(от лица Беллы)

Сказать, что была разъярена, значит ничего не сказать. Я хлопала ладонями по его голой груди, вбивая каждое колкое слово. Хотела как следует стукнуть его и одновременно опасалась за его состояние.

- Прости. Прости. Я по тебе ужасно скучал. Не видел так долго… Хотя бы по телефону слышать твой голос…

Эдвард терпеливо уговаривал меня, ворковал, гладил волосы, оставлял горячие поцелуи в уголках рта.

- Если бы ты сегодня не приехала ко мне, я бы сам к тебе сорвался. Просто больше не мог. Вчера поругался с отцом, потом с матерью. И все из-за тебя…

- Я просто как ненормальный. Люблю тебя до умопомрачения, - добавил он, прижавшись лбом к моему, шумно дыша, обжигая зеленым огнем глаз.

И разве я могла злиться на него, когда он такой… невозможно честный? И что мне делать с этим очаровашкой, околдовавшим меня целиком и полностью? Ответ был на поверхности. Точнее, прямо под моими ладонями.

Задержав дыхание, я начала водить руками по его обнаженной груди, внимательно следя за тем, как мои пальцы обводят рельеф мышц, задевают щекочущие волоски. Сердце забилось уже где-то в горле, когда подумала, как сильно хочу опустить ладонь вниз, путешествуя узкой дорожкой волос, чувствуя мощь его тела, забраться под плотный пояс пижамных штанов и ощутить уже не бедрами, а пальцами…

Нахальные мягкие губы Эдварда распылили мое желание, заставили его преобразоваться в другое. Обхватив его крепкие плечи, я жадно отвечала на его поцелуй, цепляя своим языком его, дразня, показывая, как безумно люблю, хочу…

- Моя мама… - сдавленно выжал Эдвард, отстраняясь. Я чувствовала, как им овладело мучительное напряжение от необходимости остановиться.

- Она уехала в Портленд на весь день, - погладила его плечи, снова перешла на грудь. Я ни на миг не убирала руки от его тела и будто оживала от этих будоражащих тактильных ощущений…

- Мы совсем одни, - прошептала через мгновение, мои пальцы прилипли к его торсу, скользнули на живот, уцепились за пояс штанов.

- Я присматриваю за тобой, любимый, - выдохнула в ямку на его шее, прижалась к ней губами. Еще раз и еще.

Конечно, я имела смутное представление, чем можно искушать мужчину, у меня была лишь теория, местами подтвержденная практикой. Однако, по-видимому, неплохо справлялась, если судить по стонам и сжимающейся хватке Эдварда. Элис и Розали не раз вскользь замечали, что мужской пол легко заводится от всех прикосновений ниже пояса. И вот мои руки на резинке его брюк, мысленно я готова к решительным действиям, а морально скромница во мне пятилась назад, струсив…

- Плохо ты это делаешь, - со стоном заключил Эдвард, пытаясь убрать мои руки с облюбованного ими места, отодвигая свои бедра от моих.

- Я плохая сиделка? Или плохая девушка? – я не разжимала пальцев, удерживая его, а мои упорные губы перешли на его ключицу.

Это даже не было смешно, на самом деле. Нужда изведать, ощутить и, наконец, разрядиться перевешивала законы логики, а также его затянувшееся сопротивление.

В ответ Эдвард грубо поцеловал меня, глубоко проникая языком в мой рот, наконец, развязывая узлы своей страсти. Его ладони вдруг взлетели на мою грудь, сжав ее, заставляя меня мгновенно откликнуться электрической дрожью по всему телу.

- Ты же понимаешь, что пути назад уже не будет, - прошептал он, закончив поцелуй.

В его устах это означало: первая брачная ночь фактически не будет первой.

- Тем более, - я потянулась и захватила губами мочку его уха.

