В первые несколько секунд Розали кажется, что Итри не понял ее просьбы.
Юный норвежец, резво возвращаясь к лаундж-зоне, где ее оставил, не несет с собой ни одного бокала. Напротив – руки его заняты двумя… раковинами?
Итри подходит ближе, ничуть не потревоженный недоумением гостьи, и присаживается на белую скрипящую кожу дивана. Краешком губ улыбается.
- Ваша клюквенная «Маргарита», Розали.
Он торжественно передает Роуз устричную раковину, жемчужную, шершавую, вскрытую, идеально-овальной формы, а потому легко умещающуюся в ладонь. Но вместо моллюска внутренности ракушки заполнены кровавой Маргаритой. Крошечные осколки льда приникают к краям створок.
Кристофф был прав. По одной подаче всем знакомого коктейля Фавор уже опередил большинство. Что-то подсказывает, что на вкус напиток будет не менее удивительным.
Розали, чуть сместив пальцы, изучает раковину со всех сторон. Итри с вежливым интересом, но ничуть не сокрыто, наблюдает за ней.
- Все дело в шторме.
Мужчина осторожно придерживает ее ладонь, пересиливая себя, и все же самовольно коснувшись кожи. Он смущен, но очень старается упрятать это, придать себе смелости разговором. И улыбается. Как же искренне, почти по-детски он улыбается – не с насмешкой, не с высокомерием и без капли притворства, с которыми Грация сталкивалась у Койновски. Роз впервые так сильно хочется улыбнуться в ответ.
- Только в шторм можно достать такие большие раковины?
- Моллюски самой правильной формы и концентрации минералов обычно спрятаны в глубине. Но после шторма их колонии зачастую оказываются ближе к поверхности. Все дело в правильном времени и методе сбора.
Да он просвещённый, этот мальчик.
- Вы тоже участвуете в их сборе?
- Бывало пару раз, - Итри смущенно пожимает плечами. – Не хотите попробовать сам коктейль?
Розали, осторожно наклонившись к ракушке, делает глубокий вдох. Запах океана, такой выраженный, солью отзывается на губах. Необычная подача распаляет интерес и будоражит рецепторы. Роз осторожно, стараясь как можно полнее почувствовать вкус, делает небольшой глоток. Смесь из ягод, льда и алкоголя, идеальной консистенции и идеальной температуры, расходится вихрем вкуса. К стандартным ингредиентам явно что-то добавлено, возможно, рецепт и вовсе другой, сохранивший лишь коктейльную базу. Но никогда бы Розали не подумала, что характерный устрицам солоновато-горький привкус так кстати придется к клюквенной «Маргарите».
- Вы так смотрите, Итри, вы знаете секрет, верно?
- Вы пришли ради этого коктейля, не так ли?
Он парирует вопросом на вопрос. Не только просвещенный, но уже и вполне освоившийся юноша.
Роз не жалеет ему еще одной маленькой улыбки.
- У вас свой бар? Ресторан?
- Пока еще ни то, ни другое, - глаза за тонкими стеклами его очков блестят, - в сентябре у меня дипломный проект для Le Cordon Bleu.
Мгновенье он выжидающе смотрит на гостью. Но Розали понятия не имеет, что должно навевать ей название этого учебного заведения.
- Думаю, это известная кулинарная школа.
- Французская гастрономия – стандартный путь к успеху.
А Кристофф французскую кухню не любит.
Грация не ищет своего спутника среди гостей. Она просто встречается с его взглядом, потому что такой прямой и жесткий взгляд пропустить сложно. Койновски, все еще разговаривающий с незнакомкой в черных перчатках, на полпути останавливает руку со своим фужером. Опускает ее.
Игра достигла внимания того зрителя, ради которого затевалась. Только уже не кажется такой хорошей идеей.
Для собственной смелости Розали невозмутимо делает еще один глоток клюквенной Маргариты. Без него.
