Белла явно смотрит прямо в мои глаза. Она прерывисто дышит, но не отодвигается. Хотя у неё и нет возможности. Перед ней я, а за её спиной мой трейлер. Я объясняю, что он реально мой. Принадлежащий мне. Белла переспрашивает, и это немного забавно. Она такая тёплая и милая в своей нынешней неуверенности, но тем самым вызывающая только большее желание и потребность оказаться совсем рядом. Я говорю, как какой-то сопливый романтик. Мы фактически не друзья, да и ладно. Но почему ты делаешь это со мной? Я ни с одной девушкой так не говорил. В мыслях это звучало до тошноты глупо, по-детски и слащаво, но сейчас... Не знаю. Сейчас это ощущается естественным. Но Белла напоминает про Жизель. Я и думать забыл. И злюсь, что она напомнила. И так же зло и импульсивно пихаю ей телефон, едва ли слыша слова, что она просто хочет есть, а не развлекаться. Я громко хлопаю дверью трейлера. Жизель тут же вздрагивает, поворачивая голову в мою сторону, и кто бы не вздрогнул в такой ситуации. Только какой-нибудь невосприимчивый социопат. Осколков на полу уже не видно. Должно быть, Жизель отыскала совок. Она отвечает, что и не забывала его местонахождение. Да, наверняка не забывала. Я смотрю на неё, а она на меня. Я могу её поцеловать, и мы можем восстановить наши отношения. Без разговоров. Она и так поймёт, что именно это я и имею в виду. Тогда о Белле реально придётся забыть. Я бы никогда никого так не унизил, намекнув на недостойные отношения. Ни одну девушку. Либо Жизель, либо Белла.

- Слушай, я устал сегодня. Хочу побыть один. Я посплю на надувном матраце вон там. Нужно ещё повторить роль.

- Хочешь, чтобы я чем-то помогла? Читать реплики героини, может быть.

- Спасибо за предложение, Жизель, но это только будет меня сбивать, я думаю. Ты можешь посмотреть телевизор, если хочешь. Мне он не помешает.

Я накачиваю и сразу застилаю матрац, чтобы не тратить время позже. И переодеваюсь в пижамные штаны, прежде чем сесть за сценарий, отложив в сторону листы со статьёй моего героя. Белла держала их в руках сегодня. Может, она и думала, чьи это рукописные правки и линии, зачёркивающие отдельные слова. А они мои. Мне было интересно заняться этим лично, чтобы всё не выглядело идеальным. Фактически Ричард её только-только доработал, внося заключительные изменения не в электронном виде. Договорились. Всё, что угодно, но без соплей. Спокойной ночи, Мередит. Мередит не любительница сопливых и длинных фраз. И Белла как будто тоже. Наверное. Может, в своё время у неё всё это будет. Сопли, когда кто-то решит сделать ей предложение. В том смысле, что она будет, как многие девушки, которые подносят руки к лицу, едва парень опускается на колено. Ну или не будет. Может, они просто решат, что хотят пожениться и быть всегда вместе. Без всяких клишированных мгновений, когда где-то, условно говоря, в кустах прячется фотограф, чтобы сделать фото паре на память. Не всё ли мне равно? Я качаю головой. Мне нужно перестать об этом думать. Жизель приносит мне чай около девяти часов. Мило с её стороны. Пусть это и не кофе. Хотя кофе сейчас лишний. Скоро уже надо будет ложиться. Я благодарю и пью, наблюдая за тем, как она вновь садится на диван с пультом в руках. Она точно смотрит фильм или сериал. Или скорее слушает. Потому что её взгляд опущен к телефону. Вероятно, у неё вскоре фотосессия или что-то подобное.

- Что ты там делаешь?

- Тоже кое-что учу. Для мини-сериала на три серии. Я собираюсь на пробы, если не передумаю.

- Зачем передумывать?

- Я не актриса, как ты, Эдвард. Мой агент предложил мне попробовать, но согласись, что это не для всех, - отвечает Жизель, оторвавшись от своего занятия повторно, скользнув взглядом в мою сторону. - Ты красивый и талантливый, и тебе не нужно доказывать что-либо и кому-либо. Режиссёры сами тебя хотят.

- Я не в одночасье это получил.

- Я знаю, и речь не об этом. Только о том, что в тридцать всё отличается от того, как ты чувствуешь себя в двадцать.

- Если ты действительно хочешь, то не концентрируйся на этом. Сомневайся, но пробуй, - говорю я, проводя феррулом на кончике карандаша по зачесавшейся коже живота. Ластик уже давно полностью использован, но сама металлическая часть так и держится плотно на своём месте.

- Да, наверное, я пойду.

- Когда они у тебя?

- Двадцать седьмого. В Лондоне. Можно я ненадолго лягу рядом? Просто чтобы полежать.

- Ложись, - я не решаюсь отказать. Она выглядит странно ранимой сейчас. Не то чтобы Жизель явно ранимая, но, однако, не толстокожая. Я столько раз видел её рядом с близкими людьми, которые являются её семьёй, доброту, проявляемую к ним, и смех, если происходит что-то смешное, или кто-то шутит или рассказывает о забавной ситуации, свидетелем или непосредственным участником которой он был. Жизель может растрогать и один единственный фрагмент из фильма. Даже если в остальном фильм дурацкий и быстро ею забудется.

- Сколько ещё продлятся съёмки? - ненавязчиво интересуется она, когда я откладываю сценарий на пол, но так и кручу карандаш в руках. - Я не спросила тебя тогда.

- По плану мы сворачиваемся двадцать седьмого августа. Ещё два с небольшим месяца.

- Тебе нравится, как всё сейчас продвигается, и то, что уже есть на данный момент?

- Я симпатизирую видению Лоуренса, не только сейчас, но и вообще, в предыдущих его проектах тоже, потому я и хотел с ним поработать. Я не разочарован.

- Я рада за тебя, что это так, Эдвард. Ты засыпай, я сейчас всё выключу.