Его невероятный вкус и запах, жар его сильного тела под моими руками, его пальцы, проводящие по моим напрягшимся соскам, – все заставляло меня улетать в астрал, где мы с ним оба были совершенно обнажены и соединены в одно целое.

- Если нет заднего хода, давай на всей скорости рванем вперед.

- Нужно… Подождем чуть-чуть… На следующий год… О-о-о-х!

Я прикусила его мочку, заставив умолкнуть и вернуться к поцелуям. Мои пальцы достаточно осмелели, чтобы пробраться на пару сантиметров за границу запретной территории, отчего Эдвард простонал в мой рот, а я почувствовала тугую пульсацию между бедер.

Раздвинув ноги, я закинула их на его бедра. Юбка задралась почти до пояса, одежда начала дико бесить, особенно топ, мешающий как следует прочувствовать влажное тепло рук Эдварда, ласкающих мою грудь. Я точно знала, что надо сказать. Оторвавших от его губ, громко дыша, взглянула в темно-зеленые взволнованные глаза:

- Я твоя. И буду твоей завтра, через год, через двадцать лет… А ты мой и будешь моим. Нам не надо ждать. Это глупо.

Эдвард закусил губу и убрал ладони с моей отяжелевшей груди, опираясь на них, навис надо мной.

- Это важно, любимая, - внушающим тоном сказал он.

Хрипотца в его голосе жгучим медом разлилась по моим возбужденным нервам. Я пошевелила пальцами, так и оставшимися за резинкой его штанов, желая спровоцировать…

- Тебе лучше не делать так, - прошептал он, закрыв глаза.

- Для меня это важно, Эдвард, - вернула ему его же слова.

Я вытащила одну руку и успокаивающе погладила его щеку, уколовшую меня легкой щетиной. Он открыл глаза, и мы улыбнулись друг другу.

- Стоит только начать, остановиться уже будет невозможно. Секс похож на наркотик.

- Для девственника ты очень хорошо осведомлен об этом, - я очертила его брови, взлетевшие вверх, но больше своего изумления моими знаниями он ничем не выдал.

- У меня перед глазами пример старшего брата, Изабелла, - решительно объяснил он, губы двигались под моими пальцами, накрывшими их. – И поскольку мы еще не самостоятельны, у нас нет ни места, ни законных оснований…

- Боже, Эдвард! – я оборвала его, взъерошила бронзовые пряди, скривилась. – Ты из прошлого столетия вылез? Сотни пар нашего возраста делают это. И у них тоже строгие родители и нет подписи в книге регистрации браков. И они счастливы заниматься этим даже на задних сиденьях машин. И кто тебе сказал, что я против того же?

Реакция Каллена на последнюю фразу потрясла меня. Он вдруг напрягся, глаза расширились и впились в мое лицо. В голове пронеслись лихорадочные выводы о том, что я, вероятно, оскорбила его своей настойчивостью, граничащей с озабоченностью. Да уж, определенно, своей распущенностью могу составить конкуренцию Тане Денали, так что зря ей когда-то завидовала.

Мне хотелось вдохнуть поглубже и захохотать над самой собой, но вместо меня шумный вздох со стоном сделал Эдвард, затем его губы напали на мои. Иссушающий, долгий, тягучий и страстный поцелуй стер все мысли, за долю секунды вернув меня в состояние сходящей с ума от неудовлетворенного желания.

- Если я сейчас возьму тебя, то обещай… - Эти замечательные слова, звучавшие у моего уха, рождали трепет, сладкой патокой затопляющей мое тело, его руки, гладящие мои обнаженные бедра, заставляли хотеть большего: чтобы они оказались там, где все горело влажными струями пламени.

В тот миг безумия я могла пообещать ему все, что угодно: переплыть Атлантический океан, прыгнуть в Большой каньон, стать завтра же его женой. Просто-напросто оставила свой здравый смысл и жизненные принципы за пределами нашего с ним магнитного поля притяжения.