Итри уже не пытается маскировать свой интерес. Он хочет быть джентльменом, но его полыхающий взгляд говорит куда больше надрывных совестливых стараний. Роз, отпуская раковину-бокал, легко касается губ языком. Крошечные кристаллики льда и пряной клюквы теряются среди темно-красной помады. Норвежец напрягается, крепко сжав пальцами свою ракушку. Он так и не пил.
- Я желаю вам успеха во всех начинаниях, Итри, - отзывается снисходительная к его реакции Розали. Капля румянца, как от падения первой капли клюквенного сиропа в текилу, разметывается по его щекам. Легко-легко он прикасается к ее ладони. Снова. И раковину они теперь держат вместе.
Красивый мальчик. Будет очень красивым мужчиной. И, возможно, ему повезет встретить женщину, которой не нужно будет платить за пребывание рядом. Счет погасит любовь.
- Ved slutten av kvelden bør du absolutt prøve det beste (В конце вечера вы просто обязаны попробовать лучшее).
Итри не успевает ответить на ее фразу. Это за него делает Кристофф. Задумавшаяся о судьбе юного норвежца Роз пропускает приближение Койновски.
Итри моргает, недоумевая нежданному гостю, но руку отпускает. Поднимается, ее же протягивая мужчине.
- God kveld, herr Kojnovski (Добрый вечер, господин Койновски).
Кристофф выглядит расслабленно, почти что дружелюбно. На его лице ни капли недовольства или отвращения, на губах улыбка. Только руку Итри он не пожимает. И об острые пики льда в его глазах Розали режется. От Маргариты в горле невыносимо саднит.
- Я вижу, с Розали вы уже знакомы, - переключаясь на английский, Кристофф покровительственно глядит на Грацию. – Неискушенный дегустатор – это всегда находка, Итри, не правда ли?
Официанта, проходящего мимо – мужчина облачен во все черное, что бросается в глаза на фоне зелени леса – Койновски подзывает к себе. Забирает у девушки раковину.
Итри на мгновение прикрывает глаза.
- Розали сопровождает вас, Кристофф?
Койновски оборачивается к спутнице, что все еще сидит. Услужливо подает ей руку. Роз не хочется браться за нее, но последствий отказа не хочется узнавать еще больше. Кристофф до боли крепко сжимает ее пальцы. На поляне зажигают факелы, каждый из которых взметывается вверх потоком пламени, и в одном из них Роз прячет свой резкий вздох.
- Кого же еще она может сопровождать, мой дорогой?
Они оба обратились к мальчику с этой фразой сегодня. Роз успевает подметить это, невольно ухмыльнувшись, пока Койновски помогает ей подняться, делая шаг вперед, дабы оказалась в отдалении от Итри и поближе – к его спине. Продолжает сжимать руку до белизны кожи. Так четко очерчивает границы… пусть и временные, но незыблемые, до синяков. Из всех клиентов агентства ему Розали эти дни принадлежит во всех смыслах.
- Спасибо за прекрасный вечер.
Он не ждет ответных слов от юноши. И он не дает возможности попрощаться Роз. Просто и ясно, что совсем не в его стиле, отворачивается от белых диванов. Уводит их.
У особенно ярких факелов, где стремительно пустеют столы с напитками, Кристофф пожимает руку Фавору. Даже в темноте заметно, как многозначительно блестят его глаза.
- Forlater du oss allerede, Isskjær? (Уже покидаете нас, Осколок Льда?)
- Din dyktighet veldig imponerte gjesten min (Ваше мастерство очень впечатлило мою гостью), - с усмешкой парирует Кристофф, привлекая Грацию ближе к себе. Розали вежливо хозяину вечера улыбается.
- Спасибо вам за дегустацию, мистер Энриктурр.
Повелитель ягодных коктейлей кивает. Его улыбка чуть более натянута, чем у Кристоффа.
- Доброй ночи, Розали.
