Девятая глава

20.12.2009

Этот месяц был очень неудобным. Мне постоянно хотелось передернуть плечами, пересесть или надеть другие джинсы.

Этот месяц был молчаливым, многослойным и смешавшимся. Казалось, что во мне что-то надломилось, не сломалось, а именно надломилось.

Такая рана долго и терпеливо кровоточит, ноет и напоминает о себе. А стоит ей немного прихватиться, начать заживать, как ты вдруг сделаешь вдох поглубже, и она опять рвется.

Мы все-таки потеряли то немногое, что успело образоваться между мной и Беллой. Весь прошедший месяц мы почти не общались. Между нами была видимость дружбы, видимость общения. Теперь кажется, что и вместо меня осталась только видимость.

Белла была счастлива в своих полноценных первых отношениях. Я каждый день давился этим её счастьем и, видимо, от этого у меня развился хронический кашель.

Мы все еще сидели за одной партой, но в тоже время так далеко мы не были никогда.  И дело было не столько в моей температурящей ревности, сколько в разных уровнях, на которых мы оказались.

Человек, который любит взаимно никогда не поймет того, кто любит в одиночку.

Но, - и я не знаю, на что это еще списать, кроме как на разгерметизацию моей черепной коробки, - я, конечно же, был горько рад тому, что ей хорошо. А еще тому, что при мне не упоминалось никаких сугубо личных подробностей их с Мартином отношений. И пусть это звучало и выглядело по-детски, слишком вычурно или еще как, но мне было намного легче, когда мы разговаривали о недавно просмотренном фильме, нежели об их последней встрече.

Белла, хоть мы и не были больше так близки, как раньше, понимала меня лучше, чем кто-либо другой. Она никогда не обращала внимания на мои нечаянные саркастические комментарии, относившиеся к Мартину. Старалась как можно реже сталкивать нас в одной компании. 

Делала ли она это ради моего спокойствия, ради своего или вообще случайно, я не знаю. Разговоры наедине для меня стали чем-то мифически сложным и грандиозно напряженным.

Когда я знал, как сильно может на меня повлиять только одно её слово, нечаянно оброненное или сказанное специально, когда я знал, насколько больно бывает любить её, мне было по-настоящему страшно оставаться с ней один на один.

И хоть Белла никогда не была жестокой и ни единого раза не делала мне намеренно плохо, я знал, насколько бесцеремонное и безжалостное чувство пригрел у себя в груди.

Прошедший месяц был сложным, остроугольным и обезличенным. Но я бы не обменял его на другой из-за страха, что в том, другом декабре, не будет её холодных пальцев и звенящего смеха.

Человек привыкает ко всему. К боли, дискомфорту, смене климата, политическому строю, сокращению зарплаты, отсутствию близкого человека. Человек привыкает ко всему, кроме любви.

К ней просто невозможно привыкнуть, её нельзя понять и осмыслить. Она меняется каждую секунду. Против любви нет вакцин потому, что она не поддается математическому описанию. У неё нет инкубационного периода.

Она либо есть, либо нет, а все остальное только игры нашего подсознания.

У меня теперь было много времени на различные мысли. Изучение языков все еще помогало мне ускорить время, но уже не привлекало так, как раньше. Чтение книг плохо влияло на глаза. Они болели и слезились. От чтения, от чего же еще.

Я тратил немало времени на пополнение своей коллекции, перебирал много материала, просматривал прессу. Мне нравилось разбираться в тяжелых и интересных случаях. Постепенно от узких тем о длительной аномальной бессоннице я переходил к более широким. Сначала к просто бессоннице, потом к нарушениям сна, а затем и вовсе ко сну в целом.

Эти исследования давали мне какую-то надежду на то, что мой случай не единичный, и с этим можно что-то сделать. Хотя, я уже настолько привык не спать, что смутно понимал, зачем хотел избавиться от этой аномалии. Единственным доводом, все еще подталкивающим меня к поиску выхода, являлась ненормальность происходящего с моим организмом. И подозрения того, что такие глобальные перемены не могу проходить без последствий.

