От лица Беллы
- Доставка для Изабеллы Свон.
Я перевела взгляд с красивого букета на простодушное лицо державшего корзинку посыльного. Широко открывая рот, парень пережевывал жвачку и глядел на меня ничего не выражающими голубыми глазами.
Девять утра понедельника не лучшее время для неприятных сюрпризов.
- Вы Изабелла Свон? – спросил парень, дохнув на меня своей мятой.
Кусая губы, я смела со лба растрепавшиеся пряди волос, переступила с ноги на ногу.
Разумеется, я должна сказать, что нет, что здесь вообще такой не проживает. Или же, заплатив посыльному, отослать цветы обратно их отправителю (кто он, очевидно и без экстрасенсорных способностей). Приемлем любой вариант, кроме одного – я принимаю их.
- Да, это я.
- Распишитесь, пожалуйста, здесь… Хорошего дня, мисс.
Вернув посыльному планшетку, я забрала из его рук корзинку с цветами.
Нет, они мне не нужны. Но может же парень честно выполнить свою рабочую задачу. Я бы расстроилась, если бы выкладывалась зря.
Белые и нежно-лиловые магнолии, легкий и ненавязчивый аромат – такая хрупкая, но вместе с тем и независимая красота крупных бутонов…
Зачем? Ну зачем он прислал мне их? Назло? Что-то доказать? Сделать больно?
Что ж, придется выбросить все в мусор. Я покончила с Джаспером Хейлом – Эдвардом Калленом в своей жизни. Не далее как позавчера дала ему понять, что между нами все завершено, впервые за долгое время поступив весьма разумно.
Именно: разумно. Потому что нельзя назвать разумным тот поступок, когда ты прощаешь и продолжаешь быть с тем, кто однажды предал твое доверие. Кто день за днем не гнушался лгать тебе в глаза. И, судя по тому, что такова природа безответственности, может сделать это вторично. Кто не способен критически смотреть на свои поступки и ситуацию в целом. Что поделать, такая у Каллена натура…
Я поставила цветы на высокую стойку ресепшена. Они очень милые, замечательно пахнут. Жаль выбрасывать…
Могут ли быть магнолии отдельно, а пославший их человек – отдельно? Легко. Он ведь их не сажал, не поливал, даже не срезал, так что пускай убирается к черту, а цветы оставит флористу и мне.
Среди листьев мелькнуло что-то яркое. Зацепив за кончик, я достала из букета вложенную карточку.
Исписана его мелким почерком. Выделенной для этого стороны не хватило, и он еще залез на сторону с изображением роз персикового цвета.
Красноречивый мерзавец. О чем можно столько написать? Да еще и тогда, когда поставлена точка в отношениях. Разве я не доходчиво объяснила что-то?
Порвать и выкинуть. Не читая, конечно же.
Я ведь покончила с Эдвардом Калленом в своей жизни. Дала себе слово не думать о нем, не вспоминать. Дала сразу же после того дня, когда думала о нем ежеминутно, не переставая сглатывать колючий ком в горле и смаргивать подступающие слезы. Ворошила каждую минуту проведенного вместе времени, анализировала каждое слово и жест, тосковала по тому, чего не могло быть и не будет. И пришла к печальному выводу: я полюбила и стала зависимой от совершенно не того человека. На следующий день я взяла себя в руки, нашла безопасную зону между пожаром злости и черной дырой разочарования, набралась мужества и порвала с ним. Намеренно сожгла все мосты. И пока уходила от Каллена по парковой аллее, силилась держать свои глаза сухими. А также напоминала себе про трезвость мышления и спасение правильным решением. Не оглядываться. Нет, нельзя. Не помогало. Мне все равно очень хотелось помчаться обратно к нему и забрать все свои слова обратно.
Дурочка. Влюбленная дурочка.
Но ничего, это поправимо. В данный момент на меня свалилось столько забот, что некогда вздохнуть, не то чтобы думать о том, что кое-кто, пусть и стал жертвой репрессий отца и собственного легкомыслия, пусть и врал без злого умысла и искренне (я это видела в его глазах) говорил, что любит, но, тем не менее, негодяй.
Я должна излечиться. И для этой цели вполне подойдут все те смешные оправдания и извинения, которыми Каллен заполнил карточку. Прочту это, тут же порву и забуду. Он не мог всерьез полагать, что пара десятков слов что-то изменит в моей ненависти к нему.
От первых же строчек во мне поднялась волна возмущения. У Каллена редкостный талант приводить меня в бешенство.
«Белла, я понимаю, что опоздал с раскрытием правды…»
Опоздал? Действительно? По-моему, ты и не собирался мне открывать ее. Проще было утаивать, пудрить мне мозги и полагать, что хорошо так, как есть: с фальшивым именем, но с по-настоящему влюбленной в тебя девушкой.
«…но никогда не опоздаю с извинениями за это. И за все».
Ха! «За все» - это за что конкретно? Что дал заведомо невыполнимое обещание помочь с местью? Что выдал чью-то машину за свою, предложив разукрасить ее? Что повел в клуб, заманив встречей с самим собой (боже, какая ирония!)? Что не прояснил все тогда, когда на меня налетела девушка настоящего Джаспера Хейла? Что влюбил меня в себя, выработал привычку нуждаться в тебе, а сам был тем, кого за милю бы обошла? Что заставил меня окончательно потерять голову и улечься в твою постель, а я всем сердцем верила, что ты тот, за кого себя выдаешь?
О нет, за это не извиню никогда.
«Я не хотел обидеть тебя, не думал, что одна-единственная неудачная шутка приведет к такой катастрофе».
Не думал? А в этом весь ты, Эдвард Каллен. Ты никогда не думаешь, просто делаешь. Значит, представиться чужим именем для тебя было «неудачной шуткой». И ты ни секунды не принимал во внимание факт того, что я-то чертову тучу времени считала эту самую «неудачную шутку» непреложным порядком вещей и даже выстроила вокруг нее основательные планы.
Проклятый эгоист!
«Поверь, если бы я мог отмотать все назад, вернуть тот день, ты бы сразу узнала, что я Эдвард Каллен».
О! А если бы я могла отмотать все назад и вернуть тот день, собственноручно утопила бы тебя в этом бассейне.
«Я тебя люблю. И очень скучаю».
А я тебя ненавижу. И с корнем выдираю всякую мысль о тебе.
«Не жду ответа от тебя на эту записку…»
Как трогательно, сама скромность.
«…если ты ее прочтешь, это уже хорошо».
Что? Негодяй, ты, оказывается, бил с дальним прицелом. Все предусмотрел.
«P.S. У меня твой ай-под. Могу отдать его тебе в любое время».
Вижу тебя насквозь, Каллен, и говорю: не получится напроситься на встречу. Забирай ай-под себе, мне верни только спокойствие и свободу от тебя.
Я яростно порвала карточку: пополам, затем каждую половину – еще на две, еще и еще, пока не превратила бумагу в мелкие клочки.
Невозможно зла. На себя, на него, на весь белый свет.
Закусив губу, глядя на корзину с магнолиями, я торжественно поклялась больше не принимать никаких цветов, не читать от него записок и вообще начать новую жизнь. Без присутствия в ней даже призрака Эдварда Каллена.
К счастью, я уже на ее пороге. Через десять дней мы переезжаем.
***
- Да, это не совсем то, к чему мы привыкли. Но это единственный вариант, подходящий нам по площади, цене и срокам продажи.
Чарли мрачно кивнул, показывая, что слышит меня. А вот насчет согласия… Тут все сложно.
