало, а теперь работает так, как будто и не ломалось. - Но ты мой парень, я тебе доверяю, и этот вопрос был бы сродни формальности что ли. То есть не прямо-таки формальностью, но ты можешь приглашать в гости всех, кого хочешь. 

- Я не хочу приглашать всех подряд, Белла, и в качестве друзей мне не нужны другие девушки. Когда ты, кстати, собираешься домой в Форкс? 

- Я вроде говорила, что устроилась на подработку на месяц. 

- Нет. 

- Да? Тогда, видимо, забыла сказать, - отвечаю я, ещё пытаясь вспомнить, действительно ли я только собиралась сказать, но не сделала этого. - Я устроилась десятого, значит, последний рабочий день у меня десятого или одиннадцатого сентября в зависимости от того, на какое число выпадет моя смена. Я не считала. 

- Ладно. Тогда мне нужен твой адрес. 

- Адрес? 

- Да, твой домашний адрес в Форксе, чтобы я мог отправить подарок с курьером. Ты пока не приедешь в Сиэтл, а я не хочу поздравлять тебя постфактум. 

О Господи. Джереми купил мне подарок. Я не должна удивляться, но я удивлена или, может быть, скорее тронута. Тем, что он хочет прислать его в мой родной город, не дожидаясь, когда я приеду на учёбу после Дня рождения. Значительнее этого было бы только приехать лично, но я не собираюсь приглашать Джереми. Вроде не собираюсь. Хотя я, наверное, должна. Я была с ним на его празднике, познакомилась с его родителями и другими близкими, поэтому да, я определённо должна хотеть разделить свой день с ним. К тому же мои родители знают о Джереми, а я могу приглашать в гости, кого пожелаю. Так было всегда, и так всё и остаётся. Я могу пригласить на День рождения того, с кем встречаюсь, и они не скажут ни слова против. Это мой парень, которого я в той или иной степени люблю. Но хочу ли я? Хочу ли я, чтобы его увидела Элис? Хочу ли я, чтобы он оказался у меня дома, где до него был только Эдвард? Я не хочу или не готова, или просто не знаю ответа. Я не знаю ответа. 
 
- Хорошо. Я пришлю тебе сообщением, или ты запишешь? 

- Я запишу. Я приготовился, у меня всё рядом. И ручка, и лист бумаги. 

Я диктую улицу и номер дома, а потом Джереми весьма подробно рассказывает про Рори и о том, что тот кого-то встретил, но пока ещё не знакомил и даже не показывал фото. Джереми кажется, что она учится в другом университете, а может, даже в другом городе. Потому что Рори часто какой-то грустный, хотя должен быть счастливым, раз у него отношения. Я просто слушаю всё это, не решаясь сказать, что не всякие отношения бывают счастливыми, а сам факт наличия парня или девушки не подразумевает, что это тот самый человек. Или может быть так, что человек тот самый, но разные проблемы всячески усложняют радость от нахождения в отношениях. Да и что я знаю про Рори и его девушку? Правильно, ничего. Даже Джереми, как друг, не знает. Учитывая всё, я не могу и не имею права сравнивать свой незабытый опыт с опытом Рори, который может быть грустным и не из-за девушки вовсе, а совершенно по другой причине. Джереми, возможно, ошибается и делает для себя в корне неправильные выводы. 

- Как ты думаешь, как бы мне растормошить Рори? - тем временем спрашивает Джереми. - Он теперь никуда не хочет ходить, он приходит, и мы просто сидим у меня, но с тем же успехом он мог бы сидеть у себя дома. Раньше мы могли ходить куда угодно, а теперь он глаз не сводит с телефона. Я ему говорю позвонить уже ей, а не ждать звонка, но он отвечает, что не может. Как будто она ему запретила. Слушай, может, она замужем? Тогда это надо прекратить. Ему надо. Это неправильно и до добра его не довёдет. 

- Я не думаю, что Рори надо тормошить, и откуда у тебя такие мысли, что он связался с замужней? - отвечаю я. - Ты же не следил за ним?

- Ну я... 

- Ты следил?

- Ну я думал об этом и даже пошёл за ним как-то раз от его дома, но развернулся через километр и вернулся к себе. Всё-таки он мой друг, и я не хочу типа припирать его к стенке. 

- И хорошо, что не хочешь. Это было бы не по-дружески. 

- Да, поэтому я и не пошёл за ним дальше. Но хватит уже о Рори. Поскорее бы настал сентябрь, чтобы ты приехала. 

- Скоро приеду, - отвечаю я, смотря на свои ногти, на которых стоит обновить лак. Может, я займусь этим завтра, а может быть, и нет, но сегодня уже точно нет желания. Подумаешь, ещё один день схожу на работу с местами отслоившимся покрытием. Не критично. И на мнение моей напарницы мне так же всё равно. Эдвард так хотел, чтобы я как можно меньше думала о других людях и о том, что они подумают обо мне, и вот, это сбылось. Но только он не знает. - Думаю, что пятнадцатого. 

- Я по тебе скучаю, Белла, - говорит в трубку Джереми. - И не я один. Джек спрашивает о тебе каждый раз, когда я бываю у них в гостях или говорю с ним по телефону. Ему купили новую игру, я ещё не видел, а он уже спрашивал, когда его новая подруга Белла сможет прийти и поиграть в неё с ним. Я сказал, что ты пока в другом городе, и нужно подождать. 

- Ты наверняка поиграешь с ним раньше меня, но передай ему, что я смогу найти время, если он ещё будет хотеть, чтобы я заглянула в гости. 

- Уверен, он по-прежнему будет хотеть. 

- А как там Люси? Ей лучше?

- О да, - отвечает Джереми. - Люси лучше, причём намного. Она уже совсем успокоилась. Началась учёба в школе, и у Люси в классе новый мальчик. С её слов, милый. А милый означает, что он симпатичный. 

- Здорово, что она успокоилась. 

- Да, это круто. С ней теперь хоть пообщаться можно, а то она читала сообщения, но не отвечая на них. Слушай, можем поговорить про мои игры? 

