- Ты хорошо себя чувствуешь, Эдвард?

Хорошо ли я себя чувствую? Конечно, нет. Я фактически только с самолёта, и единственное, чего мне хочется, это спать и снова спать. Всё дело в разнице во времени. Понимаете, в Лондоне день уже клонится к ночи, но вот отнимаешь семь часов, и приходится напоминать себе, что ты-то в Лос-Анджелесе, и здесь только третий час дня. Думаю, очевидно, что мне вовсе не улыбается принимать непосредственное участие в пробах. Тем более в пробах для простых смертных. Это уже вечность не для меня и не моё. Ну ладно, не вечность, но много лет. Я просто нравлюсь, со мной просто хотят работать, я просто читаю сценарии и, если мне всё нравится и подходит, просто заключаю очередной контракт. И как только Лоуренсу пришла в голову мысль устроить открытый кастинг? Да и хрен бы с этим, он режиссёр, это его фильм, но причём тут я? Кто угодно сгодился бы для того, чтобы произносить мои реплики. Не всё ли равно. Уже представляю, насколько всё это растянется. До восьми вечера как минимум. Ну или до ужина. И могу себе представить, сколько будет девушек, которые растеряются просто потому, что я это я, и, как итог, я просто потрачу время зря. Было бы проще взять уже давно сформировавшуюся и известную актрису вроде Марго Робби. Но я только киваю.

- Да, всё в порядке, Френсис. Давай уже начнём.

Вскоре после первой претендентки все девушки сливаются для меня воедино. Или сливаются воедино все мои реплики, которые я повторяю снова и снова. Все девушки разные на лица, кто-то старше, кто-то чуть моложе, хотя нет никого младше двадцати пяти-двадцати шести, но все смотрят, как заворожённые. Некоторые, и правда, заикаются или прочищают горло перед новой фразой, как и я думал, что всё может быть. Меня не удивляет такая реакция. Я знаю, что влияю именно так. Но производить соответствующее впечатление раньше мне нравилось гораздо больше, нежели теперь. Подобное теперь утомительно. И Жизель это бесит. И в итоге мы, пожалуй, бесим друг друга. О нет, не начинай думать о ней сейчас. И вообще не думай. Благо, концовка нынешнего мероприятия уже не за горами. Всего две девушки, и всё, буду свободен. В кабинет как раз входит брюнетка. Она кажется значительно моложе всех предшествующих кандидаток. И ещё на ней джинсы, а не платье. К тому же я бы не сказал, что она использовала косметику, прежде чем прийти сюда, в отличие от других.

Я тянусь рукой, чтобы всё-таки заглянуть в анкету. Я вроде как обязан. Двадцать лет. Зовут Белла. Так написано немного пляшущими буквами. Этого мне достаточно, и я не читаю дальше. Она молодая. Очень молодая. Вряд ли она не будет заикаться, когда я окажусь в шаге от неё и стану на неё смотреть в рамках разыгрываемой сцены. Вчерашние подростки ещё более подвержены неспособности обуздать эмоции при виде звезды. Мне становится немного любопытно, будет ли эта девушка, как девчонки с ковровых дорожек. И менее тоскливо, чем было пару минут назад. Я произношу имя, чтобы не прослыть уж совсем невежливым или убедиться, что девушка относительно готова. Скорее всего, это не так, и я фактически жду проявлений волнения, но она стоит спокойно и отвечает ровно, и её голос ни разу не дрожит. Да и читает она, не сбиваясь, и не просто читает ради чтения, а с привлечением чувств. Я в замешательстве, если честно. Откуда она такая, будто бы совсем не впечатлённая мною? Впрочем, неважно. Лоуренс прерывает её очень скоро. Раньше, чем других. Она словно против воли возвращает лист и при этом так и смотрит на меня почти до самого конца, прежде чем поблагодарить. Дежурная фраза звучит совсем не дежурной. Но мне не жалко девчонку. Да и других претенденток тоже. Ну да, Лоуренс может взять кого-то из них, но я всё-таки думаю, что он может и передумать. Известная актриса лучше. И с большей вероятностью соберёт людей в кинотеатрах.

Я снова потягиваюсь, не анализируя возможное мнение Лоуренса на этот счёт, когда последняя девушка тоже выходит за дверь. Лоуренс спрашивает почти сразу:

- Ну как?

- Никто из них не Марго Робби или, скажем, Сирша Ронан.

- Но и ты не родился Бредом Питтом. Как и нынешним Эдвардом Калленом.

- Да, я в курсе, - я встаю, потому что наконец могу, - дашь мне знать сразу, как только что-то решится?

- Само собой разумеется.

Я отправляюсь домой, но через пару дней снова лечу в Лондон. К родителям и Жизель. Как бы то ни было, она всё ещё моя девушка, пока один из нас не сказал другому обратного. Я даже не уверен, что хочу быть тем, кто это скажет. В сексе-то мы вполне совместимы. Нет, я понимаю, это не главное, в смысле не всегда сможет быть определяющим фактором, но расставаться... Уже предвижу очередные мерзкие заголовки и статьи, одна хуже другой, припоминающие «все попытки создать крепкий союз» с именами и подробностями, как будто все держали свечку. Там Эдвард Каллен чувства перерос, здесь отношения разладились, а что тут, мы ещё узнаем. Хотя где-то да наверняка получится прочесть комментарий о собственном идиотизме. Ведь Жизель красивая, да ещё и модель. Таких типа не бросают. Ну или бросают, но аккуратно. Так, чтобы вместе с семьёй об этом не узнало ещё и полмира в придачу. Или расстаются на время. Что-то вроде перерыва. Все эти мысли сводят меня с ума, я толком ничего не могу решить, и на фоне этого звонок Лоуренса, в котором он говорит, кто будет моей партнёршей, я воспринимаю, не особо анализируя. Он, очевидно, не передумал по поводу нового лица, но что поделать. К некоторому своему стыду, я сомневаюсь, что помню ту девушку правильно. Хотя мне кажется, что речь о той юной брюнетке, я старше её лет на тринадцать. Вряд ли Лоуренс пошёл бы на такой шаг. Это довольно значительная разница. Чёрт его знает, как я буду выглядеть на фоне двадцатилетней девушки. Неубедительно. Вот, наверное, как. По уму мне бы спросить, о ком речь, чтобы не терзаться догадками до начала съёмок, но это тоже стыдно. Это будет означать, что я был предвзятым ещё на пробах, а я не хочу производить такого впечатления на довольно именитого режиссёра. Так что остаётся только одно. Просто ждать, когда увижу девушку снова. Однажды Жизель спрашивает о ней. На тот момент я как раз собираю некоторые свои вещи у неё дома, потому что они наверняка понадобятся мне в Лос-Анджелесе. Впереди около четырёх месяцев съёмок. Мне предстоит вылетать туда уже в выходные для заключительных приготовлений вроде подгонки одежды, да и просто нужно будет наладить быт после затянувшегося отсутствия.