Что касалось выбора моей будущей профессии, то с этим я еще не определился. Разговоры на данную тему в нашей компании протекали вяло и очень редко. Всем казалось, что до лета еще так много времени.

Иногда ночью я просматривал сайты различных колледжей и университетов. Уйма возможностей и вариантов. Так много, что от этого разнообразия становилось не радостно, а страшно.

Меня стали посещать мысли о том, чтобы пойти в медицинский. Оглядываясь на доктора Гарольда Нельски, я видел, что Бостон очень нуждался в еще одном сомнологе. Или более широком специалисте, разбирающемся в нарушениях сна.

Но чем больше я изучал этот вопрос, тем больше он во мне вызывал противоречий. Во-первых, быть врачом – очень ответственно и тяжело. Во-вторых, обучение на медфаке одно из самых сложных. В-третьих, так я потерял бы целый год.

В нашей школе обучение длилось дольше, чем в других, но зато мы могли сразу поступить на второй курс практически в каждое высшее заведение страны. Естественно, медвузы не входили в это «практически каждое».

Так как эта дилемма все больше и больше нервировала мое и без того хлипкое состояние, я сделал то, что сделал бы любой человек моего возраста – отложил её решение на потом.

И все же насчет одного я более или менее был уверен: в данный момент мне не хотелось уезжать из Бостона. Конечно, это сильно зависело от большого количества факторов, и не было окончательным, но сейчас, посредине декабря в моей голове торжествовал именно такой вариант развития событий.

Заводила: Мне иногда кажется, что я был просто нестерпимо глуп. Вы так не думаете?

Выскочка: Помилуйте, вам было сколько, девятнадцать?

Заводила: Восемнадцать.

Выскочка: Тем более.

Заводила: А знаете, что удивляет меня еще больше?

Выскочка: Что же?

Заводила: Рассказывая сейчас все это, я понимаю, что будь у меня ластик для тех чернил, которыми пачкает нас жизнь, я бы стер совсем немногое.

Выскочка: А поточнее?

Заводила: Хотя… Знаете, я бы вообще ничего не стер. Ведь тогда все могло бы сложиться иначе.

Выскочка: Все в порядке? Вы словно побледнели немного.

После школы Белла и Джаспер ждали меня возле машины. Для меня это стало неожиданностью, так как втроем мы не собирались уже очень долгое время. Всё больше я и Джаспер. Реже, он и Белла. Комбинацию я + она можно было с легкостью заносить в красную книгу. Хотя, в последние недели я крайне мало времени проводил с друзьями вообще.

- Если что, Анжела видела, как я выходил из школы и шел к вам, - я сделал подозрительное лицо.

- Анжела в доле, - Белла прищурилась и улыбнулась.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и я отчетливо почувствовал, как то, что только недавно срослось внутри меня, снова треснуло и засаднило больнее прежнего.

 - Итак, - я откашлялся, так как уже привык кашлять от горечи, что постоянно стягивала моё горло.

Джаспер попросил у меня сигарету, и я закурил вместе с ним, просто чтобы легче было проглотить свой больной любовью кашель.

Белла скривилась, как она привычно делала, когда мы курили в её присутствии.

- Сегодня собираемся, - Джаспер облокотился о крышу моей машины.

- Здорово, что я слышу об этом впервые, - я нахмурился, мысленно перечисляя дела, которые должен был сделать.

- Вообще-то, мы еще вчера говорили об этом.

Я не стал спорить, так как действительно мог не вслушиваться в их постоянное несмолкающее жужжание.

- И кто? – я втоптал окурок в асфальт. На секунду мне стало его искренне жаль.

- О, все, - пропел Джаспер. – Даже Питер придет!

- Давно его не видел, - безразлично заметил я.

- И не говори. Ну, про Анну ты знаешь…

- Что? – в один голос спросили мы с Беллой.