- Можем, а о чём ты хочешь поговорить? - у Джереми и его команды начался очередной футбольный сезон. Ещё полторы недели назад. Прошли уже три игры, из которых только одна проводилась на домашнем стадионе, и даже когда я приеду пятнадцатого числа, чтобы пойти на учёбу шестнадцатого, Джереми в городе не будет. Пятнадцатого сентября у него как раз игра на выезде. Как и через пару дней. Хорошо, что они пока побеждают. Но плохо, что я не уверена, как выдержать все эти месяцы снова. - Я помню, пятнадцатого тебя не будет. 

- Да, но ты не могла бы приехать четырнадцатого днём и поехать туда с нами? 

- Поехать с вами на игру? 

- Да. Поддержать нас там. Аманда и Сьюзи точно едут. 

Ну ещё бы. Как же иначе, если у них есть такая возможность, и можно поехать со своими парнями на их матч? Но я не Аманда и не Сьюзи и не хочу проводить время с ними ни в поездке, ни потом где-то на трибунах. Я не девушка-фанатка, я просто девушка, которая встречается с парнем, но у которой есть своя жизнь и свои дела. 

- Джереми. У меня занятия. Я не желаю и не буду их пропускать. Мы просто встретимся на день позже. Это всего лишь один день, - всего лишь один день... Я так легко это говорю, так же легко сначала прокрутив всё в своих мыслях, что мне хочется как будто себя ударить. Не должно быть так легко, если я люблю Джереми в определённой степени, как сказала бабушке. Должно быть труднее, и я должна, вероятно, пойти на определённые жертвы, но не могу даже представить этого. 

- У Аманды и Сьюзи тоже занятия, а в прошлом месяце было полгода, как мы встречаемся, но мы не виделись. Мы вообще ещё вместе? 

- Конечно, вместе. Мы общаемся и разговариваем о многом, - отвечаю я, пытаясь не вздохнуть, и мне каким-то образом удаётся. - То, что я не могу приезжать к тебе каждые две-три недели, не означает, что я тебя... что я не ценю то, что ты есть в моей жизни. У меня нет денег на это. А если тебе нужна девушка, которая могла бы позволить себе подобное и готова была ездить за тобой и ради тебя и по другим городам ради нескольких часов твоего матча, то я не та девушка, которая тебе нужна.  

- Ты говоришь это серьёзно? - после паузы, начиная говорить заметно громче, спрашивает Джереми. - Думаешь, я хочу встречаться с девушкой вроде Аманды? Или ты думаешь расстаться со мной сама? 

- Нет, я не думаю расставаться с тобой, - здесь и по телефону точно не думаю. - Прямо сейчас мы не рядом друг с другом, но в остальном ничего не изменилось. Если тебе кажется, что я пренебрегаю тобой, мы можем поговорить о том, что я могу сделать, чтобы ты перестал чувствовать себя так. 

- Я не знаю, Белла, что тебе сделать. Я здесь, а ты там, и пока это не изменится, я вряд ли начну чувствовать себя иначе. Я хотел бы только попросить тебя об одной вещи. 

- О какой? 

- Если ты кого-то встретила или встретишь за эти недели, если это будет кто-то конкретный, скажи мне сразу. Прямо по телефону, - произносит Джереми, его голос звучит так твёрдо и убедительно, будто ему будет всё равно, будто он просто отряхнётся и пойдёт по жизни дальше. - Будь со мной честна, и всё. 

- Я всегда с тобой честна, была и буду. 

- Это всё, что я хотел сейчас услышать. Спокойной ночи тебе, Белла. Не замёрзни у бассейна, если станет прохладно. 

- Я уйду, если станет. 

- Хорошо. 

- Спокойной ночи, Джереми. Я позвоню тебе завтра. 

- Белла, мне нужно тебе кое-что показать... О, ты разговариваешь по телефону. Я не знала, - бабушка появляется во дворе, выйдя из дома. - Если это Чарли, то... 

- Нет, я говорю не с родителями. Что ты хочешь?

- Ясно, - бабушка, скорее всего, понимает, с кем я в таком случае говорю. - Не могла бы ты зайти внутрь, когда закончишь? Джозеф подарил мне такую крутую вещь, ты должна обязательно увидеть. Выпьем все вместе чаю. 

- Это срочно? 

- В принципе нет, но твой совет, куда поставить, не будет лишним. 

- Ладно, я скоро подойду, - несмотря на мои слова, бабушка так и стоит в поле моего зрения и не торопится уходить к своему ухажёру, чтобы подогреть чайник. - Скоро это через пару минут. Не прямо сейчас. 

- О. Хорошо. А я не так тебя поняла. Тогда я пойду. 

Бабушка поворачивается и оставляет меня одну, и к этому времени Джереми, на удивление, ещё не положил трубку. Отсчёт секунд и минут разговора на экране по-прежнему продолжается. 

- Прости, это всё бабушка и её личная жизнь в лице соседа. Первый раз после дедушки. 

- Это даже прикольно. Или он тебе не нравится? 

- Он должен нравиться ей, а не мне, а я просто в процессе привыкания, но, наверное, уже не успею закончить с этим. Надо сказать, он не очень часто попадается мне на глаза. Надеюсь, меня зовут не для того, чтобы показать выданную лицензию на брак. 

- Не узнаёшь, пока не пойдёшь в дом. Напиши потом, что там было. 

- Напишу. Пока. 

Я направляюсь внутрь, посидев в тишине ещё примерно минуту и не забывая взять грязный стакан. Никакого разрешения жениться мне не показывают, колец в поле зрения также не видно, но почти по центру гостиной стоит пень, самый настоящий пень, но обработанный. В нём вырезано пространство, куда можно что-то поставить, и думаю, что по высоте поместятся даже книги. Но пень? Креативно, да, но лично мне бы не хотелось получать в подарок пни. Как вообще за ним ухаживать, если накопится пыль? 

- Что думаешь, Белла? Куда, на твой взгляд, его лучше поставить? У камина здесь или в качестве тумбочки у меня в комнате? 

И бабушка, и Джозеф смотрят на моё лицо одинаково выжидающе. Не нравится мне это, но что делать. 

- Может быть, лучше у камина? В комнате у тебя уже есть обычные тумбочки. 

- Да, я думала об этом. Что у камина рядом с креслом будет выглядеть больше к месту. Джозеф, ты переставишь? 

- Да, дорогая, конечно. 