- Она красивая?

- О ком ты?

- О твоей будущей партнёрше.

- Ну всё, Жизель, хватит. Продолжаться так больше не может. Давай отдохнём друг от друга, - её слова переполняют чашу. Я просто не в силах думать о работе и одновременно оставаться в этих отношениях. По крайней мере, сейчас. И я, честно, практически не помню, как выглядит какая-то девушка, и оправдываться мне не за что. Всё это... нелепо.

- Отдохнём?

- Да, отдохнём. А потом будет видно.

В тот день я забываю у Жизель свой жилет, но мне предстоит узнать об этом гораздо позже. Я не думаю, что скучаю по ней или по тому, как у нас всё было в последнее время. Просто мне в целом тоскливо, и накануне первого съёмочного дня я напиваюсь довольно сильно. Неудивительно, что наутро людям приходится потрудиться, чтобы меня разбудить. Я одеваюсь, как попало. В состоянии похмелья мне это непринципиально. Да и всё равно на протяжении многих часов я буду в одежде героя. Спустя время я уже стою в ней около кофейного автомата на территории студии, когда за моей спиной кто-то здоровается со мной почти тихо, будто осторожничает. Этот голос мне знаком. Голос той девушки. Белла, кажется. Чёрт, надеюсь, это, и правда, она. Точнее лучше бы ей быть Беллой. Если назову её как-то не так, будет стыдно. Она говорит нечто, что выдаёт обиду, не уверен, что именно, и, вздохнув, я поворачиваюсь и словно застываю на месте. Черты девичьего лица мне знакомы, то есть они не изменились, остались прежними, но волосы... Вместо брюнетки, которая должна была предстать моему взгляду, передо мной девушка со светло-рыжими волосами. Она ещё и постриглась. Она... хорошенькая. Что? Хорошенькая? Думаю какой-то вздор. Партнёрша не должна быть хорошенькой. Она должна быть профессиональна. Но, наверное, это не тот случай.

Тем не менее, мы работаем вместе. Я, как могу, работаю с ней. Без дружеских взаимоотношений и общения между дублями, но я в принципе не особый любитель этого. И девушка тоже держится на расстоянии. Ну и хорошо. Может, так мы и протянем до самого конца. Хотя шансы на то мизерные и становятся ещё ниже, когда она впервые запарывает сцену. Лоуренс решает прекратить только где-то десять дублей спустя. Я злюсь на него за то, что он пытался добиться результата и вообще поверил в девчонку, на неё, потому что она как раз появляется из темноты своего трейлера, и на себя, ведь, может, мне и стоило покинуть «корабль». Но отступать не в моих правилах. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Пока я думаю обо всём, девушка подходит ближе и останавливается не более, чем в двух шагах от меня. Её взгляд какой-то подозрительный. Направленный на бутылку. Ну понятно, наверное, размышляет, точно ли внутри вода. Но это вода. Честное слово. Мне становится интересно, что дальше. Действительно интересно. Так и будет просто стоять там или всё-таки что-то да скажет. Девчонка переминается с ноги на ногу, прежде чем дать мне понять, что с обдумыванием своих мыслей у неё не очень. Совершенно очевидно, что слова о моём доме, который не здесь, ведь речь наверняка об Англии, просто-напросто вылетают изо рта. Быстрое извинение не способно улучшить моё настроение ни в малейшей степени. Я почти ухожу, когда Белла осмеливается попросить о репетициях. О репетициях, будь всё неладно. Признавая, что она не всё может, и признаваясь, что у неё даже нет опыта. Опыта в любви или в расставаниях. Или в обеих вещах. Не знаю, что она точно имеет в виду. Но я бы охотно прожил без этой информации.

Я снова злюсь, хотя ещё и не переставал, и вот теперь точно ступаю к себе. Репетировать. Вот же выдумала. Никогда так не делал. Даже не знаю, что побудило бы меня начать и пойти ей навстречу. Однако, за ночь мне становится немного совестно за своё поведение и некоторые особо грубые слова. Или скорее за тон, которым они были произнесены. Я сплю плохо. Понимаю, что надо извиниться. Так будет правильно. По крайней мере, на данном этапе. И, наверное, не станет хуже, если я немного помогу. Дам задуматься, что расставаться больно, и что каждый раз в этом есть что-то мучительное и разочаровывающее, но ты справляешься всякий раз. Снова и снова, если нужно. Не знаю, о чём или о ком думает... Белла, когда мы приступаем к съёмке после всего мною сказанного. Я только различаю влажность в глазах девушки. Она как будто хочет плакать. Что это с ней такое? Я вовсе не хотел расстраивать её. Тем не менее, я не утешаю её после, или что-то вроде. У нас, бесспорно, не те отношения. Ну да, я, пожалуй, помог и вечером нахожу подтверждающую записку в своей двери с красивым почерком, и что-то между нами становится лучше. Временно или нет, я не знаю. Ещё спустя день, выйдя из собственного трейлера уже по темноте, чтобы отправиться на пробежку, я вдруг вижу свет в трейлере своей партнёрши. Любопытно. И тихо. Не похоже на воров, если таковые находятся внутри. Она что, там заснула? Или просто забыла выключить свет? Или... Надо проверить, в чём дело. Всё оказывается в порядке. Ни воров, ни оставшегося освещения. Она просто осталась на ночь. Может быть, я слегка... пялюсь. Не вините меня. Если мы стоим рядом, девушка ниже меня, но сейчас, находясь в трейлере, она выше, ну а я ведь мужчина. И не слепой. Трудно не заметить, что на девушке непривычные взгляду шорты, когда обнажено столько кожи ног. Стройных ног. Это просто наблюдение, не более. Она так мило удивлена мне. Вот как я определяю её эмоции.

