- Ты просто идёшь вперёд по улице, смотришь перед собой, а спустя несколько шагов наклоняешься к девочке, говоря ей что-нибудь, ну а когда выпрямишься, Эдвард уже будет рядом с коляской. Он, то есть Ричард звонил Мередит несколько раз, но она так и не ответила. Она смущена и не совсем знает, как вести себя с ним после той ночи, которую он провёл на её диване. Ричард наблюдал за домом с утра, зная, что Мередит рано или поздно выйдет гулять с их дочерью. Говорю с тобой так, словно ты не читала сценарий, - Лоуренс снова начинает немного расхаживать туда-сюда поблизости от кресла гримёра, в котором я сижу никак не меньше двадцати минут, тогда как Френсис находится здесь будто дольше, хотя он вошёл совсем недавно. Однако и за это короткое время я уже начинаю ощущать, как его стресс передаётся мне. - Это всё нервы. Нам же снимать на улице, а ассистенты сообщают о том, что там снова папарацци. Не хотелось бы всё переносить до лучших времён.

- И не надо переносить, Френсис, - Эдвард Каллен, появляясь в трейлере, опускается в соседнее кресло и смотрит лишь на режиссёра, как будто меня тут и нет, - мы справимся. Я позабочусь о своей... девушке.

- Никакая я ему не девушка, - я бросаю на Каллена наверняка злой и гневный взгляд. Мало того, что не желает ничего делать, чтобы не дать слухам разрастаться, так ещё и издевается в присутствии Лоуренса, когда мы обсуждаем важные вещи. Что он только обо мне подумает?

- Так, ладно. Я пойду. Оставляю вас гримироваться.

Лоуренс действительно уходит. Да так быстро, что я просто в шоке. Может, все эти байки ему поперёк горла даже больше, чем мне. Это ведь не я нахожусь на связи с ассистентами, сообщающими о факторах, способных потенциально усложнить съёмки.

- Ты встала не с той ноги, любимая? Не выспалась? - напрочь игнорируя то, что мы не одни ввиду занявшихся нашим обликом гримёров, Каллен вновь поворачивает голову в мою сторону. Я наслаждаюсь тем, как его просят сесть ровно и смотреть прямо перед собой. Но вот запах кофе, с которым он сюда пришёл, меня раздражает. Потому что я тоже хочу ещё один бокал. Первая чашка совсем не взбодрила ни моё тело, ни мой разум. Проснувшись по будильнику сорок минут назад, я тут же поняла, что нещадно ворочалась во сне. Простынь вся скрутилась вокруг меня, и я еле выбралась из этой так называемой ловушки. А потом совершенно неконтролируемо моей первой за утро осознанной мыслью стало воспоминание о том, как Каллен провожал ту девушку спустя немалое количество времени после того мгновения, когда она принесла ему еду. Что они всё-таки делали в его трейлере вдвоём?

- Ты что, не слышал? Я не твоя девушка и не твоя любимая, - я чувствую, что еле произношу эти слова, настолько всё прочее звучит мило, сладко и больно одновременно. Девушка. Любимая. Меня так ещё никогда не называли, а для Эдварда Каллена это всё просто одна сплошная шутка. Повод развлечься и повеселиться. Вот откуда чёртова эмоциональная боль. - И обо мне не нужно заботиться. Я сама могу за себя постоять.

- И как же именно? - вопрошает он будто бы на полном серьёзе. Я откидываюсь на спинку кресла, прикрывая веки, чтобы мне нанесли тени. Вот бы уйти и вернуться, лишь когда Каллена тут не будет, но я пришла первой и не хочу выглядеть уязвимой ни в его глазах, ни в глазах сотрудников.

- Ты не отвяжешься, да? Накануне меня застигли врасплох, я признаю, но больше этого не повторится. Я способна справиться.

Он делает шумный глоток кофе. Специально что ли? Не видя его лица, невозможно сказать что-то однозначно. А по моей коже тем временем продолжают водить разными кисточками. Мне даже приятно. Хотя для гримёров и визажистов подобное наверняка утомительно. Часами стоять около очередной актрисы, чтобы подготовить её к появлению в кадре или же собрать на какую-нибудь церемонию. Вроде и прибыльное дело, но всё-таки усталость наверняка присутствует.