Второй раз мы здесь, все необходимые бумаги переданы и подписаны. Во второй раз я говорю эту фразу, глядя на отца, у которого второе впечатление совпадает с первым: усталость и тоска во взгляде, крепко сжатый рот, опущенные плечи.
За эти три недели отец заметно состарился…
Это помещение, мягко говоря, не совсем то, что нам нужно. Но, как известно, утопающий не выбирает, хватается даже за удачно подплывшую к нему соломинку.
Уинчестер-стрит 71а – всего лишь одноэтажная пристройка к основному жилому зданию. Светлое пространство, высокие потолки. У нас даже будут две дополнительных комнаты. В одной можно установить автоклав, другую приспособить для отдыха или, может, нанять профессионала-грумера. Мне здесь нравилось: хороший район, современная и историческая застройка, но… Нам негде жить. Второго этажа или иных помещений, где могли бы разместиться владельцы, просто не было.
Чарли не хотел устраиваться здесь, он молчал, но я отлично читала мысли папы по его напряженной позе, по тому, как потухшие темные глаза обводили стены и потолок будущей приемной. Однако сроки поджимали, Сэм торопил с переездом, плакался о том, что не желает выкидывать нас на улицу, и сделке был дан ход.
Все должно получиться. Как-нибудь образуется. Переедем сюда, снимем квартиру поблизости… Черная полоса обязана перемежаться хотя бы короткими серыми участками, иначе человечество выставило бы счет Господу богу.
Мы с отцом вышли на улицу, я закрыла дверь на замок.
Завтра приеду сюда, привезу несколько коробок. Возможно, если какая-то часть прежней жизни будет здесь, станет проще не оглядываться на старую, не сравнивать с ней.
Анджела, наотрез отказавшаяся осматривать пустое помещение («Чего я там не видела? Стен, что ли?»), сидела на скамье напротив входа, слушала музыку. Увидев нас, она махнула рукой, поднялась на ноги. Отец направился к машине.
- Пап? – окликнула я его.
Еще во время поездки сюда мы договорились, что после осмотра и уточнения графика переезда пройдем по району, ознакомимся, определимся с жильем и обдумаем, как именно начнем. Видимо, Чарли забыл об этом.
Отец остановился у водительской дверцы, подавленно взглянул на меня.
- Может, в другой раз, Белла? – слабым голосом спросил он.
- Теперь у нас каждый день расписан и очень много хлопот. Нужно именно сегодня.
- Эй! Я не хочу домой, я хочу помотаться здесь, - проныла Анджела за моей спиной.
- Просто у меня что-то голова разболелась, наверно, давление, - Чарли надавил пальцем на висок, уголки его рта печально опустились.
Что ж, я не смогу остаться с ним. Нам надо поговорить, предотвратить очередное наступление его хандры, но придется отложить это часа на три-четыре. Сейчас важнее решить другие вопросы.
- Хорошо, поезжай.
- Вы доберетесь сами? Все нормально?
- Конечно, пап. Поймаем такси. Езжай, отдохни.
Когда отец отъехал, я повернулась к сестре:
- Пойдем. Но учти: никакого шопинга. Мы сосредотачиваемся исключительно на разведке: что и где.
- Зануда, - фыркнула Анджела.
Погода располагала к длительным пешим прогулкам: жаркое солнце скрывалось за белесым покрывалом облачности. Мы двинулись по Уинчестер-стрит вверх, сестра с интересом оглядывалась по сторонам, время от времени дергала меня за руку, обращая внимание на разные примечательные детали. Я рассеянно разглядывала окрестности, мало разговаривала с Анджелой – целиком погрузилась в мысли о предстоящем.
Да, пока, вероятно, придется пожить в гостинице, сразу невозможно будет найти подходящую для нас квартиру. Как раз на перекрестке Уинчестер-стрит и Черч-стрит я заметила баннер о том, что по какому-то адресу посуточно сдаются комнаты. Надо будет завтра заглянуть туда.
Разумеется, сразу мы клинику открыть не сможем, как бы ни нуждались в немедленном привлечении клиентов. Насколько мне известно, в районе есть одна небольшая, аналогичная нашей, ветеринарная лечебница, необходимо ознакомиться с ее прейскурантом. В бизнес-плане (что каждый раз открывала с зубовным скрежетом, но все же не решилась бы удалить, пусть он и был создан человеком, мысли о котором стали для меня нечто вроде трофической язвы, но который, черт бы его побрал, действительно бог в бухгалтерии и коммерции) было предусмотрено несколько шагов для быстрой «адаптации», включая тридцатипроцентные скидки на первичный осмотр и бесплатную первую инъекцию. Обещающее начало.
Переезжать придется в несколько этапов, и где-то пять дней будет потрачено на то, чтобы из хаоса родился порядок. Также в ближайшие дни нужно определиться со складом, куда будет отвезена лишняя мебель и другие вещи, которым не место в клинике.
… Боже, меня ждут нелегкие дни. И еще отец… Я не должна упускать его из вида, чего бы это ни стоило.
Все не так печально. Вон жирафы же спят приблизительно два часа в сутки, я могла бы уподобиться им на время. Зато в этом есть своя положительная сторона: не будет снов и бесконечных повторений одного сюжета, как он обнимает, целует меня, нашептывает на ухо…
Негодяй, отравляющий мои часы отдыха.
Понятно, что минут через десять с начала прогулки, Андж уткнулась в свой телефон и потерялась в переписке с кем-то.
- Ха, Белли, тут вопрос: мы где сейчас, - сестра хихикнула, прикрыв ладошкой рот, глаза не отрывались от экрана мобильного.
- Э-э-э, на Уинчестер-стрит, идем на угол Кори-роуд. А кто тебя такими вопросами пытает?
- Да Саманта. Ей вечно любопытно, что я делаю и где я.
Я наморщила лоб, припоминая, кто такая Саманта. Какая-то новенькая подружка? Вроде бы, мы пока не встречались.
Еще спустя четверть часа Анджела, забыв про пинг-понг смс-ками, начала канючить:
- Пить хочется. Давай зайдем куда-нибудь.
Мы как раз дошли до зоомагазина. Сквозь вымытые до зеркального блеска витрины я увидела уютную обстановку, а главное – вольеры, в которых копошились пухленькие щенки. Можно было бы зайти туда на пару минут. К тому же, как ветеринар, готовящийся работать в этом районе, я обязана знать ассортимент ближайшего магазина зоотоваров и завести приятельские отношения с продавцами.
- Вот, держи, - я протянула сестре купюру. – Купи себе попить, а я зайду туда, - указала в сторону двери магазина. – Встретимся здесь же через десять минут. Если что, ты знаешь, где меня искать.
…Я задержалась не на десять, на двадцать минут, разговорилась с миловидной и добродушной девушкой-продавщицей по имени Глория, погладила, перетискала и осмотрела всех щенков, теплых, мягких, пушистых, пахнущим молоком и древесным настилом, поскуливающих, смешно виляющих коротенькими хвостиками.
Пожалуй, лучшая терапия, если на твоем сердце лежит свинцовая тяжесть, а мозг не перестает прокручивать проблемы и задачи, с которыми необходимо справиться в ближайшие сутки.
Занятно, что Андж не потревожила меня. Не зашла в магазин и после беглого разглядывания клеток и террариумов не встала рядом, без конца прося: «Ну, пойдем уже, Белли, я устала, мне скучно».
И причина этого мне стала понятна сразу же, как я закрыла дверь магазина, отозвавшуюся звоном колокольчика. Причина, повергнувшая меня в шок и заставившая прирасти ступнями к тротуару.
