Глава 2. Часть 1. Кажется… ты эмпат.

 Я помню каждую свою вспышку. Каждое проникновение. Но свой первый раз я помню особенно четко. Все было неожиданно, быстро и непонятно. Мое первое проникновение открыло мне и всем жителям Три-Форкса (штат Монтана) мою способность.

 Мне только исполнилось восемь лет. Я была в гостях у Веберов.

Милая семья. Белый  дом с забором. Зеленая лужайка. Домохозяйка миссис Джеки Вебер, которая готовила просто абалденные печеньки. Вечно занятый мистер Джон Вебер, напоминающий мне жирного пончика. И моя подруга Анжела. Милая, добрая, отзывчивая. Обычный воспитанный ребенок.

Анж уехала гостить к своей бабушке в соседний штат, но это никак не повлияло на мои приходы в дом Веберов.

Я сидела за журнальным столом. Правой рукой выводила узоры на альбомном листе, а левой – смаковала свежевыпеченные печенья хозяйки дома.

Было так спокойно. Но ровно через пять секунд все изменилось. Для меня. Для всего семейства Свон. Для жителей Три-Форкса. Мгновенно и навсегда.

 Едва я потянулась за очередным печеньем, как моя рука стала пылать огнем.

Боль. Дикая, горячая, нестерпимая. Я смотрела на свою руку и не понимала. Откуда огонь? Откуда боль? Было чувство, что с моей руки медленно срывают кожу. Огонь, жжение…Так бывает при сильном ожоге. Но что со мной? Какой ожог?

Я сидела в светлой гостиной. Вдалеке от воспламеняющихся предметов. В полной, как мне казалось, безопасности. Тем временем боль усиливалась. Сдерживать внутренние крики и слезы я уже не могла. Я выплеснула наружу свою внутреннюю боль. Я кричала и кричала. Ждала, что миссис Вебер услышит меня и поможет. Уберет эту боль.

 А тем временем кожа начала менять цвет. Рука приобрела ярко-красный цвет. Я слегка прикоснулась к пораженной коже. Ай. Тут же боль и жжение предупредили меня, что этого делать не следует. Рука начала опухать. Мой ужас рос с каждой мили секундой. Паника окутала меня, словно пелена.

 Время шло, секунды тикали, боль усиливалась. Ну, где же миссис Вебер?

Быстрые шаги…  Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела хозяйка. Миссис Вебер подбежала ко мне. Она осматривала меня и недоумевала. Я держалась за свою левую руку и истошно кричала.

 - Милая, успокойся. Скажи, что произошло? Где болит? – женщина не зная, что происходит, приблизилась, но не касалась меня. И, слава Богу.

 - Моя рука… Она горит… - я едва могла говорить от боли и слез. – Помогите… пожалуйста, - я знала, что миссис Вебер поможет мне. Она же взрослая. Она все знает и умеет. Она утихомирит боль, потушит огонь. Я знаю это.

 - Но я ничего не понимаю… - миссис Вебер внимательно рассматривала мою руку. Она заметила покраснение, свойственно термическому ожогу.

Джеки на секунду подумала, что сумасшедшая, раз не видит причины и источника моей боли.  Женщина осмотрелась.

В комнате ничего не изменилось. Не было признаков возгорания или запаха гари. Я тоже была на том же месте, где она меня и оставила. Обстановка была безопасной.

 Картина начала проясняться через пару мгновений.

 На моей руке стали появляться волдыри, как грибы после дождя. Настоящие. Водяные. Один за одним. Большие и маленькие.

Миссис Вебер отпрянула от меня, как от прокаженной. Я же завопила еще сильнее. Боль и ужас только прибавлялись. Ну, почему же миссис Вебер не помогает? Чего она ждет?

 Женщина выскочила в коридор, вызывать скорую. Следующим звонком был дом Свон.

 Рассказ миссис Вебер казался маме выдумкой. Рене считала, что Джеки не присмотрела за мной, что и привело к этому. Бабушка плакала вместе со мной. И смотрела на меня с сочувствием. И пониманием. Ах, бабуль.

 В больнице меня тоже ждал сюрприз. Именно здесь я поняла, кто я. Почему со мной произошло все это.

 После оказания мне первой медицинской помощи, я лежала в палате. Бабушка была рядом. Ее запах жасмина перебивал запах больницы. Этот противный запах медикаментов. Пиканье приборов раздражало меня, и я открыла глаза.

 Свет в палате исходил лишь из небольшой лампы слева от меня. Сумерки.

Сколько же прошло времени? Как давно я здесь?