Жизель слегка касается моего обнажённого плеча, прежде чем сесть на матраце и спустить ноги. Через пару минут в трейлере становится темно, разве что я вижу свечение, исходящее от экрана телефона Жизель на столе. Она посещает ванную и переодевается. Даже в тусклом свете подсветки очевидно, что её фигура ничуть не изменилась за этот месяц. Всё те же изгибы, которые я знаю, упругая грудь, изящные ягодицы. Но во мне всё словно застыло. И внутри, и снаружи. Или я просто реально очень устал. Эмоционально, да и физически тоже. Ничего, завтра будет новый день. Не забыть бы заказать вино. Жизель не любительница пива. Исключение сделать может, но только раз. Я поворачиваюсь на левый бок и засыпаю, а наутро зову Жизель с собой. Ничего такого в этом нет. Она может побыть со мной ещё час прежде, чем останется одна на весь день. С меня не убудет, если я буду ей... другом. Кажется, она встала довольно давно, потому что выглядит бодрой, когда я только пытаюсь проснуться, глотая кофе. Одновременно я слегка тру лицо и замечаю два крафтовых пакета на столе у мойки. Они вроде уже пустые. Или почти пустые. Что в них было?

- Что за пакеты?

- Из магазина. Я заполнила твой холодильник.

- Сейчас половина восьмого. Когда ты успела?

- Мне ещё нужно перестроиться на местное время. Мне не спалось. Вино тоже привезли, так что тебе больше не нужно об этом думать.

- Хорошо.

Позже, уже в гримёрке, Жизель показывает мне забавное видео с щенком и цыплёнком, попавшееся ей в инстаграме. Я склоняюсь ближе, чтобы посмотреть, и обхватываю её ногу поверх обнажённой и гладкой коленки. Через мгновение в трейлере открывается дверь, и, повернувшись, я вижу Беллу проходящей в помещение. На ней шорты и лёгкая блузка с короткими рукавами. Ну нет, так нельзя. Касаться Жизель и дальше. Я убираю руку. Белла садится и встаёт, смотря на стул, будто с ним что-то не то, но с ним всё в порядке, и она усаживается обратно. Она говорит, чтобы я не лез. Причём в довольно грубой форме. По моему мнению, не слишком, и могло быть и хуже, но Жизель не пропускает это мимо ушей, указывая Белле извиниться. О чёрт. Ещё не хватало, чтобы они тут поссорились из-за какой-то чепухи. Думая совсем недолго, я прошу Жизель уйти. Не то чтобы у меня есть особый выбор, верно? Белла-то точно не может уйти. Жизель убирает ногу от моей ноги, хотя я даже не обратил внимания, когда она прикоснулась ко мне так, и, обувшись, целует меня в щёку. Ну это ещё ладно, а вот называть меня любимым точно было необязательно. Но с натяжкой я могу понять и это тоже. Хоть и не отвечаю ничем подобным. Не считая гримёров, мы с Беллой остаёмся один на один, как только дверь за Жизель закрывается.

Белла не смотрит на меня, и какое-то время её глаза закрыты. Ей наносят тени. Я произношу первое, что приходит на ум, но понимая, что всё это тоже не с потолка упало. Так или иначе я думал об этом. Не прижимайся ко мне особо, когда мы будем в кровати. Не стоит сильно усердствовать. Учитывая, что это платонический момент. Просто двое людей, засыпающих вместе и немного говорящих перед сном. Как будто двое людей, которые засыпают вместе, в реальной жизни не могут вдруг перейти от разговора по душам к чему-то большему, временно передумав ложиться. Просто я пытаюсь себя оградить что ли. Наверное, так. В том смысле, что со своими прежними партнёршами я тоже не обжимался сильно-сильно без особой на то необходимости. Понятно, что в изображении секса приходилось так делать, но в остальное время никто не хочет быть особенно близок с коллегой, когда дома ждёт парень, девушка, муж или жена. Белла выражает свои мысли весьма эмоционально. Полагая, что, если что не так, я пойду плакаться Жизель, и та придёт, чтобы разобраться. Глупость какая-то. Я молча смотрю на Беллу, желая сказать, что я мужчина, а не нытик, который прячется за чью-либо юбку, сначала мамину, а потом и своей гипотетической женщины, но так и не произношу ни слова.

Только к вечеру наступает черёд снимать сцену, которую я вчера перечитывал и анализировал. Я пытаюсь не придавать много значения тому, как выглядит Белла, и во что её одели. Нет ничего нового в том, чтобы моя партнёрша собиралась лечь в кровать к «своему» парню или мужу не во всё скрывающем халате или длинной пижаме, а в в весьма откровенном комплекте или просто ходила так. Неважно. Это просто Белла. Я уже видел её ноги почти во всей красе. Да, грудь теперь более очевидна, но, однако, она не выглядит так, как будто вот-вот обнажится больше, чем нужно. Всё кажется надёжно прикрытым. И хорошо. Я утыкаюсь в книгу, изображая, что читаю, тогда как Белла вроде бы стирает макияж. Это обозначено и в моей копии сценария. Через минуту, обменявшись очередными репликами, мы смотрим друг на друга, прежде чем Белла встаёт и медленным шагом приближается к кровати. В общем-то одежды могло быть и больше. Так я теперь думаю. Когда смотрю не на спину Беллы, как было пару минут назад, а невольно на то, что ниже её лица. По ней и не скажешь, что она чувствует дискомфорт. Но я уверен, что чувствует. Все чувствуют неловкость в первый раз. Да и потом тоже. Каждый раз ты делаешь что-то с чужим человеком, и потому она остаётся неизменным явлением. Я перемещаю ногу под одеялом, словно от движения мой собственный дискомфорт станет меньше. Ага, размечтался.

