Глава 25

Ну, вот я и сказал это вслух.

Иногда время тянется как  резина. Каждая секунда растягивается километрами. А минуты кажутся такими длинными, что способны опоясать землю.

Моё сердце не бьется уже около секунды, той самой, которая длится вечность.

Моё дыхание остановилось, как будто кислород вокруг стал ядовит из-за моих слов.

Я уверен в том, что смогу дышать только когда она нейтрализует мой яд в воздухе своими ответными словами.

Но проходят километры и километры секунд, а она молчит.

Эта тишина заставляет меня сжиматься. Обязывает опустить руки. Вынуждает открыть глаза. Принуждает посмотреть на неё.

Мои глаза режет из-за отравленного воздуха.

См. также: Или из-за остановившегося сердца.

Моё горло пересохло, словно сказанные слова забрали с собой всё живое из моего организма.

Я отдал тебе всё, Белла. Примешь ли ты это?

См. также: Достаточно ли тебе этого?

Мои нервы натянуты как струны гитары. Эта тишина играет на них неизвестную мелодию, ужасно фальшивя.

Мои пальцы подрагивают. Я ощущаю приближение чувственного инсульта. Эмоционального инфаркта. Нервного паралича. Молчаливого припадка.

Дрожь от пальцев распространяется по всему телу. Доходит до сердца и заставляет его биться. Вызывает работу лёгких, и я втягиваю этот отравленный воздух.

Я вижу глаза Беллы перед собой. Она выглядит беззащитно и уязвлено.

Также сейчас выглядит моя душа.

Я теперь точно уверен в её существовании. Во мне есть душа - я чувствую её.

Чувствую, как стальные пальцы всё сильнее сдавливают её под этим карим взглядом.

Ощущаю, как она хрипит внутри меня, прося пощадить.

Я делаю еще один губительный вдох.

Проживаю еще один километр этих вечных секунд тишины.

Позволяю и дальше скручивать мою душу.

Смотрю в эти карие глаза моего палача.

Мне становится холодно под этим взглядом.

Неуютно, неудобно, одиноко, некомфортно.

Я вслушиваюсь в последние тихие-тихие хрипы своей души, когда Белла врезается в меня и обхватывает руками.

Мне хочется поднять руки и обнять её в ответ, но у меня нет на это сил.

Этот отравленный воздух ослабляет меня, мучает, лишает жизни.

Я, молча, умоляю Беллу нарушить эту тишину. Разорвать это тягучее течение времени. Нейтрализовать этот яд в воздухе, что убивает меня.

Спаси меня, Белла.

Ты столько раз уже делала это.

-Отвези меня домой. – Шепчет Белла в мою грудь.

И я делаю вдох, чтобы почувствовать горький привкус кислорода на языке.

И я заставляю своё сердце биться, чтобы чувствовать, как бежит кровь по моим венам.

И я поднимаю свои руки, чтобы дать ей то, что она хочет.

-Эдвард, прошу, отвези меня домой. – Чуть громче повторяет Белла.

Я делаю шаг назад, но она не отпускает меня, крепко вцепившись в мою куртку сзади.

Прикладываю неимоверное усилие, чтобы прохрипеть: Тогда пойдём к машине.

Она медленно опускает руки, но остается всё также близко.

Не-до-ста-точ-но-близ-ко.

Поднимает на меня взгляд. Нежный, тёплый, искрящийся.

Берет меня за руку и ждёт моих действий.

А я уже сделал всё, что мог.

Сказал всё, что должен был.

Прочувствовал всё, что требовалось.

Пережил всё, что произошло.

Я иду к машине, держа Беллу за руку. Помогаю ей сесть на пассажирское сиденье и пристигнуть ремень безопасности.

 Завожу мотор и выезжаю на дорогу.

Я чувствую сейчас… апатию.

Так ощущает себя лимон, после соковыжималки. Туча, после последней отданной капли дождя. Деревья, сбросившие листву на зиму.

Мои действия автоматизированы и хорошо отлажены. Глаза смотрят точно вперед. Руки ровно и уверенно держат руль. Дыхание тихое и спокойное.

Только душа всё еще скручена в этих тисках. Уже не хрипит, но еще дышит.

Поездка прошла в молчание.

В сыпучем, нервном, потрескивающем молчание.

Но в салоне не было прежней тишины. Её разбавляло быстрое и громкое сердцебиение Беллы. Её тяжёлое дыхание.

Пару раз мне казалось, что она хотела что-то сказать. Набирала побольше воздуха в лёгкие. Но, словно передумав, выдыхала его протяжно и как-то вымученно.

А может быть, мне это только показалось.