Я нервно сжала пальцы в кулаки, моргнула, но представшая передо мной картина не рассеялась.
Значит, мистер Люблю-заимствовать-имена-своих-друзей вчера прислал цветы, сегодня явился сам…
Анджела меня послушалась. Она стояла на том же самом месте, где мы разошлись, договорившись встретиться через десять минут. Но была не одна. Зажав в руке телефон, она, развернув от себя экран, держала его поднятым к лицу Эдварда Каллена, вальяжно пристроившего свой королевский зад к сияющему коричневому боку «Астона». Вероятно, сестра показывала ему какой-то видео-ролик, а тот, сложив руки на груди, криво ухмыляясь, охотно смотрел его, пока Андж возбужденно притопывала ногой и что-то поясняла.
Мерзавец выглядел… ужасно. Так, как и должен выглядеть обманщик с самомнением непомерной величины, склонностью дурманить голову своим обаянием и совершенно не терзаемый муками совести или разлуки.
Обычный беспорядок на голове был немного укрощен, теперь зачесанные назад бронзовые вихры, казалось, подчинились воле их обладателя, не забыв, однако, и о своей прихоти. Глаза скрывались за темными очками, что перетягивало внимание на волнующие губы и чисто выбритые высокие скулы. Черный деловой костюм и ослабленный, болтающийся на шее темно-синий галстук в серую полоску… Ну разве можно быть таким безобразно привлекательным, явно отлынивая от офисной работы?
Он заметил меня, тут же выпрямился, отлепив свою пятую точку от машины, робко улыбнулся и снял очки. Анджела обернулась ко мне, опустила телефон.
- Привет, Белли!
Предательница и не торопилась подходить ко мне, а я, застрявшая у двери в зоомагазин, выставляла себя в весьма комическом свете.
Хорошо же, представлю, что Каллена просто нет, он привиделся мне. Это галлюцинация. Такая реальная, что пересыхает во рту, ускоряется пульс, учащается дыхание и слабеют коленки.
Ну, всякое может быть…
Я подошла к ним, сверля взглядом затылок сестры, снова закопавшейся в свой телефон.
- Пойдем, - я ткнула ее пальцем в бок, стараясь даже краем глаза не смотреть на стоящего слева парня.
Дурная шутка моего воображения, не иначе: я не могла почувствовать на таком расстоянии древесно-цитрусовый запах его парфюма и тепло притягательного тела, однако как-то почувствовала.
- Угу, - согласно протянула Андж.
Нет, ее не минует выволочка о том, что нельзя общаться со лжецами – раз - и прикрывать этих самых лжецов именем Саманты – два.
Я не стала задерживаться (не стоило лишний раз искушать свои глаза, норовящие взглянуть в лицо предприимчивого и красивого наглеца), сделала два быстрых шага вперед, когда внезапно почувствовала, как длинные пальцы обхватили мое запястье. Прикосновение послало по коже электрический разряд, я вздрогнула и невольно замерла на месте.
- Я привез тебе ай-под, - вкрадчивый бархатистый голос, ветерок дыхания на моем виске. Его губы, дотронувшись (вне всякого сомнения, намеренно!), обожгли ушную раковину и бросили в жар.
Черт знает что. Как выяснилось, мое тело и заколотившееся сердце и не собирались забывать этого лживого засранца, открыто объявив войну настаивавшему на этом разуму.
Так и не обернувшись, я выдернула руку из тисков пальцев Каллена и холодно бросила:
- Оставь его себе.
- Не хочу.
В мою ладонь, попавшую в плен его руки, лег ай-под, нагретый теплом его тела. Я дернулась, шагнула в сторону, выравнивая срывающееся дыхание, пытаясь обуздать еще одну волну возбуждения.
Вот чертов мерзавец! После всех переживаний, погибших нервных клеток, потери аппетита, бессонных ночей и однозначно принятого решения любить только свою работу, этот парень все еще способен взволновать меня маленьким прикосновением.
Не беда. Я справлюсь. Например, сотру подлеца в порошок своим презрением и бешенством.
- В чем секрет, а? – я резко повернулась на пятках, задрала голову, чтобы взглянуть в его бесстыжее лицо.
- Никакого секрета, - спокойно ответил он, гипнотизируя взглядом ярких глаз.
- Тогда почему ты настойчиво суешь мне это? – я потрясла ай-подом перед его носом. – Ты стер все треки и записал многочисленные варианты своего монолога о том, как тебе хочется отмотать все назад и что ты никогда не опоздаешь с извинениями?
- Отличная идея, но нет, - Каллен сверкнул кривоватой улыбочкой, продолжая пристально смотреть мне в глаза. – И пожалуйста. Это я на твое «спасибо за цветы».
- Твои цветы теперь - элемент декора мусорной свалки. Не смей больше присылать мне букетов.
- Зато вижу, что ты прочла записку…
Меня выводили из себя блеск в зеленых глазах и его оживившееся лицо. Выводила из себя его близость, а также то, что каждая частичка моего тела требовала еще большего контакта, вообще отсутствия пространства между нами.
Пора прекратить это.
- Не понимаю, о чем ты, - я отвернулась, убрала за уши пряди волос, вылезшие из хвостика.
- А я понимаю, - неожиданно вставила Анджела, я пригвоздила ее к месту свирепым взглядом, но та даже не моргнула. – Речь ведь о тех магнолиях в корзинке, что стоят у миссис Коуп на столе? Ты еще сказала, что цветы принес кто-то из клиентов с пожеланием счастливо устроиться на новом месте.
Анджела вызывающе широко улыбнулась, брови Каллена поползли вверх, зеленые глаза возбужденно замерцали, а я кусала губы. Немая сцена затянулась.
Неслыханно! Будто недостаточно одного засранистого красавца, преследующего меня, взрывающего своим появлением мое долго выстраиваемое спокойствие, так еще и Андж роет мне могилу.
Младшие сестры – это зло. Бывшие парни, притяжение к которым обязано исчезнуть, - двойное зло. И если оба этих зла объединяются…
Я продолжила путь, поглядывая на проезжую часть. Поймать такси, запихнуть туда Анджелу, а дома…
- Белла, давай поговорим.
- Белли, подожди.
Конечно же, оба демонических создания следовали за мной по пятам.
- Мы уже говорили, - процедила я, отпихивая подстраивающегося под мой шаг Каллена. – И я просила тебя не усложнять. У тебя проблемы с восприятием речи?
- Мы не говорили тогда, а ругались. И у меня проблемы с восприятием ссор. Нам нужно поговорить разумно.
- Тогда я говорила весьма и весьма разумно.
- Белли, ты могла бы дать ему шанс.
Я внезапно остановилась, Андж врезалась в мою спину, Каллен застыл рядом, засунув руки в карман брюк.
Оба – мое проклятие.
Я подняла на парня красноречивый взгляд:
- Ты обещал.
- Что я обещал?
- Обещал тогда, в тот день, когда втянул в нашу ссору Кейт и Мэгги…
Каллен сник, покачал головой:
- Я обещал не устраивать подобных сцен в кафе.
- В кафе?
- Да, только в кафе.
Ненавижу тебя, мистер Я-отверчусь-от-чего-угодно!
- О’кей, в кафе, так в кафе, - буркнула я себе под нос и, оглядевшись по сторонам, зацепилась за взглядом за вывеску «Добрый Дэн» и рекламный щит, обещающий скидки на кофе с четырех дня до шести вечера.
– Тебе придется сдержать слово.