Белла тоже оказывается под одеялом. Слева от меня. Я вижу, как она засовывает руку под подушку и просто лежит. Интересно, о чём её мысли. О том, чтобы это поскорее закончилось? Или о том, что матрац довольно мягкий и удобный? Или вообще ни о чём из этого? Мы так и будем просто лежать? Нет, не будем, если я прикоснусь, как и должен поступить. Да, должен, но, кроме того, я ещё и хочу дотронуться. Правда, хочу. В первую очередь надо перестать тупо лежать. Я так и делаю. Сдвигаюсь с места, чтобы обхватить плечо Беллы, направляя ладонь всё ниже по коже. Гладкой и шелковистой. Я уже знаю, что она такая. Но потом я словно отключаюсь от реальности. Иначе как объяснить то, как без всякой на то необходимости я скольжу рукой под одеяло, где нащупываю изгиб тонкой талии, соприкасаюсь ногой с лодыжкой Беллы и спустя ещё несколько мгновений почти вдыхаю запах её волос. Прикасаться под одеялом необязательно. В кадре этого не будет. Но я прикасаюсь, и она дышит весьма часто. Я чувствую, хотя она и пытается скрыть. Вероятно, пытается. Отзывчивая... Белла невероятно отзывчивая. Её тело словно манит и взывает. Это неправильно, но правильно. Мои действия и мысли. Нет ничего неправильного, если она не врезала мне вчера. Тогда бы я, может, и задумался. А так... Могу поклясться, что ей нравится. А может, и нет. Потому что потом она спрашивает, зачем я вёл себя так. Белла сидит, натянув одеяло до самой шеи. Тут только мы. И больше никого. Все посторонние уже вышли, как только закончили съёмку. Рядом с Беллой лежит её сложенный халат, но я вижу только его изнаночную часть, и мне любопытно, какого он цвета, и всё такое. Но, пока я тут, Белла точно не станет надевать вещь поверх своей... пижамки. Это очевидно, исходя от того, что моя партнёрша во многом закутанная и спрятавшаяся. Мы одни, и я могу признаться, что она мне нравится. Но вместо того говорю какой-то бред. То есть не совсем бред, но в данной ситуации он ощущается бредом. Якобы я думал о том, как лучше для фильма, и что ни один режиссёр не пожертвует аутентичностью сюжета в угоду удобству и комфорту актёра или актрисы. Ну да, думал. Да я вообще не думал. Или думал не совсем головой.

В автомобиле на обратном пути царит полная тишина. Я имею в виду, в плане общения. Никто друг с другом не говорит. Понятное дело, что водитель следит за дорогой, а до ассистентки на переднем пассажирском сидении мне и вовсе нет никакого дела, и так всегда. Белла, откинувшись на подголовник, закрывает глаза через несколько минут. Предполагаю, что она устала от меня во всех смыслах. Я типа позволяю ей отдохнуть и не лезу. Она сама по себе, я сам по себе. По приезду на студию мой трейлер также встречает меня безмолвно. Жизель внутри нет, но есть записка, в которой её почерком написано, что она взяла запасные ключи и уехала. Я не подумал их оставить, да. Косяк, так сказать. Но тут как со совком. Место хранения неизменно, поэтому никаких сложностей с тем, чтобы найти. В отсутствие Жизель и после звонка ей я коротаю время один. Она говорит, что встречается с подругой, но что они вместе уже довольно давно, и она может приехать хоть сейчас. Я отказываюсь, не желая нарушать её планы, и ужинаю перед телевизором, по которому говорят об очередном теракте вроде бы в Ираке. Ничего удивительного. Я примерно знаю, что раньше такого там не было, но раньше это в девяностых и прежде. В общем, это что-то, чему не видно конца и края. Думать об этом по сути бессмысленно. Когда ты обычный человек, не способный ни на что повлиять.

Прибравшись после ужина, я просто лежу в кровати, поглощённый чтением или скорее пытающийся отвлечь себя им от мыслей о своей соседке. Это не особо результативно, так что я прикасаюсь телефону, раздумывая написать ей. Хотя до неё тут два шага. Можно и дойти. А что потом? Как дела? Извини за то, что ты мне, по-моему, нравишься, но я не знаю, с какой стороны к тебе подступиться? Давай поговорим? Я почти встаю, когда планшет издаёт сигнал о новом электронном сообщении. Оно от Лоуренса, а внутри фотографии со съёмочной площадки. Как кадры, так и закадровые снимки. Можно посмотреть с партнёршей. Её это тоже непосредственно касается. Вот и железобетонный повод сходить в гости. Прежде я оставляю планшет на столе снаружи и, притащив стулья, только тогда иду за Беллой. Она приоткрывает дверь и так же скоро говорит, что Френсис прислал файлы и ей. Да, это имеет смысл. Но снова и снова вспоминать Жизель, будто не желая меня видеть, находиться со мной вот так, как сейчас, и выражая мысль, чтобы я ушёл к своей девушке и смотрел с ней... Вот же упрямая. Но я тоже могу быть таким, заявляя, что не буду смотреть один, и упоминая об отсутствии Жизель. Белла наконец выходит из трейлера и садится за стол, пусть и всё ещё... зажатая. Просто сидящая с бутылкой пива в руке без намерений пить. По крайней мере, какое-то время. Через несколько снимков Белла всё-таки делает глоток, пока мы обсуждаем строгость Лоуренса и то, как выглядит сама Белла, стоя рядом и слушая его указания. Я наблюдаю за ней и вдруг говорю, что она тогда мило чихнула, а её хмурый вид по-своему красив. Она считает меня неспособным помнить такое. Но я-то помню. Честное слово. Как бы удивительно это не было. Она ёрзает на месте, и я решаюсь. Я не хочу забывать ничего, что связано с тобой. Сказав, я понимаю, что всё так и есть. Я действительно хочу помнить. Белла смотрит в мои глаза в самую последнюю очередь. Только после того, как последовательно направляет взгляд от своих ног к моей руке. Её ноги... Будет ложью утверждать, что я совсем не думаю о прикосновениях к ним или о том, такие же они гладкие на ощупь, как и руки, или нет. Экран планшета становится тёмным, и пространство между нами с Беллой наполняется большим количеством тени. Да, поблизости светит фонарь, но его свет общий, а планшет освещал наши лица более точечно. Белла молчит довольно долго, пока погасший экран словно не отрезвляет её, напоминая ей, где и с кем она находится и для чего. Мол, если мы закончили, то можно и уйти. И даже как будто необходимо. Ты забудешь, Эдвард, вот увидишь. Что? Что ещё за обесценивание, чёрт побери? Белла встаёт по-прежнему с бутылкой в правой руке. Белла так и сказала, что там ещё есть пиво. Куда она собирается? Мы ещё говорим. Я тоже поднимаюсь с места, но получается, что только для того, чтобы увидеть вернувшуюся Жизель. Ну супер. У неё какие-то пакеты, но мне и дела нет. Наверняка выражение моего лица всецело хмурое. Я-то себя знаю. Жизель замечает пиво, и между делом они с Беллой затрагивают и тему моего завтрашнего Дня рождения, о котором и так известно всем присутствующим. Для Жизель это как причина, по которой нам всем точно пора разойтись по своим углам, чтобы отдыхать. Белла разворачивается в направлении своего трейлера, и мы с Жизель остаёмся один на один среди темноты и ночной тишины. Но эта тишина длится совсем ничего. Только до мелодии звонка моего телефона. Оказывается, мне пришло сообщение от агента, а я и не слышал, и теперь она сочла нужным позвонить и таким образом говорит новость дня, а то и целой недели вслух. Новость о необходимости быть на пересъёмках предшествующего фильма к двадцать шестому числу. Я так и переспрашиваю, не уверенный, что не ослышался. Я никогда не был в такой дикой ситуации. И что я скажу Лоуренсу? Мне ужасно неудобно, но отпустите меня дней на пять в Нью-Йорк? С моим предыдущим фильмом что-то не то. И так ясно, что первоначально он может с трудом сдержаться, чтобы не выругаться.