Она, видимо, совсем поселяется в трейлере. Потому что свет горит и в последующие вечера. Периодически возникают мысли постучаться вновь, но что бы я сказал или сделал? Снова спросил про настроение, что я и так делаю при встречах, или... прикоснулся? Ну да, будто бы она позволила. Я ведь ей даже не нравлюсь, но такого не может быть, ведь я нравлюсь всем, но она такая сдержанная, значит, нравлюсь я всё-таки не всем. А потом... потом мы ругаемся и ругаемся. Из-за девочки и вообще всего. И однажды я так и заявляю, что она могла бы уйти. Имея в виду отказ от роли, пока ещё не прошло слишком много времени. Но девчонка чуть ли не говорит мне, чтобы я пошёл куда подальше. Так ещё и импровизирует, когда дело доходит до съёмок. Сильно задевая меня плечом. Ну ладно. Я тоже могу ответить подобным образом. Я удерживаю Беллу за руку, и, хочу я или нет, даже в своём раздражённом состоянии мне приятно касаться. Противоречиво, но... приятно. Я словно не в силах прекратить, направляя ладонь к плечу по нежной на ощупь коже. Не скрытой никакой тканью и покрывающейся мурашками. Это странная реакция, ведь правда? Как будто девушка... Как если бы я нравился хоть немного. Но, может, ей просто прохладно. И всё-таки я не в восторге от её импровизации. Как и от того, что Лоуренсу понравилось. Ну и молоко. Я снова раздражаюсь, потому что оно моё, и, должно быть, она понимает, что я опять зол, оттого и говорит про оплату. Ничего такого мне не нужно. Я могу позволить себе полным-полно упаковок молока и другой еды тоже. Просто я... мне будто нравится пререкаться с девчонкой и задевать её. Мазохизм какой-то, ведь она не рыдает из-за моего отношения, не сбегает в слезах, прерывая съёмки, и не плачется Лоуренсу, чтобы он поговорил со мной и повлиял. Я бы знал, если бы она сделала что-то из этого. Но она только отвечает мне взаимностью, давая отпор, а не воспринимая всё молча.

Как-то раз я сам касаюсь Беллы. Теперь я тот, кто делает что-то, не прописанное в сценарии, и она определённо вздрагивает, сидя по другую сторону стола. Белла смотрит на меня слишком пристально, наверняка задаваясь мысленными вопросами, что происходит, но я не знаю. Правда, не знаю. Потом я оказываюсь в курсе её осведомлённости о том, когда у меня День рождения, и мы снова обмениваемся парой «ласковых» фраз, продолжая и в машине, куда я прихожу последним. И это тоже бесит. Потому что девчонка могла бы подождать, не уезжать на лифте одной, но она уехала. Заноза. Точно заноза. Впрочем, до кого-то, кого я мог бы назвать стервой, ей далеко. Я почти так и говорю. Что у неё не скандальный характер. Корявый комплимент, знаю. И разговор тоже весь корявый. Заноза предпочитает его закончить. Почему-то я не очень хочу перестать слышать её голос, но соглашаюсь. Вскоре мы приезжаем на студию, и Белла выбирается из автомобиля на улицу. Я тоже. Одновременно с тем, как мне звонит мама. Первый же её вопрос о Жизель. Родителям я сказал, что мы расстались. Было бы утомительно объяснять то, как иногда люди просто берут паузу в отношениях. Мои родители взрослели в другое время. Не уверен, что у них получится понять подобное или хотя бы принять.

Я выбрал наиболее понятную им формулировку, и слышать мамин вопрос странно. Но становится менее странно, когда она говорит о фото Жизель в моём жилете. Фото папарацци, если точнее. И правда, я отыскиваю эти снимки в сети буквально сразу. Вот же хрень. День окончательно испорчен. Приходится написать Жизель, осознавая, что в Англии уже совсем поздно из-за разницы во времени, уже не вечер, но ещё и не утро, а родители не спят фактически из-за меня. Снова говорить им не совсем правду вызывает сплошной дискомфорт и чувство дополнительной вины. Потом я хватаюсь за гитару, чтобы облечь эмоции в звук. Боль в красивые звуки. Дёргая струны, я уже представляю, что будет завтра. Что может быть завтра. Я всё это уже изучил. И папарацци не разочаровывают меня. Да и к чёрту. Ничего нового. Пусть делают свои фото, если увидят что-то через тонированные стёкла, или есть фото в надвинутой на лицо кепке принесёт много денег. Я держу её в руках, кручу так и эдак, стою на улице и задумываюсь о... Белле. Она-то здесь ни при чём. Оказаться в таком замесе в первый раз хреново. Ты просто теряешься и едва помнишь, что надо тупо идти вперёд. Ну и что желательно молчать, как бы сильно не хотелось ответить, понимаешь только опытным путём. Поначалу ты хочешь как бы договориться, видя в людях лучшее и считая их тоже нормальными людьми, но им похрен на твои мысли и чувства. Тем временем девушка приближается, останавливаясь чуть поодаль. Между нами легко поместилось бы ещё человек пять. На самом деле она словно не тут. Едва смотрит в мою сторону и избегает взгляда. Как будто напугана мною. Она может знать. Что-то да знать. О том, с кем я встречаюсь или встречался. Вот это точно ей может быть известно. Это не вот прям засекреченная информация. Неважно. Я привык к тому, что все вокруг словно держат свечку. Все мои коллеги тоже люди. Тоже знают, кто и с кем. Сплетни никого стороной не обходят.