Но судьба хранила меня, потому что я нетерпеливо оборвала его:

- Я люблю тебя… Пожалуйста, Эдвард. Это нужно нам обоим…

И ему этого хватило. Он снова стал жадно целовать меня и переместил бедра вверх так, чтобы моя рука оказалась за поясом его штанов уже полностью и наткнулась на… это чудо.

Инстинктивно пальцы обхватили тугую твердую плоть. Эдвард зашипел, зажав губами кожу на моем подбородке. Я сглотнула ком страха, смешанного с удивлением: боже, это не сможет в меня поместиться! Шелковистая, мягкая кожа, которая прятала сталь, ласкала руку, а стоны Эдварда, когда проводила рукой по его возбуждению, – слух. Я подавила истерический смешок: наконец-то мой любимый открыл мне еще одну свою тайну. Достаточно большую, чтобы волноваться.

Кажется, все существо мое сосредоточилось в пальцах, пробегающих вниз, вверх, обхватывающих, поглаживающих. Но как только ощутила прохладные пальцы Эдварда, нырнувшие мне в трусики и стремительно проникнувшие между влажных складочек, то вздрогнула как от удара, чары рассеялись, и я выпустила его плоть.

Он перестал целовать мою шею, убрал руку из трусиков и посмотрел мне в глаза с испугом и раскаянием.

- Прости, Белла, - быстро зашептал он. – Я не хотел так… внезапно… Если тебе неприятно…

Но нет, нельзя назвать сверхчувствительность неприятной. Скорее, ее можно назвать моим недочетом. Возможно, если бы я хотя бы мастурбировала… Но, честно, не знала, как можно доставлять удовольствие самой себе. Вот если бы он взялся это сделать… У него такие прекрасные руки, тонкие длинные пальцы…

От этой мысли дурман вожделения снова поспешил заполнить мой мозг.

- Сними с меня белье, - дрожащим голосом попросила я.

Эдвард отрицательно замотал головой:

- Точно не сегодня. Ты не готова. Я тоже.

- Ты не готов? – я накрыла ладонью дрогнувшую твердость в его штанах.

- Не в том смысле, - выдохнул он сквозь зубы. – У меня нет презервативов. Да, черт возьми, я даже не знаю, какие мне нужны.

- Это не проблема. У тебя никого не было, у меня тоже. Нам не о чем волноваться. И ты не прав, я готова.

- Нам не о чем волноваться. Если только не о том, чтобы стать родителями в восемнадцать лет. И я прав, ты не готова.

Эдвард пошевелился, он собрался перекатиться на бок. Я позволила, потому что мне были нужны обе руки, чтобы раздеться. Судя по всему, он не желает получить удовольствие от этого процесса.

- Именно сегодня мы не рискуем ничем, - я начала развязывать банты топа. Слава богу, лифчик под эту модель не надевался, а значит, не требуется извращаться хотя бы в том, как снять его пособлазнительней.

- Мамочка научила меня делать нужные подсчеты, и этот урок я усвоила, пусть и не гений в математике. И я хочу тебя, следовательно, я готова.

- Я давным-давно тебя хочу, еще с того момента, как увидел после каникул. Но это не говорит о степени моей готовности.

Я прикусила язык, чтобы не обозвать его упрямым придурком в этот торжественный момент, когда он сделал это сенсационное признание и когда обнажу грудь перед ним. Конечно, он ее уже видел и трогал, но сейчас все будет совсем иначе, и он предупрежден о продолжении.

Плавным, изящным, почти танцевальным движением я сняла топ через голову, затем, избавившись от раздражающей заколки, тряхнула головой, чтобы волосы рассыпались по плечам.

Видимо, он до конца не верил в то, что я сделаю это, поэтому не успел помешать… Его рот приоткрылся, а вспыхнувшие глаза жадно разглядывали мои груди с уже твердеющими сосками. В тот момент я не чувствовала смущения или неловкости, настолько была подчинена идее потерять девственность здесь и сейчас. И понимала, что первый раз не будет полетом в заоблачные миры, вот если только его пальцы…

Интересно, можно хотеть пальцы?