- И что конкретно это значит?

- Что я не стану создавать новых ситуаций, при которых тебе будет казаться, что мне надо помогать. Это закончилось вчера, - услышав разрешение, я открываю глаза и, воспользовавшись заминкой гримёра, перевожу взгляд на Каллена. Он сидит вполне спокойно, разве что подрагивает правая нога, и немного нахмурены брови. Тем не менее, боковой профиль прекрасен и сейчас. Вопреки недовольному облику. - Я взрослый человек. Опека необязательна.

- Однако, взрослый человек, нас всё равно будут фотографировать. И всё это не уляжется настолько быстро, как ты, видимо, рассчитываешь. Поверь моему опыту, - чётко и с некоторой строгостью утверждает Каллен. - Подарить тебе кепку? У меня есть с собой ещё.

Кепку? Отчего вдруг такая внезапная доброта? Накануне ясно высказавшись насчёт иммунитета к слухам, сегодня предлагать мне предметы своего гардероба, чтобы прикрыть лицо... это что-то не совсем логичное. И даже, я бы сказала, диковинное. У Эдварда Каллена что, помутился рассудок?

- Нет. Не нужно.

- Белла, посмотрите вверх, - я так и делаю. На ресницы наносят тушь, а после гримёр отходит на пару шагов назад, пристально взирая на меня. Обычный способ убедиться, что глаза накрашены одинаково. - Скоро закончим.

- Почему не нужно?

- Потому что меня уже видели. Ничего принципиально нового в моей внешности по сравнению со вчерашним днём не появилось. Если бы я хотела прятаться, попросила бы подруг привезти мне мою кепку или съездила бы за ней сама. Так что оставь всё своё себе.

- Ну как хочешь, - Каллен встаёт, удостоверившись, что его внешний вид вполне удовлетворительный. - Видимо, ты уже всё для себя решила. Увидимся у машины через... В общем, увидимся.

Я смотрю ему вслед и даже на закрытую дверь, когда после его ухода она уже прекращает впускать в трейлер-гримёрную дневной свет. Мне приходится повернуться обратно, чтобы со мной тоже закончили. Впоследствии я надеваю на себя свободное платье приглушённого зелёного оттенка, а на Каллене сегодня клетчатая рубашка. По своему цвету она удивительно сочетается с его глазами, и те становятся словно ярче. Пусть и совсем недолго, но я вижу это, садясь в машину, внутри которой он уже находится. Все ждали только меня, из-за чего я чувствую себя довольно противоречиво. С одной стороны, это, наверное, нормально, что мне требуется больше времени на сборы, а с другой, вряд ли Эдварду Каллену нравится приходить раньше, чтобы потом кого-то ждать. Или просто вряд ли нравится ждать. Девушку, если они идут на свидание, или других людей в случае наличия с ними совместных планов.

Улица близ дома оказывается всё-таки частично огороженной, когда мы приезжаем на место. Просто заградительные объекты по примеру, а не высокие сооружения вроде забора, через которые ничего не увидеть, но вот та причина, по которой сегодня папарацци нет прямо у входа, хоть они и находятся на другой стороне. Определённо ожидая каких-то событий, перемещений и действий, и, учитывая оповещающий знак о съёмках, теперь все эти люди наверняка точно в курсе, что именно тут происходит. Но независимо от этого мы с Калленом... отныне мы с ним, скорее всего, золотая жила. Точнее, он был ею и прежде, но для меня всё впервые. Стать тем, что... продаётся и покупается подобно товару в магазине. Вот о чём я задумываюсь, когда сюда привозят Дейзи с мамой. Что из-за нас они тоже могут стать товаром. Хлоя усаживает дочку в коляску, а я опускаюсь на корточки перед транспортом, чтобы мои глаза были на одном уровне с глазами девочки. Сегодня на ней милое белое платье с небольшими рукавами и бледно-фиолетовые туфли. Она словно куколка. Невозможно сдержаться и не улыбнуться. Даже зная о том, что за тобой всё равно что следят. Мысленно я стараюсь игнорировать папарацци, которые наверняка начинают настраивать свои камеры, чтобы снимать, а кто-то, быть может, уже справился с этим и сделал несколько фото, но в какой-то момент всё же поднимаю взгляд и смотрю туда. Смотрю, пока Дейзи не дотрагивается до моей руки. По крайней мере, сегодня они уж точно не получат малышку. Она всё время будет внутри коляски, надёжная скрытая ею от посторонних глаз.