Дорогая? Даже не знаю, приятно ли мне, что этот Джозеф называет бабушку вот так, хотя раньше я слышала это слово лишь из уст дедушки, или же меня скорее тошнит. Хоть я и думаю, что секс на седьмом десятке маловероятен, и всё это не прелюдия, единственное, чего мне хочется, это уже уйти в свою комнату. Джозеф к тому времени заканчивает с перемещением пня к камину. Хорошо, что и чаепитие не длится особо долго. За всё время он интересуется лишь тем, как у меня дела на работе, и предвкушаю ли я возвращение к учёбе уже на втором курсе. Я отвечаю двумя словами. Эти слова «нормально» и «нет». Я пока не предвкушаю то, что наступит только после моего Дня рождения. Я и свой двадцатилетний юбилей не вот прям жду. Мой ответ наверняка не доставляет удовольствия Джозефу или скорее бабушке, потому как она смотрит на меня безрадостным взглядом, но я не обязана радовать их. Даже её я не могу радовать буквально всегда. 

- Бабушка. Можно мне пойти к себе? Я уже допила чай. 

- Если допила, то, разумеется, можно. Иди. 

- До свидания, Джозеф. 

- Увидимся, Белла. 

Пройдя на кухню, я мою свой бокал, прежде чем повесить его на подставку для кружек и закрыться в отданной мне комнате. Здесь мог бы стоять просто раскладывающийся диван, но установлена полноценная односпальная кровать с упругим матрацом, застеленная приятно прилегающим к телу постельным бельём позитивного жёлтого цвета. Уже находясь в ней, одетая в пижаму, я пишу Джереми про пень. Джереми отвечает не сразу. Хотя и я не ждала мгновенного ответа. 

Пень? Ты имеешь в виду настоящий пень из леса?

Да. Но он обработан, и там есть пространство разместить что-то размером с книгу. 

Надо же. Прикольно работает голова у этого вашего соседа. Он что, лесник?

Не знаю. Вроде нет. Предполагаю, он его купил. 

Но всё равно прикольно. Значит, никаких свадеб на горизонте?

Нет. Если только Рори не женится. 

С чего бы ему жениться? 

По любви. Но это просто мысли. 

Спокойной ночи тебе, Белла. 

Спокойной ночи. Всё у Рори будет хорошо. 

Ещё две с небольшим недели с бабушкой проходят, на удивление, почти без недовольных взглядов с её стороны. Не думаю, что она смирилась с Джереми, но она даже не встречалась с ним. Она ничего о нём не знает, и за несколько дней до своего отъезда я так ей и говорю. Потому что время от времени она всё-таки позволяет себе вздыхать, что звучит даже громче, чем если бы она сказала что-то вслух. 

- Ничего бы не изменилось, даже будь мы знакомы. И я знаю, что он хороший. Просто знаю. Ты бы не выбрала какого-то подонка после Эдварда. Делай, что хочешь, Белла, но своё мнение я сказала тебе, когда ты только приехала, и от него не откажусь.

Одиннадцатого числа меня окончательно рассчитывают на работе, и с утра на следующий день я отправляюсь в аэропорт вместе с бабушкой, но без Джозефа. Он заглянул лишь попрощаться, а потом направился в сторону дома, причём они с бабушкой едва ли сказали друг другу больше двух слов. Мы едем на такси, сначала я не решаюсь, но потом всё-таки спрашиваю:

- Бабушка, вы с ним поругались? 

- С кем?

- С Джозефом, разумеется. Или ты общаешься с ещё одним соседом, и Джозеф узнал? 

Я улыбаюсь, и, повернув голову, бабушка успевает увидеть мою улыбку, прежде чем мне удаётся её спрятать. Не самое правильное время, чтобы улыбаться, но бабушка не ругается, а просто отвечает на мой вопрос, когда машина останавливается на перекрёстке перед светофором. 

- Мы не ругались, но и переезжать к нему я не готова. 

- Переезжать? Он предложил тебе... съехаться? 

На словах и со стороны мне вообще плохо в это верится. Я не считаю бабушку старой, её ещё рано записывать в ряды доживающих свой век пенсионеров, как в принципе и родителей мамы, но вот так устраивать личную жизнь на седьмом десятке... Если бабушка подумает, согласится, и они с Джозефом помирятся, что будет с её нынешним домом, в котором она жила ещё с дедушкой? Придётся продать? Или можно будет оставить? Я не хочу, чтобы вышло так, что я не смогу больше там побывать. Он тоже по-своему дорог мне. 

- Да, предложил, и я думаю, не поспешила ли, сказав «нет» в первые же мгновения. 

- Ты сказала так из-за дедушки?

- Я подумала о нём, поэтому, скорее всего, да. Что бы он сказал и как бы отнёсся, будучи здесь, если бы мы, например, были не вместе. 

- Я понимаю, - шепчу я, обхватывая один из ремешков рюкзака в верхней части. Бабушка думает так про дедушку, я думала об Эдварде, ситуации у нас разные, но есть и то, что одинаковое. - Я действительно понимаю. Но разве дедушка не хотел бы, чтобы ты в любом случае обрела счастье, с ним или без него? Не будет ничего плохого, если ты переедешь, и всё сложится. А дом можно и оставить. 

- Я оставлю его, Белла, конечно, оставлю. Я даже не думала продавать, что бы ни было. 

- Хорошо. Это действительно хорошо. Я уже испугалась, а вдруг ты его продашь. 

- Нет, Белла, ни за что, - бабушка касается моей руки. - Этот дом очень значим для меня. Если я и перестану в нём жить, всё равно буду приходить время от времени, чтобы просто побыть среди своих вещей. 