Эдвард застонал в голос, отвернулся и сел, закрыв лицо руками.

- Оденься, прошу тебя, - глухо взмолился он.

- Конечно, оденусь. Как раз к приходу твоей мамы, - съехидничала я, стягивая юбку.

Оставался последний барьер – черные хлопчатобумажные трусики с маленькой красной розочкой, вышитой спереди. Не самый благоприятный выбор для первого раза с парнем, слишком уж по-монашески скромный. Но я же не знала, что день Х настанет именно сегодня.

Снимать или не снимать? Я бросила взгляд на застывшую спину Каллена. Это будет его решение, его шаг. Так точно буду знать, что он не жертва, а активный участник.

Осторожно я опустилась на подушки и замерла в ожидании, холодящем мою ранее разогретую нашими обоюдными ласками кожу. Сердце колотилось так, что отдавалось в висках, адреналин играл со мной дурную шутку, но я гасила судорожную дрожь, комкая пальцами простынь.

Время остановилось. Секунды и не думали бежать, а я – тем более. Прекрасно понимала, что его удерживает на месте, что вынуждает его колебаться, закрываться от меня: страх облажаться, не сдержаться, причинить больше боли, чем положено, и, разумеется, ответственность и неизведанность.

Мой благородный рыцарь! Первый секс действительно противоречит всем его принципам. Если верить Элис, ни он, ни я не будем на высоте.

- Эдвард, - плохо слушающимся голосом позвала я, а про себя добавила отчаянную молитву: «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!», пронзая взглядом его затылок. Он должен был услышать мои мысли. Раньше слышал.

Но парень не шелохнулся, и я закрыла глаза: сорвалось.

Через минуту матрас зашевелился подо мной, а его губы, теплые, нежные, заверяющие, коснулись моих. Он услышал меня.

…Вероятно, я была готова к тому, что в самый ответственный момент паника вновь заставит его отступить.

Одежды на нас уже не осталось. Мы были наги и в равно уязвимом положении друг для друга. Я так и не нашла в себе достаточно садомазохизма, чтобы рассмотреть как следует то, что сегодня вряд ли доставит удовольствие. Зато наслаждалась плотной гладкостью кожи его бедер и ягодиц, скользя по ним ладонями. Руками и ртом он ласкал мою грудь, покусывал шею, дико целовал, так что между ног у меня уже была шаровая молния, колющая разрядами, а не просто некомфортная пульсация.

Я спустилась ниже, переместив и раздвинув бедра так, чтобы влажная головка его члена коснулась моего входа. От непривычно острого ощущения судорога змейкой пробежала по телу, но закусила губу: вскрик или вздох мог все испортить. Эдвард зажал зубами кожу рядом с соском, заглушая собственный стон. Вот тогда и позволила себе поежиться.

Я обняла его за плечи, скрестила лодыжки на его бедрах и прошептала, зажмурив глаза:

- Сейчас.

Он прекратил мучительно ласкать мои соски, поднял голову и обдал горячим дыханием мою щеку:

- Я люблю тебя. И так будет всегда. Ты меня знаешь, я свои слова назад не забираю, - охрипший голос, сказавший на самом деле банальную, давно известную вещь, в тот момент прозвучал для меня подобно гласу судьбы. Приговор, который свяжет нас на годы… Навсегда? Я не была против, если навсегда, согласна на эту ответственность, принимаю ее в ответ. Если мы такие хорошие друзья, то будем такими же отличными любовниками. Каким бы ни был этот первый раз, разочаровать друг друга для нас невозможно.

Его язык провел по моим губам в просьбе приоткрыться, а бедра двинулись вперед, стремясь слиться с моими.