… Выражение лица Каллена, когда мы с Анджелой сели за столик для двоих, а он – за соседний, было бесценно. Жаль, я не смогла долго наслаждаться им, поскольку сразу же поменялась с сестрой местами, оказавшись к парню спиной. И, несмотря на то, что затылком ощущала его тяжелый взгляд, я чувствовала себя так, будто выиграла тысячу в лотерее. Или даже две - в тот момент, когда Анджела надулась после моих гипотетических рассуждений о том, как печально было бы для нее однажды проснуться и увидеть, что плакаты с Джастином исчезли со стен комнаты, а в коллекции дисков не хватает трех самых любимых.
- Ты бука, - последовало недовольное резюме.
- А ты дважды подумаешь, прежде чем разговаривать с Самантой, - я показала пальцами кавычки, - и предлагать мне дать кому-то шанс.
- А что в этом плохого? – Анджела поправила съехавшие на кончик носа очки и нагло ухмыльнулась. – Может, я всегда мечтала о таком классном старшем брате, а получила заумную старшую сестру.
Я удивленно приоткрыла рот:
- Когда этот врун успел так обработать тебя?
- Честно, Белли, - смягчившись, Анджела подалась вперед, положила на стол локти. – Я не хотела говорить, где мы. Спросила: с чего вдруг ему это надо. И знаешь, что он ответил?
Я прикусила губу, почувствовала, как дрогнуло сердце, и немедленно одернула себя. Ясно, что Каллен будет душещипательным засранцем как со мной, так и с моей сестрой.
- Он сказал, что любит тебя, хочет извиниться и все исправить. Вот я и сдалась.
Да, мистер Обаятельнейший-из-сталкеров не блещет оригинальностью…
Я вздрогнула, когда Каллен внезапно присел на корточки рядом с моим стулом, и взглянула на него.
- Мне пора ехать, - тихо произнес он прежде, чем я успела возмутиться и напомнить ему о данном обещании.
Наши лица были примерно на одном уровне и настолько близко, что я тонула в его колдовских глазах. И предатель разум не собирался кидать мне спасательный круг!
- Мы еще увидимся, - парень на секунду сжал мою руку, лежавшую на коленке, а я оказалась настолько безвольной дурехой, что и не подумала сопротивляться или просто испепелить его взглядом.
От этого прикосновения, уязвленности и боли в глубине зеленых глаз по позвоночнику побежали мурашки и заныло в груди.
- Пока, Анджела, - Каллен поднялся. – И спасибо.
Андж скривилась, благоразумно промолчала.
Я закрыла лицо ладонями, чтобы избежать еще большего падения – посмотреть ему в спину.
***
- Пап? – я постучалась в дверь комнаты Чарли, но ответа не последовало. – Папа?
С возросшим беспокойством (отца не было и внизу) я переступила порог.
Никого. Только старенький серый пиджак, который отец носил сегодня днем и который в данный момент лежал неаккуратно брошенным на кровать, подсказывал, что Чарли благополучно добрался до дома, но не остался.
Повесив пиджак в гардероб, я достала телефон.
Что угодно: пошел прогуляться, навестить позвонившего клиента, отправился улаживать какие-то вопросы с Сэмом – только не к Гарри…
Он ведь держался все эти дни. Хандрил, но держался.
Вызов пошел, и я даже обнаружила, что у телефона отца звук был на пределе, потому что мелодия громко зазвучала с прикроватной тумбочки. Чарли оставил сотовый дома.
- Проклятье, - вздохнула я. – Где же ты, папа?
Ответ нашелся на кухне, в прикрепленной к холодильнику записке: «Белла, я ушел к Гарри. Ненадолго. Все будет хорошо, ты не волнуйся».
Чувствуя себя раздавленной, истощенной и разваливающейся на части столетней старушонкой, я забралась на кровать, развалилась посередине.
Эта жизнь вытягивает из меня все соки: переезд, срывы Чарли, чертова неразумная и не намеревающаяся проходить любовь, дружеский дуэт Анджелы и мистера «Мы еще увидимся». Мудрецы утверждают, что всякому ноша дается в соответствии с размером плеч, однако мне почему-то кажется, что я была столь самоуверенна и переполнена энтузиазмом, что взваливала на свой хребет фунт за фунтом в добавление к тому, что уже имелось.
Вздохнув, я повернулась на бок. В бедро уперлось что-то твердое. Сунув руку в карман джинсов, я вытащила обмотанный наушниками ай-под. В памяти тут же мелькнул непрошеный образ: высокая фигура парня, подпирающего коричневый отполированный бок авто, деловой костюм, обычно служащий цели уравнивать фон и объект, но в данном случае, наоборот, еще больше выделяющий Каллена из толпы, кривая полуулыбка, пристальный серьезный взгляд, короткий контакт наших рук.
Ох, убирайся прочь из моей головы! Я покончила с мыслями и воспоминаниями о тебе.
«Никакого секрета». Все же он потрудился выследить меня, чтобы вернуть ай-под, который в последний раз я видела летящим в его нахмуренное лицо.
Я вставила в разъем наушники, желая выяснить…
И правда, никакого секрета. Все дорожки на месте, вот только прибавился один плейлист с саботажным названием «О нас с тобой». Открыв его, я не сразу сориентировалась – откуда-то на глаза набежала пелена слез.
И ладно бы там содержались слащавые песни о любви, разлуке и совершении ошибок. Ни черта подобного. Подлец продемонстрировал, какая у него отличная память. Мол, он хранит и лелеет в ней каждую нашу совместную минуту, тогда как я, будь у меня такая возможность, трижды позабыла бы обо всем, что имеет к нему хоть какое-то отношение.
Пять композиций, и все как ножевое ранение в сердце.
Вот под эту мы на запредельной скорости мчались по мосту Мун-Айленд-роуд, кажется, обгоняя ветер над заливом Олд Харбор.
Вот эту он сам наигрывал мне на гитаре, рассказывая о том, как мелодия настолько покорила его, что он разучил ее и добивался безупречного исполнения, тренируясь, разбивая пальцы в кровь. Он играл, а я, будто завороженная, не отрывала взгляда от его красивых рук…
Вот под эту мы танцевали в его гостиной, вернувшись с пикника. Целовались, дурачились, пока он не подхватил меня на руки и не унес в спальню, где заставил позабыть обо всем.
Под эту готовили ужин, вместе напевая слова. Как раз накануне того дня, когда все рухнуло как карточный домик.
А вот эта – раритетная запись. Он обещал, что раздобудет ее… Я как-то сама призналась ему, что в три года пела ее постоянно, изводя Рене, пытавшуюся переключить меня на другие песни. Он долго потом дразнил, подкалывал меня…
Плейлист пошел на повтор, но я была настолько уничтожена и безумна, что не попыталась остановить его или вынуть из ушей наушники.
И кто бы ни придумал несчастную любовь, в тот вечер я ненавидела его не меньше, чем Эдварда Каллена.
***
От лица Эдварда
Кай Вольтурри был еще скучнее и многословнее профессора Баннера: я посетил всего три лекции последнего и на всех трех спал с открытыми глазами. С первым же рекорд удержания моего внимания составил не более трех минут.
В общем, оба «стэндап-комики» в пафосно-дорогих костюмах.
Меня всегда удивляла способность некоторых говорить, не сказав при этом ничего. Я даже занялся подсчетами: на тридцать одно слово напыщенного и высокопарного Кайя пришлось всего четыре, действительно относящихся к сути обсуждаемого нами.
