Глава 9. Вспомнить всё

Stellamara - Prituri Se Planinata (Nit Grit Remix)

Мягкие, нежные, бархатные. Его губы нежно порхают по моей шее. Так легко, почти не касаясь моей кожи. Я улыбаюсь и щурюсь, глядя на ласковые лучи солнца. Все вокруг – это лишь мягкое солнечное сияния.

 Он тихо смеётся, и движения его губ посылают мягкие вибрации по моему телу. Сердце трепещет, и мне хочется взглянуть в его глаза, чтобы увидеть там нежность и понимание. Но я боюсь пошевелиться, чтобы не разрушить эти мгновения счастья. Своими холодными длинными пальцами он поворачивает мой подбородок к себе и нежно прикасается своими губами к моим. Этот поцелуй целомудренный, невесомый. Медленно он перемещает свои пальцы мне на шею и мягко ласкает сонную артерию. От удовольствия я закрываю глаза. Постепенно, хватка на моей шее усиливается, и я пытаюсь сказать ему это, но он не хочет отпускать меня. Его губы до боли сминают мои, подчиняя, лишая меня воли.

Теперь он практически душит меня своими ледяными пальцами, и я не могу сделать даже глотка воздуха. Я открываю глаза, но не вижу больше того яркого солнечного света. Меня окружает лишь мрак. Он больше не целует меня, его даже нет рядом, но чьи-то руки до сих пор душат меня. Я больше не различаю звуков, лишь вижу неясные тени, склонившиеся надо мной. Они причиняют мне большую физическую боль, но, казалось бы, я её даже не замечаю. Меня убивает равнодушие его глаз и лукавая улыбка. Неслышно он шепчет: «Ты - моя. Ты никогда не сможешь убежать от меня».

Из моего горла вырвался полувсхлых-полухрип.

- Не надо, Эдвард! Пожалуйста, не надо!

Мою немую мольбу он так и не услышал. Он был уже где-то далеко и с каждым его шагом назад – моя боль, мой мрак увеличиваются. Я прошу его, умоляю не делать мне больно, но он лишь лукаво улыбается. И с каждым сверканием его холодных изумрудных глаз, я растворяюсь во мраке,  исчезаю в темноте, тону в пучине боли.

- Не надо, я прошу тебя не надо! – закричала я и растворилась в тумане, как труп в серной кислоте.

Я плавилась и горела от боли. Тело как будто тлело на большом костре. Я не могла дышать. Я не могла двигаться. Порой я даже не могла думать. И где-то, казалось бы уже совсем в другом измерении, был слышен его ядовитый смех. Сейчас я ненавидела его. Моя ненависть была даже сильнее моей агонии, сильнее моей жизни, сильнее меня самой. И моя боль была моей ненавистью. Она разрушала меня изнутри.

- Белла? – слышу чей-то мягкий обеспокоенный голос. Этот голос вытягивает меня из моего ада. Этот голос понемногу возвращает меня к жизни. – Белла, красавица, проснись…

Медленно открываю глаза и снова вижу яркий солнечный свет.

«Нет, нет, нет, я не хочу туда возвращаться!» - испугано думаю я.

- Изабелла? – испугано поворачиваюсь к обладательнице красивого голоса. Спустя несколько секунд я узнаю в ней Розали. Сегодня её золотистые волосы собраны в аккуратный пучок, на лице – мягкая улыбка, а в глазах – забота и тревога. Она смотрит на меня как на дикого зверька, которого боится всполохнуть.

- Дддо…доброе утро, Роуз, - хриплю я и пытаюсь привстать на локти, но все тело протестует, и я падаю на кровать.

- Доброе, Белла. – Она садится ещё ближе ко мне, тем самым нарушая мое личное пространство.

- Что, пришло время на выселения? – ехидно спрашиваю я, все ещё пребывая под впечатлением от сна. Он опять меня нашел. Мне никогда не удастся убежать от него. Он всегда будет рядом.