- Здравствуй, Хлоя, - Каллен подходит к нам и, присев рядом со мной, тоже обращает внимание на девочку. - Привет, Дейзи. Ты такая красавица сегодня. Ты ведь помнишь меня? Я Эдвард. А это Белла. Ты в порядке? - вдруг шепчет он, явно обращаясь ко мне. Он уже задавал такой вопрос, но тогда я понимала смысл больше, чем сейчас. А зачем спрашивать теперь? Папарацци относительно далеко. Не у меня перед носом. Или Каллен видел, что я смотрела на них?

- Всё отлично, - кратко говорю я. Мы даже не друзья, а он, не колеблясь, дал понять, что именовать меня его девушкой будут ещё Бог знает сколько, так с чего мне делиться с ним, как я напряжена или как хочу защитить вообще-то чужого ребёнка, или как волнуюсь, что не смогу сделать всё необходимое из-за посторонних мыслей? Что так и буду думать о снимках вместо роли и обидных словах в свой адрес на просторах сети? На всё это Каллену всё равно. На самом деле всё равно. Лучше почаще напоминать себе об этом.

- Собственно, нас зовёт Френсис, и потом мы сможем начать, - мы идём к Лоуренсу молча, но за несколько шагов до того Каллен спрашивает уже во второй раз. - Ты точно в порядке?

- А с чего мне не быть в порядке? - я едва договариваю, как мне инстинктивно приходится остановиться из-за ощущения руки на правом локте. Всё это уже было. Но в кадре, обусловленное необходимостью, а теперь... Теперь это наяву. В реальности. Не потому, что нужно для сцены. Мне приятно и одновременно тревожно. Потому что это мы, но не... мы. Ничего серьёзного. Часть рабочего процесса. Хотя ноги словно подгибаются, и, разворачивая меня лицом к себе, Эдвард Каллен сжимает мою руку немного сильнее. Он смотрит в мои глаза. Пристально и сосредоточенно. Его глаза сощурены, а он сам кажется... взволнованным. Волнующимся обо мне... искренне. Я тоже смотрю на него, прерывисто дыша, но стараясь делать это как можно тише.

- Ты и сама знаешь, отчего.

- Будто для тебя это имеет хоть какое-то значение.

- Боже, Белла. Я сказал, что привычный и не могу изменить мнение тысяч людей, которых даже не знаю, и запретить делать снимки горстке папарацци, а не то что мне совершенно плевать.

- Ну извини, что твои слова для меня прозвучали иначе, - говорю я, выдёргивая руку и немного потирая локтевой сгиб пальцами другой ладони. И так уже понятно, что кто-то из зверинца наверняка не упустил возможности зафиксировать всё только что произошедшее на камеру. Так и предвижу заголовки о ссоре новой пары в общественном месте. Статьи, не слишком ли рано мы двое начали ругаться, да ещё и публично. Просто супер, чёрт побери.

- Отчего сегодня ты злишься даже больше, чем вчера? Что, не умеешь отпускать плохие дни?

- Куда уж мне до тебя, - не сдержавшись, говорю я довольно громко. - Я слышала вас вчера. То, как та девушка уходила от тебя. Ты, видимо, как раз-таки хорош в умении отпускать плохие дни.

