Глава 40. Контракты

Карлайл Каллен готовился к отъезду. Он завершил сделку по приобретению в Чикаго довольно дорогих по любым меркам апартаментов с видом на озеро в одном из тех высотных домов, что они с Эдвардом посетили во время их прошлого визита. Этот объект недвижимости был рекомендован риэлтерской командой Филиции, что внушало Карлайлу уверенность в целесообразности столь дорогостоящего вложения денег. О том, чтобы продать дом Эсме в Форксе, не было и речи. Особняк сам по себе был памятным местом, и Карлайл, и Эдвард были слишком к нему привязаны. Сейчас Карлайл чувствовал себя очень неуютно в опустевшем доме. Иногда, просыпаясь по утрам после ночного счастливого забытья, доктор Каллен с трудом возвращал себя к действительности, в которой было лишь гнетущее одиночество. Но возвращаться в Чикаго после стольких лет было ещё сложнее, так как там не будет всех этих привычных вещей, удерживающих память о прошлом. Однако, Карлайл всё же надеялся, что новая обстановка оживит существование.

День отъезда неумолимо приближался. Доктор Каллен устроил отвальную вечеринку для коллег и некоторых пациентов, которых он наблюдал в течение многих лет, посетил могилу жены и сделал все необходимые распоряжения. Также он поручил Каллен-хаус заботам мистера и миссис Моралес, особенно подчеркнув важность ухода за придомовом участком и растениями Эсме. Карлайл с грустью смотрел на всё ещё роскошно цветущие белые и бордовые кустовые хризантемы, распространяющие запах терпкий запах эстрагона в сыром воздухе. Ему было жаль их оставлять.
Карлайл должен был навестить Изабеллу. Он не мог не попрощаться с ней несмотря на все их разногласия. Она была для него человеком из прошлой счастливой жизни, и теперь он чувствовал с ней солидарность, изредка встречаясь на улице и узнавая в её облике ту же печать одиночества. Они простились так же, как и прожили большую часть времени в Форксе: по-дружески и по-соседски.
Время шло. Изабелла всеми силами старалась поддерживать свой образ жизни. Она по-прежнему занималась бегом по утрам, даже под осенним дождиком, по выходным выезжала на Нортоне и напоследок отвезла Анжелу в резервацию к знахарке за новой порцией снадобий. Изабелла заехала в мастерскую к Улею договориться о профилактике мотоцикла: она собиралась оставить его до весны в гараже Чарли. У неё был план повидаться с Джейкобом, но его она не застала. Изабелла как будто прощалась со своей прежней жизнью, хотя уезжала не особенно далеко.
Каллен-холл опустел в самом начале октября, а Изабелла всё тянула с переездом. С десятого числа начался срок аренды квартиры в Порт-Анжелесе, но по пятницам после работы Изабелла неизменно приезжала в Форкс и оставалась на все выходные. Здесь ей лучше думалось.
Никогда ещё Изабелла не чувствовала себя такой одинокой, как в те недели. Из коротких и малосодержательных разговоров с Эдвардом она поняла, что в университете ему приходится нелегко. Один его голос, произносящий нейтральные фразы, приводил её в возбуждение, а уж озвученная им новость перевернула всё её застывшее существование, когда Эдвард сказал, что на Рождество поедет к отцу в Чикаго, а затем к Новому Году прилетит в Форкс на несколько дней. Изабелла почувствовала себя самой счастливой на всём свете. Это придало ей силы на ближайшие месяцы, и она с полной отдачей погрузилась в работу, навёрстывая летнюю расслабленность. Каждую минуту Изабелла отдавала работе, её новый проект понемногу приобретал ясные очертания, и, как это бывает в начале, безумно нравился ей. Лишь перед сном в награду за дневные труды она позволяла себе немного помечтать.