В первую секунду боль была приемлемой панацеей для ослабления пожара, разгоревшегося после всех его грубо-чувственных игр с моей шеей, ключицами и сосками, вызвавших у меня стоны, смешанные с ругательствами.

Он рывком двинулся еще глубже, оторвав от моих свои губы и простонав:

- Белла… Ты невероятна.

Я, наконец, решилась открыть глаза, чтобы насладиться зрелищем, презрев тупые ножи, кажется, разрывающие меня изнутри. Все терпимо…

Лицо моего любимого было искажено страстью, темные глаза глядели в мои с маниакальным обожанием, будто бы я – та персона, что спроектировала и создала эту вселенную. Увиденное поразило меня, сердце споткнулось и остановилось, а я забыла, что надо полностью расслабиться.

- О-о-ох! – следующий толчок его бедер застиг врасплох, пронзив острием боли. Эдвард остановился, мышцы спины и плеч напряглись под моими руками, глубина глаз заполнилась безмерным страхом.

- Ты… как? Я сильно… ранил тебя. Я не должен был… прости, - хриплый голос то и дело срывался на почти бесшумный шепот.

Я преодолела пытку боли, усилием воли задвинув ее на задний план сознания. Главное – сейчас мы вместе, едины. Это именно то и так, как хочу и хотела. С успокаивающей улыбкой я погладила его плечи, шепнула:

- Все хорошо. Не останавливайся.

- Я не могу. Не могу! – он опустил голову и, сдвинув бедра назад, вышел из меня. Я не удержала еще один стон дискомфорта.

- Я не могу сделать тебе больно. Я не хочу, чтобы тебе было больно…

Лбом Эдвард прижался к моей груди, пряди волос щекотали чувствительную кожу, он судорожно дышал, а пальцы вцепились в мою талию. Места этого контакта уже начали саднить, но я не могла сказать ему еще и об этом, тогда он бы и вовсе не позволил себе коснуться меня сегодня, мотивируя тем, что постоянно причиняет мне боль.

- Это неизбежно, Эдвард. Ведь у тебя член, а не магический жезл, - отшутилась.

Я точно не знала, что сейчас владело мной. Не просто физическое желание, нет. Думаю, оно растворилось в жгущем обхвате ожога между ног. Мною владела психологическая потребность отдаться, пройти до конца, испытать, познать, доказать… Но как обойти ослиное упрямство Эдварда?

Потянувшись, я обхватила одну его руку своей, разжала напряженные пальцы, оставившие эхо легкой пульсации на моей коже, и поднесла к своему лицу. Начала с того, что водила губами по холмикам на его ладони, оставляя легкие поцелуи, скорее, похожие на выдохи, чем на касания. Он постепенно расслаблялся от этих ласк, обреченность уходила из его глаз, снова заменяясь желанием.

Захватывая губами каждый его палец, я прикусывала подушечку, затем проводила по ней языком. Он был потрясающим на вкус, он весь был потрясающим – без одежды – еще более. Вожделение снова заныло между бедер, боль быстро стала нелепым прошлым. Я возбудилась просто от тех действий, что проделывала с его рукой. Неудивительно, что это скоро снова стало невыносимо…

- Белла, - его тягучие, сладкие поцелуи лелеяли кожу моих плеч, шеи.

Я сплела руку с его и скользнула по своей груди, разбухшим соскам, животу и, наконец, достигла места своих мучений. Мы оба дрожали и задыхались, глядя в глаза друг другу с безумием ожидания, когда, положив его пальцы на свою пылающую промежность, принялась направлять движения, делая их нужными, правильными, восхитительно яркими…

Да, можно хотеть пальцы. Еще как можно.

Еще секунда, и наши рты поглощают стоны. Впервые мы разделяли такой поцелуй: безудержный, яростный, разрывающийся страстью, дикостью.