Койновски увлекает их к выходу. Невдалеке от забора, поблескивая огоньками фар, уже ожидает «Тесла». Только теперь, вблизи машины, альбинос отпускает ее руку.
Рыжеволосый островитянин, хоть и выглядит слегка уставшим, все еще максимально добродушен. Он активирует открытие дверей, предусмотрительно отступив назад.
Но на этот раз Кристофф не пропускает Розали вперед.

Электромобиль бесшумно подъезжает к алеющему в лучах заката рорбу. Ночь обещает быть мрачной, но из-за темнеющих облаков то тут, то там проглядывают розоватые лучи. «Крылья чайки», мигнув крохотными огоньками, синхронно поднимаются.
Салон, наполненный скованным напряжением Кристоффа, и отравленный, не меньше, его недовольством, Роз стремится покинуть побыстрее. Не глядя, прощается с водителем, хмурым взглядом провожающим ее наружу. Он действительно беспокоится? Или ей кажется? Он знает, почему стоит беспокоиться, когда она в обществе Кристоффа? Догадывается?..
Гравий тихонько шуршит, когда электромобиль уезжает. А потом вокруг воцаряется первозданная тишина.
Не меньше минуты, наверное, Кристофф пристально смотрит на Грацию, не двигаясь с места. Каждый миллиметр тела, каждый стежок на ткани пальто. И каждую прядку, которую подхватывает развеселившийся ночной бриз.
А затем Кристофф разрывает тишину на мелкие ошметки, вгрызаясь ключом в старый замок рорбу. Скрип двери Роз отрезвляет.
Словно бы следуя сценарию, грубо прописывающему каждое действие персонажей, Койновски кидает ключ в прихожей (не в его духе, совсем несдержанно) и, не разуваясь, идет вглубь дома. Он не велит Роз идти за ним, он не произносит ни слова – но она сама знает, что лучше ей пойти следом. Впрочем, сперва нужно закрыть дверь. И, по возможности, поднять ключи, дабы не потерялись – копии у них нет.
Кристофф в царственной позе стоит у ограды веранды. Ветер с океана ерошит его волосы, облепляет морской солью кожу, воюет с тесно сведенным воротником пальто. Но как же, черт подери, великолепно он смотрится на фоне северного пейзажа. Как будто всегда был его частью на этой веранде. На закате. Вот такой.
Впрочем, ветер довольно порывистый. Своим резким холодным ударом приводит в чувства.
Альбинос, сперва сильно сжав перила, а затем так же резко их отпустив, оборачивается к девушке.
В его полупрозрачных голубых глазах беснуются черти. Никогда еще, даже на подходе к оргазму, так явно лед в них не таял.
- Я презираю импульсивное поведение, Розали. Но для тебя я сделаю исключение.
Отчеканивает и тут же поджимает губы. Загнанно бьется у его левой брови маленькая венка.
При всей абсурдности такого поведения Розали не чувствует страха. Ей не по себе, она уже не рада, что затеяла эту глупую игру с участием несчастного Итри, но Кристоффа она не боится. Сколько бы ни бесновался, настоящей боли он не причинит, не посмеет… не захочет?
Хочется верить. Хочется, не глядя на слегка покрасневшее восковое лицо мужчины. Возможно, все дело в алкоголе – ненужная храбрость и извращенная уверенность. Ей не стоило пить рядом с ним.
- Карлайл божился мне, что его контора – это девушки, специализирующиеся на эскорте. Профессионалы. И ты, лучшая его Грация, после заключенного контракта со мной, позволяешь себе флиртовать с другими мужчинами? На рабочем мероприятии?!
Розали молча вслушивается в каждое его слово. Хотя сам Койновски, чей образ так явно отдан во власть гнева, будоражит куда больше. Она никогда прежде не видела столько эмоций у него, ничем непоколебимого.
- Ты онемела, Розали? Или тебе нечего сказать?
Ветер, чьи порывы усиливаются, наотмашь бьет по лицу. Их обоих.
- Все дело в этом мальчике, Кристофф?