Мы приезжаем в аэропорт за некоторое время до рейса, но не слишком рано. Прежде, чем я отправляюсь пройти досмотр, бабушка находится со мной ещё немного и даже едва не приобретает мне поесть, на что я напоминаю, что прекрасно наелась дома. Завтрак был весьма обильным. Яичница, хлопья, фрукты, тосты с джемом. Ради Бога, зачем мне есть и в аэропорту? Еду, которая стоит дорого просто потому, что продаётся здесь? Мне это точно не нужно. Я вполне могу подождать свой салат с лапшой в азиатском стиле и сэндвич с курицей и индейкой, что подадут во время перелёта. Бабушка крепко-накрепко обнимает меня перед тем, как я отправлюсь проходить досмотр. Я отвечаю тем же и, пока ещё вижу её, часто смотрю назад, а потом машу рукой, зная, что после эскалатора увидеть уже не получится. Непосредственно перед взлётом я пишу ей, родителям и Джереми. Он звонил, когда я только проснулась и умывалась в ванной, чтобы убедиться, что всё хорошо, и пожелать благополучного полёта. У меня милый и чуткий парень, точно не подонок и не козёл. Я не думаю, что недостойна его или не заслуживаю, но вдруг не заслуживаю? Я редко звоню ему первой и не поеду с ним на матч, и откровенна в том, что касается бессмысленности сравнивать меня с чьими-то подружками. Кроме того, мы с Джереми не разговариваем о его или моих родителях. То есть разговариваем, но могли бы и чаще, наверное. Если бы все подобные разговоры из раза в раз не состояли из того, что у него в семье всё хорошо, и маме снова повезло с ещё одним известным представителем музыкальной индустрии, а папа закупил новое оборудование для компании. Моя часть не отличается большим разнообразием. В моей семье ведь тоже всё хорошо. Папа поймал за руку подростков с баллончиками краски, начавшими рисовать граффити на школьном здании, изъял её и привёз домой, а мама подумала-подумала, да нарисовала ей картину. Увлекательно, да, но то единичный случай. В основном в нашей жизни нет ничего выделяющегося из размеренного течения жизни. Теперь им даже не нужно беспокоиться, как бы я не съехалась с тем, кто старше, и не залетела вдруг от него или не стала ездить с ним по белому свету, отложив учёбу на пару лет. Это же всё в прошлом. И мне кажется, что с тех пор их жизнь стала легче и проще. Без тогда тридцатидвухлетнего парня их дочери, который либо просто находился у них в доме, либо был близок с ней всякий раз, когда выпадала такая возможность. Наверное, проще, когда парню лишь двадцать два, а он далеко, как и дочь, и вместе друг с другом ты видел их от силы раз, не намекая, что ему пора бы домой, и не поглядывая в сторону часов, будучи убеждённым, что парочка точно засиделась. В голове моего отца, да и с точки зрения общественной морали быть с тем, кому двадцать два, более нормально, чем с тем, кому сейчас тридцать четыре. 

Спасибо, что сообщила, Белла. Счастливого полёта. 

Спасибо, Джереми. Я напишу, когда приземлюсь. 

Через три с небольшим часа я так и делаю. Сам полёт длится ровно три часа, мы приземляемся в 12:54, как и должно быть, после чего в течение максимум десяти минут мне и другим пассажирам удаётся покинуть борт, оказываясь в здании аэропорта для получения багажа. Сначала я звоню отцу, чтобы сказать, что мне осталось лишь дождаться чемодан, и только потом даю знать Джереми. Он отвечает по существу. 

Замечательно, что всё хорошо. Я рад. Позвонишь мне позже? 

Да. Позвоню. Перед ужином. Часов в пять не будешь занят?

Может быть, буду ещё на тренировке. Она начинается в половину четвёртого. Но всё равно звони. Если не отвечу, перезвоню сам. 

Удачи на тренировке. 

Последние четыре матча Джереми, все сплошь выездные, прошли с переменным успехом. Сначала они выиграли два, потом проиграли один и снова выиграли в самой концовке следующей встречи, одержав верх в упорной борьбе. Что это было именно так, мне рассказала Рэйчел на основании того, как всё преподнёс ей Дилан. Его сосед по комнате ездил туда поболеть за команду, и впечатлений у него, очевидно, накопилась масса. Если всё это дошло и до меня через двух человек, уже находящихся в Сиэтле в ожидании учебных будней. Представляю, как Рэйчел и Дилан наверняка относятся к нашей с ней комнате, как к их личной, пока меня ещё нет, и, может быть, занимаются сексом и на моей кровати. Но я из-за этого не парюсь. Мне всё равно стелить постельное бельё, которое я, разумеется, сняла с матраца в июне и забрала с собой домой вместе с прочими вещами. Я убираю телефон в карман шорт, заблаговременно увидев свой чемодан в начале багажной ленты, и, когда он оказывается рядом, сразу обхватываю ручку, спуская его вниз. Я очень скоро подхожу к отцу в зоне для встречающих, и он обнимает меня, обхватывая рукой за плечи. 

- Ты так загорела, Белла. Привет, дочь. 

- Привет, пап. 

- Как там дела у бабушки? 

- Не знаю, можно ли рассказывать, - уклончиво отвечаю я, пока папа забирает чемодан, чтобы везти его дальше самому. - Но в целом нормально. Хотя ей не нравится то, что я снова в отношениях, о чём изначально поведал ты.  

- Ты не сказала ей сначала разобраться со своими? На твоём месте я бы так и сделал. 

- О, так ты всё знаешь. Здорово, - я не могу сдержать улыбку. Замечательно, что не мне придётся либо молчать, либо обрушить новости на отца подобно тому, как он поступил с моими новостями. - Представляешь, у тебя может появиться отчим. 

- Надеюсь, что нет. Точнее, мне не нужен отчим. Я уже стар, чтобы налаживать отношения с каким-то пенсионером. 

- Неправда. Ты не стар. Тебе только сорок три. 

- Ещё в прошлом месяце было сорок два. 

Это действительно так. Ещё двадцать первого августа папе было сорок два, а двадцать второго исполнилось сорок три. Я находилась в Финиксе, но оставила подарок, чтобы мама подарила его от моего имени. Набор рыболовных крючков, вроде качественных и крепких. Мама вручила его папе, а я позвонила ему, воспользовавшись свободной минуткой на работе. Вечером они просто поужинали и поели торт, так что я не пропустила никакой крутой тусовки со множеством приглашённых. Мы с папой выходим к машине, я сразу сажусь на переднее сидение, а через минуту открывает свою дверь и папа. По дороге домой он заводит разговор про День рождения, что заезжала Элис и украсила дом, и нам с мамой лишь нужно согласовать основное блюдо. 

- Я бы не рассказывал тебе про Элис и гелиевые шары в связках и под потолком, но подумал, что всё-таки стоит тебя предупредить. 