- Тут ещё есть время. Поговори с ним завтра, объясни всю ситуацию, - отвечает Стеф, прежде пояснив, что тот режиссёр хотел связаться напрямую со мной, но, будучи в курсе, где я сейчас, решил поступить иначе и передать всё через неё. - Он сможет придумать что-то, чем занять коллектив и твою партнёршу в твоё отсутствие. Как у вас, кстати, всё с ней идёт? Она так и продолжает действовать тебе на нервы?

Да, продолжает. Но теперь иначе, чем обычно. Непонятно, больше или меньше. Просто совсем по-другому.

- Нет, - качаю головой я, наблюдая, как Жизель разбирает пакеты. Она купила что-то из вещей и скрывается в ванной с платьем или блузкой, но ненадолго. Она выходит, убирает всё в свой чемодан, и потом её вниманием явно завладеваю я. - Итак, я поговорю с Френсисом завтра. Может быть, когда он немного выпьет или попробует торт. Или просто утром. Посмотрю по ситуации, годится?

- Да, поступай, как считаешь нужным. Уверена, ты разберёшься.

Поговорим о насущном ещё немного, я завершаю разговор. Жизель так и стоит поблизости, прислонившаяся к столешнице стола, в который встроена мойка. Так, надо выпить. Срочно. Но, может, лучше больше не пить. Учитывая, что одну бутылку я уже употребил. Да, пожалуй, воздержусь.

- Что-то случилось?

- Нет. Разве что мне нужно прибыть на пересъёмки через неделю. Это Стефани звонила.

- Что ты скажешь Лоуренсу?

- Так и скажу. Всё, как есть.

- Это и правильно, - Жизель достаёт штопор из ящика, чтобы самостоятельно открыть вино. Она умеет. Умела и до нашего знакомства. - Он поймёт, что это непредвиденные обстоятельства, и отпустит.

Жизель подходит и дотрагивается до моей левой руки, придвигаясь ко мне всё ближе. Очередное напоминание, что у неё наверняка есть определённые надежды, а я... Мне всё труднее думать о Жизель, как о своей девушке, и видеть в ней то, за что она нравилась мне раньше. Я отстраняюсь, говоря, что хочу лечь раньше, как будто заочно уверен в малом количестве сна. И точно. Все, кто мне близок и живёт в Лондоне, в силу разницы во времени начинают поздравлять уже с полуночи. Я убавляю звук до минимума, чтобы Жизель могла поспать, но то и дело выбираюсь на улицу из тех же самых побуждений. Полагаю, она всё равно спит так себе, потому что периодически, заходя внутрь, я слышу, как она ворочается. Становится спокойнее, только когда друзья преимущественно заканчивают со звонками или сообщениями. Где-то к трём часам ночи. Я засыпаю ещё спустя время, а проснувшись чуть раньше будильника, нигде не вижу Жизель. Не совсем бодрый, я медленно бреду в ванную, и после до меня доносится какой-то шум с улицы. Странный шум. Никогда не слышал тут такого. Это оказывается Жизель. Точнее, не совсем она, а насос для шариков в её руках. Я жмурюсь из-за солнца, но различаю уже надутый шарик у двери и то, как Жизель начинает накачивать следующий. О Боже. Может, только сейчас я осознаю, что мне стукнуло тридцать три. Слишком много для того, чтобы радоваться шарикам и приветствовать соответствующее начинание. Или не слишком много? Представляю, сколько дополнительного внимания это в любом случае привлечёт.

- Доброе утро.

- Доброе утро, Эдвард. С Днём рождения, - быстро подойдя, Жизель обнимает меня. Я ощущаю, что в её руках, соприкасающихся с моей спиной, так и находятся насос с шаром. Я не могу не ответить на объятие.

- Спасибо большое, Жизель.

- Я украшаю трейлер, - говорит она и отодвигается совсем незначительно, прежде чем поцеловать на этот раз в губы. Кратко, но ощутимо. Конечно, она считает, что может. С чего бы ей считать иначе? Я провожу рукой по левому плечу Жизель.

- Да, я понял. Но давай остановимся на этом, хорошо? Я не стремлюсь тебя обидеть, просто не хочу превращать этот день во что-то сильно глобальное и разводить какой-то сюр. Ты не возражаешь?

Жизель вздыхает, сминая шар между тыльной стороной ладони и поверхностью насоса, зажатого в той же руке. Жизель хмурится, и причиной является определённо не яркое солнце в синеве неба. Мне нервно. Самую малость уж точно. Я не хочу обесценивать что-либо или делать неприятно, но я публичный человек, и всё это с шариками было бы уместнее не на виду. Наверное, так.