Впрочем, Кай меня не волновал. Я присматривался к его отцу, сейчас сидевшему во главе стола, откинувшись на высокую спинку кресла из коричневой кожи: кончики растопыренных тонких пальцев обеих рук соприкасаются друг с другом, на вытянутом породистом лице с черными глазами – выражение крайнего внимания.
Аро не внушал мне симпатии ни по каким фронтам, но роман финансовых интересов я бы с ним завел. Назло Карлайлу. Для успешного поиска рычага, который поможет сдвинуть отца с места.
Поэтому, полагаю, у меня есть причины выносить шизофреническое красноречие Кая, итальянский прононс и пренебрежительное «сынок» чертового Аро.
Пытаясь удержать свои разбегающиеся мысли, я заерзал в кресле, сменил позу, подергал себя за мочку уха и, опустив руку в карман пиджака, сжал в кулаке свой «талисман» - резинку для волос Беллы. Во вторник утром смущенная Летиция передала ее мне, объяснив, что нашла ее под кроватью. С того часа если резинка была не в кармане, то на моем запястье. И она вернется к своей владелице тогда, когда мы помиримся.
А мы помиримся. Я извлек все необходимые уроки.
Кай решил сделать контрольный в голову, проанализировав последние отчеты маркетологов, но тут я уже стал безнадежен для постижения пространного смысла его фраз: мой телефон завибрировал.
Это было сообщение от Эммета, и, открыв его, я едва усидел на месте.
«Хей, Эдди, полностью доступен для поздравлений. Я женился!»
Зажав ай-фон в подрагивающей руке, я набрал ответ: «Поздравляю. Подробности?»
Эмм женился. И женился бы только на одной девушке: стервозной самовлюбленной блондинке по имени Розали Хейл.
Блядь! Неужели наконец единственная хорошая новость за эти гребанные тяжелые дни?
Нетерпеливо барабаня пальцами по колену, я ждал нового сообщения от кузена. Кай Вольтурри, его сложносплетенная из всевозможных смыслов речь, решение вопроса о предложении «Пай Марк», офис, присутствующие люди – все отошло на энный план и стало восприниматься лишь фоном, как жужжание мухи.
«Вегас, малыш. Смокинг напрокат. Обручальные кольца с золотым напылением. Рози сказала, что мы обязаны по возвращению провести нормальную свадьбу на восемьсот гостей и со священником, одетым не как попугай».
Уперевшись локтем в столешницу, наклонив голову и запустив пальцы в шевелюру, я закрылся от посторонних глаз и написал: «Я спрашивал о том, как тебе это удалось».
Поднявшийся с места Аро нарушил мой тет-а-тет с телефоном.
- Спасибо, Кай. Теперь сделаем небольшой перерыв, затем проголосуем. Эдвард?
Я, пребывая мыслями в далеком Лас-Вегасе, рассеянно моргнул:
- Да?
- У тебя все в порядке, сынок?
- Конечно. И относительно голосования: предложение не пройдет.
Аро открыл рот, намереваясь что-то сказать, но вибрация в моей руке заставила меня поторопиться. Широко улыбнувшись Аро, я вышел за дверь и только тогда прочел: «Антиреклама – великая вещь. Расписал Рози, каким ужасным мужем ты будешь и каким идеальным – я, и тут же предложил сбежать в Вегас и поиграть в романтику. В общем, уметь надо, парень. Все, ставлю точку. Она вышла из ванной…»
Едва не хохоча в голос, я помчался к лифту.
Идеальный расклад. И я немедленно воспользуюсь им, пока кто-нибудь не перетянул карты.
В приемной Челси с сердитым видом работала степлером и укладывала скрепленные бумаги в папку. Я ухмыльнулся, когда она взглянула на меня и процедила:
- Его нет. Будет не позже, чем через двадцать минут.
- Я подожду там.
Я был настолько взбудоражен, что определенно взорвался бы, если бы сел и просто ждал. С десяток раз измерил шагами расстояние от отцовского стола до окна, без конца ерошил волосы, не удержал идиотский смешок.
Твою мать! Я должен рассказать Белле. Позвонить ей или найти… Второе исключено, сегодня проторчу в этих чертовых стенах до позднего вечера. Значит, позвонить… Она должна узнать, что еще одна преграда исчезла, получить доказательство: я борюсь за то, чтобы мы были вместе.
Я сверился с часами: 11.46. Наверное, Изабелла все еще в клинике. Но не будем полагаться на вероятность, ведь есть возможность получить точные сведения. Я набрал смс: «Анджела, привет! А где сейчас Белла?»
Все-таки Анджела Свон – моя самая счастливая сделка на данный момент.
Ответ пришел буквально через минуту: «Привет. Предупреждаю: если переписка с тобой приведет к наказанию, с тебя диски с автографом Джастина. Белла на работе».
Отправив короткое «спасибо», я набрал номер клиники.
Гудок, гудок. Гребаные гудки… Может, быть мне повезет, и Белла сама возьмет трубку.
- Ветеринарная клиника. Добрый день, - ответил мне женский грудной голос.
Не Белла… Миссис… как ее там…
- Да, добрый день, - я ослабил галстук, зачесал в затылке. – Могу я поговорить с Беллой?
Двухсекундная заминка.
- Э-м-м, ее сейчас нет. Оставьте, пожалуйста, свое имя и сообщение, я передам.
Ее нет? Что за хрень?
- Нет, спасибо.
Я сбросил вызов, возобновил пробежку от стола до окна и обратно.
Чертовски мило. Чертовски хитро. Таким образом, звонки для нее отсеиваются. Интересно, все или…
Я выбежал в приемную. Челси, уже отложив степлер и папки, сидела за монитором. Но я и не полез бы к ней со своей просьбой.
Я нашел ее вторую помощницу, Марию. Насколько мне известно, девушка все еще была на испытательном сроке, поэтому только усваивала азы офисного снобизма и понятия кастовости. Приветливая улыбка, комплимент, преподнесенное с юмором объяснение – и она, покрасневшая от проявленного внимания, набрала написанный мною номер, поставив палец на строку с именами:
- Привет. Мне нужно поговорить с Беллой… О! Это Мегги Донэхью, мы учимся вместе… Спасибо огромное.
Подняв голову и закрыв ладонью трубку, Мария протянула телефон мне, шепнула:
- Ждите, мистер Каллен.
- Спасибо, я твой должник, - одними губами произнес я, сверкнул улыбкой, девушка зачарованно уставилась на меня, я выпрямился, прекратив опираться ладонью о столешницу, отвернулся.
Черт, переборщил с обаянием.
- Да, Мег.
Я сглотнул, услышав голос Беллы, слабый, уставший. Заготовленное приветствие застряло в глотке вместе с языком.
Ей плохо? Только первая половина дня, а ее голос звучит так, будто она много часов подряд проработала.
- Алло? Мегги?
- Привет, - выдохнул я, нервно зачесал переносицу.
- Ты? – кажется, у нее перехватило дыхание от удивления. – Как ты сумел..?
Я поторопился высказаться. Никакого апломба, иронии – лишь бы она выслушала меня.
- Белла, пожалуйста, не вешай трубку. Я хочу кое-что сказать тебе…
Она перебила меня, теперь ее голос дрожал от злости:
- Сказать что? Боже, Эдвард, я уже знаю все, что ты можешь мне сказать.
- Не…
- Да! Сначала ты будешь просить прощение…
Нет, черт возьми! Сначала я скажу про Роуз и Эммета.
- … потом станешь уверять в том, что любишь.
И что? Это так херово?