- И много их? 

- Четыре связки в твоей комнате по пять шаров в каждой и ещё семь шаров, болтающихся просто так. И также Элис привязала три штуки к лестнице. 

- О Боже. 

- И я подумал то же самое, но хотя бы отстоял гостиную. 

По приезду домой я вижу все эти шары, чисто розовые, белые с поздравительным текстом, светло-фиолетовые с рисунком в виде конфетти, и, честно говоря, визуально их количество слегка приводит меня в шок. Я сразу перемещаю одну связку в сторону, чтобы входить в ванную нормально, а потом переношу её ещё раз и подальше, размещая сбоку от шкафа. Мы с мамой обсуждаем меню и останавливаемся на мясе, запечённом с овощами и кукурузой, не считая трёх разных салатов. Я спрашиваю, какой пирог или торт у нас будет, но мама говорит, что с тортом уже всё решено. Это, похоже, сюрприз, и я воздерживаюсь от вопросов, чтобы не испортить его раньше времени. Джереми пропускает мой вызов, когда я звоню, а перезванивая, говорит запыхавшимся голосом. Вероятно, тренировка вот-вот закончилась. В 17:45. 

- Привет. Всё в порядке? Каково оказаться дома? 

- Привет. Да, всё хорошо, - тихо говорю я и касаюсь ленты, свисающей от шарика над моей кроватью. Я сижу на ней, скрестив ноги. - Элис, моя подруга, украсила мне комнату шарами, и они как будто повсюду. Папа сказал, когда мы ехали домой. 

- Классно. Сделаешь фото, чтобы потом показать?

- Уже сделала. Тренировка ещё идёт? 
 
- Нет, иду я. Захожу в подъезд. Я ехал на мотоцикле, когда ты звонила, - слышно звяканье лифта, я узнаю этот звук, и Джереми продолжает. - Кстати, курьер приедет завтра в промежуток с двенадцати до трёх, ты сможешь быть дома в это время? 

- Да, я буду. А никто другой, кроме меня, получить не сможет? Я просто уточняю. 

- В принципе мне кажется, что могут получить и близкие. Надо только расписаться. Но я точно не уверен, потому что сталкиваюсь с курьерской службой впервые. 

- Лучше я буду дома. 

- Да, так будет определённо лучше, Белла. Подожди секунду. Вот, заходите, - говорит кому-то Джереми. - Какой вам этаж? Я нажму. Всё. 

- Спасибо, молодой человек. 

- Не за что, - нетрудно догадаться, что Джереми придержал для кого-то двери лифта, возможно, для некой бабушки, судя по словам, используемым ею для ответа. Джереми выходит из лифта раньше и говорит, когда выходит. Я слышу его шаги по направлению к квартире и то, как он отпирает дверь, а потом закрывает позвякивающими на связке ключами. В то же время он делится тем, что было на тренировке, и как Рори едва не опоздал на неё впервые в жизни, а на него это не похоже. Слушая про Рори, я лишь думаю, что он взрослый и хоть что-то может и должен решать за себя, или у него определённые трудности, и если да, то и тем более не надо к нему лезть. - И после тренировки он опять же ушёл очень быстро. 

- Я понимаю, ты переживаешь за друга, но всё уладится, вот увидишь. Или я приеду и сама посмотрю, как выглядит Рори. Как Рори или не совсем как Рори. Если не совсем как Рори, то я могу с ним поговорить. 

- Правда? 

- Да. Это не проблема. Вроде не совсем близкому человеку легче что-то рассказать. Так, наверное, и возникла психотерапия. 

- Без понятия, - скорее всего, сейчас Джереми пожимает плечами. Обычно это происходит, когда он говорит о чём-то, от чего очень далёк и в чём совершенно не разбирается. В психотерапии Джереми точно не разбирается. Он же не будущий психолог в самом деле. - Но я буду рад и благодарен, если ты поговоришь. Даже если это ничего не даст. 

- Я поговорю. 

- Спасибо, Белла. 

- Пока ещё не за что, - напоминаю я. - Подожди пока благодарить. 

- Но всё равно. Послушай, ты не будешь возражать, если мы созвонимся или спишемся позже? Я бы хотел сходить в душ и поесть. 

- Конечно. Тем более я тоже собираюсь вскоре пойти вниз. Приятного аппетита, Джереми. 

- И тебе, Белла. 

Джереми отключается, и я кладу телефон на тумбочку, решая доразобрать свои вещи и рассортировать их в зависимости от того, нужна ли им стирка. Я стирала регулярно и у бабушки, поэтому в машинку отправляется лишь то, что я носила в последние дни и уже не успела постирать. Одни шорты, две майки и платье. Потом я беру с собой фотоаппарат, чтобы показать родителям все снимки из Финикса, пока мы ужинаем. На одном из них в кадр попал и Джозеф, но вообще-то это не было случайностью. Я украдкой сфотографировала их с бабушкой, когда они как-то раз вышли к бассейну, в то время как на улице была я, и при этом о чём-то спорили. Таким образом папа может увидеть своего возможного отчима впервые, основываясь не только на том, как я могла бы его описать. Папа просто смотрит, прежде чем вернуться к поглощению стейка, и так ничего и не говорит, но мама замечает, что Джозеф выглядит неплохо для своих лет. 

- Он выглядит агрессивно настроенным, Рене, - откликается папа. - Уж я-то знаю. 

- Что ты знаешь? Что те, кто упирается руками в бока, на самом деле в этот самый момент непременно замышляют что-то дурное? Не преувеличивай, это просто поза, и ты с ним даже не знаком. Ты полицейский, но не экстрасенс, чтобы делать выводы по фото, сделанному на расстоянии. Белле и то виднее, что из себя представляет этот мужчина. Как они общаются между собой, Белла? 

- Вполне нормально и по-доброму. С уважением друг к другу. Он точно не агрессивен, папа. 

- Ну, жизнь покажет. Ты ешь, Белла, пока дома. Хоть ты и утверждаешь, что в университете с этим всё отлично, я представляю, что там ты больше времени тратишь на учёбу и работу или своего парня, чем на то, чтобы спокойно поесть. 