Я предупреждаю Беллу и говорю ей, как себя вести. Она воспринимает всё спокойно, ну мне так кажется, пока в автомобиле не становится понятно, что всё это напускное. Белла всегда повторяла сценарий. Но сегодня всё иначе. Она лишь смотрит в окно, тихая и неподвижная. Мы скоро приезжаем, и да, у дома тоже папарацци. Нам просто нужно выйти. Преодолеть расстояние до подъезда, и всё. Но она даже не шевелится. Я прикасаюсь к ней, обещая помочь. И помогаю, когда она спотыкается. Позже, находясь с Беллой в кровати в рамках сцены, я думаю о многом, но в том числе и о том, какая тёплая у неё была рука. Как доверчиво Белла прижалась ко мне и как смотрит сейчас. Это будто её личные слова, и это будто я красивый для неё, а она красивая для меня. Я чувствую слабую улыбку на своих губах. Впоследствии, в перерыве между дублями Белла появляется на балконе с кофе. С двумя бокалами. Я смотрю на один из них, а потом и на неё, и она подтверждает, что он мой. Я не могу не думать, что она ничего мне не должна, но решила так сама. Мы говорим о сигаретах, как о моём бывшем увлечении, а так же про молоко и папарацци внизу. Они по-прежнему там. Я продолжаю на них смотреть и даже делюсь тем, что мой отец именует их зверинцем. Внезапная откровенность, после которой мы разговариваем ещё немного, среди всего прочего и подшучивая друг над другом, и малость затрагивая серьёзные материи, прежде чем вернуться к съёмкам. Всё это так обыденно. Провести рукой по боку, прижаться ногой и переместить ладонь. Я делал подобное и прежде и сейчас мог бы сделать с закрытыми глазами, даже не глядя на Беллу. Она вздыхает дважды подряд. Я слышу. Ведь она очень близко. Это тоже не ново. Если бы нужно было изображать секс, она была бы ещё ближе. Мне столько раз случалось сниматься и в интимных сценах. В этом плане этот фильм как глоток свежего воздуха. Без лишней нервотрёпки и неловкости из-за обнажёнки.

В машине я спрашиваю, всё ли в порядке, и сказал ли Лоуренс про охрану. Белла отвечает положительно на оба вопроса, а я произношу что-то вроде того, что лично в её жизни папарацци необязательно станут данностью, с которой надо будет мириться. Вероятно, она просто хочет меня утешить, замечая, что не представляет на моём месте никого другого в качестве партнёра. Я не воспринимаю всё это на веру. Вот будет с кем сравнивать, и мнение может измениться. Да и если сложится с карьерой, придётся оставлять личные антипатии за бортом ради общего проекта и играть в любовь, даже если совсем не хочешь кого-то целовать.

Остаток пути мы проводим в тишине, каждый занятый тем, чем ему хочется. Но стоит мне оказаться в своём трейлере, как звонит Рейчел, мой агент по связям с общественностью. На электронной почте уже ждёт письмо с ссылкой. Ссылки от Рейчел никогда не предвещают ничего хорошего. Это я тоже усвоил давным-давно. Но я открываю и читаю некоторые комментарии. Домыслы, оскорбления, обидные слова. И неудивительно натыкаться и на имя Жизель. Что это ещё за фигня? Грустно за Жизель. Такая красотка. Она такого не заслуживает. Разлучница. Но ничего, всё возвращается бумерангом. И так далее, и тому подобное. Вот же сволочи. Надеюсь, Белла не узнает. Всё-таки у неё нет агента, который отслеживал бы подобное. Я провожу рукой по волосам, когда в дверь кто-то стучит. Хочется думать, что Джессика, девушка, которая забирает мою еду у курьера на посту охраны. Близится время ужина. Но я не особо верю, что снаружи ассистентка. Белла могла и сама найти. Без «помощи» извне. Я открываю и убеждаюсь в догадках. Руки автоматически погружаются в карманы. Несмотря на странный мандраж внутри, я не хочу выглядеть напряжённым. Но вот выгляжу ли я действительно спокойно, играя в неведение?

Белла проходит в трейлер мимо меня. Я произношу нечто колкое, в то время как она уже замечает раскрытый ноутбук и требовательным голосом вопрошает, не уберу ли я всё. Речь, очевидно, не о том, чтобы просто закрыть крышку. Наверное, мило, что кто-то считает меня настолько всемогущим или значительным, способным запретить людям изъясняться на просторах интернета, а папарацци делать снимки. Но я бессилен в той же степени, что и сама девчонка. Просто ей ещё только предстоит это осознать. Я невольно или обдуманно потешаюсь над ней, доставая пиво и делая глоток. По тому, как реагирует Белла, становится ясно, что её не прельщает мысль, что кто-то вроде меня мог бы быть её парнем. То ли из-за возраста, то ли из-за моего отношения. Может, верны обе причины. Или есть и другие. Она отказывается выпить со мной. И также игнорирует вопрос о своём Дне рождения, упоминая об окончании съёмок ещё до того. Они закончатся летом, так что он, вероятно, осенью. Ну или зимой. Одно из двух. Я не увижу Беллу после. Разве что во время промо и на премьере. Это что, типа меня беспокоит? То, что мы разъедемся кто куда? Да вот ещё. Нет. Тем временем Белла направляется в сторону двери. Ноги здесь моей больше не будет. Я начинаю ухмыляться несколько мгновениями раньше, сидя на стуле, а эта фраза и вовсе словно приковывает меня к нему. Здесь это где? В моём трейлере? Или рядом со мной? Наверное, имеется в виду трейлер. Ведь мы работаем вместе, и совсем не быть рядом со мной она не сможет. Но провести вечер без меня и не видеться до завтрашнего утра вполне возможно, тут я с девушкой согласен. Забавно, ничего не скажешь. И я так и смотрю на Беллу, потому что есть странное эстетическое удовольствие в том, чтобы созерцать её недовольство и даже эмоции в чём-то отчаяния. Это не совсем нормально, разумеется, но типа питает меня, как актёра.