Он несдержанно, поистине импульсивно, запускает руку в волосы. Такой отчаянный жест слабости, что не сдерживает. Сжимает зубы.
Раз. Два. Три. Три секунды, как Роз и думает. Выдыхает. Опускает руку.
- Сам факт того, что ты себе такое позволяешь, - цедит он, - не важно, женщина или мужчина, мальчик или девочка, Розали. С таким же успехом ты могла флиртовать с самим Фавором – он был бы не прочь. Ты грубо нарушаешь договоренности.
- Ты хочешь разорвать контракт?
Со злобной, вымученной усмешкой он щурится.
- Здесь, на краю географии? И что же, мне пришлют кого-то взамен?
Розали непреодолимо сильно хочется его коснуться. Вот сейчас, когда так и пышет злобой, когда настолько погружен в собственные эмоции, что не чурается их показывать. Абсурдное, извращенное желание. Но разве же бывает у гурманов по-другому? Кристофф охотится за редкими сочетаниями вкусов и неожиданными подачами блюд. А Розали хочется поохотиться за Кристоффом.
Он прав, профессионализма в ней все меньше с каждой секундой.
- Я тоже не хочу отменять наш договор, - честно признается она. Так спокойно, что на фоне перекошенного лица Койновски все это смотрится сюром.
Роз идет ему навстречу, все так же стоящему у ограды. А он наблюдает. С интересом? Или беспомощно?
Грация подходит вплотную. Витиеватый аромат алкоголя. Отдушка леса. Привкус океана. Дух тела. Запах Кристоффа.
Розали смотрит ему прямо в глаза. И все, что думает, в этот взгляд пускает.
Впервые за все время, на мгновенье, Койновски теряется.
- Ты ничего не знаешь о субординации, Розали, - говорит, стараясь оставить тон прежним, жестким. Но пальцы – предатели – прикасаются к ее волосам. Вплетаются в них. Путаются.
- Верно. Сегодня я ничего не хочу о ней знать.
Похоже, не до конца сообразивший, почему его показательное выступление кончилось столь внезапно и обезоруживающе, Кристофф сглатывает. И чем он сейчас отличается от Итри? Розали сдерживает улыбку, но дрожь, какой отзывается тело на прикосновение альбиноса, сдержать не в силах. Они оба проиграли.
Койновски чуть нагибается. Глубоко вдыхает запах ее волос.
Это так… правильно, черт возьми, чувствовать его вокруг себя, всюду. Кристофф намного выше, потому и ветер, и слабое солнце закрывает собой. Обволакивает. Роз внезапно понимает, насколько она продрогла.
- И что же, он тебе понравился?
Так тихо. Как украденно. Розали сперва не отдает себе отчет, кажется ей, или он правда говорит это.
Кристофф не двигается. Шанса посмотреть на него у Роз нет. Но вот движения ничто не сдерживает – она уверенно, без прелюдий, обе ладони кладет на бедра мужчины. Вдоль шва пальто, точно по стежкам, движется к ряду пуговиц. Расстегивает самую нижнюю. И, хочет того, или нет, Кристофф вздрагивает, стоит ей легонько пробежаться пальцами по его ширинке.
- Настолько же, насколько тебе понравилась она.
Альбинос, пытаясь сосредоточиться на словах, выдыхает. Чуть сильнее сжимает между пальцами ее пряди.
- Что?.. Кто?
- Женщина. В черных перчатках.
Все карты у него в руках. Койновски, пусть и не грубо, но неотвратимо, заставляет Розали отодвинуться. И поднять голову. И посмотреть наконец-то в его глаза.
Чертята там теперь водят хоровод. Снежинки, уже не острые, уже оплавленные, медленно летят вниз.
- Ты что же, Розали, вздумала ревновать меня?
Он произносит это и серьезно, и наигранно-злобно. Девушка не совсем понимает, как ей эти слова воспринимать. В замешательстве она отдергивает руку от его пояса. И Кристофф ловит этот жест лучше, чем любой другой.