- Да, буду, - отчеканил я и, сжав в кулаке узел галстука, рванул его вниз. – Да, стану. Ты против?
- Разумеется. Только тебе плевать.
Я потер лоб, пытаясь не выругаться вслух. Какого черта она делает? Вчера, в тот момент, когда я взял ее за руку в кафе, мне показалось, что у нас из стадии «дерьмово» все плавно-медленно перетекает в стадию «терпимо». Ошибся.
- Я не устану просить прощение, - твердо заявил я.
В трубке зашелестел вздох Беллы:
- А я не устану тебя отшивать. Потому что есть вещи непростительные.
Непростительным было бы отпустить тебя, малышка. Мне так тебя не хватает…
- Отшивай, я заслужил это. Но ты наивна, если думаешь, что я отступлюсь.
Я сел в кресло, которое оказалось освобожденным Марией (даже не заметил, что та ушла).
Острые такие ощущения: молочу кулаками по закрытой двери. Обезумел, одержим, но продолжаю молотить. Умею, черт побери, искать себе развлечения. Или встретить одну-единственную на шесть с половиной миллиардов жителей планеты, которая засунет мне в задницу все мои чувства и намерения.
- А ты упертый баран, если не в силах принять очевидное, - обвиняюще прошипела мисс Свон.
Вот дьявол! Я всего лишь звонил сказать, как отлично рассосалась проблема, но все упорно возвращается к одному и тому же.
- Я как раз и принял очевидное, - я стиснул пластик подлокотника. – И я имею в виду, что люблю тебя. А ты…
- А я воспринимаю твою любовь как угрозу своему благополучию.
Я помертвел:
- Угрозу?
- В чистом виде. Поэтому оставь меня в покое, не присылай цветов и больше никаких афер со звонками и выслеживанием.
Я – угроза. То, что она для меня эквивалент долбанного центра вселенной – угроза. То, что я желаю ее и только ее, всю и навсегда, - тоже угроза. Что готов на все, чтобы не разочаровать больше, сделать ее счастливой – тоже.
А коробочку с кольцом она как тогда воспримет? Как приставленное к ее горлу лезвие ножа?
Белла молчала, и я потерянно спросил:
- Ты ведь пошутила?
Жужжание вздоха, потом тот же усталый, пустой голос, который я услышал в начале нашего разговора:
- Неудачно шутить – это твоя привычка. Все, прощай.
…Сбросив минутное оцепенение, я положил телефон на стол, поднялся с кресла. На какой-то миг принятое мной решение показалось еще одной версией изощренного самоубийства. На короткий миг, потому что в следующий я в нем утвердился окончательно.
Раза в два больше прежнего.
Изабелла Свон должна была знать, на что шла, с того самого часа, как позволила мне первый поцелуй. В дальнейшем ее представления не могли не стать еще более четкими – когда она отдалась мне. Ясное дело, я заврался и виноват, и если для нее это изменило все, то для меня-то нет.
А значит, она получит этот чертов нож, приставленный к ее горлу.
…Я ворвался в кабинет отца. Карлайл уже был на месте, неторопливо стягивал пиджак с плеч. Взглянув в мое перекошенное лицо, он спокойно объявил:
- У тебя три минуты, Эдвард. Потом у меня переговоры с Лондоном.
- Розали и Эммет поженились, - я сел в кресло, но тут же встал, сложил руки на груди.
- А, это.., - Карлайл, без каких либо признаков потрясения, открыл портфель, достал оттуда папку с файлами. – Я в курсе. Хейл звонил. Ты разве не рад?
Отец, на секунду подняв на меня вопросительный взгляд, открыл папку.
Будь я проклят, если папочка и такой исход не предусмотрел. Но, кажется, честь огорошить его новостью выпала именно мне.
Охренеть как весело.
- Я рад. И считаю необходимым предупредить тебя: я собираюсь сделать предложение Белле.
Про чтение файлов мгновенно было забыто, отец впился в меня взглядом.
- Мне плевать, за ты или против. Если она скажет «да», мы поженимся.
А она скажет «да». Когда-нибудь…
- Если? – отец все же совладал с шоком.
- Есть некоторые обстоятельства, - я пробежался пятерней по волосам, тяжело вздохнул.
- Две минуты, Эдвард, не тяни с деталями, - Карлайл захлопнул папку, отодвинул ее на край стола вместе с портфелем и опустился в кресло.
***
Настоящий геморрой ждал меня в четверг.
Черт, я даже попросил бы совета Эммета, если бы не опасался, что придурок засмеет меня и еще, возможно, поделится анекдотом со своей новоиспеченной супругой.
Одно меня успокаивало: колец я больше выбирать не буду. В одиночку, по крайней мере. Если Белле захочется получить такой подарок, ей придется составить мне компанию.
Я начал свой квест под названием «Купи помолвочное кольцо, но не вытрахай при этом свой мозг» с известных современных ювелирных дизайнеров и закончил древней, как мамонт, классикой: «Тиффани» и «Картье». Осмотрел сотни колец, десятка три каталогов.
Какое, черт возьми, ей понравится? Дорогое, с крупным камнем, эксцентричное и яркое, как знак моих серьезнейших намерений, как ультиматум о величине моих чувств? Или простое, но поражающее изысканностью, тонкостью, чувственностью, как сама Белла?
И такой вопрос: а где гребаная статистика? С каким у меня больше шансов быстрее получить свое «да»: с кольцом от «Картье», от «Тиффани» или, например, от «Азенди»?
Когда я спросил об этом консультанта «Тиффани», тот вытаращил на меня глаза. Ясно, такой статистики нет.
В конце концов где-то на четверть часа я завис в магазине «Картье», выбирая между двумя кольцами. Время выходило, Аро ждал в офисе, Карлайл звонил…
Огромный соблазн тупо закрыть глаза и ткнуть пальцем, либо применить считалочку. Потом я включил логику. Поскольку хочу, чтобы Белла его не снимала, надо купить такое кольцо, которое не мешалось бы на пальце наличием камня или накрученным дизайном.
Когда покинул магазин с коробочкой в кармане пиджака1, я не чувствовал облегчения, совсем нет. Наоборот, я чувствовал себя увязнувшим по уши.
Выбрать и купить кольцо – только треть дела. Что гораздо сложнее (и вообще, на грани фантастики) – найти нужные слова и уговорить регулярно посылающую тебя девушку принять этот хренов ободок из золота со смесью камней.
***
Вечером я поехал к ней. С чертовым мегатонным спутником в кармане куртки – купленным сегодня днем кольцом, спрятанным в недрах красивой темно-синей бархатной коробочки. Так, на всякий случай. Мало ли, вдруг мой язык развяжется, или ее ротик перестанет извергать эти глупости в виде: «Оставь меня в покое, не звони, не ищи», «Мы не пара», «Ты сотворил непростительное», «Твоя любовь – угроза моему благополучию».
До Свонов оставалось пара-тройка кварталов, когда я резко дал по тормозам, заметив на парковке синее «Шевроле Авео».
Номера Изабеллы. И этот магазин, с зелеными навесами над окнами, «Jack’s Beans», в котором мы закупались в тот день, когда она впервые кормила меня ужином.
Я увидел ее сразу же, как вылез из машины. Она шагнула из дверей магазина, полные продуктов пакеты отягощали руки. Расстегнутая голубая клетчатая рубашка, открывающая бежевую маечку, волны распущенных каштановых волос, лежащие на плечах, черные обтягивающие джинсы, серые конверсы – небрежный, не выделяющий ее среди других вид. Но я отыскал бы ее среди тысячи. Хотя бы по идеальным длинным ножкам и золотистому отливу роскошных волос.