- Папа. Я ем нормально, несмотря на всё, что ты перечислил. И Джереми мне также не мешает. Мы часто обедаем вместе. 

- О, ну ладно. Ты просто не рассказывала, как это всё у вас происходит. 

- Как-то к слову не приходилось, знаешь, и сомневаюсь, что тебе настолько важно быть в курсе. 

- Белла, ну что ты, нам с твоим отцом важно всё, чем бы ты не захотела поделиться, - мама касается моей руки и слегка сжимает. - Хорошим или плохим, неважно, а если что-то плохо, то и тем более. Как и раньше, мы всегда на твоей стороне и всегда готовы выслушать, и попытаться понять. 

- Ладно, - на протяжении двух или пяти секунд я раздумываю сказать про то, как ходила тут с тестом на беременность в начале летних каникул, или о том, что никак не могу полюбить Джереми так, как Эдварда, но кому станет лучше, если я заговорю? Уж точно не отцу, который вряд ли хочет слышать в своём доме имя Эдварда. - Я помню, но всё хорошо. В моей жизни всё хорошо. И завтра у меня День рождения. Джереми, кстати, отправил подарок с курьером.

- О, как замечательно, Белла, - мама реагирует с немалым энтузиазмом. - Как ты думаешь, что он тебе подарит? Может быть, какое-нибудь украшение? 

- Не подарит он ничего такого, Рене. Он обычный студент, откуда у него деньги? Он не... 

Папа замолкает на полуслове, быстро переводит взгляд с мамы в мою сторону, и я понимаю, не могу не понимать. Он хотел произнести имя Эдварда и чуть было не произнёс. Полная тишина длится несколько мгновений, пока мама не уводит разговор слегка в другом направлении. 

- Между прочим, ему двадцать два, а тебе только-только исполнилось двадцать три, когда родилась Белла, и ничего, мы справлялись, и моё обручальное кольцо ты мне тогда не из бумаги сделал. 

- Мы справлялись, потому что тогда были другие времена. Справляться двадцать лет назад было проще, а у него нет великой необходимости справляться. Он не женат, и детей на подходе нет. И он не работает. Он спортсмен, да ещё и учится, у него не может быть времени. 

- У тебя вечно есть своё мнение на всё, - мама встаёт из-за стола со своей тарелкой и использованной салфеткой. - Хотя в данном случае это даже не мнение, а уверенность, что ты всё и обо всех знаешь. Кто работает или не работает, и кто что не подарит. Тебе придётся признать, что ты не самый умный, если подарком окажется украшение. 

- Возможно, купленное на деньги родителей. 

- А может быть, и нет. 

Папа также встаёт и подходит к маме у мойки. Теперь они оба стоят ко мне спиной, а я уже устала от того, что они будто бы забыли о моём присутствии на той же самой кухне, и вдыхаю, прежде чем спросить:

- Можно будет выпить завтра вина? 
 
Папа поворачивается чуть раньше мамы, но и она вслед за ним, и папа отвечает почти без мгновений раздумья. 
 
- Точно нет, Белла. Тебе исполнится двадцать, а не двадцать один. Ты же не пьёшь в университете? 

- Нет, - как есть, говорю я. Мне нечего скрывать. Если бы пила хоть немного, то так бы и сказала, несмотря на вероятную реакцию. - Но сейчас я дома. Я подумала, что могла бы выпить немного, пока я с вами. 

- Но… 

- Ну хватит, Чарли. Она, и правда, дома. Можно будет и выпить, - говорит мама, наклоняясь над столом, чтобы забрать салатницу и поставить её в холодильник. - Ничего не случится, если Белла выпьет при нас фужер или три

- Да, наверное. Но только лучше ни с чем не смешивать. Если вино, значит, вино. Никакого шампанского после. Поэтому придётся выбрать, - отец сосредоточенно взирает на меня, что придаёт дополнительный вес каждому его слову. Мне даже становится немного неловко, но двадцать лет бывает один раз в жизни, и я, правда, хочу выпить что-то значительнее папиного пива, которым он испытывал меня. Вечер, когда он проверял, способна ли я отказаться, если не хочу, и отказать парню, если таковой попытается меня напоить, по ощущениям был так давно, как будто мне было лишь шестнадцать. Но это не так. Он проверял из-за Эдварда, ещё не зная, что дело именно в нём. Эдвард, почему ты сделал всё это, Эдвард?

- Хорошо.

- Спасибо за ужин, Рене. 

- Пожалуйста. 

- Пойду включу полив газона. 

- Хорошая идея, Чарли. 

Папа уходит во двор, а я помогаю маме убраться, и когда он возвращается обратно в дом, после мы все вместе пьём чай перед телевизором. Но я смотрю его совсем недолго, потому что мне нужно помыть голову и решить, что надеть завтра на праздничный ужин. Я передвигаю вешалки в шкафу, моё платье с выпускного так и цепляется своей юбкой за полотенце, обёрнутое вокруг ещё влажного тела, и, просто видя платье, чувствуя ткань, я бессильна справиться с воспоминаниями. О том, как мы с Эдвардом были в машине, как он забрал меня раньше и отвёз почти за границу города, и обо всём, что мы делали вдвоём, о том, что и как он делал со мной. Как прикасался, раздевал, двигался и говорил. Я верила ему и любила. Сейчас бы уже не поверила. Ни на йоту. Я выбираю юбку с подходящей блузкой, но утром родители преподносят мне синее бархатное платье со стразами, и, надев его, чтобы примерить, я больше не хочу снимать. Элис приезжает ещё до полудня с большой коробкой и, поздравляя, говорит, что мне пока нельзя смотреть. Нельзя? Ну да, конечно, так я и согласилась. 

- Покажи. У меня День рождения, а ты в гостях. Теперь эта коробка моя, и ты не имеешь права не показывать, что внутри. Там торт? 

- О Боже, - невольно Элис, которая приехала как раз в юбке, выдаёт себя не только выбором слов, но и тем, как смотрит за мою спину, словно ожидая, что там появится мама или папа, и кого-то из них можно будет отругать. Но они снаружи, занимаются барбекю, и сидеть мы решили там же, на свежем воздухе, благо погода позволяет. Сегодня тепло, и дождь не прогнозируется. - Твой отец проболтался. 