Выходит Белла как раз навстречу Джессике, оставляя нас вдвоём. Я не сильно голоден, а точнее преимущественно пропал аппетит, так что я предлагаю еду и ей. Но девушка наотрез отказывается. На её месте я поступал бы так же. Но как-то само собой выходит так, что я не прошу её уйти, и мы немного разговариваем. О ней, не обо мне. Она явно волнуется всё время, но также ей и приятно, что мне вроде интересно. Мне действительно интересно. Иначе я бы не спрашивал. Её эмоции так очевидны в том, как она рассказывает о желании однажды стать частью съёмочного процесса и учёбе в киношколе. Джессика уходит несколько минут спустя. Она воспринимает мою просьбу не распространяться о нашей беседе без всякой драмы. Я немного удивлён, но не сказать, чтобы очень сильно. Пощёчина как альтернатива фразе «да пошли вы» удивила бы куда больше. Не говоря уже о том, что Джессика ещё почти в самом начале попросила мой автограф. Как и другие девушки и женщины в коллективе, кто порешительней. Ну было бы странно бить любимого актёра, верно? Я смотрю в сторону трейлера Беллы. Там полностью темно. Никакого света. Спит? Просто сидит во мраке? Кто знает, во сколько она ложится спать и не предпочитает ли обходиться без света. Может, ей нравится так. Смотреть фильм или читать, будучи освещённой лишь свечением экрана. Почему я вообще об этом думаю? Я не могу оградить её от нового внимания. Со временем всё затихнет само собой. Успокоится, едва после съёмок нас больше не увидят вместе, кроме как по делу. Рейчел я говорю то же самое. Что моя партнёрша просто партнёрша. И что никаких иных намерений у меня в принципе нет.

На следующий день, именуя Беллу девушкой и любимой, я просто поддразниваю её, но она только сердится. Воздух словно вибрирует, когда в гневе она пытается убедить меня, что позаботится о себе сама. Без моей кепки или физического прикрытия. По крайней мере, Белла умеет стоять на своём. Это так или иначе восхищает. Я вижу, как она смотрит в сторону папарацци, пока мы просто находимся на улице у дома вместе с девочкой. Неспособный унять странное чувство в груди при мысли о Белле, переживающей всё с нуля, я спрашиваю, как она. Спрашиваю дважды, чёрт побери. Дважды. Прежде чем прикоснуться к локтю и остановить, чтобы она перестала двигаться. Достала. Она. Меня. Достала. Я смотрю на неё, Белла также смотрит в мои глаза, и, вынужденный разъяснять, что мне не вот прям всё равно, я только чувствую, как она выдёргивает руку. Прежде чем выпалить про то, что видела Джессику уходящей от меня накануне и слышала нас. Я без понятия, о чём речь. Вот честно. Точнее, временно без понятия. Пока смысл фразы не доходит до меня во всей полноте. Я слышала вас вчера. То, как та девушка уходила от тебя. Ты, видимо, как раз-таки хорош в умении отпускать плохие дни. Ну охренеть. Белла думает, что я переспал с ассистенткой. Видимо, думает, что так я справляюсь с эмоциями и прибегнул к сексу и накануне. С девушкой, которую я никогда бы не коснулся из опасений, что она сообщит о домогательствах куда следует, и это будет расценено, как факт использования мною собственного положения. И прощай успешная карьера. Навсегда. Я не идиот. Так что мы таким образом имеем? Либо Белла поборница правил приличия или убеждена, что я кого-то соблазнял, либо... ревнует, и тогда мои предшествующие легкомысленные поддразнивания совсем не причина её злости, которая только возросла в течение ночи. Безумие какое-то. И само по себе безумно желание... оправдаться. Я не должен. Я не делал ничего предосудительного. И Белла не моя девушка, чтобы я отчитывался перед ней. Но я уже отвожу её в сторону и открываю рот, говоря всё, как было. Однако она вряд ли верит мне. Мысль об этом как минимум неприятна. А может, и мучительна. По какой-то причине мне небезразлично, что Белла думает обо мне и каким человеком меня видит. Я хочу, чтобы девушка верила. Но она только отвечает, что это не её дело. Так обычно говорят, если желают иного. Мне становится всё ясно. Совсем ясно. Я бы выразил словами, если бы не подошедший Лоуренс. Он делится малоприятной идеей, чтобы я притворился пьяным в грядущей сцене. Мол многим сначала нужно напиться для храбрости прежде, чем выразить свои чувства. Хрень какая-то. Он обосновывает всё моим состоянием в первый день, и после совершенно понятного намёка я отвечаю, что пил не из-за девушки. Нечего привязывать одно к другому, когда это неправда.

Белла так и стоит рядом, пока мы спорим. Френсис предварительно отказывается от своей затеи, но даёт понять, что мы ещё поговорим об этом позже. Сняв дубль, он одобряет предложение Беллы, как всё улучшить, и оно мне на самом деле нравится. Даже очень нравится. Я не лгу на этот счёт. И ещё мне нравится смотреть на Беллу, пока в ожидании она развлекает девочку. Их взаимодействие стало намного лучше. Малышка смеётся снова и снова. Приятный звук. А Белла выглядит… глупышкой. Но глупышкой милой. Милой и… красивой. Её волосы немного развеваются на ветру. Ещё одна слащавая мысль. Или же ни одна из них не слащавая?