Побеждая болезненную тяжесть земного притяжения, я поднималась все выше и выше. Раскачивалась… Точно на качелях тогда, четыре года назад, когда мы с Эдвардом, попав на заброшенную детскую площадку, обнаружили качели не на цепях, а на металлических прутьях. Мы решили позабавиться, сделав «солнышко», полный оборот… Было так же: сначала все время тянуло вниз, но чувство, тело, рвалось вверх, сделать невозможное – соединить в одно высоту и твердь, взмыть в облака вверх ногами.

Я уже не руководила его рукой, его пальцы постепенно ускорялись, вращаясь, дразня, дирижируя моим возбуждением. Обняла его за плечи и с упоительным удовольствием поддавалась бедрами ему навстречу. С громкими бесстыдными стонами кусала его губы и умирала, когда слышала его глухое «Белла», срывающееся, зажигающее мою кровь. Я была на грани колоссального оргазма, готовящегося взрывной волной пробежать по каждому моему нерву, по каждой клеточке моего тела…

- Возьми меня… Возьми! - выкрикнула, и жесткий узел внизу живота разорвался, обжигая тысячью разрядов. Теплое тяжелое удовлетворение, растекшееся по конечностям, успокоило, расслабило, оглушило…

Я даже не заметила, как Эдвард снова вошел в меня. Легкое жжение сопровождало каждый его ритмичный толчок, но это было недолго. Один, два, три, четыре – и его бедра слились с моими. Я со вскриком удивления выдохнула, ощущая внутри растягивающую меня плоть, Эдвард иступленно простонал мое имя и, на секунду застыв, рухнул на меня.

Кажется, и он, и я по кусочкам собирали свое сознание и свое тело. Эдвард так сильно придавил меня, что боролась за каждый вздох, но даже под страхом смерти от удушья ни за что не отказалась бы от счастья слышать его сбивчивое дыхание, чувствовать под своими руками влажные волосы на его затылке, быть с ним тесно сплетенным комом тел, сердцебиений, тепла и бессловесного успокоения.

В конце концов, он пришел в себя и резко поднял плечи. Следующим движением он спустил вниз бедра, и я зашипела от нового жала боли между ног. Вот тогда испугалась по-настоящему. Если сейчас снова увижу вину или стыд, написанные на его лице, то зальюсь слезами истерической злобы и безысходности. Недопустимо!

Неловким движением я повернулась на бок и уткнулась лицом в подушку. Тело было вялым, непослушным, ноги и руки будто ватные. Да уж, секс изматывает. Ну а первый так вообще высасывает силы. Рука Эдварда, откинув мои волосы с плеч, погрузилась в пряди. Негромко, словно боясь испугать меня, он позвал:

- Белла.

Никак не отреагировала, хотя его голос, как и пальцы, уже проводящие по щеке, ласкали, рождая истому. Я только что отдала ему свою невинность, и не дай бог, чтоб он пожалел, что взял ее.

- Посмотри на меня, пожалуйста. Я хочу увидеть твои глаза, когда скажу это.

- Что ты скажешь? – отозвалась я, не отрывая лица от подушки.

- Сначала посмотри на меня.

- На днях ты сказал, что у меня красивая спина. Теперь ты отказываешься с ней поговорить.

Я не успела моргнуть, как мгновенно оказалась развернутой и прижатой к его груди, еще хранившей сладковато-острый мускусный запах, запах секса…

- Умоляю, прости за то, что не сдержался, - зашевелились его губы в моих волосах. – Даже представить не могу, как больно тебе сделал. Я просто с ума сошел, когда ты… когда ты прокричала… эти слова. Я с катушек съехал. И это было так несправедливо! Почему я чуть не умер от невообразимого удовольствия, в то время как ты… Я бы все отдал… Ты – мое солнце, моя единственная. Я просто не переживу, если ты…

Он раскачивал меня в своих объятиях, баюкая и утешая, точно малое дитя, а я была на грани то ли буйного приступа радости, то ли убийственного приступа бешенства. В итоге воспользовалась старым верным способом: заткнула его красноречивый и умный рот глубоким поцелуем. Когда мои губы оставили его, он с ошалелым восторгом всматривался в мои глаза.