…Не заметила меня, глядя себе под ноги.
- Привет, - наклонившись, захватив ручки обоих пакетов, я потянул их на себя, Белла, коротко взглянув на меня большими изумленными глазами, крепко вцепилась в них.
- Я всего лишь хочу помочь.
Несколько мгновений мы безмолвно всматривались в лица друг друга, затем она, наконец, отпустила ручки, позволив мне нести пакеты.
Мы не спеша двинулись к ее автомобилю. Я искоса поглядывал на девушку, идущую рядом со мной.
Чем-то озабочена, задумчива. Может, растеряна из-за моего появления? Может, чуть-чуть успокоилась, оттаяла? О чем она думает сейчас? И как вообще действовать, если она до сих пор не произнесла ни слова?
Дерьмо… Понятия не имею. Ни о чем.
Изабелла открыла багажник, и я поставил вовнутрь свою ношу. Какая-то коробочка выпала из пакета, откатилась в правый угол, девушка, отвернувшись от меня, наклонилась, потянулась за ней.
Когда она захлопнула багажник и выпрямилась, я уже приготовил свою ловушку. Повернувшись ко мне лицом, обнаружив, что едва не наскочила на меня, Изабелла инстинктивно отступила назад, я шагнул следом, уперся ладонями в машину по обе стороны хрупкого тела.
Вот сейчас оптимальные условия для вполне продуктивного разговора.
Ее долгий выдох коснулся моих губ. Чрезвычайно опасно, очень провокационно – практически чувствовать на своем языке ее вкус и тепло, дышать сладким запахом персика, исходящим от ее волос, и теряться в шоколадных глубинах уставших, печальных глаз.
Как давно мы были на таком же расстоянии дыхания? Невыносимо давно. Так давно, что это пора бы стереть жадным поцелуем.
- Не смей, - Белла на секунду закрыла глаза, разорвав контакт наших взглядов, заставив меня прийти в себя.
Отвлекся от цели… Нет, скорее переключился на другую.
- Хорошо, - с готовностью ответил я. – Прости меня.
Она иронично приподняла брови:
- За что? За то, что зажал сейчас? Или за то, что врал?
- Почему я уверен, что ты простишь меня за первое, но за второе нет?
Я придвинулся еще ближе, и ее грудь коснулась моей. Мы снова неотрывно глядели друг на друга. В мягком вечернем свете ее глаза казались огромными магическими озерами, полностью заворожившими меня. Игривый ветерок задул на мое лицо шелковисто-мягкую прядку ее волос.
Такой возбуждающий контакт… И повысился риск того, что я вновь переключусь на другую цель.
- Потому что я могу принять и простить твое желание зажать меня. Но принять причины твоего вранья… - Я ловил каждое движение этих чувственных губ, без какого-либо признака помады или блеска на них. Вспоминал, каково это – целовать их…
- В них нет ничего сложного: я люблю тебя. Ты ведь веришь в любовь с первого взгляда?
Она снова шумно выдохнула, дразня мой уже потянувшийся к ее лицу рот.
- Нет. Я вообще не верю в любовь. Благодаря тебе. Доволен? – она отодвинулась.
- Огорчен. Как я могу это исправить?
Новый порыв ветра – и пряди ее волос ласкают мое лицо.
- Для начала отпусти меня и убери подальше свои руки, - Белла демонстративно отвела от меня взгляд.
- Обязательно. Через минуту. Ты ведь уже простила меня за то, что я прижал тебя к багажнику, так что воспользуюсь моментом.
Выразительные глаза вернулись к моему лицу:
- Ты даже рыбу уговоришь купить зонт. Дай мне пройти, прошу.
Я покачал головой:
- Ты тут же уедешь, не захочешь слушать. А сейчас мы говорим. Нет, вернее, шепчем. Спокойно и рассудительно.
Уперевшись попкой в багажник, Изабелла выиграла себе немного пространства, порывисто сложила на груди руки и плоским голосом произнесла:
- Я не стану говорить с тобой. Шептать тем более. Поэтому это будет твой и только твой монолог, - в ее глазах появился ужаливший меня холод.
Больше не колеблясь, я подался вперед, коснулся носом волос у ее виска, горячо зашептал:
- Пожалуйста, прости меня. Если бы ты знала, как я сожалею о том, что не сказал тебе сразу, что так долго не мог разобраться в своих чувствах и в ситуации. Дай мне шанс, я очень прошу. Один-единственный. Только скажи, что сделать для этого, и я все сделаю. Все.
Белла отпрянула, опустила и отвернула голову, но я, обхватив щеку, мягко поднял ее лицо к своему, заставив смотреть мне в глаза.
Нежно-бархатистая кожа вспыхнула под моими пальцами, затуманившийся взгляд карих глаз вытеснил из восприятия все: парковку, рутинное людское движение вокруг, причину, по которой мы сейчас не вместе, дни и часы адовой нервотрепки и отчаяния.
Тепло. Хорошо. Сердце колотится о ребра, и кровь гудит в жилах. Магнит красивых глаз напротив.
- Пойми, я не отпущу тебя, - я дотронулся губами до ее виска, она вздрогнула, ресницы затрепетали. – Я не могу без тебя. Каждую минуту думаю о тебе, - провел носом по ее щеке, замер возле самых губ. Мы оба затаили дыхание, я закрыл глаза. – Белла…
Резкий звук автомобильного сигнала вышвырнул нас из восхитительной сказки.
Оттолкнув меня, не удостоив ни взгляда, ни слова, ни даже ругательства, с румянцем то ли негодования, то ли возбуждения, Изабелла вырвалась из кольца моих рук и, не мешкая ни секунды, села за руль.
Провожая взглядом ее машину, я сунул руки в карманы куртки и, сжав в правой коробочку с кольцом, подвел итоги: поцелуй сорвался, разговор не получился. Но, пусть язык мисс Свон и говорил «нет», глаза ясно сказали «да».
***
Включив в гостиной свет, я уселся в кресло. Бинго, покрутившись, лег у моих ног.
Эммет вернулся из Вегаса и устроил вечеринку по поводу состоявшейся свадьбы. После шума публичного места и с наигранным энтузиазмом исполненной роли остроумного весельчака тишину и пустоту моей квартиры следовало бы воспринимать предпосылкой к медитативному отдохновению: ни суеты, ни хлопков открываемых бутылок с шампанским, ни смеха, ни хмельных криков. Да, следовало бы, если бы меня не раздражало и не угнетало все вокруг, вне зависимости от того, двигалось ли это, шумело, говорило, молчало, было ли пейзажем, обстановкой офиса или моей квартиры. Весь этот долбанный мир преломлялся через призму факта отсутствия рядом Беллы.
…Я дошел до того, что поймал себя на зависти к брату, без стеснения тискающегося с женой на глазах присвистывающих гостей. Засранец получил ее «да». Теперь у него была Роуз – чертова ледяная стерва, смотревшая сквозь меня весь вечер и проявившая интерес только тогда, когда Эмм, посмеиваясь, спросил, с чего вдруг я один и где моя маленькая горячая шатенка.
И Джаспер… Тоже мне, лучший друг. Он не счел нужным проявить солидарность: пришел не один, а со своей ревнивой, драчливой подружкой, Элис Брендон. И ладно бы та держалась в рамках, так нет же! Вся гребаная толпа гостей быстро поняла, что девица влюблена в него как кошка.
