Глава 1. Pov Белла 

Саундтрек к главе 

Обложка к главе 
 

- Белла, дочка, проснись! – кто-то потряс меня за плечо, вырывая из томительного полузабытья, в которое я погрузилась после стольких бессонных ночей.

Я с трудом разлепила тяжелые веки и подняла голову с деревянного подлокотника жесткого кресла. Я находилась там же, где и последние три месяца - в детской окружной больнице Бостона.

Ярко-голубые стены коридора были разрисованы веселыми картинками с героями мультфильмов и сказок. Они создавались для того, чтобы поднять настроение маленьким пациентам, находившимся здесь, но прямо сейчас они раздражали мои глаза и нервную систему.

О какой радости могла идти речь возле палаты интенсивной терапии кардиологического отделения, где сейчас моя девочка сражалась за свою жизнь, а я ничего не могла сделать, кроме как наблюдать веселые лица Шрека и принцессы Фионы.

Я перевела взгляд на того, кто разбудил меня, моего отца – Чарли Свона и окончательно проснулась.

- Что-то с Викторией? Папа, не молчи, скажи мне правду! – потребовала я, схватив его за рукав синей джинсовой куртки.

- Нет, Белла, нет! Все по-прежнему… - Чарли тяжело вздохнул и присел рядом со мной на соседнее кресло.

Он, кажется, постарел с тех пор, как мы с Тори оказались здесь. Морщины на его лице залегли глубже, а седины в некогда темных кудрях прибавилось в разы. Да и сама я выглядела словно привидение после всех пережитых потрясений и пролитых слез.

Я не помнила, когда в последний раз была дома, нежилась в ванной, наслаждаясь ароматом душистой пены, или делала макияж, или наряжалась в красивую одежду. Сил и времени хватало лишь на то, чтобы забежать на полчаса в квартирку, наскоро принять душ, переодеться и снова бежать сюда, в больницу.

О встречах с подругами, хоть и имелось их немного, давно было забыто. Больше не существовало той милой и жизнерадостной Беллы, какой я всегда оставалась, несмотря ни на что. А трудностей в моей жизни хватало, начиная с рождения Виктории почти семь лет назад.

Она родилась недоношенной из-за стресса, в котором я находилась после гибели Джейкоба, ее отца и моего жениха.

Мы встречались с ним с выпускного класса и вместе поступили в колледж Бостона, но Джейк бросил учебу после первого курса и пошел работать в пожарную охрану, что в итоге и погубило его.

Когда я заканчивала второй год обучения в колледже на отделении английского языка и литературы, то неожиданно забеременела. Это не было запланировано, но мы решили, что дети – это дар божий и с нетерпением ожидали появления малышки на свет.

Джейкоб хотел немедленно жениться, да и Чарли недвусмысленно настаивал, но я убедила их подождать и сыграть свадьбу уже после родов. Виктория должна была родиться в октябре, а весной мы планировали сыграть свадьбу. Чарли смирился с этим, потому что души не чаял в Джейке и был уверен в нем, ведь тот приходился сыном его лучшему другу.

Мы жили на съемной квартире, потихоньку готовились к свадьбе и рождению малышки. На все это были нужны немалые деньги, поэтому Джейкоб старался брать дополнительные смены, подменяя заболевших коллег. Он сильно уставал, но я ничем не могла ему помочь, к тому же мне пришлось взять академический отпуск в колледже. Большой живот и недомогания не давали мне возможности продолжить заниматься. Я надеялась восстановиться в колледже, когда малышке исполнится хотя бы год. Моя мать, Рене, жила во Флориде со своим вторым мужем, Филом, но обещала помочь мне с девочкой.

В один из хмурых серых дней уходящего сентября, Джейк ушел в ночную смену, а я легла спать пораньше. Это странно, но никаких плохих предчувствий у меня не было, когда я провожала его. Я и подумать не могла, что вижу его живым в последний раз.

В четыре часа утра меня разбудил телефонный звонок. Это был Сэм, один из сослуживцев Джейкоба и его друг. Тогда-то и прозвучали в трубке страшные слова: «Белла, мне очень жаль, но произошло несчастье… Джейкоба больше нет с нами…».