- Никто не проболтался. Просто мама сказала, что торт покупать не нужно. 

- Давай всё-таки потом. 

- Нет, сейчас. Он для меня, и я хочу взглянуть. 

Я забираю коробку, оставляя Элис пыхтеть и разуваться, а сама аккуратно несу торт на кухню. Под крышкой оказывается чуть ли не произведение искусства, торт средних размеров, украшенный золотыми цифрами, съедобными розами в количестве пяти штук и надписью «Счастливого двадцатилетия, Белла» в обрамлении совсем маленьких розочек с золотистыми бусинами в качестве сердцевины. Те же самые бусины украшают торт по кругу, и уж точно я даже не хочу представлять, сколько примерно он может стоить. Но наверняка немало. Очень немало. Придя на кухню, Элис фотографирует меня с тортом прямо тут на мой фотоаппарат, а потом, опустив его, говорит, что на её телефоне снимок бы вышел чётче. Я это знаю, но не хочу, чтобы она фотографировала меня на сотовый. Она общается с Эдвардом, может быть, и лично в том числе, при встрече, а мне не нужно, чтобы она показала ему мою фотографию, или чтобы он сам увидел её случайно или намеренно. 

- Да, скорее всего, но меня устраивает и так. Всё нормально. Мне нравится, что все мои фото теперь в одном месте в электронном виде, и я могу посмотреть их, не распечатывая. 

- Это удобно, но, если что, ты потеряешь их все. Поэтому лучше печатать. Я периодически так и делаю. Печатаю особенно важные снимки, как тогда, после выпускного. 

- Я тоже подумываю как-нибудь начать, - говорю я, не обращая внимания на слова Элис о выпускном. Она о тех фото, которые распечатывала мне уж точно, но они далеко-далеко. Глубоко в моём шкафу. - Возможно, на зимних каникулах. Джаспер ведь придёт?

- Да, где-то часа в два. 

- Хорошо. Пойдём пока наверх. 

- Наверх? А почему не на улицу?

- Мне надо быть дома, чтобы не пропустить, когда появится курьер. Хочешь сок или чай?

- Сок, - отвечает Элис и сама достаёт кувшин из холодильника, который я открыла в намерении убрать туда торт. - А что за курьер?

- С моим подарком на День рождения. 

- От... парня? 

- Да. 

- Ясно. 

У меня в комнате Элис ложится на кровать, и я совсем не против, но сначала, перед тем, как мы поднимаемся ко мне, Элис выглядывает во двор поздороваться с моими родителями, и только потом мы идём по лестнице наверх. Элис спрашивает про Финикс, что там было, и чем я занималась между работой и работой, и я рассказываю о том, как коротала время у бассейна, и про возможный бабушкин переезд в дом по соседству. Элис уже известно про Джозефа, я писала про него из Финикса, но всё остальное точно новость для неё. Она садится в кровати, оживившись, и уточняет:

- Переезд-переезд?

- Переезд-переезд. Наверное. 

- Ну это круто. Но, если она переедет, где именно будешь жить ты, приезжая в гости? У новоиспечённого дедушки?

- Она ещё не переехала, Элис. И я всё равно никогда не стану называть его дедушкой или дедулей. 

- А фотографии его у тебя случайно нет? - спрашивает Элис. - В твоём фотоаппарате?

- Есть. Одна. 

Я выдвигаю ящик стола, гдев в чехле лежит фотоаппарат, и, раскрыв, отдаю Элис. Естественно она сама разбирается, как его включить, я лишь говорю, что надо немного пролистать назад. 

- А что? Он сохранился весьма неплохо. 

- Можно сказать и так, но только он не какая-то реликвия. 

- Но тем не менее. В книгах, бывает, тоже встречаются подобные формулировки. Кстати, ты что-нибудь сейчас читаешь?

- Нет. У меня перерыв. Не могу найти что-то, что меня бы действительно увлекло. Наверное, дело во мне. 

- Или в том, что у тебя мало свободного времени. Если ты... 

Снизу доносится звонок в дверь, и Элис не договаривает, прерываясь на полуслове. Я иду туда, а Элис остаётся в моей комнате. Курьер, взрослый мужчина в джинсах и толстовке, спрашивает, я ли Изабелла Свон, и, ответив утвердительно, я расписываюсь в его бумагах, а потом принимаю из его рук прямоугольную коробку в гладкой обёрточной бумаге фиолетового цвета с переливами, украшенную бантом более светлого оттенка. Коробка, надо сказать, немаленькая и тяжеловатая. Я благодарю и подталкиваю дверь телом, чтобы она закрылась, и направляюсь обратно в комнату. Элис так и стоит там, где стояла, и смотрит, как я ставлю коробку на стол, прежде чем достать ножницы, чтобы поддеть завязки банта. Сдёрнув упаковку, я поднимаю обычную белую крышку, и внутри оказываются четыре детективные книги, одну я даже читала, она есть в местной библиотеке, но последующие три ещё нет. Под обложкой первой я нахожу поздравительную карточку, заполненную почерком Джереми, надпись слегка кривоватая, но зато написано от руки. С Днём рождения, Белла! Он уже звонил и поздравлял лично, а теперь доставили и его подарок. Надо будет позвонить и сообщить. Я выкладываю книги на стол, и на самом дне, будучи скрытой ими раньше, обнаруживается маленькая бархатная коробка, такая, в каких в фильмах дарят кольца. Но я уверена, что там точно не кольцо, хотя отцу, вероятно, придётся пережить несколько не очень приятных минут, когда мама напомнит про их вчерашний разговор. Потому как в коробочке лежит серебряная цепочка с круглой подвеской, в центре которой голубой камень. Пройдя мимо Элис в сторону ванной, я примеряю украшение перед зеркалом, и камень красиво отражает свет, слегка переливаясь. Элис входит ко мне и садится на крышку унитаза, но молчит, пожалуй, ещё целую минуту после этого. 

- Ты счастлива? - вот какой вопрос я слышу потом. - Со своим парнем или хотя бы из-за подарка? Книгам ты, похоже, рада. Но это из-за самих книг или из-за того, кто их подарил? 

- О чём ты вообще говоришь? 