Я выдержал в этом дурдоме приблизительно два часа. Был жесткий прессинг желания напиться к чертям, но я держался. Потому что знал: ни хрена это не поможет, наоборот, наутро проснусь, чувствуя себя полнейшим дерьмом.
Мне просто нужно вернуть Беллу. Тем или иным способом. И поскольку «тот» способ отпал, придется помозговать над «иным».
Я уставился на коробку, со вчерашнего вечера стоявшую на журнальном столике. Мисс Свон вернула подарок, даже не распечатав: бордовая оберточная бумага и золотой бант наверху остались нетронутыми.
Не пожелала взглянуть на то, что я ей отправил… Если бы не потребовалось отбыть заключение в офисе до двух дня, я бы обязательно приехал к ней сегодня утром и лично поработал бы посыльным, повторно доставив подарок. И не уехал бы, пока она не распаковала коробку и не прочла приложенную записку.
Пересев на диван, всполошив задремавшего Бинго, я притянул подарок к себе. Затеребил мягкие концы банта.
Внутри была книга рецептов португальской кухни (причем на португальском же, никакой адаптации), я выпросил ее у Летиции, перевел для Беллы рецепты кузиду а португеза и катапланы. Написал в записке: «Ты знаешь, кого можешь попросить о переводе, если тебе что-нибудь приглянется. В любое время…» Повторил все те же слова: как сильно люблю, как нуждаюсь в ней и на все готов ради ее прощения.
Слова, слова… А, возможно, они и не оправдывают себя. Нерентабельны… Пора перейти к действию.
Я вытащил из кармана брюк коробочку с кольцом, поставил рядом с отвергнутым подарком.
Черт, все-таки придется пройти ликбез у Эммета. Не имею ни малейшего понятия о том, как делать девушке предложение. Что за чем следует, что делать можно, а что нельзя. На одно колено обязательно вставать, или это слащавый кинематографический штамп? А слова «выходи за меня» - их надо произносить в виде вопроса: «Ты выйдешь за меня?» Или в виде просьбы?
Бинго ткнулся носом в мое запястье, облизал его, требуя внимания. Я погладил пса по холке.
- Хочешь взглянуть?
Открыв коробочку с кольцом, я поднес ее к собачьей морде. Сеттер, тщательно обнюхав бархатную подушечку, в которой утонул золотой ободок, облизался.
- Одобряешь, да? – усмехнулся я. – Как думаешь, Белле понравится?
Услышав ее имя, Бинго звонко залаял, вдруг сорвался с места и выбежал в холл. Выругавшись, я захлопнул коробочку, вцепился в волосы. Собственная собака сыплет мне соль на рану, ожидая ту, которая пока, по всей видимости, о возвращении не думает.
- Бинго, ко мне, - позвал я, вставая. – Бинго.
Сеттер был в холле, сидел у лифта.
- Пойдем спать, приятель. Что еще делать в субботу, в одиннадцатом часу вечера, если дела идут херово?
Я повернул в сторону спальни, Бинго рыкнул, заставляя меня обернуться:
- Что?
Разумеется, рыжий шельмец знал что. Потрусив к панели стенного шкафа, он красноречиво царапнул ее лапой.
Я потер лоб, вздохнул:
- Ладно. Будет тебе прогулка. Я и хот-дог предложил бы, но давай лучше сохраним верность мисс Свон, м?
Сеттер согласно гавкнул.
***
Поддавшись заманчивой идее ощутить себя тоскующим одиноким неудачником, я уселся на лавку, запрокинул голову и честно попытался рассмотреть звезды. Затея удалась на все сто, за исключением того, что звезд я не увидел, мешал или свет фонарей, или отблески ярких огней города, проникавшие в парковую зону через черный рисунок листвы, но, скорее всего, разбросанные по небу, застывшие в безветрии, похожие на чернильные пятна тучи.
Бинго, обнюхав со всех сторон клумбу, разбитую посреди аллеи, удалился куда-то за мою спину и продолжал свои собачьи изыскания уже там. Понятно, что сеттер вытащил меня из дома не ради звезд.
Вынув из кармана коробочку с кольцом Беллы, я завертел ее в руках.
Надо хотя бы попробовать выработать какой-нибудь план. Откладывать в долгий ящик этот разговор с торжественным всучиванием кольца не хотелось. Оно буквально прожигает мне карман и привело к появлению дурной привычки не расставаться с ним. Но вместе с тем еще больше не хотелось услышать очередное «нет» от Изабеллы в ближайшие сутки.
«Нет» и «нет» на протяжении чертовых десяти дней. Моей самооценке все же требуется период на восстановление. Но, черт бы все побрал, следующая неделя у меня забита от и до. Значит остается завтрашний день или следующие выходные.
Можно, кстати, монетку подкинуть…
Поднявшись на ноги, я повернулся к сеттеру и обомлел.
Бинго разошелся. На этот раз он решил выразить презрение муниципалитету, разорив клумбы, распложенные за линией газона. Никогда бы не подумал, что собака способна вырыть такую глубокую яму.
- Бинго, фу! – крикнул я, быстро укорачивая поводок. – Иди сюда, пока еще не нарыл на астрономический штраф. Бинго!
Пес сопротивлялся, скулил и, спрыгнув на аллею, продолжал рваться обратно. Оглядевшись по сторонам, отметив, что аллея по-прежнему пустынна, я присел рядом и, заглядывая в собачьи глаза, успокаивающе потрепал сеттера за ушами.
- Эй, малыш. Клумбы – это табу. Что бы ты там ни учуял, копать точно не стоит. Это грозит офигенными неприятностями. Все, теперь домой.
Мы отправились в обратный путь, и я заметил, что сеттер припадает на переднюю лапу.
Блядь! Что могло с ним произойти?
Снова присев рядом, я внимательно осмотрел лапу, ожидая легко найти причину. Крови не было, что обнадеживало, на вывих тоже не похоже. Однако Бинго продолжал хромать, даже несколько раз останавливался, скулил, поджимал лапу.
Мы еле доковыляли до входа в гараж. Выматерившись, я взглянул на часы: почти двенадцать. Спит она или не спит, рада мне или не рада, она нужна Бинго. Я не повезу его ни в какой другой пункт экстренной помощи. Только к ней.
Я посмотрел на своего пса:
- Поехали, рыжий страдалец. Ты будешь в норме. И я когда-нибудь тоже…
…Я трезвонил в дверь клиники чуть меньше, чем ожидал. Вот чего не ожидал, что буду в таком интересном состоянии: нечто промежуточное между нервным взводом, адреналиновым выбросом и страхом.
Мне открыла Белла, и я сразу, на едином выдохе, выпалил заготовленную фразу, глядя в удивленно распахнувшиеся притягательные глаза:
- Он порезал лапу.
И только потом я разглядел то, какая она, точнее, в чем она была.
Изабелла открыла мне дверь в одной короткой ночной сорочке. Черный шелк таинственно мерцал, струясь по соблазнительным изгибам ее тела.
Всемогущий боже…
==============================================
1. То, как выглядит кольцо, купленное Эдвардом, можно посмотреть в шапке форума под спойлером «Дополнительная информация».
От автора: Итак, мы дошли до событий пролога. Ура! Не прошло и полвека))) История приближается к концу, наши герои найдут все возможные точки взаимопонимания, а мы, затаив дыхание, понаблюдаем за оставшимся действом: предложение руки и сердца, знакомство с друзьями, семьей и свадьба. Спасибо огромное за редакцию главы говорим Нине amberit и Насте ѼTwilight_BabyѼ.
Источник: http://robsten.ru/forum/29-1552-9
0