Моя апатия стала плавно переливаться в отрешенность.

Эта отрешенность выкидывала все гнетущие меня мысли и заполняла их пустотой.

Я уже не следил за равномерным дыханием Беллы. Не прислушивался к её сердцебиению.

Мне было всё равно.

Это были замечательные минуты забвения. Но они прошли также быстро, как и наступили.

Отрешенность сменилась опустошенностью.

Вернулись все мысли.

Вернулись стальные пальцы, сжимающие мою душу.

Я чувствую себя так, будто падаю вниз. Все внутренности скручивает. Сердце пропускает удары. Тело бросает в холод.

Ощущаю на себе взгляд Беллы и машинально поворачиваю голову к ней.

Меня пробирает от тех эмоций, которые я вижу в её глазах.

Мягкость, забота, нежность и…

Нет, нет, нет.

Я сейчас начну искать там то, что хочу увидеть, а не то, что там действительно есть. Поэтому я возвращаю своё внимание дороге.

Мы подъехали к общежитию только в 19:00.

Белла выбралась из машины, не дожидаясь моей помощи. В обычный день меня бы это задело, но сейчас я не в состояние думать и об этом тоже.

Она подошла ко мне и аккуратно вложила свою ладошку в мою.

Этот примитивный и повседневный жест вызвал во мне какую-то внутреннюю досаду.

Мы, всё в том же молчание, поднимаемся по лестнице на наш этаж.

Я понимаю, что сейчас мне хочется остаться одному. Попробовать пережить это, как я переживал всё остальное.

Но Белла тянет меня в направлении моей комнаты, и я не могу найти в себе силы для сопротивления.

Как только за нами закрылась дверь, она резко развернулась ко мне лицом. Поднявшись на носочках, Белла обняла меня за шею и потянула вниз.

Я наклонился, и она смогла дотянуться до моих губ.

Её поцелуй был одновременно мягким и требовательным.

Но чего она требовала от меня? Ответных действий?

Я чувствовал нежные прикосновения её губ и не понимал, зачем она это делает сейчас.

Я еще не пережил то, что произошло.

У меня еще всё внутри болит и ноет.

Этот поцелуй как соль на свежую, только что нанесенную рану.

Зачем, Белла?

Её пальчики сжали мои волосы, и она провела языком по моим губам.

Из меня вырвался приглушенный стон, больше вымученный, чем страстный.

И я ответил ей, резким, глубоким поцелуем на грани грубости. Прижал её тело к своему сильно и властно.

Я не целовал её так никогда. Но сейчас я пытаюсь передать ей всё, что чувствую. Всю ту агонию, что съедает меня изнутри.

Мои лёгкие уже горят от недостатка кислорода, но я не намерен останавливаться. Я хочу, чтобы она поняла, как я устал страдать. Как я устал носить за собой всю эту непосильную ношу.

Мне больно. Мне страшно. Мне плохо.

Я умираю без твоей любви, Белла…

Она чуть отстраняет голову и глубоко вдыхает.

Её руки всё еще обхватывают мою шею, а пальцы вплетены в волосы.

Наши носы соприкасаются в нежном «поцелуе», так непохожем на тот, в котором участвовали наши губы.

Наше дыхание тяжелое и частое.

Мои глаза закрыты, и я боюсь их открывать.

-Я тоже люблю тебя. – Белла шепчет это мне в губы и оставляет на них лёгкий, почти невесомый поцелуй.

Я смотрю в её большие, прекрасные, карие глаза и вижу в них то, что мне так хотелось там увидеть.

То, чего мне так не хватало в её взгляде всё время.

То, без чего мне было так плохо.

Кажется, что мой голос доносится откуда-то из глубины души: Белла, любимая.

Она снова касается моих губ, и я сразу же отвечаю.

Наш поцелуй теперь нежный, неторопливый. Такой, каким и должен быть.

Я приподнимаю её, чтобы она была на моем уровне. Белла обхватывает меня ногами и скрещивает их на моей пояснице.

Наши куртки плавно ложатся на пол.

Всё происходит медленно.

Так медленно, что я слышу, как расстегивается каждая пуговица на моей рубашке. Слышу каждый шаг, сделанный мной к кровати.

Я пропускаю через себя каждый её вздох, взмах ресниц, наклон головы.

Не прерывая поцелуй, мы исчезаем в нашей любви.

Мой пульс наигрывает бешеный ритм.

Казалось, в мою кровь впрыснули несколько кубиков эйфории.

Я теряюсь в этих ощущениях.

Наши тела и наши души сейчас максимально близки.

Меня захватывает ощущение полета, невесомости.

Каждый раз, когда наши сердца касаются друг друга, я слышу её громкий стон.