Ни раньше, ни позже, а именно в этот момент к нам подходит ассистентка. И начинает говорить что-то о том, что Лоуренс хочет внести небольшие изменения в канву сцены. Очевидный намёк, чтобы мы прекратили, но Эдвард Каллен обрывает девушку на полуслове:

- Не сейчас. Постойте. Мы подойдём через минуту, - неожиданно одно лишь то, что она ещё не успела ретироваться, как он уже частично сменил гнев на милость. А дальше больше. Каллен вновь прикасается к моему локтю, но гораздо нежнее, чем пару минут назад, и отводит по тротуару в сторону пространства между двумя соседними домами. Подальше от улицы. Я хочу и не хочу уединяться вот так. Но Эдвард Каллен типа бледный. Будто с его лица сошёл весь румянец. Опасается, что я кому-то расскажу? Неужели то, что я подумала, является правдой? Он и та девушка... Всё это меня не касается. Он может делать всё, что хочет. С ней или не с ней. Я здесь только ради своего профессионального будущего. Но он странным образом реагирует уж слишком эмоционально. - Белла. Послушай. Я не знаю, что ты подумала, но я могу объяснить. Ничего не было. Точнее, было, но... Чёрт. Она просто сидела там, пока я ел. И это всё. После мы поговорили ещё немного, и она ушла.

Это звучит настолько же неправдоподобно, насколько странно я себя чувствую. Человек, предпочитающий сохранять дистанцию с членами съёмочной группы в перерыве между дублями, вдруг говорит о том, что позволил какой-то девушке побыть в его трейлере, чтобы просто пообщаться, но впоследствии так или иначе намекнул ей молчать. Если это был лишь разговор, что тут скрывать? Факт собственного одиночества, когда хочется, чтобы выслушали, но всё сложно, потому что ты не можешь довериться, а в итоге делишься чем-то с первой встречной? Чушь. Не верю. Ведь у Эдварда Каллена есть друзья. Даже если он не желает откровенничать с родителями.

- Я не спрашивала, Эдвард. Это не имеет ко мне никакого отношения. Что бы вы там ни делали, я не собираюсь болтать. Давай лучше займёмся делом.

- Белла. Эдвард. Здесь всё в порядке? - это уже Лоуренс. Эдвард не сразу поворачивается к нему. Прежде он смотрит на меня столь серьёзно, будто не согласен с чем-то, но в итоге моргает, наконец отпуская моя локоть и засовывая левую руку в карман джинсов. Другая же рука мужчины чешет лоб у границы роста волос. Их пытались уложить, чтобы они торчали меньше, но не получилось. Собственно, как и всегда. Столько лет наблюдений за публичными выходами Эдварда Каллена отлично дали мне понять, что любые манипуляции с применением косметических средств делают его причёску только хуже, а не наоборот. Может, стоит сказать гримёрам перестать стараться и показать им несколько снимков в качестве доказательства своей позиции? Пусть это не моя работа и не сфера моей ответственности, но…

- Да, Френсис, здесь полный порядок. Просто немного разошлись во взглядах, но уже всё нормально. Так что ты хотел изменить?

- Притворись пьяным, - говорит Лоуренс, словно в его голове всё это уже имеет смысл, о котором мы пока не знаем. Эдвард так резко переводит взгляд на режиссёра, что мне даже нравится. Точнее, нравится скептическое выражение лица Каллена. Притвориться пьяным. Это может быть интересно. Особенно если вспомнить, как он предстал передо мной страдающим от похмелья в первый же день.

- О чём ты, Френсис?

- По статистике многие мужчины сначала напиваются прежде, чем решиться серьёзно поговорить с девушкой. Тебе, то есть Ричарду именно это и предстоит. Ну, сам подумай. Он ждал Мередит не один час. Вряд ли он проснулся рано утром и спонтанно направился к её дому. Скорее он размышлял о ней и дочери и ночью. Не совсем трезвой головой. Понимаешь?

- Понимаю, но нет. При всём уважении к тебе я не согласен и не стану делать так, Френсис.

- Будто ты ни разу не пил для храбрости.

- Не пил. Но речь не обо мне, а о том, что это клише, а я не желаю становиться его частью, - Каллен не смотрит на меня. Лишь на Лоуренса. Будто забыл, что я тоже тут и всё слышу. - Настоящий мужчина должен уметь признавать какие-то вещи и вести серьёзный разговор, не выпив предварительно, чтобы не передумать.

- Между прочим, в первый день ты был с похмелья, Эдвард, - Френсис поправляет наушники у себя на шее, словно желая занять свои руки. Вполне возможно, он впервые оказывается в такой ситуации, когда его главный актёр ему противоречит и выдвигает аргументы против потенциальных изменений в той или иной сцене. И всё это на глазах юной актрисы, которая по идее не должна сомневаться в авторитете режиссёра, но становится свидетельницей внезапного спора. Неужели Каллен настолько уверен, что его мнение будет принято во внимание?