- Я том, всё ли с ним так же, как тогда. Звонки, их длительность, вещи, которые вы обсуждаете. Я просто пытаюсь понять тебя нынешнюю и эти отношения. То, почему ты с ним. Что тебя привлекло, и почему именно он. Ты с ним уже столько месяцев. Когда ты сказала, я думала, тебе это нужно, просто чтобы испытать всё с другим человеком и сравнить, и что это ненадолго, но ты... У вас всё так далеко зашло. 

- И что? Мне нельзя быть с кем-то дольше месяца? Ты на это мне намекаешь? - повернув голову налево, спрашиваю я. - Ты пришла в гости, и ты моя подруга, но я бы не хотела, чтобы тебе пришлось уйти. 

- Уйти? Мне придётся уйти, если я буду говорить тебе что-то, что тебе не нравится? Этот камень вообще-то просто стекло. 

Элис повышает голос, но я понимаю, я понимаю её чувства и эмоции, и то, как она что-то себе придумала, а теперь это развалилось и продолжает разваливаться, и, конечно, мне не хочется её выгонять. И не хочется доводить всё до того, чтобы она ушла сама. Да, от её слов неприятно, и дело не в том, что камень может оказаться стеклом, я была бы рада и одним только книгам, но разве я не заслужила её на своей стороне? Я не имею в виду полностью прекратить общение с ним, но и принять меня такой уже было бы здорово. Просто принять, даже не понимая. Элис и не поймёт. С её-то желанием завести четырёх детишек с Джаспером, который, может, и не в курсе этого, но в любом случае ещё не сбежал от Элис спустя год ни в другой город, ни жить отдельно, например, в общежитие или на съёмную квартиру. Даст Бог, Элис никогда не окажется на моём месте и не испытает весь масштаб глубинной потребности хотя бы постараться ощутить же чувства снова. Подняться на три метра над уровнем неба, как говорилось в одном небезызвестном фильме. 

- И пусть стекло, меня это не волнует. Джереми просто студент, я и не ждала от него тиару в подарок. 

- Но ты можешь представить его отцом своих двоих детей? 

- Господи, Элис, да причём здесь дети. Мне двадцать, а не тридцать три. Я не думаю о них совсем. Я услышала твои мечты о четверых, но не все размышляют о замужестве и семье, когда им едва исполнилось двадцать. Некоторые просто учатся или работают и живут в моменте. Не можешь находиться со мной в одной комнате, не думая про Джереми или о том, что я собираюсь ему позвонить и поблагодарить, будет правильнее тебе уйти. Но мне бы этого не хотелось. 

- И мне не хочется уходить, - Элис встаёт, одёргивая юбку. - У тебя же День рождения. Я пойду на улицу, узнаю, не нужна ли Рене помощь. 

Позвонив Джереми и поблагодарив его за подарки, я тоже спускаюсь вниз, захватываю с кухни бутылку вина и выхожу во двор, где пахнет барбекю, около которого вместе с моим отцом стоит Элис. Он что-то ей разъясняет, и она внимательно слушает, смотря то на него, то на решётку над очагом, но мама крутится вокруг стола, принесённого на веранду из кухни. По-моему, не так важно, как и что стоит, учитывая, что нас будет всего семеро. Если будет неудобно, всё можно решить по ситуации, а не двигать тарелки и фужеры туда-сюда прямо сейчас. 

- Мам, не надо. Ты придаёшь всему этому слишком много значения. Карлайл и Эсми не редакторы журнала по интерьеру. 

- И лучше бы ты их вообще не звала. 

- Я и не звала. Я передала приглашение через Элис. 

- Это всё равно что позвать. 

- Но Элис же здесь. Раньше к ней на День рождения я ходила не одна, если ты помнишь. Они звали и вас, и мы ездили вместе. 

- Это было давно, Белла, - мама наконец поднимает взгляд на меня, - но что сделано, то сделано, и уже нет смысла... Неважно. Я не поняла, курьер уже был?

- Да, был. Но я не пойду показывать папе. Я не хочу. Иди сама. 

- Я не могу пойти сама с кулоном, но без кулона, потому что он у тебя на шее. 

- Ничего. У меня теперь есть фотоаппарат, - я включаю его, протягиваю маме и выпрямляюсь. - Сфотографируй, и будет тебе доказательство. 

- О, ты молодец. Так и сделаем. 

Я наблюдаю, как мама направляется к папе, Элис отодвигается сначала в сторонку, а потом и вовсе идёт в дом открыть дверь Джасперу. Он дарит мне мотивационный блокнот с цитатами на обложке и отдельных страницах внутри, пока не вспоминает про подарочный пакет, оставшийся в машине. Джаспер хочет пойти за ним, но я говорю, что могу забрать и потом. Только в начале третьего на дорожку перед домом заезжает машина Карлайла, меня зовёт отец, сообщая об этом, однако, присоединившись к нему у входной двери, я вижу одну лишь Эсми, которая приехала на автомобиле мужа. Она извиняется, что задержалась, и если верить ей, то Карлайл занят на приёме. Вполне возможно, так и есть. Он уже точно снова оперирует. Как-то в августе папа был в больнице для профилактического осмотра и видел в расписании на доске имя Карлайла. Что ж, не придёт так не придёт. Я не расстроена, если быть честной. Эсми преподносит мне компактный фотопринтер, в комплект с которым включена специальная глянцевая бумага, а также имеется запасной катридж. 

- Элис рассказывала, что у тебя есть фотоаппарат. Его только нужно подключить к принтеру, а принтер к ноутбуку. Провода в коробке. Я знаю, ты разберёшься. 

- Да, я разберусь. Большое спасибо, Эсми. Проходи на улицу, Элис уже там. 

Папа закрывает входную дверь и, подождав, пока Эсми уйдёт, шепчет почти что яростно:

- Принтер, да? А что они подарят в следующий раз? Плазменный телевизор? Вообще-то у тебя есть мы, твои родители, и мы можем купить тебе и плед, и вот это самое устройство. 

- Папа. 

- Что папа? Да, мы не богатые, но и не бедные. Если тебе что нужно, ты должна говорить мне или своей маме, а не чтобы Элис...

- Мне он не был нужен. Я бы распечатывала фотографии и на обычном принтере, но теперь будет странно не пользоваться этим. Хотя бы с этим ты можешь согласиться?