- НЕТ, что ты! – вскрикивает она и смотрит на меня осуждающим взглядом. – Я… я просто услышала твои крики, и подумала, что с тобой что-то случилось… Я беспокоилась о тебе, – она резко замолчала.  Фиалковые глаза теперь смотрят на меня с холодом и решительностью. – Прими душ. Я жду тебя на кухне через пятнадцать минут. Всё нужноё ты найдешь в ванной комнате. Советую поторопиться. У нас мало времени.

С этими словами она встала и  грациозно «выплыла» из комнаты. Кремовое платье изящно облегало её фигуру, и я лишний раз задалась вопросом: кто она на самом деле такая и что я здесь делаю? Но я была настолько морально утомлена, что у меня не было, ни малейшего желания думать об этом.

Не представляю, как я вообще смогла встать с кровати. Все тело ужасно ломило, и я не хотела думать о причинах моих ран. Грудная клетка горела огнем,  и я напомнила себе попросить у Роуз обезболеющих.

Со скоростью черепахи я доползла до ванной комнаты, хотя фактически расстояние было не более трех метров.

Когда я вошла внутрь, то моя челюсть в прямом смысле поздоровалась с полом. Все это было так «дико» для меня. Чёрный мраморный пол резко контрастировал со снежно-белой ванной и умывальниками-ракушками. Позже я заметила несколько встроенных шкафов с полотенцами и разными бутылочками с гелями и шампунями. На одной из полочёк был комплект одежды – нижнее бельё, нежно-голубой свитер и пара джинсов.

«Я открыла кран и по телу побежали теплые струи воды, даря какое-то особое наслаждение и спокойствие, забирая все переживания…»

«Как только я погрузилась в воду, лёд сковал мое тело, а сознание окутала темнота…»

«…стала ездить на пляж Ла-Пуш, прыгала там со скал со своим Джейком…»

Стоя под обжигающе горячими струями воды я сумасшедшее мотала головой, пытаясь, избавится от собственных воспоминаний. Это были как крошечные кусочки головоломки, которые никак не хотели укладываться у меня в голове. 

Неаккуратно я царапнула мочалкой по свежей ране. Пошла кровь. Вода украсилась в слегка розоватый оттенок. Почему то это показалось мне безумно смешным, и я как сумасшедшая захохотала. Господи, моя жизнь – один сплошной фильм ужасов. У меня нет ничего, кроме имени и несчастных ошмётков кошмарных воспоминаний. Я такая отвратительная. И эти шрамы… Эти следы на моём теле. Я никогда не смогу избавится от них.

Морщась от боли, я сползла по стенке душевой вниз. Я плакала без слёз, бездумно смотря на снежно белую стену. Безликую. Все такое безликое. И я безликая. И, пожалуй, бездушная. Разве могла у меня остаться хоть какая-то душа после всего того, что со мной случилось. Всего, что он со мной сделал. Не знаю, не знаю, не зна…

Поток моих мыслей то и время перерывают капельки воды, которые так громко ударяются об керамику. Почему, вот почему они так громко капают? Неужели нельзя это делать тише?

«лишь огромные серые массы, которые двигались улицами Нью-Йорка... никому нет до тебя никакого дела, ни на кого нельзя полагаться кроме самого себя…если у тебя что-то не получается – только ты сам виноват в этом, поэтому искать козла отпущения – не вариант, а скорее повод, оправдание…»

Спускаясь по крутой деревянной лестнице, я улыбнулась идиотизму собственных мыслей. Ведь я действительно так думала до… всего этого.

- … три члена бандитской группировки были убиты вчера вечером в северо-западной части Нью-Йорка. Полиция открыла дело, хотя они на 95 % уверены, что это связано с разборками внутри банды и найти виновных не удастся. С вами была Самманта Клигсдон. А далее прогноз погоды…

С кухни было слышно негромкое бормотание телевизора. Когда я завернула за угол, то увидела Роуз, облокотившуюся на кухонную стойку. Она маленькими глотками пила кофе, внимательно вслушиваясь в каждое слово журналистки.