- Это твой день. Решать тебе. Сделать тебе сэндвич прежде, чем ты уйдёшь? Ты ведь не забыл, что на тебе ещё пижамные штаны?

- Нет, я помню. Да, сэндвич будет здорово. Но лучше я его возьму с собой. Спасибо.

Мы заходим обратно в трейлер, хотя я немного мешкаю, бросая взгляд в сторону жилища Беллы. Непонятно, проснулась ли она или ещё спит, или просто собирается. Я пью кофе и переодеваюсь, всё именно в таком порядке, и потом ухожу на грим с сэндвичом в контейнере и телефоном в кармане шорт. Я ем уже после того, как с гримом заканчивают, закрывая крышку как раз тогда, когда в гримёрку входит Лоуренс. Он поздравляет меня, похлопывая по плечу и выражая надежду, что день пройдёт без приключений, и я не окажусь за решёткой. В ответ на мой взгляд Френсис поясняет, как однажды ввязался в драку в баре именно в свой День рождения, и кто-то вызвал копов. Мне только провести ночь подобным образом и не хватало. И так день уже сложный. И рано или поздно всё станет ещё сложнее, так что я решаю не ждать и говорю Лоуренсу про свои новые обстоятельства, которые требуют моего присутствия. Как и ожидалось, он перестаёт потешаться надо мной и выглядеть весёлым, но в итоге с немалой долей оптимизма утверждает, что всё решит. Он уходит, а я остаюсь сидеть тут, когда спустя несколько минут, потянув дверь на себя, в трейлере появляется Белла. Она говорит довольно тихо, поздравляя, но я-то не глухой, так что это не особо важно. Белла спрашивает про настроение, и я целую её, немного склонив голову. В щёку. И так или иначе неожиданно для самого себя. Я не думал, я просто поступил так. Слова извинения в одно мгновение срываются с губ. Белла качает головой. Это ведь... по-дружески. Мол ничего такого, чему стоило бы придавать много значения. По-дружески... Вот уж сомневаюсь. Я меняю тему, и мы заговариваем о кофе в её термосе и неудобной разнице в часовых поясах между Лондоном и Лос-Анджелесом. Мы немного шутим друг над другом. Это происходит столь естественно, что после именования Жизель моей девушкой я не менее легко заявляю об отсутствии причин грустить, даже если бы её тут не было. Это так и есть. Я-то её не звал. Белла прижимает термос к себе. До того она просто держала его в руке. Я всё вижу, потому что смотрю неотрывно. И жду, когда Белла ответит, ведь что угодно будет лучше вот этого затянувшегося молчания, но её зовут на грим, и момент кажется упущенным. Я покидаю трейлер, намереваясь занести контейнер к себе, однако Жизель будто ждала меня, потому что появляется в поле зрения через пару моих шагов. Она предлагает забрать его, и я не против.

- Спасибо.

- И всё?

- А что ещё?

- Я здесь второй день, но ты словно не со мной. Между вами с Беллой что-то есть? - вопрос прямо в лоб. Замечательно. Интересно, почему именно сейчас? Накануне тоже был повод. Ведь мы сидели и пили вместе, и если бы Жизель задержалась ещё немного, кто знает... В том и ирония, что Белла просто коллега, а у Жизель всё равно болит. Может, у неё всегда будет болеть? Независимо ни от чего?

- У меня нет времени на всё это.

Я не обманываюсь, что Жизель забудет и отступит. В одном из перерывов между дублями мы уединяемся у шатра-столовой, и это совершенно не похоже на мирный разговор двух людей, которые любят друг друга. Жизель злится из-за шариков, добавляя, что я зря заказал торт, если мне претит мысль о любом лишнем внимании, и повторно спрашивает о Белле. По-моему, мой ответ недостаточно удовлетворительный во всех смыслах. Или ты хочешь большего, чем просто работать. Вы вчера вполне мило проводили время. Я просто не могу всё это выносить. Ну и денёк. Час от часу не легче. Если проводить аналогии с тем, что для успешного нового года нужно хорошо его встретить, то мне уже мало нравится быть на год старше, чем вчера. Ещё не хватало, чтобы меня обвиняли за обычное общение с человеком противоположного пола, когда я что, и на пушечный выстрел не должен приближаться к другим девушкам? Как будто это возможно, учитывая мою профессию. Последнее, что я должен делать, это оправдываться ни за что.

- К твоему сведению, я не считаю, что достоин слышать такие вопросы. Мне пора возвращаться.

Наверное, я вполне готов к попытке Жизель так или иначе меня задержать и воспротивиться тому, чтобы я ушёл, но она только смотрит на моё лицо. Я почти жду, что она что-то скажет, и просто стою на протяжении несколько секунд, однако Жизель всё ещё молчит, и я прохожу мимо. Да, без меня не начнут и будут ждать сколь угодно долго, что уже показал самый первый день, но я появляюсь вовремя. Короткая проверка внешнего вида, и мы приступаем к съёмке. Я видел Беллу только краем глаза, когда пришёл, и думаю, что хочу увидеть её ближе и рассмотреть получше. Не знаю, мне вроде как становится лучше в её присутствии. Я двигаю мышкой исключительно действия ради, лишь бы не сидеть подобно истукану, прежде чем договорить и перевести взгляд на Беллу. Вау. Это моя реплика, но она становится больше, чем просто прописанной в сценарии репликой. Это правда. Я думаю так о Белле. Она выглядит... крышесносно. Юбка, ноги, рубашка, заправленная за пояс. Может быть, у меня проблемы. Так, надо сосредоточиться. Что я должен сказать дальше? Вроде бы что-то о красоте. Ты красивая? Нет, не так. О, вспомнил. Чёрт, Мередит. Ты такая красивая сегодня. И кому я это говорю? Белле, как её героине, или самой Белле? Но опускает голову вниз именно Белла, будто я сказал нечто, что ей не нравится или делает неприятно. Если так, то ей придётся как-то это перебороть, чтобы мы продолжили. Или, может, она просто смущена? Ей что, типа никогда не говорили таких слов? Возможно, и не говорили. Я по-прежнему не в курсе, что у неё там с личной жизнью. Встречалась ли она с кем-то и продолжает ли это делать, и какие у них отношения были или есть. Хотя вряд ли она девственница и ещё ни с кем и никогда не занималась сексом. Она точно осознавала, что я делал тогда с ней и что ещё мог бы сделать, и не была прямо-таки в ужасе. Нашёл же я время, когда думать об этом. Молодец. Надо перестать тут сидеть и встать, пока Белла и все остальные не решили, что я не в себе и соображаю хуже обычного, быть может, уже выпив, когда никто не видел.