- Мне было хорошо. Нет, даже лучше, чем хорошо… Но, боюсь, все поздравления и восхищения пойдут твоим пальцам. Определенно, я их люблю.

Хихикнув, я погладила его по щеке, щелкнула по носу, а он все так продолжал озарять меня блестящими большими зелеными глазами.

Если он продолжит смотреть на меня так, я совершенно растаю и снова воспользуюсь рукой помощи, причем в прямом смысле этого слова. Но сейчас было кое-что, о чем должна была позаботиться, что вдруг напомнило о себе щиплющей влажностью между бедер…

Минут двадцать мы приводили в порядок себя и постель. Эдварду пришлось одеть футболку. К своему потрясению, я заметила следы ногтей на его плечах. Сама тоже насчитала два засоса на правой груди, один на шее и один под ключицей. И да, были еще краснеющие отпечатки его пальцев на моей талии, и я постаралась тщательно скрыть их от него.

Почему никто не предупредил, что секс травмоопасен? И вообще похож на бойню. У меня даже настроение было как после драки – обманчивое спокойствие и возбуждение.

Мы поели внизу и снова рухнули в кровать. Эдвард сел, обеими руками прижал меня к своей груди, к сожалению, закрытой хлопком футболки, поцеловал макушку, лоб и выдал:

- Ну? Так когда свадьба?

Я рассмеялась. Похоже, у моего парня благодаря мне появился новый, сотый, пунктик в добавление к остальным девяносто девяти

- Ты украл мою реплику, – отвертелась я, чмокнув его в щеку.

- Хорошо, мисс, предоставляю вам слово, - паясничал он, смеясь вместе со мной.

Я оглядела его из-под ресниц, притворно оскорбленно. Его великолепно взъерошенные волосы, малахитовые огоньки в глазах, яркие зацелованные мною губы – все было по-новому, иным, и в то же время отлично знакомым, родным.

- Позвольте осведомиться, мистер, когда же свершится наш брачный обряд? – пропищала я, по-кукольному выпучив глаза и хлопая ресницами.

Затем, изменив голос на низкий, нахмурившись, сама себе ответила:

- Никогда, мисс, потому что невеста уже не наденет белое.

- Белла! – Эдвард со смехом зажал мне рот ладонью. – Не сыпь мне соль на рану.

Я лизнула свой импровизированный кляп, и точно молния проскочила между нами, заставив обоих дернуться. Эдвард тут же убрал руку, спрятал глаза.

- А ты не говори о ранах, - подколола я, заставляя свое сознание переключиться, вновь устраиваясь на его груди и обнимая.

- Сильно болит? – полушепотом спросил Каллен, поглаживая мне спину. Кажется, он страшился моего ответа.

- Не сильнее ободранной коленки. Пара дней, и я готова к новым приключениям.

«В твоем «вольво», - добавила про себя.

Некоторое время и он, и я молчали. Он перебирал мои волосы, касался губами виска или макушки, шумно вздыхая.

- Знаешь, - он наконец развеял магию нашего молчания. – Я хочу научиться этому…

- Чему? – полусонно промямлила я.

- Как доставить тебе немыслимое удовольствие. Такое же, какое ты… Нет, еще большее, чем ты сегодня мне доставила.

Я счастливо улыбнулась, вздохнула, поцеловала его в шею, на секунду задержав в легких его токсический запах.

- О’кей. Тогда в следующий раз я сопротивляюсь, а ты настаиваешь. Будем придерживаться традиций.

- Договорились, - его губы нашли мои, прижавшись в мягком поцелуе. – Обожаю тебя и традиции.

ФОРУМ