Вновь изображая Ричарда уже частично в новых обстоятельствах сцены, я так и хочу прикоснуться к Белле. Она становится всё увереннее с каждым днём. Произносит свои реплики так, как я себе и представлял, когда читал сценарий. Пока Лоуренс просматривает материал, я подхожу к ней, стоящей у дерева. Она словно прячется за довольно толстым стволом. Это имеет смысл. Папарацци не вот прям сторонники фотографировать кого-то, если тебя видно лишь немного со спины. Белла едва смотрит на меня. Вынужден признать, что это не слишком приятно. Хоть и не останавливает от того, чтобы позвать её в квартиру, где можно спокойно попить кофе. Ну и поговорить. И не только. Эта мысль берётся буквально из ниоткуда. Но Белла наотрез отказывается идти, говоря, что ничего не хочет. Причём слишком настойчиво и быстро. Я бы сказал, что она словно... боится. У неё очень задумчивое выражение лица. Такого никогда раньше не было. Именно в той степени, что сейчас. Но ты можешь идти. В чём проблема-то? Звучит как «ты не маленький. Зачем тебе я?». Я ухожу, ведь формально проблемы нет. И не могу же я заставить пойти со мной. Сверху мне отлично видно, как к Белле подходит ассистентка, и Белла направляется к Лоуренсу. Наверняка он показывает ей запись. Впервые. Он ещё ни разу не звал Беллу прежде. Она заслужила, чтобы этот миг был её и только её. Я видел всё в плохом свете, но она... удивительная. Как актриса. Как девушку, я её не знаю. А хотел бы узнать? Трудно сказать.

Я неспешно пью кофе, прежде чем вернуться обратно вниз. Белла ещё рядом с Лоуренсом, разве что они уже ничего не смотрят. От неё пахнет чем-то сладким. Или я думаю так, потому что останавливаюсь у неё за спиной, а на самом деле это просто запах в воздухе. Не знаю. Я типа не знаток женского парфюма или шампуней. У нас, мужчин, всё проще. Тот же самый шампунь, приобретаемый из раза в раз, и парфюм в подарок от девушки или мамы, или сестры, если таковая есть. Вот мы с Жизель типа не вместе, а я так и пользуюсь флаконом, который она подарила на позапрошлое Рождество. Не выбрасывать же.

В машине по дороге на студию мы с Беллой не говорим. Она что-то пишет в телефоне либо смотрит в окно. Расстояние между нами незначительно, то есть я мог бы и дотронуться, но она, наверное, не поймёт. Так не поймёт. А как надо? Ей только двадцать. Может, она читала о Ромео и Джульетте и ещё верит в великую любовь до гроба. Когда один раз и на всю жизнь. Несмотря ни на что и вопреки всем преградам. И разлучит только смерть. Ну да, может, разлучит только она, а может, общество, его ожидания или вы сами. Я тоже не идеал и не образец. И Белла может знать, какой я. Точнее, думать, что знает. То, что для меня знакомство с нуля, для неё изначально отличается. Мне нет нужды рассказывать, когда я родился, где и в чьей семье, и сколько мне исполнится лет через пару дней. В ходе очередной перепалки мы уже выяснили, что Белла в курсе. Ну и про то, чем я руководствуюсь, выбирая тот или иной проект, она наверняка тоже знает. Как и про мой путь от первой незначительной роли до главных персонажей в фильмах именитых режиссёров. Не про погоду же говорить в самом деле. Даже на уровне мысли подобный вопрос кажется нелепым и детским. Сойдёт, только если я хочу, чтобы на меня посмотрели скептически. Я уже осведомлён, что у Беллы есть такой взгляд. А если начать с работы? Она у нас общая, и всё такое. Я мог быть намекнуть, что уже не хочу, чтобы Белла свалила. У меня есть её номер. Лоуренс дал. Я не просил. Я только поинтересовался, дал ли он и ей мой номер. Он ответил отрицательно. Что так далеко он бы никогда не зашёл. Слегка отдаёт двойными стандартами, да. Я имел в виду не тебя, когда говорил о том, что справляюсь лучше некоторых. Скорее некоторых звёзд, которые вроде талантливы, но по мнению Лоуренса они посредственности. Имён называть не стану, не жди. Телефон Беллы у неё в руках, и, прочитав, она тут же поворачивает голову в мою сторону. Очевидно озадаченная. Легко представить, о чём её мысли. «Где он взял номер? Что ему опять нужно? Отчего он так смотрит?». Я не особо думаю, что пишу потом. Что-то про премии критиков и Гильдии актёров. А потом я просто предлагаю... поужинать вместе. На улице около наших трейлеров. Мне кажется, Белла может и склонна согласиться. Мы как раз приезжаем на студию. Я вылезаю из автомобиля, обходя его, чтобы подойти к Белле. Но тут слышу своё собственное имя и знакомый голос. Голос Жизель. Я оборачиваюсь и вижу её. Жизель здесь. В Америке. В Лос-Анджелесе. Приехала как будто именно ко мне. Зачем? То единственный вопрос в моей голове прямо сейчас.

Краем глаза я замечаю, как Белла уходит. Почему она уходит? Я хочу её остановить. Но как? Нужно уладить и разобраться со всем, но без сцен. Совсем без сцен. Что с Жизель, что с Беллой. И начать, видимо, с Жизель. Я подхожу к ней, стоящей с чемоданом. Может, она просто приехала по делам или в гости к кому-то и решила завезти мне мой жилет. Это наилучший вариант.

- Привет, - я говорю первым. - Как... дела?

- Привет. Хорошо. Можно... к тебе?

Можно ли ко мне? Наверное, можно, если я не скажу иного. Если не скажу, чтобы она уезжала, и что она вообще зря приехала. С месяц назад я говорил о временном расставании. Как она воспримет расставание окончательное? Да и если сказать прямо тут, получится ли без скандала? И вообще у меня съёмки. Надо ещё переодеться. Не время выяснять отношения.

- Да, можно. Пойдём.