- Hurregud, Розали. Да ты действительно послала к черту всю субординацию.
Недоволен. Вроде как злится. Впечатлен точно. Но отголоски какого-то иного чувства, на удивление девственного, кроются в самой глубине взгляда. Нистагм, к которому Роз уже почти привыкла, старается сбить ее, упрятать ту эмоцию окончательно. Но не выходит. Кристофф приятно удивлен фактом ее ревности. Если так ту реакцию, конечно, можно назвать.
- Знаешь, Розали, будь на моем месте кто-нибудь другой, ты была бы первой Грацией, что с позором покинула агентство Карлайла. Ты сильно забываешься.
Он говорит не грубо, просто серьезно. Теперь очевидно, что не злится. И еще более очевидно, по парочке сорванных звуков, что впечатлен. Куда сильнее, чем хотел бы показать. Ее откровенностью? Или вопиющим ее поведением? Карлайл на самом деле снял бы с Роз три шкуры за утрату профессионализма, тут Кристофф прав. Неслыханно – ревновать клиента.
- Ты заботишься о своем имидже. Ты недоволен, что я создаю неправильное впечатление разговором с Итри, Кристофф, - при имени юноши на его лице нет-нет, да пробегает тень, что на мгновенье Роз сбивает, - однако сам ты позволяешь ей себя касаться. И касаешься. Хотя пришел, как пытаешься показать, со мной.
Койновски тирадой Розали озадачен. Но тут уж и намека на злобу нет, пробивается лишь веселье. Грации больше всего не нравится такая реакция. Она обесценивает ее слова.
Господи, Розали, куда ты катишься. Это конец карьеры, не иначе.
Кристофф очень мягко, как и тысячу раз за сегодня – нетипично для него – заставляет Роз на себя посмотреть. Бледными, холодными пальцами касается ее щеки.
- Ты делаешь то, что говорю я, Розали. А что делать мне, позволь решить самому.
Смотрит, стараясь убедиться, что поняла его. Окончательно.
Раз. Два. Три. Три секунды – девушка снова оказывается права. Целует. Глубоко, несдержанно и крепко. Роз нечем дышать.
Отпускает. Чудо – улыбается. Дрожат белые ресницы, серебрятся волоски бороды. Ладони, прохладные, но согревающие, полноправно завладевают лицом.
Кристофф прижимает Розали к себе так, что ближе уже не получится. И снова целует.
Она касается его. Немного освоившись и вернувшись в игру, скользит пальцами по талии, спине. Распускает пуговицы пальто, сама теперь вжимается сильнее. Правой рукой оглаживает пояс брюк, а левой – накрывает затылок. Кристофф легко прикусывает ее губу. Расстегивает пальто. Ладони, обделяя лицо, теперь накрывают грудь.
Розали все равно в эту секунду, холодно на веранде или нет, видит их кто-то или нет, профессионально это или нет. Кристоффа прямо сейчас хочется так, как прежде никогда и никого не хотелось. Вот для какого состояния было придумано слово умопомрачение. Это оно.
Койновски чувствует. Не сдерживает ни одно движение Роз. Наоборот – отвечает. Пальцами, пробравшись к теплой коже, прикасается к низу живота. Забирает себе стон Грации. Улыбается.
А потом резко отстраняется - за секунду. Чтобы объяснить.
- Будет справедливо, если за твой флирт с мальчишкой и пробу Маргариты без меня мы отменим секс, Розали. Но в остальном – вечер был хорошим. Доброй ночи.
Так слаженно. У Роз в голове не укладывается, почему он так слаженно, ровно говорит – ведь отзывался на ее касания. И физически она чувствовала, что их желания схожи. А у него даже дыхание не сбилось!
Умопомрачение. Снова.
- Кристофф…
- Доброй ночи, Розали, - убежденно качает головой, указывая ей на дверь с веранды. В своем решении он неумолим.
Точка.