Я наконец закрываю крышку ноутбука и приближаюсь к Белле. Она уже не смотрит вниз или куда-то мимо меня. Она смотрит именно в мою сторону, наблюдая и будто стараясь подготовиться к тому, как я коснусь и стану ещё ближе, но я не уверен, что ей до конца удаётся. Я улавливаю мелкую дрожь, проходящую по женскому телу в ответ на моё обхватывающее прикосновение к талии, и несколько мгновений мы просто стоим так, прежде чем Белла дотрагивается до меня. Могу поклясться, что она точно медлила. По какой-то причине словно оттягивала момент. Как бы я хотел узнать, о чём сейчас её мысли. Но, даже не зная о них ровным счётом ничего, я касаюсь подбородка Беллы вряд ли нежно. Наверное, не стоило так, но я не смог сдержаться. Возможно, быть с ней вот так, как сейчас, и пользоваться моментом это единственное, что мне дано. Если только я... Если только не сказать Жизель, что мы можем расстаться окончательно, и так будет лучше для нас обоих, чтобы больше не мучить друг друга. Выходить из отношений, даже если они перестали удовлетворять и делать счастливым, обычно всегда болезненно, но если мы встретим кого-то, с кем проживём остаток жизни, и я, и Жизель, то, наверное, спустя время она будет благодарна мне, что я решился и сорвал воображаемый пластырь. Наверное, я справлюсь, если она что-то кинет в меня или разобьёт ещё один бокал или какую-нибудь другую посуду. Неприятно, да, но не так неприятно, как провести годы не с тем человеком и начать сожалеть об этом во время кризиса среднего возраста или даже раньше. Мне не просто нравилось, детка. Я всецело наслаждался этим и не только этим, если ты помнишь. Если тебе снова будут сниться кошмары, я буду рад отвлечь тебя от переживаний… собой. Белла, несомненно, краснеет, когда я говорю так. Ну, тут как бы есть, отчего краснеть. Очевидно, что речь о сексе. Между нашими героями. Что они занимаются им, даже если мы не будем ничем заниматься, чтобы отразить это в кадре детально. Эта реплика довольно многозначительная и смущающая, если задуматься, что передо мной чужая девушка. То есть девушка, с которой я не связан романтическими отношениями вне площадки. И Белле только двадцать. И это её первый раз, когда по работе она слышит нечто, что звучит особенно интимно. Между нами ещё не было именно таких диалогов. Белла теребит ремешок сумки. Пусть и недолго, но я вижу. Нетрудно заметить, если смотришь на человека, едва моргая. Наверняка Белла тоже думает о сексе. То есть о сексе в целом. Как о естественном процессе, связывающем с тем, кого любишь, или к кому испытываешь сильную симпатию. Или, может, она представляет секс со мной. Невольно. Такое ведь тоже возможно, да? Твоя мама готовит почти так же вкусно, как и ты, так что на полный желудок я могу справиться со своей статьёй гораздо лучше, любимая. Не помню, когда в последний раз говорил это слово. Жизель я точно никогда так не называл. Может, ей бы понравилось, а может, и нет, просто к моменту знакомства с ней я словно перерос само слово. Стал относиться к нему, как к пережитку подростковых лет, более актуальному лет в двадцать, ну максимум в двадцать три, а не тогда, когда тебе за тридцать. Любопытно, что бы подумала о нём Белла, произнеси его я в реальной жизни в разговоре с ней. Не прямо сейчас, конечно, но когда-нибудь. И любопытно, готовит ли она. Или её мама. У неё ведь должна быть мама. Хотя в жизни случается всякое. Не у всякого ребёнка есть мама. Или отец. Некоторые растут только с одним родителем, если второй бросил или умер. Когда я учился в школе, и мне было лет двенадцать, у одного моего одноклассника умерла мама, а у другой девочки, судя по разговору родителей, который я подслушал, её отец ушёл из семьи, создал новую и фактически перестал участвовать в жизни дочери. Я понимал, почему тот мальчик грустный, но не понимал, почему та девочка стала не нужна, а теперь понимаю всё. Жизнь не всегда как самая сладкая и вкусная конфета, которую ты готов поглощать одну за одной.

- Эрика позвала на вечеринку в клуб. Отметить твой День рождения и весело провести время, - говорит Жизель, пока я обновляю её шампанское. Она уже доедает свой кусочек торта. Да, между нами нет любви, с моей стороны уж точно, но это не повод вести себя дерьмово и неуважительно. Хотя периодически я так и посматриваю в сторону Беллы. Каюсь, грешен. Не то чтобы это имело значение, ведь она не смотрит на меня, поглощённая тортом. От шампанского она отказалась и стоит в отдалении чуть ли не в самом углу столовой. Но торт вкусный, так что, возможно, я понимаю, отчего Белла словно не здесь. Или я просто не видел, чтобы она хотя бы раз взглянула в мою сторону. Пока я разрезал торт и общался, она, может, и смотрела. Да, я становлюсь невыносимо зацикленным, и если даже я это понимаю, то, вероятно, дело совсем плохо. - Тебе интересно? Хочешь поехать?