Все, что происходило после этой фразы, я помню как в тумане. Черный цвет стал преобладающим в моей жизни в те дни. Угольный цвет траурного наряда сменился полным погружением во тьму.

На похоронах я упала в обморок, и меня тут же отвезли в больницу, где через несколько дней появилась на свет Виктория Эмбер Свон, которая так и не успела познакомиться со своим отцом.

Она стала моим спасением и заполнила пустоту, образовавшуюся в моей душе с уходом жениха. Девочка была больше похожа на меня: те же волосы и глаза, чуть светлее, чем у отца.

Рене, прилетевшая сразу же после смерти Джейка, сдержала свое обещание. Они с Филом сняли дом и перевезли меня к себе вместе с малышкой. Чарли, хоть и переживал, что я не вернулась в его дом, понимал, что он постоянно на дежурствах в полиции, а здесь со мной мама и Фил.

Весь первый год я жила с ними и постепенно заботы о малышке вытеснили тоску и печаль из моего сердца, и я смогла отпустить Джейкоба. Каждая улыбка дочери, ее первые шаги, ее смешной лепет - все это заживляло мои раны, словно бальзам.

Тори, хоть и родилась недоношенной, но развивалась по возрасту, и после празднования ее первого дня рождения, я решила восстановиться в колледже, как и планировала ранее. Тем более, что мне нужна была профессия, чтобы найти работу и содержать себя и ребенка. За Викторией согласилась приглядывать Сью Клируотер, наша соседка, когда я вернулась в дом Чарли, а мама и Фил - к себе во Флориду.

Время полетело очень быстро. Виктория росла день ото дня, я с отличием окончила колледж и стала преподавать английский язык в средней школе. Мы с дочкой переехали в маленькую квартирку на Акрон-стрит, чтобы не стеснять Чарли и Сью, которая стала его женой. Да и пора было возвращаться к самостоятельной жизни.

Нам с дочкой было хорошо в нашем небольшом мирке, где имелось все необходимое. Личная жизнь не складывалась, так мало осталось хороших парней, с которыми хотелось бы завести серьезные отношения. Стоило мне только упомянуть о дочке на свидании, как мой ухажер сразу сникал, а после исчезал в неизвестном направлении. Некоторые сразу давали понять, что хотят лишь физических отношений, а моя семья их не интересует. Такие варианты я отвергала сразу, мне нужен мужчина, который любил бы меня и мою дочку и никак иначе. Поэтому через некоторое время я сдалась, оставив безуспешные попытки обрести личное счастье.

На семилетие я обещала Виктории поездку в Диснейленд и копила деньги для этого. Девочка ходила в подготовительный класс в той же школе, где я работала, и в один из майских дней прогремел гром среди ясного неба.

Я проверяла задания учеников, когда ко мне в кабинет буквально влетела миссис Коуп, школьный секретарь.

- Белла! – запыхавшись, позвала она. – Беги скорее в класс Тори, ей плохо, мы вызвали скорую помощь!

Ручка выскользнула из моих ослабевших пальцев, ноги стали ватными, а в глазах потемнело от такого известия. Но я заставила себя встать и броситься вниз по лестнице, на первый этаж, где находился ее класс.

Когда я показалась в дверях, то увидела, что моя девочка, белая как полотно и с губами, принявшими синеватый оттенок, лежит на кушетке, а возле нее хлопочет миссис Эллиот, медсестра.

- Виктория! – позвала я и кинулась к дочери. Миссис Эллиот резко обернулась, на ее лице была паника. – Что с моей девочкой?

- Она упала в обморок во время сборов на прогулку и до сих пор не пришла в себя, несмотря на все наши усилия… - рассказала Анджела Веббер, ее учительница, она сочувственно смотрела на меня. – Мне очень жаль, Белла…

Мои ноги подкосились от этих слов, когда-то я их уже слышала, и это означало трагедию для меня. Только не снова, только не с моей девочкой!

Я опустилась на колени рядом с кушеткой, беря руку моей малышки в свою. Она была такой бледной и холодной, пульс почти не прощупывался.

- Виктория, родная моя, прошу тебя, не покидай меня, слышишь? Борись, солнышко, не сдавайся… - лихорадочно шептала я.