Каждый раз, когда её душа еще туже сплетается с моей, я не могу сдержать свой.

Я люблю её. И это взаимно.

Вза-им-но.

Это лучшее, что может случиться в жизни.

Постепенно успокаивая своё дыхание, я мягко провожу пальцами по её волосам.

На моих губах играет счастливая улыбка.

Улыбка любящего и любимого человека.

Белла рассыпала свои волосы по моей груди так, что каждое движение её головы щекочет меня и заставляет смеяться.

Через несколько минут она сжалилась надо мной и собрала волосы в пучок.

И теперь она старательно выводит замысловатые фигуры на моем животе.

-Извини меня. – Её дыхание опаляет мою грудь. – Я должна была поговорить с тобой, прежде чем делать какие-либо выводы.

Аккуратно поднимаю её пальчики с моего живота и подношу к губам.

Отвечаю между лёгкими поцелуями: Так было бы гораздо проще для нас, Белла.

Отпускаю руку и чуть приподнимаю её голову за подбородок, заглядывая ей в глаза: Я счастлив, что ты мне веришь.

-Я видела наше фото.

Удивляюсь: Наше фото? Где?

-Таня показала мне его, как доказательство своих слов. – Белла пожала плечами. – Там запечатлены мы с тобой, улыбающиеся и, кажется, счастливые. У меня никак не связывались её слова с этой фотографией. Твой взгляд на ней был таким же, как и сейчас, как и всегда, когда ты смотришь на меня. Любящий, открытый. Но знаешь, я поверила, потому что была в шоке. Для меня это было как удар под дых.

Белла нахмурилась и продолжила:

-Я думала, может это неправда? Но почему тогда он не рассказал мне о том, что мы были знакомы? О том, что мы были близки? Почему не навещал меня в больнице? Почему врал мне всё это время? И, в итоге, я пришла к выводу, что тебе есть, что скрывать. Поэтому ты и не хотел, чтобы я знала. Потому что всё рассказанное Таней - правда.

Я сильнее прижал Беллу к себе: Любимая моя, но теперь ты мне веришь, так? Ты можешь спросить у Чарли или у доктора Гуса, у кого угодно.

-Я верю тебе, Эдвард. Я верю твоим глазам. – Прошептала она, очерчивая пальчиками контур моих губ.

Я удовлетворённо выдохнул, и на моё лицо вернулась счастливая улыбка.

-Я хотела бы всё вспомнить. – В её взгляде засквозила грусть. – Вспомнить о нас. Расскажи мне, Эдвард?

Я нахмурил брови и, подумав пару секунд, ответил: Белла, девочка моя, я не думаю, что это хорошая идея. Ведь не зря врачи запрещали всё тебе рассказывать.

Её лицо немного осунулось, и она выпятила нижнюю губу, показывая свою обиду.

Я усмехнулся: Завтра съездим к твоему доктору и поговорим с ним, хорошо? Кто знает, может и его диагноз был не совсем точен?

-Что значит «и его диагноз»? – Белла заинтересованно посмотрела на меня, забыв про свою показушную обиду.

Отвечаю: Помнишь доктора Нилла? Так вот, он строго-настрого запретил провоцировать тебя воспоминаниями из прошлого. Поэтому меня и не пускали к тебе в больнице. А когда ты недавно лежала в клинике, я разговаривал со Стивеном. У него своё мнение по твоему вопросу. Он наоборот считает, что тебе необходимы воспоминания. И поэтому со мной твои головные боли проходят. Но опять же, он против резких и насильственных воспоминаний.

-Насильственных воспоминаний? – Белла вскинула брови.

Отвожу глаза в сторону: Типа того, что сделал я сегодня. Прямо всё тебе рассказал.

Белла мягко кладет свою ладошку мне на щёку:

-Скажем прямо, выбора особого у тебя не было.

Снова смотрю ей в глаза: Я не хотел, чтобы всё вышло так…

-А я рада, что всё случилось так. – Она указывает на нас и хитро улыбается.

Закатываю глаза и целую её в лоб: Изабелла, как тебе не стыдно!

-А почему мне должно быть стыдно? – Она пытается выглядеть серьезно, но не может сдержать ни улыбки ни румянца. 

Я спускаюсь чуть ниже, чтобы быть на одном уровне с ней, и поворачиваюсь на бок. Теперь её лицо прямо передо мной. Её глаза смотрят точно в мои. Наши сердца бьются в унисон напротив друг друга.

Провожу костяшками пальцев по её скуле: Я люблю тебя.

-Я люблю тебя. – Эхом отзывается Белла.