- То, что она придет, - он тоже выбросил свою сигарету и посмотрел на меня. – Вы же хорошо общаетесь.

Мы действительно неплохо общались с Анной, но без тех подтекстов, которые подразумевал Джаспер. Она была на год меня младше и даже училась в одной с нами школе, только по совершенно другому направлению и, соответственно, расписанию.

Я видел, что она заинтересована во мне не как в друге, и даже с каким-то извращенным интересом ждал, когда же её интерес ко мне угаснет по причине невостребованности. 

Во мне, конечно, иногда блуждали мысли о том, что другая девушка могла бы вытащить меня из этой зависимости. Но только была одна загвоздка. Спросите у любого нарколога, что является главным требованием при лечении. Желание пациента вылечиться.

У меня такого желания не было. Пока не было.

Конечно, мне не хотелось страдать. Я был странным, но не самодеструктивным человеком. Я хотел для себя счастья, как и каждый, но я мог его подождать. Я не хотел какого-то иллюзорного, призрачного счастья. Нет.

Моё счастье носила слишком большую коричневую куртку. Обувала кеды даже в дождь и ненавидела холод.

Я хотел именно её в своей жизни, именно Беллу.

- На самом деле, я не знал ничего о сегодняшнем вечере, следовательно, и о присутствии Анны я тоже знать не мог.

- Ну, не важно, - Джаспер махнул рукой.

- Поедем вместе? – Белла поправила ему шапку и оттряхнула от снега.

- Как же Мартин? Ему придется потом тебя дезинфицировать, если он увидит, что ты сидела в моей машине, - я даже не пытался скрыть сарказм.

- Он присоединится к нам немного позже, - ответила она, взглянув мне в глаза одновременно мягко и извиняюще.

- А что за спешка вообще? – я сделал вид, что меня совершенно не волновали ни нахождение Беллы в сантиметрах от меня, ни её взгляд, от которого дрожь пробегала, казалось, по внутренней поверхности кожи.

Джаспер закурил снова, Белла вздрогнула, словно сбрасывая с себя невидимые снежинки. Они переглянулись и синхронно нахмурились, будто безмолвно разделили между собой что-то не совсем приятное.

- У нас есть новость.

Я подождал несколько секунд, справедливо полагая, что последует продолжение. Не последовало.

- И какая же? Что случилось? – признаться честно, их скрытность начала давить на виски.

- Ну, для этого мы и собираемся все вместе, чтобы не повторять по десять раз одно и то же, - Джаспер оттолкнулся от машины и сделал шаг в сторону выхода из школьной территории. – В восемь у дома Беллы? – и, не выслушав наших ответов, ушел.

Мы остались втроем: я, Белла и высоковольтное напряжение между нами.

- Эдвард, - она произнесла это так, будто что-то просила, и я бы выполнил её просьбу, вот только продолжать она не стала.

- Отвезти тебя домой?

Она посмотрела на меня каким-то непонятным, вмещающим в себя весь мой мир взглядом, улыбнулась и покачала головой.

Я открыл для неё дверь. Собственноручно пристегнул её ремень безопасности просто потому, что механические действия успокаивали, а я был на взводе, будто ждал чего-то, причем не самого хорошего.

- Здесь красиво пахнет, - сказала Белла, когда я уже занял свое место.

- Анна подарила, - я указал на ароматизатор.

- Значит, Анна, -  она посмотрела на меня взглядом, требующим продолжения повествования.

- Да, - просто ответил я, потому, что мы уже приехали и потому, что мне нечего было рассказать.

Еще несколько минут высоковольтной тишины. Мне казалось, что я смогу заряжать телефоны собственными руками после этой встречи.

- В восемь? – я посмотрел на неё и встретил её взгляд.

- Эдвард… - Белла снова меня о чем-то просила. – Прости. Я…мне… - от нехватки слов, она расстроено всплеснула руками.

Я все еще смотрел на неё и молчал, не понимая, по поводу чего она пробует извиниться.

- Ты злишься на меня?