Я не помогаю Жизель с чемоданом. Она просто идёт рядом, и, когда мы подходим к моему трейлеру, я впускаю её внутрь, открыв дверь. Сам я не захожу. Только говорю, что мне необходимо вернуться к работе. Жизель уже бывала внутри и раньше. Неоднократно. Она всё знает. Ну, где что лежит. Только я закрываю дверь и поворачиваюсь вокруг оси, как в поле моего зрения оказывается Белла. Она тоже явно заходила к себе. Я зову её, но она даже не замедляет шага. Приходится ускорить свой, чтобы догнать. Хотя так и приходится разговаривать как бы со спиной. Белла просто замирает, говоря, что всё равно не стала бы ужинать со мной. И ещё ей всё понятно и по поводу Жизель. Фигня какая-то. Я-то сомневаюсь в своём желании проводить время с ней, но Белла так уверена и так убеждённо излагает свои выводы, что я невольно опускаю руку, которой автоматически дотронулся до локтя. Если подумать, это уже входит в привычку. В кадре, в реальной жизни. Прикасаться и хотеть прикасаться.

Позже я подношу ладонь к шее Беллы, и с этим ей уже ничего не сделать. В противном случае придётся начинать съёмку сначала. Кожа шеи нежная и гладкая на ощупь. Я немного могу чувствовать пульс, когда Белла вздыхает, наверное, сама не осознавая. И не только пульс. Я ощущаю всё без исключения. Физический контакт, исходящее от неё тепло и щемящую нежность её прикосновений, когда она задевает мои волосы. Мы так и смотрим друг на друга до самого окончания сцены. Белла слегка краснеет, и я думаю, что она попалась. Выдала свои глубинные чувства трепетом тела и румянцем. Спустя эти несколько часов она так и не надумала поговорить и уходит, игнорируя меня, когда я всего лишь хочу дать понять, что у неё из кармана выпал телефон. Как по мне, это неизбежно должно было случиться. Зачем вообще в юбке карманы? Я не бегу за Беллой, чтобы его вернуть, а оставляю при себе. Она начнёт поиски рано или поздно и, быть может, сразу придёт. А пока её телефон у меня, и это, чёрт побери, заманчиво. Не очень хорошо выяснять, но он не требует пароля. В общем, заходи, кто хочешь, и просматривай любую информацию. Контакты, музыку, видео и фото. Но я ведь не стану, правильно? Я ведь хороший? Положительный? Непозволительно лезть так в чью-то личную жизнь. Я сую телефон в карман джинсов, прежде чем совершить глубокий вдох и войти в свой трейлер. Жизель, разумеется, здесь. Она так и говорила, что будет тут. Хотя, если посмотреть немного с другой стороны, она могла выходить. И наблюдать откуда-нибудь, как проходят съёмки, оставаясь незамеченной. Всё-таки большую часть дня я провожу с девушкой, вопрос о красоте которой возник ещё тогда, и с тех пор папарацци сделали немало фото меня с ней, а неравнодушные фанаты выразили самые разнообразные мысли на этот счёт. Вероятность того, что Жизель приехала, только чтобы стать друзьями, на самом деле крайне низка.

Она сидит на диване с журналом в руках, но опускает его, когда я следую в направлении ванной комнаты. На Жизель шорты и светлый топ. Чемодан стоит там же, где мой. Оба не мешаются под ногами, но по уму свой я мог бы разобрать уже давным-давно, а не вытаскивать из него одежду только при необходимости.

- Привет. Как прошёл день?

- Нормально, - отвечаю я из ванной. - А твой?

- Просто была здесь, - логично. Если она приехала ко мне. У нас и прежде бывало такое. То, что она навещала меня на съёмках. Например, в Нью-Йорке полтора года назад. Тогда тоже было проще жить в трейлере, нежели в отеле, и я жил, заплатив за то, чтобы трейлер перегнали туда.

- Голодна?

- Да не особо. Я ела днём.

- Но всё равно. Закажу нам пасту и чизкейк. Что скажешь?

- Меня устраивает.

- Ну супер.

Пока еда едет, я думаю об одной из завтрашних сцен. О довольном интимном моменте в кровати с Беллой. Хреново думать о другой, когда рядом твоя девушка, но Жизель не узнаёт. У неё нет дара читать мысли. Она пересаживается ко мне. Движение, которое я улавливаю боковым зрением. И что теперь? Будет странно и нелепо, если я резко поднимусь, когда мы вроде должны поговорить. Может быть, начать первым? Пока она не сказала что-то, что мне мало понравится? И надо ещё как-то спросить про жилет, привезла ли она его. Господи.

- Что нового в Лондоне?

- Да ничего. Дедушка лежал в больнице с угрозой инфаркта, но сейчас уже всё в порядке.

- Который из двух?

- Со стороны мамы.

- Что случилось?

- Он просто пожаловался на боли в груди, - тихо отвечает Жизель, подогнув правую ногу. - Было немного страшно на самом деле. Я ведь очень к нему привязана, если ты помнишь.

- Я помню. Давно всё произошло?

- Где-то пару недель назад. Я всё думала, что было бы легче справляться в те дни, будь ты рядом. Но ты, конечно, в любом случае находился бы здесь. Послушай, я... Мне жаль насчёт тех слов. Не стоило их говорить. Мы ведь оба знаем, кто мы, и какие у нас жизни.

- Да, не стоило. Не всякая красивая и свободная девушка непременно та девушка, с которой я хочу переспать. Мы просто коллеги.

- Значит, она свободная?

- Наверное, - на самом деле я без понятия. Ни о том, есть ли у Беллы кто-то, ни о том, откуда она. Мне ведь было плевать. Так я сказал ей вслух. - А может, и нет. Мы не друзья. Мы не общаемся столь близко, чтобы я знал.

Может, было бы лучше общаться именно так. Тогда я бы мог спросить как-нибудь невзначай и узнать. Ну, про парня. Другое дело, что Белла не обязана отвечать. Если у неё кто-то есть, то надо просто забыть. Забыть о чём? О том, что она мне вроде нравится? А она... нравится? Она такая... заноза.