- Хей, Розали, - негромко сказала я, но её реакция удивила меня. Она вскрикнула, уронила чашку и та с ужасным звоном приземлилась на пол.

- Белла, никогда, слышишь, никогда, больше не подкрадывайся так! – с раздражением прошипела она, приседая на корточки, пытаясь собрать осколки чашки.

Я неопределённо пожала плечами и прислонилась плечом к стенё.

Кухня имела довольно простой интерьер. В отличие от остальных комнат этого большого дома здесь было уютно и комфортно. Холодильник был «залеплен» разнообразными магнитиками – потрясающим видом вечерних Кариб, смешным изображением орущего рёбёнка, вёсёлыми динозавриками,  пейзажем зимнего Гудзона и всякими подобными мелочами. Я снова перевела взгляд на Роуз – она казалась такой железной, холодной, и вся эта атмосфера полностью не вязалась с её образом истинной леди. Ну в данный момент она была тихо матерящейся леди.

***

- Откуда это у тебя? – спросила Роуз, после того, как мы начали наш завтрак. – Эти шрамы на лице – они выглядят свежими, - она небрежно махнула рукой на мое лицо, параллельно жуя круасан.

От этого вопроса я чуть было не подавилась своим тостом. Внезапно мне стало не до еды.

- Ты уверена, что хочешь выслушать эту историю? – тихо спросила я, в душе надеясь, что она ответит «нет».

- Да, девочка, я абсолютно уверена. По-моему, в этой жизни меня уже ничего не сможет так сильно удивить. Хуже, чем со мной, вряд ли может быть, - уже тише добавила она. В памяти непроизвольно всплыли отрывки вчерашнего разговора.

«А моя семья… Они мертвы»

«Мама сошла с ума от горя и спустя полтора месяца повесилась»

«… никто не спас меня в подобной ситуации…»

Роуз снова посмотрела на меня тем пронзительным взглядом, от которого у меня побежали мурашки по коже.

«Кто знает, Белая Роза? – про себя подумала я. – Ты, несмотря на своё горе, остаешься такой сильной, и в тоже время чувственной. Кто знает, смогу ли я выкарабкаться из этой грязи?»

- Я не могу, Роуз. Я не…

- Ох, детка, прекрати ломаться.  Я не спрашивала у тебя это вчера, потому что думала, что тебе надо было время, чтобы все это осмыслить.

- За одну ночь? Серьезно?

Она, кажется, пропустила мой колкий комментарий.

- Изабелла, пойми, чем дольше ты будешь держать всё это в себе, тем глубже ты будешь тонуть в своих воспоминаниях и кошмарах. Если ты не поделишься своими страхами с кем-нибудь, то они грозят навсегда завладеть твоей жизнью, твоим будущим.

Я громко шмыгнула носом. Где-то внутри жило осознания,  что я должна выпустить свою боль наружу, но я так боялась. Боялась снова быть отвергнутой. Боялась снова быть брошенной. Боялась снова быть морально убитой, физически покалеченной. Просто я боялась доверять.

Глубоко-глубоко в моём сердце жила маленькая девочка, которая пыталась спрятаться от всего мира, но жестокая реальность всё равно настигала её, и поэтому, это дитя становилось всё более незаметным.

- Хорошо, Роуз, - я обречённо вздыхаю. – Только не уверенна, что ты хоть что-то сможешь понять. Все это очень сложно объяснить.

- Белла, прежде чем ты начнёшь, я хочу, чтобы ты кое-что поняла, - она снова посмотрела на меня как вчера, взглядом потерянной девочки. – Я знаю намного больше, чем тебе кажется, намного больше, чем мне хотелось бы знать. Придет день, когда я расскажу тебе всю правду обо мне, об этом доме, и о том, почему я тебя спасла, - она делает усталый вдох, и ещё сильнее впивается в меня своими фиалковыми глазами.