Я отрицательно покачал головой и перевел взгляд на мелкие капельки снега, опускавшиеся на лобовое стекло.

- Ты выглядишь рассерженным.

- Ну, я таким родился, - моё периферическое зрение выхватило её усмешку, которая исчезла так же быстро, как появилась.

- Прости меня, ладно?

- Ладно. – Я не знал, за что она просила прощения. Я знал, что готов простить всё.

К половине девятого собрались практически все, кто был приглашен. Немного опаздывал Питер, но он прислал сообщение о том, что уже на подходе. Мартин пришел минутой ранее и сел рядом с Беллой, толком  не сказав никому ни слова. Он был чем-то расстроен, и вместо того, чтобы испытывать привычную злобную радость по этому поводу, мне стало не по себе. Казалось, он знал то, что нам собирались рассказать.

Возможно, именно из-за этого знания, он с силой стискивал пальцы Беллы и смотрел куда-то в никуда.

- Мы с Беллой поступили в Чикагский университет, - Джаспер встал, а я все никак не мог отвести глаз от руки Мартина, сжимавшей ладошку Беллы. – Там сложная история, - он засмеялся в ответ на чьи-то слова, - Факультет журналистики в этом году набирали раньше, чем обычно. Мы летали на позапрошлых выходных сдавать экзамены.

- И молчали! – возмущенно вставил Эммет.

- Нельзя было рассказывать заранее! Мы не знали, поступим или нет! – Джаспер был в хорошем настроении и постоянно улыбался, а я все никак не мог понять, на каком языке он вообще говорил. – Мой папа узнал, что осталось еще два свободных места на факультете, и связался с миссис Свон. Белла ведь всегда хотела учиться в другом городе. А еще он не хотел отпускать меня одного.

Из этого разряженного воздуха я выхватил слова «Белла», «учиться» и «другой город», постарался собрать свои мысли в  кучу и перевел взгляд на Джаспера.

Его голоса уже почти не было слышно. Бар был наполнен гудящими поздравлениями и веселыми напутствиями.

Белла с грустной улыбкой что-то шептала насупившемуся Мартину. Я вспомнил его слова о том, что он собирался учиться в Нью-Йорке.

- Поедете вместе? – отчего-то мой голос даже не дрожал.

- Я поступлю в Колумбийский университет, - выплюнул Мартин. – И мы с семьей переедем в Нью-Йорк этим летом.

Я никак не стал комментировать его ответ, встал, с трудом отцепив пальцы от деревянной столешницы, в которой они, казалось, оставили борозды, и вышел на улицу, со странно-спокойным удовлетворением, замечая, что за мной никто не пошел.

Декабрь был холодным и очень одиноким, нехарактерно одиноким для этой местности.

Мои руки дрожали. От холода, от растерянности, от ощущения непричастности.

Все уже давно всё решили. Где был я? Как мог пропустить это? Неужели я так сильно погряз в собственных мыслях и переживаниях, что был настолько невнимательным и отстраненным?

Позади послышались легкие шаги.

- Ты в порядке? Не замерз?

Анна встала напротив меня, очень близко, но не настолько, чтобы распознать мои мысли.

- Нормально, - я выкинул недокуренную сигарету в урну и втянул в себя декабрь.

Она больше ничего не говорила, лишь тревожно смотрела на меня, словно ожидала каких-то неадекватных поступков с моей стороны.

- Ты тоже уезжаешь куда-то, да? – усмехнулся я.

- Мне еще год в школе, - она пожала плечами. – А ты?

- Я останусь в Бостоне, - неизвестно откуда взявшееся решение растрескало остывший воздух перед моим лицом.

- Будем вместе, - улыбнулась Анна.

Я покачал головой, закрыл глаза, притянул её за плечи к себе и глубоко вдохнул новый, очень сладкий и тошнотворно чужой запах светлых волос.

--------

Стоит ли именно сейчас Эдварду связываться с новой девушкой?

П.С. Дима ПтицаМи – Утиль