- А в остальном всё нормально? В плане съёмок?

- Когда как. Ты хочешь... остаться на несколько дней?

- Я буду рада, Эдвард, - Жизель прикасается к моей руке. Внутри я спрашиваю себя, что вообще делаю, но не могу найти ответа. Может, дело в том, что у меня скоро День рождения, а здесь нет никого, кто был бы мне настолько близок. Если сравнивать, Жизель мне ближе всех. Просто как человек.

- Хорошо. Будешь пиво? У меня нет вина. Попрошу купить завтра.

- Давай.

Вскоре Джессика приносит нам доставленную еду, и я киваю девушке. Она не заглядывает внутрь, но уверен, что знает, что я не один. Кто-то и помимо Беллы наверняка да видел Жизель, поэтому это легко могло распространиться дальше от человека к человеку. После ужина она берётся мыть посуду без лишних слов, а я погружаюсь в сценарий. И да, я полагаю, что однажды мы поженимся. Иначе зачем всё это? Ты ведь хочешь выйти за меня, Мередит? Когда-нибудь? Действительно. Зачем всё это? Из-за строк, которые я читал и прежде и знаю наизусть, именно сейчас мне становится будто грустно. По идее у меня всё отлично, успешная карьера, здоровье в пределах нормы, есть деньги, и в двух шагах от меня находится женщина, наверняка мечтающая стать моей женой, и она красивая, но я всех своих девушек считал красивыми. Я любил и душу, а не только внешность. Любил, пока не переставал. Или был уверен, что люблю, пока не узнавал получше. Ну а красота... Не оставаться же с кем-то, постоянно напоминая себе, что вот он красивый, и что вместе вы смотритесь, а значит, надо жениться. И с годами красоты не становится больше. Даже по своему лицу я вижу, что немного начинаю стареть. Мимические морщины выглядят чуть иначе, нежели прежде. Да и кожа визуально не такая молодая. Ещё бы, учитывая постоянную необходимость бриться на протяжении свыше десяти лет, когда как-то не хочется отращивать бороду. Без понятия, как девушки живут с теми, кто её отращивает. Неужели никогда не жалуются, что при поцелуях больно и колется? Ну да, иногда я играл персонажей с щетиной и даже целовал партнёрш при этом, но это работа, хотя, может, если девушка действительно любит парня или мужа, она любит в нём всё и без претензий. И это просто я никогда себя не запускал в этом смысле и потому не знаю, как всё это работает между людьми. Да, иногда у меня странные и слишком глубокие мысли. Телефон Беллы так и лежит в кармане. А её так и нет. Неужели она ещё не заметила его отсутствие? Как она будет выглядеть завтра? Именно в этой сцене? Вдруг очень красиво и... сексуально. Что она вообще делает там одна? Если бы я её позвал к нам... Худшая мысль на свете. Я, моя типа девушка и девушка, которой, как мне кажется, я нравлюсь. Ещё хуже было бы только одно. Позвать Беллу и получить её согласие, чтобы она ненароком увидела прикосновение Жизель ко мне или нечто вроде этого. А может, так и сделать. Сделать что-то, чтобы посмотреть, будет ли Белла ревновать. И что я могу? Взять Жизель с собой в гримёрку? Ну нет, это типа низко. Использовать её. Я как раз закрываю сценарий, когда слышу грохот чего-то, что разбилось. Это оказывается бокалом, подаренным родителями. Он мне очень нравился. Я чувствую, что если не выйду на свежий воздух, то будет худо.

На улице совершенно тихо, но не совсем темно. Тут светит фонарь, который освещает всё в непосредственной близости достаточно ярко для того, чтобы, интуитивно повернув голову направо, я успел заметить какое-то движение. Кто-то скрылся за моим трейлером. Это может быть и собака, оказавшаяся на территории неким образом, но вряд ли. Здесь всё должно быть надёжно, и если и есть какие-то собаки, то лишь для охраны. И, скорее всего, они не бегают сами по себе. Вздохнув, я сдвигаюсь с места, но только для того, чтобы тихо обойти трейлер. Белла уже почти делает шаг, вновь собираясь выйти на свет, когда я прикасаюсь к ней. Ещё чего. Вот теперь точно попалась. Я не могу устоять, напоминая ей о её же словах. Она словно совсем не дышит, прежде чем сбивчиво выдавить из себя вопрос о телефоне. Получается, она всё-таки вспомнила о нём. Наверняка ей что-то понадобилось. С кем-то поговорить или поиграть, или зависнуть в социальных сетях. Раньше я так часто в них сидел, что просто жуть. До популярности, конечно. Белла и не пытается сопротивляться, когда я разворачиваю её к себе лицом. Здесь темно, но я понимаю, что на ней платье. Обычное и не слишком длинное. Платье... Не в силах думать и анализировать, я прижимаюсь к ней, прижав её к трейлеру. Нет в этом ничего даже отдалённо нежного. Она сама сюда пришла. А я вовсе не ангел. Она не станет поднимать шум, что бы я ни делал здесь и сейчас. И вообще, если бы она не хотела и была хоть немного против, или ей было бы противно от моих прикосновений, она бы уже ударила меня и оттолкнула. Это так легко. Я бы оставил её сразу. Я не собираюсь делать ничего дурного с ней. Белла снова говорит о телефоне. Дрожащим и взволнованным голосом. Я не хочу, чтобы она так реагировала и чувствовала себя рядом со мной. Я хочу, чтобы она призналась. Если и не вслух, то языком своего тела. Смягчив голос, я дотрагиваюсь до неё и второй рукой и вдыхаю запах Беллы. Тут только я, она, мягкость её кожи, тишина и этот запах. Ваниль, вероятно. Хочется узнать, откуда он. Шампунь, гель для душа или, быть может, мыло. Или что-то ещё. Я могу узнать. Со временем.