Мне не особо интересно или совсем пофиг, но, как я уже сказал, я не хочу выглядеть козлом. Может, Жизель пообещала, что мы будем, и всё такое. Да и ладно. Я всё равно знаю все эти вечеринки. Масса народа, другие знаменитости, громкая музыка, ну а Эрика, к слову, диджей, так что никто особо не задушит меня своим вниманием. Я могу просто сидеть где-то в сторонке и просто пить. Я соглашаюсь со словами, что перед вечеринкой хотелось бы нормально поесть. Жизель кивает и отлучается, чтобы забронировать столик часов на шесть. У неё есть любимый ресторан в Санта-Монике. Наверняка туда она и позвонит. Должно ли меня волновать, где я буду ужинать в свой День рождения? Да, по идее должно. Волнует ли? Да ни хрена. Я осматриваюсь и замечаю, что Беллы нет. Когда она успела уйти? Пока я отвлёкся? Ладно, если она ушла, значит, наверное, ей куда-то надо. Или она просто хочет отдохнуть. Не буду к ней лезть. Все постепенно расходятся, ещё раз поздравляя, и я помогаю прибраться в столовой. Выбросить одноразовую посуду в урну, и то же самое со стаканами. Воспитание не позволило бы мне откровенно скинуть всё это на персонал. Я складываю с собой остатки торта в три контейнера прежде, чем ухожу в трейлер. Жизель, как и я ожидал, говорит про Санта-Монику. Но время ещё есть, можно выпить кофе. Я сажусь за стол с бокалом, когда Жизель подходит с прямоугольной коробкой и располагает её передо мной на столешнице. Голографическая серебристая фольга слегка переливается на свету.

- Что это?

- Открой и узнаешь.

Я сдёргиваю обёртку, обнаруживая под крышкой серые тапочки. Но они какие-то необычные. Слегка тяжелее, чем должны быть.

- Тапочки?

- Не просто тапочки. Тапочки с подогревом. Они работают от батареек. Я подумала, что это практичный подарок. У тебя порой мёрзнут ноги.

- Да, точно, - она так хорошо меня знает. - Спасибо, Жизель.

Достаточно заблаговременно Жизель одевается в золотистое платье с коротким рукавом и длиной до середины бедра. А я типа торможу и, когда машина уже подъезжает за нами прямо к трейлеру, всё-таки понимаю, что не могу пойти в настолько мятых штанах. Будучи мне без надобности, они так и пролежали в чемодане все эти недели с начала съёмок. Рубашка висела на вешалке, ведь иногда я надевал её с джинсами и исправно стирал, и гладил, но вот брюкам, так сказать, не повезло. Я снимаю их и глажу, разложив доску, когда Жизель входит обратно в трейлер. Она ждала снаружи несколько минут, потому что я, казалось, был готов к отъезду. Она закрывает дверь и просто останавливается в шаге от неё.

- Ты скоро?

- Да, вот только закончу с этой штаниной.

- Хочешь, я закончу?

- Нет, я сам. Я умею управляться с утюгом. Вот, всё.

Я снова одеваюсь, снова заправляю рубашку за пояс брюк и, запихнув телефон в карман, выхожу из трейлера после Жизель, не забывая запереть замок. До Санта-Моники ехать довольно долго, так что я отвечаю на письмо Стеф, что мы с Лоуренсом о моих пересъёмках больше пока не говорили, и немного читаю новости, прежде чем посмотреть на Жизель. Она наблюдает за дорогой через своё окно.

- Жизель.

- М?

- Ты счастлива?

- В каком смысле?

- В прямом, - я постукиваю пальцами по ноге, будто всё это слишком для меня. Быть в этой машине с женщиной, от которой я давно отдаляюсь, и ехать куда-то вместе... Это кажется не таким уж и необходимым. - Ты считаешь себя счастливым человеком?

- Да. Я думаю, что да. У меня есть люди, которых я люблю, и нужные мне вещи.

Она не говорит, что любит именно меня, но, скорее всего, это и так подразумевается. Мы подъезжаем к ресторану и просто едим, если не считать великой трудностью то, что меня узнаёт не только официант, но и метрдотель, а также обычные люди за как минимум двумя столиками, мимо которых приходится пройти. Я пытаюсь не заморачиваться, но становится гораздо проще только после первой бутылки пива. В ресторане на этом я и заканчиваю, наблюдая, чтобы никто, если вдруг, не сделал фото, а вот в клубе уже прошу две. И в своих глазах всё больше ассоциируюсь с Ричардом, который отправился на встречу с друзьями девушки, только чтобы просто присутствовать, но не поддерживать разговор. Хуйня какая-то. Я ведь совсем не он. Я бы никогда не бросил беременную девушку, пока она беременна моим ребёнком. И я бы боролся за то, чтобы быть ему отцом с первых дней жизни, а не одумался бы где-то через год. Скажи мне сейчас Жизель, что она беременна, я бы остался с ней не как мужчина, но как тот, кто тоже участвовал в процессе зачатия. Она не беременна, конечно, но если бы...

- Эдвард, - Жизель прикасается к моему правому плечу, склоняясь к уху, чтобы перекричать музыку. - Может быть, уйдём? Ты хочешь уйти?

Да, я хочу. Так чертовски хочу. И не только уйти отсюда.

- Да. Пойдём. Я оплачу счёт, - я оплатил и ужин в ресторане. У меня больше денег, чем у Жизель и её друзей, и мне ни к чему, чтобы кто-то оплачивал то, что я ел и пил. Пусть платят за себя, а за нас обоих могу рассчитаться я. Пока она ещё типа моя девушка.

Мы возвращаемся на студию где-то в 21:29. Ну да, та вечеринка ещё продолжается, но уже без нас. В трейлере Беллы горит свет. А у меня темно. Даже когда, войдя, я щёлкаю по включателю, всё равно остаётся словно темно. Я кладу ключи от двери на ближайшую поверхность. На полку для обуви, которая просто занимает пространство. Ведь ни разу с момента приобретения я не ставил на неё ни кроссовки, ни сланцы или ботинки. Я не совсем поддерживаю порядок. Так что спокойно отношусь к тому, как Жизель проходит к дивану на своих каблуках, чтобы сесть и только потом начать разуваться. Она откидывается на спинку, прикрывая глаза, но всего на пару секунд. Потом Жизель открывает их и шевелит пальцами на ногах, видимо, желая уменьшить болезненные ощущения. Я могу только догадываться, насколько сильно у неё устали ноги. Очень-очень или терпимо. О чёрт. Очевидно же, что времени, подходящего на все сто процентов, никогда не будет.