 - Крошка, я просто хочу, чтобы ты знала, что ты можешь доверять мне. И я догадываюсь, какую сильную боль ты чувствуешь. Ты не до конца осознаешь, но твоя душа – словно открытая книга. И я вижу, что ты захлёбываешься во всех этих воспоминаниях, ты тонешь в своей боли. Даже сейчас, смотря на меня взглядом перепуганной косули, я вижу, что ты даже не полностью в этом мире, ты витаешь где-то там, в глубинах своего прошлого, отчаявшись от невозможности найти выход. Увидеть свет. Я вижу, чего ты хочешь и к чему ты стремишься. Да, девочка, тебе нелегко пришлось, но ты должна двигаться дальше. Должна продолжать пытаться.  Пытаться изменить что-то. Если уж прошлое нам не подвластно, то надо, хотя бы попытаться изменить свое настоящее.

В неверии я качаю головой. Нет, она не может сделать этого со мной. Она не может читать меня как грёбаную книгу, говорить, что знает меня, и лезть мне в душу, тогда как она не имеет ни малейшего представления, что творится у меня в душе.

- Никогда, слышишь, никогда – говорю я, сдерживая ярость, какая так и рвется изнутри, - не смей говорить ничего подобного. Ты говоришь, что знаешь, какую сильную боль я испытываю. Так вот я отвечу тебе – ты ничего, блять, не знаешь! – мой голос переходит на крик. Краем сознания я отмечаю разочарованный взгляд Розали. – Ты не знаешь, как больно мне было! Ты не знаешь, как долго я мучаюсь в этих пытках! Ты не знаешь, что каждую ночь мне снятся кошмары, поэтому я боюсь засыпать. Потому что боюсь, не проснутся на следующее утро. Ты ничего не знаешь!

В порыве злости я смахиваю руками тарелки и несколько стаканов со стола. На несколько секунд меня парализует сильная боль. Сломанная рука пылает огнём, а ребра болят до такой степени, что я не могу сделать свободный вдох. Испугано я делаю частые мелкие вдохи, пытаясь хоть немного облегчить боль. Спустя какое-то время все проходит.

 И дурман злости, боли и обиды. Нет, он не исчезает полностью, просто затихает, ожидая следующего случая.

И физическая немота конечностей, огненная ломота рёбер, безумная боль свежих ран. Но все это все ещё со мной, эти ощущения никуда не исчезли, просто они временно отступили, оставляя мне сильные душевные терзания.

С удивлением, будто бы первый раз, смотрю на острые осколки стекла, разбросанные по всей кухне.

«Боже, что же я опять натворила?»- шокировано спрашиваю я сама себя, зная, что не получу ответа.

Поднимаю полный раскаяния взгляд на Розали, но она смотрит на меня как-то «пусто». Пожалуй, мне легче было бы, если она кричала, ненавидела, приказала бы убираться отсюда, но не смотрела на меня с таким безразличием. Как будто бы я никто. Или я и есть никто. Может быть, на мне где-то написано, что я пустое место, никчемная игрушка, с которой можно обходиться, как заблагорассудится?

Лишь тихо прошептав «Прости», я не видя ничего перед собой, практически бегу в том направление, где по моим расчётам должен находиться выход. Я бежала по дому то и дело, натыкаясь на закрытые двери холодных и безликих комнат. Один раз я спотыкаюсь об журнальный столик и со всего размаху падаю на мраморный пол. Грудная клетка раскалывается от боли, и создается впечатление, что кто просто ломает мои кости молотком. На несколько секунд, все плывёт пред глазами, а в голове стоит ужасный звон.

« Ах, когда же это прекратится?» - думаю я. Я так устала. Я собственными руками разрушаю все хорошее вокруг себя. Может быть, действительно во всем, что со мной случилось, виновата я сама?

«Ты сама загнала себя в ту ловушку, Белла… У тебя нет выхода…»

Идём во вторую часть: http://robsten.ru/publ/prekrasnyj_angel_smerti_glava_9_1_chast_2_na_krugi_svoja/5-1-0-15114