Через несколько минут за окном послышался вой сирен, а еще мгновение спустя вошла медицинская бригада, окружившая девочку. Ее быстро погрузили на носилки и покатили в машину "неотложки".

- Я поеду с ней, это моя дочь! – сказала я. Кто-то из учителей, столпившихся у выхода, протянул мне мою сумку.

- Хорошо, мэм, садитесь! – скомандовал один из санитаров.

Мы мчались по перегруженным в этот полуденный час улицам Бостона, пока врачи подключали мою крошку к каким-то приборам, на ее лице появилась кислородная маска.

- Что с ней? – спросила я.

- Пока мы не можем поставить точный диагноз, этим займутся кардиологи, но у нее нарушения ритма сердечной деятельности, отсюда и обморок. Такое случалось раньше?

- Нет, никогда… - всхлипнула я. – Виктория всегда была здоровой девочкой…

- Среди ваших родственников есть люди, страдающие сердечными заболеваниями?

- В моей семье нет, а вот насчет семьи отца девочки я не уверена…

- Мы запишем это в медицинской карте.

- Она… выживет? – с трудом произнесла я.

- Мы не можем делать никаких прогнозов, мэм, пока нет диагноза и не назначено лечение.

Остаток дороги я слушала тихие переговоры медицинской бригады, но не слышала их. Мои мысли были хаотичны, я словно наблюдала за всем происходящим со стороны, будто это не я ехала в машине скорой помощи вместе со своей дочерью, которая была до сих пор без сознания.

Сердце… У Виктории что-то с сердцем…. Как же так? Ведь еще вчера она казалась совершенно здоровой! Откуда это взялось и что теперь делать? Лечение подобных заболеваний бывает очень дорогим, я не раз читала об этом в газетах, где я возьму столько денег? Нет, я что-нибудь придумаю, я все сделаю ради своей малышки!

Отчаяние в скорой помощи сменилось суетой в приемном покое детской окружной больницы Бостона, Тори сразу везли в реанимацию. Я осталась за закрытыми дверями, заполнять бланки необходимых документов и метаться в кошмарном неведении и страхе.

Я просто замирала от одной мысли, которую не могла произнести даже про себя. Все мои внутренности скрутило в тугой узел, не давая мне возможности дышать. Тиски паники и страха сдавливали своими железными клещами со всех сторон. «Господи, что делать? Что? Как помочь моей кровиночке?» - стучало молотком у меня в голове.

Дрожащими руками я выудила из сумки телефон и позвонила единственному человеку, который мог мне хоть чем-то помочь - Чарли.

- Папа… - прохрипела я в трубку. – Тори, она в реанимации…

Отец примчался через полчаса, так быстро, как только смог. Я бросилась к нему и, уткнувшись лицом в плечо, горько разрыдалась. Мне хотелось, чтобы все стало просто, как в детстве, где он мог решить все мои проблемы за меня.

- Все будет хорошо, Белла, - утешал он меня. А что еще он мог сказать? Он сам отчаянно желал в это верить. – Что говорят врачи?

- Сердце, больше пока ничего не сказали. Папа, она так и не пришла в себя!

- Мы справимся, дочка, и Тори справится, она сильная малышка и выкарабкается!

- Я не переживу, если с ней что-то случится!

- Нет, даже не думай об этом, врачи помогут ей, верь в это!

Больше часа мы с Чарли провели в коридоре, ожидая новостей. Отец уговаривал меня присесть, но я не могла. Как можно было спокойно сидеть и ждать, как? Я прошла, наверное, тысячу шагов в небольшом коридоре, а перед глазами стояла картинка с моей бледной девочкой, опутанной проводами.

Наконец, бог сжалился над нами, и из белых дверей вышел пожилой доктор в очках.

- Доктор! Умоляю, скажите, как моя дочь? Что с ней? – засыпала я его вопросами. Отец встал рядом со мной.

- К сожалению, не могу вас утешить. У вашей дочери обнаружена кардиомиопатия, довольно серьезный порок сердца, удивительно, как это раньше не проявилось…

- Это лечится? – с надеждой спросила я.