Эти три слова, способные перевернуть мой мир и вернуть его на место.

Эти три слова, заставляющие меня хотеть жить дальше.

Эти три слова, горящие пламенем в её глазах.

Она сказала их.

Белла улыбается и устало закрывает глаза.

Спрашиваю: Будем спать?

Она только сонно кивает, поворачивается спиной ко мне и прижимается к моей груди.

Я дотягиваюсь до покрывала, скомканного и лежащего где-то у наших ног, и накрываю нас.

Обхватываю Беллу за талию и притягиваю еще ближе к себе.

Последней мыслью, перед тем как провалиться в сон, было «Надо что-то предпринимать насчет Тани».

Я проснулся от того, что мне было невыносимо жарко. 

В комнате темно, наверное, сейчас только середина ночи.

Наше покрывало уютно устроилось где-то на полу. Мы лежим полностью обнаженные, но мне всё равно нестерпимо жарко.

Я поднимаю руку, которой прижимал Беллу к себе, чтобы лечь как-нибудь по-другому. Я аккуратно отстраняюсь от её спины.

Чуть приподнимаюсь и кончиками пальцев касаюсь её лба, чтобы убрать прилипшие волосы.

Он неожиданности я на секунду отдергиваю руку.

Белла просто пылает. Она настолько горячая, что всё её лицо покрылось испариной.

Я мягко трясу её за плечо: Белла, милая, проснись.

Её глаза затрепетали и открылись. Она повернулась на спину и посмотрела на меня заспанными глазами.

Кладу свою ладонь ей на лоб: Девочка моя, ты очень горячая. Как ты себя чувствуешь?

Белла чуть махнула головой и пару раз моргнула:

-Немного болят глаза. – Она сложила руки на закрытые веки.

Я начинаю страшно нервничать: Чем я могу помочь тебе? Позвонить в больницу?

-Успокойся, Эдвард. Не надо никуда звонить. Это, скорее всего, простая простуда. Или глазной коньюктивит. Давай спать.

Спрашиваю, не пытаясь скрыть тревогу в голосе: Ты уверенна, Белла?

-Да, Эдвард, я так хочу спать. Просто ужасно. – Последние слова она, казалось, произнесла уже из царства Морфея.

Я откинулся на подушку.

Может Стивен прав, и я действительно себя слишком накручиваю?

Как бы то ни было, уснуть у меня не получилось.

Я встал, надел шорты, аккуратно сложенные на стуле, и пошёл на кухню за водой.

Выпив два больших стакана, я вернулся в спальню, и лёг лицом к Белле.

Мои пальцы обводили каждую чёрточку на её лице, и я с радостью заметил, что она стала менее горячей.

Я не заметил, как заснул во второй раз. Но мне показалось, что проспал я немного времени, так как, проснувшись, находился всё в той же темноте.

На другой стороне кровати, почти на самом краю лежала Белла, свёрнувшись в комочек.

Решив, что она замерзла, я пододвинулся к ней с покрывалом.

Когда я оказался совсем рядом, я увидел, что Беллу била дрожь. Она вся тряслась так, что слышно было, как её зубы стучат.

Зову: Белла?

Она не отзывается – спит. Я укутываю её и дотрагиваюсь до лба губам. Кажется, что он стал еще горячей.

Во мне поднимается нешуточная паника. Я уже не верю в то, что это обычная простуда.

Решение приходит за долю секунды. И вот я уже достаю из кармана куртки телефон.

После шестого гудка, Стивен берет трубку:

-Эдвард? Зачем ты звонишь мне в… - Он замолчал, очевидно, смотря на время. – В 4 часа утра?

-Стив, Белла заболела.

-Что случилось? – Он моментально стал бодрее, как только разобрал в моем голосе ноты паники.

Я начинаю сбивчиво объяснять: Вечером всё было нормально, но сейчас её кидает то в жар, то в холод. Она вся дрожит, так сильно, что кровать трясется. На её лбу можно яичницу жарить. Стивен, блять, что делать?!

-Спокойно, спокойно. Скачки температуры? Это может быть обычная простуда. Тем более, если ты говоришь, что вечером всё было хорошо. Сейчас ранняя весна, и…

Перебиваю: Так вышло, что я рассказал ей всё.

-Твою мать, Эдвард, ты шутишь?! – Я впервые слышу, чтобы Стивен повышал голос.

Отвечаю: Я вынужден был! Я рассказал только в общих чертах, ничего конкретного. Стив, она чувствовала себя хорошо!

-Так, дай подумать. Вообщем собирай Беллу и пулей в клинику. Я выезжаю туда через десять минут. Встретимся там!

-------------------------------

С праздником, товарищи =)