- Жизель.

- Я знаю, стоило снять обувь. Извини. Я протру пол утром, хорошо?

- Я вообще не об этом хотел поговорить. Так больше не может продолжаться. Ты красивая, и я желаю тебе только добра, но я не люблю тебя. Давай расстанемся.

- Ясно.

- Что ясно?

- Всё, что ты сказал, Эдвард, а я услышала. Какого хрена я вообще думала, что вот именно со мной знаменитый Каллен вдруг остепенится? - она встаёт и направляется в сторону той части трейлера, которую я считаю спальней. Всё это в полном молчании. Оно напрягает, если честно. Я так и держусь рядом с дверью, как будто мне потребуется эвакуация. Но Жизель просто заходит в ванную, а выходит оттуда уже со своим халатом и косметичкой и через несколько мгновений бросает всё в чемодан.

- Ты не думала так.

- А тебе-то откуда знать всё, о чём я думала или не думала? Все женщины думают о свадьбе, Каллен. Пусть не через месяц, но спустя год-полтора уж точно. Ты просто...

- Не надо говорить то, что ты собираешься сказать, и смешивать хорошие воспоминания с грязью.

- Может, ещё и предложишь тебя поблагодарить?

- Не сейчас. В смысле нет. Боже, - я провожу рукой по волосам. - Жизель, тебе необязательно уезжать сейчас, - говорю я, наблюдая за тем, как она тянет молнию на чемодане. - Ты можешь остаться на ночь.

- И стоять между тобой и твоим желанием навестить соседку? Я не дура, Эдвард.

- Между нами ничего нет.

- О, избавь меня от этой херни, Каллен. Я еду в аэропорт. Вернёшь машину? О, и твой жилет в шкафу. Твои родители будут довольны.

Жизель даже не переодевается. Так и выходит на улицу в платье. Я предлагаю оплатить билет и даже проводить, всё совершенно на автомате, на что Жизель смотрит на меня со злым негодованием. Не лучшая моя идея, очевидно. Тем не менее, я тоже спускаюсь по лестнице из трейлера, и от меня отскакивает шарик. Это Жизель сорвала его и кинула, пока я смотрел исключительно себе под ноги. Шарик, просто шарик. Могло быть и хуже.

- Счастливого тебе чёртового Дня рождения!

Водитель открывает багажник, чтобы убрать чемодан. Я складываю его туда сам. Водитель видел и слышал достаточно много. Да и пофиг. Уверен, он не из болтливых. С Беллой мы столько раз спорили при нём и ассистентке, и ничего. Об этом вроде не шепчутся на каждом углу.

- Слушай, - отойдя от багажника и слыша звук закрытия его двери водителем, я подхожу к месту за передним пассажирским сидением. Жизель как раз садится в машину и тянется к дверной ручке, но тут я, так что дверь столь просто не захлопнуть. - Я могу вернуть подарок. Если ты хочешь. Тапочки.

- Спасибо, но не стоит. Подарки не возвращают. Можешь выбросить, если они тебе не нужны из-за того, что их подарила я.

- Я не выброшу.

- Делай, что хочешь, Эдвард. Не думаю, что тебя действительно волнуют мои чувства или то, как я буду себя ощущать, если через пару-тройку месяцев ты покажешься со своей новой девушкой. Признай уже, а лучше просто отойди. Отойди, Каллен.

- Ладно, я... Благополучного полёта.

Не отвечая, Жизель просто захлопывает дверь, едва я отступаю на шаг назад. Водитель садится за руль, и у машины включаются фары прежде, чем она становится всё дальше, а потом и вовсе пропадает из виду. Ну и что теперь? Пойти к Белле? Если я пойду, Жизель окажется права. Или необязательно? Может, я просто слишком высокого мнения о себе, а своей соседке я нафиг не сдался. И если я спрошу, то тогда она так и скажет, что не заинтересована. В таком случае можно просто общаться и дружить. Можно просто чем-нибудь заняться вместе. Я видел, у неё ещё включен свет. Наверное, она бы выключила его, ощутив, что засыпает. Надо бы захватить торт что ли. Одному мне всё равно столько не съесть.

Белла открывает довольно долго. Точнее, не открывает. Говорит, что сидела в наушниках, и фактически держит меня в дверях. Торт её явно волнует не так уж и сильно по сравнению с моей девушкой. Ну конечно. Пора бы уже привыкнуть к тому, что в голове Беллы всё снова и снова возвращается к Жизель. Раз так, и я думаю то, что думаю, почему бы не поговорить начистоту? Белла сочувствует мне насчёт расставания то ли на полном серьёзе, то ли не совсем, но она по-прежнему расценивает всё по-своему. Будто я тут, чтобы обсудить что-то из сцен, на ночь глядя. Ага, сейчас. Никогда этим не занимался. Никогда за все годы карьеры. Столь поздним вечером я предпочитаю если и не спать, то уж точно не дискутировать с кем-либо насчёт сценария. Я захожу в трейлер и тяну дверь, чтобы закрыть. Надоело, честное слово. К тому моменту, как я заканчиваю со всем, что хотел, надумал и решился сказать прямо здесь и сейчас, Белла словно застывает. Должна же она что-то ответить? Хоть что-то, что угодно? Или ей надо подумать? Может, и надо. Или, может, она просто думает, как поступить, то есть как избавиться от меня так, чтобы я не испортил ей жизнь в плане работы. Я пойму и то, и то. Наверное, пойму. Но точно не стану ничего рушить. Я прикасаюсь к Белле, а она так и молчит. Лишь наблюдает, как пальцами я поглаживаю кожу. Это импульс, который было невозможно перебороть и задушить. Без понятия, в какой именно миг Белла перестаёт просто стоять и смотреть. Её тело вдруг оказывается близко, губы соприкасаются с моими губами, и моя последняя сознательная мысль состоит в том, что, может быть, я влип. Неважно. Я разберусь с этим позже. Значительно позже.