- Не потому, что накануне выяснял отношения с девушкой. К тому же я мог работать и работал без всяких нареканий. И я справляюсь лучше некоторых. Ты и сам отлично знаешь.

- Эдвард, успокойся, - Лоуренс указывает головой в мою сторону, и думаю, ему становится окончательно неуютно. Неужели речь обо мне? Или нет? - Ты против, я понял. Тогда сегодня снимаем, как есть. Поговорим об этом отдельно. Готовы начать?

Отвечая односложно, мы идём на точку. Хлоя целует свою девочку прежде, чем оставить её на моём попечении. Сегодня я решаю попробовать обойтись без духов, хоть те и лежат внутри коляски. Я иду вперёд после звука хлопушки, Дейзи увлечённо смотрит по сторонам, немного подрагивая ножками, и тут из-за угла ожидаемо появляется Каллен. Только не Каллен, а Ричард. И ожидаемо для меня, но не для моей героини.

- Мередит. Привет.

- Ты меня напугал. Что ты тут делаешь?

- Я жду тебя с самого утра. Я писал тебе и звонил, но ты так и не ответила. Мне казалось, ты меня услышала. Тем вечером. И что между нами всё станет лучше.

- Что должно стать лучше, Ричард? Дейзи тебя не знает. Ты для неё чужой. Если ты был уверен, что сможешь оставаться с ней один на один, то нет. Она слишком мала. А я...

- Но я могу гулять с ней, если у тебя есть дела, и куда-то не слишком удобно заходить с коляской, или просто гулять с вами время от времени, - Каллен стоит у меня на пути в образе мужчины, который сам всё испортил, а теперь злится на себя и настолько отчаянно готов всё исправить, что в следующее мгновение достаёт бумажник. - Я скопил некоторую сумму. Знаю, она не возместит всего, но теперь я пишу для газеты на регулярной основе, и деньги будут. Вот, тебе... вам нужнее.

Я изображаю нерешительность, когда медленно беру деньги. Двадцать тысяч. Несмотря на то, что они бутафорские, с купюрами я обращаюсь бережно. Хотя, надеюсь, не так, чтобы со стороны казалось, что моя героиня готова забыть все прошлые обиды и простить героя Каллена только потому, что он обещает материальную помощь.

- На регулярной основе? Ты говорил, что тебе претит стабильность. Претит знать, что ты будешь делать завтра.

- Да, претит. Поэтому я пишу для нескольких газет и в соответствии с графиком сдачи материала сам решаю, в какой день над чем работать.

- Понятно. Что ж, я...

- Только не говори, чтобы я ушёл, Мередит. Пожалуйста, не говори, - Эдвард касается козырька коляски. Дейзи смотрит вверх и, судя по улыбке, наверное, узнаёт мужчину, подарившего ей зайца. Моя героиня как бы боится, но не всерьёз. Она скорее боится своих никуда не ушедших чувств, чем чего-то вроде похищения девочки отцом. По сценарию нашего фильма не ожидается ничего такого. - Даже если скажешь это сегодня, я приду завтра и послезавтра, и в другой день тоже. Я буду приходить столько, сколько нужно, пока ты не поверишь, что я изменился.

- Я собиралась сходить в аптеку. Здесь недалеко, - вздыхаю я, как Мередит. - Ты можешь покатать Дейзи на качелях на детской площадке. Тебе это подходит?

- Да, я готов. Ты можешь на меня положиться. Пять или десять минут, неважно. Просто спасибо, Мередит, - только и отвечает Каллен, изображая немного скованного Ричарда. Но так, видимо, и должно быть, потому что, едва мы заходим за угол с коляской, которую я перепоручаю мужчине в соответствии со структурой сцены, останавливающие слова обозначают окончание дубля. Я выхожу из роли, почти позволяя себе расслабиться, за секунду до того, как к нам подходит Лоуренс, всё же не сильно впечатлённый сценой:

- Нам нужно переснять. Всё как-то скомканно.

