Эпилог.

В Фоксе стояло лето. Нехарактерно душное и сухое.

Сегодняшняя ночь прошла ужасно. Из-за жары мне не удалось выспаться.

Вся моя ночь прошла в попытках найти на кровати прохладное место.

Окно было открыто, но казалось, что от этого еще жарче.

Утром, посмотрев на себя в зеркало и осознав насколько плохо я выгляжу после бессонной ночи, мне пришлось долго возиться в ванной.

Темные круги под глазами можно было смело называть черными, а не темными.

Волосы торчали в разные стороны, а лицо казалось очень бледным.

В доме было очень тихо, не слышно даже Стива.

Мне нравилось быть в одиночестве.

На данный момент, это лучшее, что я могу себе позволить.

На кухне меня ждал завтрак.

Нежелание кого-либо видеть вскоре стало потребностью. Хорошо, что окружающие быстро поняли это и дали мне так много пространства, сколько было возможно.

Стивен, услышав мои шаги на кухне, прибежал поздороваться.

Уткнувшись мордой мне в колени, он тявкнул и, получив от меня немного ласки, довольно улегся на пол.

Мне было необходимо заполнить звенящую тишину в моей голове, поэтому из меня посыпались вопросы, обращенные к Стиву.

Гулял ли отец с ним перед работой? Кормили ли его? Что он думает об этой жаре? Прохладно ли лежать на полу? Скучает ли он?

Все эти вопросы не имели смысла ни для меня, ни, тем более, для собаки.

Но завтрак в тишине пугал меня. Хотя это лучше, чем если бы вокруг были люди.

Когда завтрак был съеден, мое настроение значительно улучшилось.

Ведь сейчас, уделив необходимое время для потребностей своего организма, мне можно было идти туда, где я хочу быть больше всего.

Переодеваясь в нечто более удобное для выхода из дома, я постоянно мысленно возвращаю себя в реальность, так как мои мысли витают где-то за пределами Форкса.

Мне не надо было долго думать, чтобы вспомнить, чья сегодня очередь.

Пятнадцатая коробка. Диск и пояснительное письмо.

Меня радовало наличие письма. А также то обстоятельство, что осталось всего четыре коробки.

Итак, плеер и диск взяты - можно выходить.

Мой голос был наполнен нетерпением и одновременно тоской:

- Стиви! На выход!

Он послушно выскочил на улицу и запрыгнул в открытую для него машину.

Дорога прошла в молчании. Мне не хотелось разговаривать ни с собой, ни со Стивом.

Когда моя машина останавливалась возле въезда, мне хотелось больше всего на свете, чтобы наши встречи проходили в другом месте.

Глаза защипало, как всегда бывает.

Словно на автомате у меня получилось выпустить собаку из машины и подхватить свой рюкзак.

Ноги утопали в мягкой траве. Спину согревало летнее солнце.

Стив убежал далеко вперед. Он уже давно наизусть выучил дорогу.

Сердце забилось быстрее и болезненнее.

Обычно это происходило позже, но сегодня всё кажется тяжелее. Почему-то.

На моем лице появилась мягкая, слегка нервная улыбка, когда любимое лицо стало в пределах моей видимости.

Стиви сидел там же, где он обычно сидит.

Я усаживаюсь на мягкую траву и кладу рюкзак перед собой:

-Здравствуй, Эдвард. – мой голос дрожит.

Я опускаю глаза и чувствую, как по лицу стекают первые слезы.

Чтобы не расклеиться слишком быстро, я смахиваю их и задираю голову высоко к небу.

 Прикрываю глаза и глубоко вдыхаю, чтобы иметь возможность говорить нормально.

- Сегодня так жарко. – моя рука очерчивает контур его лица.

Красивый. Его глаза смотрят на меня с нежностью, словно я – это всё, что ему необходимо для счастья. Волосы растрепанны, будто он секунду назад запускал в них свои пальцы. Губы предназначены для поцелуев.

Я снова закрываю глаза и продолжаю свои движения пальцами.

Так – лучше.

Можно представить цвета: бронзовый и красный, вместо серого.

Можно представить сумасшедшее тепло, вместо каменного холода.

Можно представить, что он жив.

Я подавляю всхлипывание, вырывающееся наружу.