- Увы, мисс, лечение практически бесполезно, вашу дочь может спасти только трансплантация сердца…

Услышав это, я покачнулась, отец едва успел подхватить меня. Доктор с жалостью смотрел на нас.

- И это поможет? – Чарли взял инициативу в свои руки. Мой язык меня не слушался.

- Да, но, поймите, мы, конечно, поставим ее на очередь, но список детей, нуждающихся в трансплантации огромен, а доноров – единицы, и то они очень редки. Девочка может просто не дождаться своей очереди, и сама операция очень сложная, потому что велик риск отторжения организмом чужого органа.

- Что же делать, доктор?

- Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы поддерживать жизнедеятельность, но гарантий никаких дать не можем…

- А если… донор так и не найдется в ближайшее время? Сколько времени у нас в запасе?

- Я не знаю, честно. Может, пара месяцев, может полгода, а может и значительно меньше, но вы должны быть готовы к любому исходу…

Милосердное сознание оставило меня в тот жестокий момент, подарив забвение, пусть и временное. Когда я пришла в себя в пустой палате, то увидела глаза отца – в них отражалась та же пустота и боль, что и у меня.

- Белла, дочка… - поспешил он ко мне. – Как ты? Больше не пугай меня так…

- Прости, пап. Я не хотела… Неужели все это правда? Все это? – я обвела рукой больничные стены. – Как же так может быть?

- На все воля божья, дочка! Нам остается быть сильными и надеяться на него…

- Где? Где мы найдем донора? Тори не может ждать! – отчаяние клокотало внутри меня. Отчаяние и полное бессилие от невозможности что-либо изменить.

- Мы ничего не можем сделать, Беллз, только надеяться и ждать, - высказал мои мысли Чарли.

И с тех пор, мы только это и делали. Тори пришла в себя, но оставалась очень слабой и по-прежнему была подключена к различным аппаратам.

Она росла умной девочкой, и нам пришлось рассказать ей о том, что ее сердечко нужно отремонтировать или даже заменить.

Малышка мужественно переносила все тяготы больничной жизни, и ее заветной мечтой стало выздороветь и все-таки попасть в Диснейленд на свое семилетие. Я по-прежнему уверяла ее, что так и будет, хотя деньги, отложенные на поездку, давно были потрачены на дорогостоящие лекарства и оплату ее пребывания здесь. Страховка не могла покрыть все расходы, Чарли и Рене тоже внесли почти все свои сбережения. Но если она выздоровеет, я найду деньги на поездку, как угодно, но найду.

Я вынырнула из своих тяжелых воспоминаний, растерла ломившую шею, умылась в туалете, привела себя в порядок и направилась к дочери.

Она уже проснулась и ждала меня - маленькая, худенькая в своей голубой больничной пижамке, с почти прозрачным личиком. Под глазами легли мрачные тени, сообщающие о нездоровье, каштановые волосы потускнели и рассыпались по подушке.

Один бог знает, как нестерпимо больно мне было видеть своего ребенка, прикованного к постели, но я никогда не подавала вида, чтобы не расстраивать Тори. Ей и так здесь несладко.

- Мамочка, я ждала тебя, - слабо прошелестела малышка, едва я вошла в палату.

- Доброе утро, милая… - я поцеловала ее в щечку и села на стул возле кровати.

- Доброе утро. Мне сегодня приснился сон, где я гуляла, играла и веселилась, как раньше, – в ее голосе слышалась грусть. – Мне бы так этого хотелось…

- Я знаю, милая и тоже очень этого хочу!

- Ведь уже наступила осень, ребята из моего класса пошли в школу, а я нет…

- Ничего страшного, ты отправишься в первый класс, когда поправишься и догонишь их, ты же у меня самая умная девочка! – ответила я, хотя мое сердце дрогнуло от того, что ей приходится все это переживать. Она еще ребенок, а в ее жизни уже такая сложная ситуация.

- Знаешь, перед сном я всегда прошу Боженьку, чтобы он подарил мне новое сердечко…

Все мы просим об этом, день и ночь, ежечасно и ежесекундно, это единственное и самое большое наше желание сейчас.

- И он услышит тебя, обязательно услышит…

***************************************************************************************************

Приветствую всех читателей в моей новой истории! Буду очень рада вашим отзывам здесь и на форуме!