- А если мне его объехать, и Эдвард какое-то время будет идти за мной, говоря о деньгах? Мередит могла бы сказать, что не верит, что они будут, потому что помнит о том, как Ричарду претит постоянная работа. Хотя это не совсем по сценарию. Я понимаю. Простите.

- Но это замечательная мысль, Белла, - отмахиваясь от моих извинений, говорит Лоуренс. - Правда, очень здорово. Эдвард, ты же согласен?

Каллен смотрит на меня, и под его то ли строгим, то ли просто задумчивым взглядом я невольно начинаю двигать коляску с Дейзи туда-сюда. Не быстро, медленно, но вскоре останавливаюсь, потому что приближается Хлоя и извлекает бутылочку из кармана коляски, чтобы дать дочери попить. Мы трое отходим на несколько шагов, и только тогда Каллен, пройдясь пальцами одной рукой по пальцам другой, пожимает плечами как бы невзначай:

- Да, это супер. Мне нравится. Тогда давайте попробуем немного иначе и посмотрим, что получится.

Думаю, я смотрю на него, широко раскрыв глаза. Потому что однажды он воспринял мою случайную импровизацию крайне негативно, а теперь вдруг согласен на большее, когда я предлагаю привнести драматизм в сцену и тем самым отклониться от изначального курса. И как это понимать? Хотя не то чтобы у меня есть время размышлять об этом вот прямо сейчас.

- Отлично. Значит, договорились. Возвращаемся на исходную точку.

- Всё нормально? - спрашивает Хлоя, когда я подхожу к ней обратно. Она держит Дейзи на руках, и малышка касается кулона своей мамы. - Нужен ещё один дубль, верно?

- Да, небольшие изменения.

- Что ж, Дейзи, давай вернём тебя обратно Белле.

Мы с Калленом начинаем всё сначала спустя несколько минут. Он стоит рядом, пока идут последние приготовления к повторной съёмке, но ограничивается молчанием. Меня это как бы напрягает, но я отвлекаю себя тем, что поочерёдно подношу руки к лицу и убираю их, сидя на корточках перед коляской. Прятки веселят Дейзи, и она заливисто смеётся снова и снова. Такая хорошенькая. Пожалуй, я буду скучать по ней.

- Мередит, привет.

- Ты меня напугал. Что ты тут делаешь?

- Я жду тебя с самого утра. Я писал тебе и звонил, но ты так и не ответила. Мне казалось, ты меня услышала. Тем вечером. И что между нами всё станет лучше.

Решив, что уже достаточно изображать потрясение, я направляю коляску вперёд. Я смотрю на тротуар под ногами, но слышу Каллена чуть позади, и это словно напоминает мне, что пора произнести свою фразу.

- Что должно стать лучше, Ричард? Дейзи тебя не знает. Ты для неё чужой. Если ты был уверен, что сможешь оставаться с ней один на один, то нет. Она слишком мала. А я...

- Но я могу гулять с ней, если у тебя есть дела, и куда-то не слишком удобно заходить с коляской, или просто гулять с вами время от времени. Я скопил некоторую сумму. Знаю, она не возместит всего, но теперь я пишу для газеты на регулярной основе, и деньги будут. А пока вот, возьми.

- Я тебе не верю, - не останавливаясь, отвечаю я, - ты столько раз говорил, что тебе претит постоянная работа вместе со знанием того, что ты будешь делать завтра.

- Да, всё это претит мне и сейчас, - Каллен наконец обгоняет меня, и идти дальше становится просто некуда. Впереди уже видны металлические ограждения. А ещё мы находимся в той точке, где должны повернуть направо. - Не буду тебе врать, что это не так. Но я пишу для нескольких газет и в соответствии с графиком сдачи материала сам решаю, в какой день над чем работать. Прошу, не говори, чтобы я ушёл, Мередит. Пожалуйста, не говори. Даже если скажешь это сегодня, я приду завтра и послезавтра, и в другой день тоже. Я буду приходить столько, сколько нужно, пока ты не поверишь, что я изменился.