Но не могу остановить новых слез, стекающих по моим щекам.

Порыв теплого ветра гладит меня по лицу и ворошит мои волосы.

Я улыбаюсь, и вытираю слезы:

- Прости, я знаю, что ты не любишь, когда я плачу.

Стиви лег, сложив голову на передние лапы. Он скучает по хозяину, это очень заметно.

- Я принесла диск. Это уже пятнадцатая коробка. Эдвард, представляешь? Осталось всего четыре. – я достала из рюкзака нужные вещи и сложила себе на колени. – К диску есть письмо. От Эсме. Она написала такие ко многим вещам, о которых она хоть что-то знала.

Осторожно развернув письмо, я прочитала вслух всё, что был написано:

На этот диск Эдвард записал музыку собственного сочинения. Первая мелодия называется «Колыбельная» и она посвящена тебе. Он подарил его тебе в октябре 2009. Вы тогда праздновали год с начала ваших отношений.

- Копия была в твоей машине. Мы слушали её. – вспомнила я.

Прослушивание диска заняло около получаса. Хотя все эти мелодии я слышала и раньше, но теперь в них был совсем другой смысл. Это написал Эдвард. Для меня.

- Как наши с тобой два года могли поместиться в девятнадцать коробок? – спросила я. – Двенадцать для меня принес папа, когда я потребовала вернуть вещи, которые раньше были в моей комнате. Остальное я привезла с твоего дома. Эсме с Карлайлом очень скучают по тебе. Им так тяжело, Эдвард. Но они рады помочь мне заново узнать нашу с тобой историю.

- Выходит жизнь можно измерить коробками с вещами. Сколько останется после меня?

Мои громкие всхлипы разносились по всему кладбищу.  Стивен не обращал на меня внимания. Он привык.

- Прошло уже полгода. – я снова очерчиваю его лицо, высеченное на камне. – Когда станет хоть немного легче, Эдвард?

- Я чувствую тебя. – мой голос превратился в шепот. – Ночью, когда мне не спится. В моменты, когда мне очень плохо. Я чувствую тебя. Твоё невидимое присутствие.

- Осталось разобрать четыре коробки. Я верну себе наши воспоминания, ну или хотя бы ту их часть, которую можно получить из вещей и рассказов.

- Всё это было бы проще, если бы ты сам мне рассказал. – последнее слово превратилось в писк из-за непрекращающихся слез.

Я замолчала и уткнулась лицом в свои колени.

Моё сердце разрывалось, как и вчера. Как будет разрываться и завтра.

Каждый день. Вот уже полгода.

И неизвестно, сколько еще.

- Когда станет легче, Эдвард? – спросила я вновь.

Станет ли вообще?

Когда солнце начало клониться на запад, я медленно стала собирать свои вещи обратно в рюкзак.

Уходить отсюда, ехать домой, есть, разговаривать как ни в чем не бывало – это самое тяжелое для меня.

Хотя разговаривать мне вряд ли придётся. Чарли уже давно понял, что меня не надо трогать.

Закидываю рюкзак на плечи и сажусь на колени:

- Я скучаю по тебе. Каждую секунду каждого дня. Ты знаешь это, ты ведь постоянно рядом со мной.

Склонившись вперед, я оставила легкий поцелуй на холодном камне.

- Люблю тебя.

Поднимаюсь на ноги и беру за поводок Стива:

- Осталось всего четыре коробки. И наши два года снова займут место в моей голове.

Делаю шаг назад, всё еще лицом к нему:

- Я буду помнить всё за нас двоих, Эдвард. Обещаю.

Время не лечит, но все в это верят.

Думают,- Время стирает все грани.

Ждут обречённо, сначала, дней девять.

Сорок дней. Год. И потом ждут годами.

Борис Неменов

------------------------

Так, ну и 1) В Эпилоге умышленно не сказано, как именно умер Эдвард. Я оставляю это на ваше воображение. Конечно, у меня есть своя идея по этому поводу, но я умолчу о ней.

               2) Такой эпилог задумывался мной изначально. Если я вас расстроила, то извините. Тапки принимаются на форуме.

               3) История закончена. Всем читателям хочу сказать огромное СПАСИБО.

И еще. Я любила каждый момент, когда писала "Невидимку".

До новых встреч=)