Сильной боли уже не было. Левая рука до локтя перебинтована. Бабушка сидит возле кровати и трепетно перебирает пальцы руки. Рене и Чарли нет.

Другого я и не ожидала.

 - Бабушка… - я тихо позвала женщину.

Я была так ей благодарна. Она рядом. Она меня не бросила.

 Самые добрые на свете глаза нежно осмотрели меня. Мои любимые серые омуты. В этом тусклом освещении трудно было рассмотреть ее лицо. Но такой блаженный свет и умиление шли от неё, что сердце благодатно исцелялось и потрясённо преклонялось перед этой, без сомнения, великой душой.

 - Тише, милая. Все хорошо, - бабушка аккуратно погладила меня по голове. Столько спокойствия. Утешения. А эти нежные руки со следами нелегкого труда. Они не огрубели, лишь окрепли.

 - Что случилось? – глазами я указала бабушке на пострадавшую руку.

Уж бабушка точно ответит мне. Все прояснит и не даст такому повториться. Она любит меня. Я это чувствую. Всегда чувствовала.

Берта. Возможно, единственный человек на всей планете, который искренне любил меня, не смотря ни на что.

 Женщина поникла. Ее плечи опустились.

 - Милая, я точно не знаю. Но… - и Берта притихла. Что такого она мне не хочет говорить? Я чем-то больна? Чем-то ужасным? Не излечимым?

 - … в соседней палате лежит мистер Берти, - произнесла бабушка грустным голосом.

 Мистер Том Берти жил напротив Веберов. Доброй души старик. Садовод. Всегда дарил мне цветы, когда  видел. Очень милый мужчина. Его жаль. А что с ним случилось? Он поправится? Я ждала, что же поведает мне Берта.

 - У него тот же диагноз, что и у тебя. Термический ожог второй степени, - и взгляд женщины упал на мою хилую руку.

 У мистера Берти тот же… диагноз? Такие же пузыри? Он, наверно, испытывал ту же боль, что и я. Его, конечно, очень жаль. И когда мне станет немного лучше, я его наведаю. Непременно. Но какое отношение он имеет ко мне? Почему бабушка о нем упомянула?

 - Ба, а почему…? Я не поним… Что случилось с мистером Берти? – задала я, крутившийся на языке, вопрос.

 Бабушка придвинулась ко мне чуть ближе и направила свой взгляд прямо на меня.

 - Милая, он случайно вылил на себя…кипяток. Сама понимаешь… возраст. Руки уже не те, - я понимала, что своими словами бабушка пыталась перевести все в шутку. Но сейчас это было лишним.  Я хотела знать правду.  Я имела на это право.

 - Ба, мне его очень жаль. Но что случилось со мной? Как я оказалась в таком же состоянии? – обида и неведение ситуации сдавливали мне горло.

Я едва сдерживала слезы. Почему мне не дают прямых ответов? Я хочу знать, почему я испытала весь этот ужас. Что я сделала не так?

  Вдова Свон молчала. Дабы вернуть внимание бабушки, я осторожно сжала ее пальцы, покоящиеся в моей больной руке. Женщина аккуратно положила вторую руку поверх травмы.

 - Детка, врачи точно не знают. Они спрашивали у миссис Вебер…

 - Миссис Вебер не виновата. Она ничего не сделала. Ее даже не было рядом, когда… когда это началось, - защищала я честь ни в чем невинной женщины. Мама Анжелы всегда была ко мне добра. Больше, чем должна была. Как они только могли подумать о ней плохо?

 - Я знаю, милая. Я знаю Джеки всю ее жизнь. Она никогда бы ничего подобного не допустила. Но у врачей нет других вариантов. Твои… повреждения результат воздействия высокой температуры. Предположительно кипятка или пара…- я размышляла над последними словами бабушки.

 Кипятка или пара…В гостиной Веберов не было ни того ни другого. Врачи ошибаются. А где же тогда правда?

Я заглянула в серые зеркала бабушки Берты. И увидела ответ. Не знаю, как и почему. Но я словно прочитала это в ее глазах.

Все это очень похоже на ситуацию мистера Берти. До боли очень похоже. Такого совпадения не бывает. Не бывает?

 Ба увидела, как мое лицо изменилось, а тело напряглось. Она невольно все мне раскрыла. Она не хотела меня пугать. Не хотела такой реакции.

 - Милая, пожалуйста, успокойся. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд, - о чем она говорит? Она знает, что со мной произошло? И сама не хочет об этом говорить? На мою бабушку Берту это не похоже. Что происходит?

 - У меня есть одна догадка, что с тобой происходит… Кажется… ты эмпат…