Бурлящая, непонятная жизнь захватила Эдварда Каллена. В этой стихии не было ничего похожего на его прежний опыт. Он был достаточно зрелым в эмоциональном плане среди своих новых товарищей, но большинство из них были гораздо больше сведущи в учёбе и научной работе ещё со школы. Иными словами, Эдвард попал в общество хорошо мотивированных ботанов.
В новой обстановке Каллен остро почувствовал свою провинциальность. Он не мог даже представить никого из жителей Форкса среди студентов Массачусетского университета. Эдвард проникся уважением к своему отцу, закончившему в своё время это учебное заведение. Он старался соответствовать своим целеустремлённым сокурсникам, подпитываясь самим духом учебного заведения. На эти переживания ушли первые несколько месяцев в Массачусетсе, и мало-помалу Эдвард расставался со степенными привычками жителя Олимпийского полуострова, выросшего в непосредственной близости к природе. Эдвард научился быстро реагировать, быстро принимать решения, схватывать информацию на лету. Его толкал в спину разлитый в воздухе густой дух соперничества. Каллен быстро усвоил не один десяток актуальных мемов, стремясь стать своим в этих стенах. И, как результат, на традиционном Осеннем балу Знакомств, он был номинирован на звание Самого Перспективного Новичка. Девушки приложили к этому свои ручки, высоко оценив внешние данные Каллена. В ответ на заигрывания женской половины Эдвард призвал на помощь джентельменские манеры, усвоенные им от Карлайла, что было расценено как высокомерие и неприступность.
Сказать, что Эдвард не смотрел в сторону девушек, было бы не верно. Просто, оценив основную массу студенток, Эдвард сделал вывод, что ни одна из них не сравнится с его утончённой, сексуальной Беллой. Они даже не были такими рафинированными, как Таня Денали. И конечно, не могли быть такими преданными подругами, как Джессика Стенли. Так что, Эдвард Каллен не был лёгкой добычей, которая могла бы сама упасть в руки местных юных охотниц. Но, как известно, препятствия лишь усиливают желание.
Эдвард погрузился в учёбу, чтобы держаться на плаву. Благодаря опыту выпускного года, у него сложилась привычка придерживаться расписания, но несмотря на это, времени всё равно не хватало. Каллен ждал как манны небесной зимних праздников, мечтая увидеть отца, Изабеллу, и просто немного передохнуть.
Двадцать четвёртого декабря, с утра закончив дела, Эдвард вылетел в Чикаго, экономя время на перелёте. Через полтора часа в заснеженном аэропорту его встретил Карлайл, и, пробиваясь вперёд в предпраздничном сумасшедшем траффике, они направились в новую квартиру, благодаря Господа, что им не надо спешить. Рождественский сочельник отец и сын провели тихо, за разговорами. Карлайл долго показывал Эдварду "умную" начинку новой квартиры. Эдвард пришёл в восторг от нового жилища отца с запрограммированным освещением, микроклиматом, системами защиты от уличного света, зонированным стереозвуком. В огромных комнатах, предназначенных для него, из окон открывался прекрасный вид на озеро. Там располагались его спальня, кинотеатр и большая ванная. Все системы имели сенсорное управление. Эдвард был сражён некоторыми вещами, но пока в этой продвинутой квартире у него не было чувства дома. У Карлайла тоже.
Рождественское утро выдалось чудесным и светлым. Открыв глаза, Эдвард был ошеломлён ощущением парения в безбрежном небесном океане. Вечером занавешенные шторы не позволили ему увидеть огромное воздушное пространство, проникающее в его комнату через стеклянную стену. С восходом солнца портьеры бесшумно раскрылись, и у Эдварда, лежащего на кровати довольно близко к окну и привыкшего к малоэтажной жизни, захватило дух.
Позже Карлайл и Эдвард присоединились к Филиции и семье в церкви, немного опоздав к началу службы. Затем все отправились на рождественский обед в особняк Мерино.
По мнению Эдварда, бабушка не менялась никогда. По прошествии года траура по дочери она сменила чёрный костюм на более светлый и позволила засверкать бриллиантам на своих тонких пальцах и вытянутых мочках ушей. Она была активна и остра на язык, обнаруживая быструю и точную работу своего незаурядного ума. Филиция Мерино пребывала в такой отличной форме, что дай бог каждому. Она обняла Карлайла и долго не выпускала из своих цепких худых рук внука, осыпая его подарками, как маленького мальчика. Эдвард мысленно погладил себя по голове за то, что не пожалел времени, подбирая достойный подарок для бабушки, — и, кажется, угадал. Это было раритетное издание Роберта Фроста*. Филиция ценила такие вещи.
Прочие члены семейства были в своём репертуаре: дядя Марк, состоящий по-прежнему в разводе, скучал и был скучен сам. Он весь вечер не расставался со своим телефоном. Эдвард подозревал, что он играл в Angry Birds. С троюродными кузенами и кузинами, как и с двоюродными дядями и тётями Эдвард почти не был знаком, но навёрстывал упущенное.
На следующий день Карлайл и Эдвард гуляли по набережной, общаясь и осваивая новые территории. Карлайл задал вопрос:
- Сколько у тебя времени, сын? Когда ты должен возвращаться?
- Я планирую улететь завтра вечером, пап, - ответил Эдвард.
- Завтра? У тебя какие-то дела в университете? - удивился Карлайл.
- Я полечу в Форкс, отец, - ответил Эдвард.
- Изабелла! - воскликнул доктор Каллен.
- Да. И не только. Там мой дом. Другого я не знаю, - серьёзно сказал Эдвард.
- Ты по-прежнему не хочешь её отпустить, - констатировал Карлайл.
- Она тоже не отпускает меня, отец.
- Ладно, оставим это. Только ты пробудешь в Чикаго ещё один день, потому что к нам приедет твоя бабушка. Она хочет посмотреть нашу квартиру и побыть с тобой, - продолжал он. - Ты — её единственный пока что внук, и она очень заинтересована в тебе, особенно после смерти твоей матери. Вероятно, Филиция предложит тебе летнюю стажировку в фирме. Она уже говорила со мной об этом. Подумай, что ты ей ответишь, - предупредил Карлайл.
- А что мне ответить? - удивился Эдвард.
- Тебе предстоит подумать над этим, сын.
- Что, так серьёзно? - поинтересовался Эдвард.
- Это может стать контрактом на всю жизнь, - ответил Карлайл.

* Роберт Фрост - выдающийся американский поэт, символ нации, четырежды лауреат Пулитцеровской премии(1874-1963)

 

Автор: Иринет