Я не смотрю никуда конкретно, но отвожу взгляд в сторону, будто Мередит необходимо подумать, а потом моё внимание сосредотачивается на Дейзи. Так надо. Чтобы со стороны стало очевидно, что для моей героини приоритетом является дочь и желание лучшего для неё. Чтобы у девочки были оба родителя, а не только один.

- Я собиралась сходить в аптеку. Здесь недалеко. Ты можешь покатать Дейзи на качелях на детской площадке. Тебе это подходит?

- Да, Мередит, я готов. Ты можешь на меня положиться. Пять или десять минут, неважно. Просто спасибо.

Окончание сцены в этот раз ничем не отличается от первого дубля. Но Лоуренсу новый вариант вроде бы нравится гораздо больше. Френсис говорит, что очень рад нашей слаженности, которую так долго ждал. Неужели со стороны мы, и правда, производим впечатление единой команды? Я хотела этого с самого начала, но теперь в моей голове всё спуталось, и двойственность Эдварда Каллена ещё больше сбивает с толку.

- Ты не пойдёшь наверх? - Каллен подходит ко мне близ дерева, в тени которого я стою после отъезда Хлои с дочкой. В каком-нибудь фильме в подобный момент героиня наверняка бы затягивалась сигаретой, но я не курю. Хотя, было время, пробовала. Впрочем, мне не понравилось.

- В квартиру?

- Да.

- А что мне там делать? Мы же сегодня не снимаем внутри.

- Могли бы выпить кофе, пока Лоуренс отсматривает материал ещё раз.

- Не хочу, - качая головой, отзываюсь я. Папарацци по-прежнему тут как тут, и мне больше нравится мысль остаться здесь, несмотря на совсем не скрывающий меня ствол дерева, чем прочесть где-нибудь о том, что спустя несколько часов после ссоры мы с Эдвардом Калленом ушли в здание с улицы и не появлялись обратно довольно долго.

- Не хочешь кофе или не хочешь составить мне компанию?

Он становится ещё ближе, когда делает шаг. Всё это странно. Даже подозрительно. Я начинаю думать, что Каллен солгал Лоуренсу, чтобы не выглядеть совсем уж несговорчивым в его глазах, а на самом деле притворился, что моя идея по поводу сцены пришлась ему по душе. И тогда его желание увести меня отсюда, чтобы высказаться о наболевшем, вполне имеет смысл. Никто не услышит, не узнает, и Френсис останется в счастливом неведении, что его главный актёр зачастую еле терпит свою партнёршу. Умно, ничего не скажешь.

- И то, и то. Ничего не хочу. Но ты можешь идти. В чём проблема-то?

- Ни в чём. Ладно, увидимся позже.

И он уходит, чтобы скрыться внутри подъезда. Я наблюдаю, но Эдвард Каллен не оглядывается. Пока его нет, я так и держусь в тени дерева, потому что на эту сторону улицы уже заходит солнце, и становится ощутимо жарче. Ещё спустя несколько минут ко мне подходит ассистентка, говоря, что нас зовёт Лоуренс, и спрашивая о главном актёре, на что я лишь пожимаю плечами и иду к Френсису одна. Может быть, мне и стоило сказать, куда делся Каллен, поступить нормально и по-человечески, но это он не озаботился предупредить персонал, так почему я должна нести за это ответственность?

- Белла.

- Френсис.

- А где Эдвард?

- Поднялся наверх. Выпить кофе, - Лоуренсу я всё-таки сообщаю местонахождение субъекта. Портить отношения с режиссёром уж точно не входит в мои планы.

- Ладно. Тогда посмотрим вдвоём. Я не звал тебя прежде, но сейчас хочу, чтобы ты увидела себя со стороны. Включай, - говорит кому-то Френсис, и на экране передо мной демонстрируется второй дубль снимаемой ранее сцены. Невольно я засматриваюсь на Эдварда Каллена, потому что он хорош, как и всегда, и вспоминаю о том, что теперь в одном кадре с ним нахожусь и я, только лишь когда главный герой обгоняет мою Мередит, и ей приходится остановиться. Я не проглатываю окончания слов, не запинаюсь и не мямлю, словно школьница, не подготовившаяся к уроку, всё, что я говорю, звучит чётко и уверенно, и я... горжусь собой. Определённо горжусь. Я впервые вижу, что я вроде бы не хуже всех тех женщин, которые были его партнёршами прежде. Несмотря на то, что они старше меня, и их достижения точно отмечены той или иной статуэткой или наградой.

- Я...

- Ты на своём месте, Белла. Я не был уверен, что это сработает... вы с Эдвардом, но теперь точно не представляю в этой роли никого, кроме тебя.

- Почему вы рискнули?

- У меня нет логического объяснения. Я называю это интуицией. Ты могла бы нервничать перед ним, но ты словно скала. Хочешь посмотреть ещё раз?

- Буду очень рада.

Каллен появляется уже под конец повтора, просто вставая позади меня. Очередная странность.

- Посмотрел, Френсис? - Эдвард обращается скорее к Лоуренсу, чем ко мне, однако мужское дыхание проходится по моим волосам. Всё это как-то... двусмысленно.

- Да. Вышло здорово. Ты бы видел, насколько аутентична была Белла.

- Я верю, Френсис. Так здесь всё?

- Именно. Езжайте на студию, я тоже скоро подъеду, и продолжим съёмки уже там. После обеда.

В машине каждый из нас увлекается своим телефоном. Боковым зрением я вижу пальцы, так и бегающие по сенсорным кнопкам, словно у Эдварда Каллена рождается поэма или очень длинное любовное послание. Я ненадолго отвлекаюсь, чтобы посмотреть, где мы едем, когда мой сотовый издаёт протяжный сигнал о пришедшем сообщении. Цифры мне незнакомы. А вот текст проясняет, что к чему.

Я имел в виду не тебя, когда говорил о том, что справляюсь лучше некоторых. Скорее некоторых звёзд, которые вроде талантливы, но по мнению Лоуренса они посредственности. Имён называть не стану, не жди.

Что за..? У Каллена есть мой номер? Как давно? Я поворачиваю голову направо, ошеломлённая и гадающая, когда и посредством чего у моего партнёра оказались мои контактные данные, и что побудило его воспользоваться ими по прямому назначению именно сейчас. Он смотрит слишком всепоглощающе и серьёзно. Этот взгляд заставляет меня чувствовать себя глупой из-за незнания, что Каллену нужно.

Почему ты думаешь, что я думаю, что ты мог подразумевать меня?

Да ладно тебе. Ты не всерьёз. Мы стояли втроём, и очевидно, ты размышляла, не сказал ли мне Лоуренс что-то о тебе. Но он даже о лауреатках Оскара не всегда так отзывается, так что расслабься. Признание аутентичности это как высший балл в школе.

Говоришь так, будто в будущем он на каждом шагу станет рассказывать, что это он нашёл меня и открыл миру.

Получи премию Гильдии киноактёров, например, или Ассоциации кинокритиков, и увидим.

Статуэтка подросткового телеканала не прокатит?

Вряд ли именитые режиссёры знали о таком, когда брали меня в свои фильмы. Это не так важно.

Почему бы не поговорить вслух?

Здесь нет. Но можем обсудить это за ужином. Ты, я и еда. Как насчёт территории между нашими трейлерами?

Я вновь перевожу взгляд на Каллена. Сначала дважды прочитав сообщение. Или с два с половиной раза. Ужин? То, о чём я думала не так уж и давно, но этим всё и ограничилось?

Наверное, я всё равно буду есть вечером, но почему ты хочешь этого?

А почему бы и нет? Так что?

Машина притормаживает, и, упустив из виду то, что до студии остаётся всего ничего, я едва не выпускаю телефон из рук при повороте и проезде автомобиля через ворота. Кажется странным писать сообщение, когда мы вот-вот окажемся предоставлены сами себе, так что я просто жду полной остановки автомобиля, а потом вылезаю из него. Каллен почти приближается ко мне, но его кто-то окликает. Женский голос. Со стороны пункта охраны. Я оборачиваюсь либо раньше, либо позже. Не уверена, кто из нас отличается быстротой реакции. Но насчёт ужина я понимаю всё первой. Что его не будет. Потому что сюда приехала Жизель. К Эдварду Каллену пожаловала его истинная девушка.