Глава 8. Прощай, дом, или добро пожаловать в Сиэтл.

 Мы ускорили шаг, но если бы мы только знали, что нас будет ждать дома…

 Крыльцо, бабушкина любимая клумба и вся лужайка были заполнены людьми, общим гомоном и яркими вспышками. Репортеры. Справа и слева от дома машин страж порядка, с включенными мигалками и знаменитой надписью на дверях «Служить и защищать». Служить то может и служат, а вот защищать…

 Бабушка резко остановилась и закрыла меня собой. Если бы ее спина могла растворить меня или убрать всех этих людей, их энергию, их жажду славы, но, к сожалению, мне нужно все это пропустить через себя.

 Приготовься, Белла, ты знала, что так и будет. Ты не одна, ты справишься…

 Трудно себя настроить и контролировать, когда в твоей голове роются чужие мысли, а тело переживает фейерверк чувств, которыми тебе не под силу управлять или изгнать.

 Журналисты заметили нас – о Боже…

 Неожиданная волна людей накрыла нас. Вспышки ослепляли, крик и неразборчивые вопросы напоминали гул плеч, непроизвольные толчки, пинки и тесное кольцо лишали чувства пространства, устойчивости, плюс ко всему полицейская сирена – было похоже на сцену из боевика. Моя внутренняя симфония эмоций и боли не уничтожала меня лишь благодаря ощущению крепкой и теплой руки бабушки, которая вела меня сквозь эту толпу.

 Дорога в пару метров превратилась в полосу препятствий, словно ты идешь навстречу урагану.

 «Когда Вы узнали, что обладаете силой?»

 «Какие Ваши дальнейшие действия?»

 «Ваше мнение: это дар или проклятие?»

 «Как Вы себя чувствуете после сеанса помощи?»

 Бабушка хранила хладнокровие и уверенно шла к двери.

 И вот я в нашей прихожей, бабушка позади:

 - Никаких комментариев не будет. Убирайтесь все домой, - прокричала в толпу бабушка и хлопнула дверью.

  Дверь приглушала внешние звуки, в окнах и на стенах бегали тени сирен – оказавшись в четырех стенах, я не дождалась облегчения. Голову по прежнему пронзали инородные мысли, тело ломало как при лихорадке, душу терзали противоречивые эмоции людей на улице.

 Что им всем от меня надо? Репортаж? Что это такое? Сенсация? Они называют меня сенсацией… А это лучше чем ведьма или сумасшедшая?

 Они думают о больнице, врачах, мистер Берти… Мистер Берти? Это он им все рассказал? Он их вызвал? Роясь в их головах, я не могла найти ответа.

 Я стояла напротив гостиной и глазами прожигала дверь. Если бы взглядом можно было убить, меня бы уже посадили за преднамеренное убийство. Я была бессильна против натиска все этих людей, у меня не было шансов выстоять против них, поэтому единственным моим оружием были злые зеленые глаза. Лишь они отражали мое собственное чувство, мою борьбу, мою силу воли.

  Боже, я не отрекаюсь от своего дара, я лишь прошу дать мне сил и энергии, еще чуточку твоего благословения и веры в меня. Мой дух сильнее моего тела, но без телесной оболочки я не смогу жить. Пожалуйста, услышь меня.

 Возле двери бабушки не было – я потеряла ее из поля зрения, и вот она возникла справа от меня.

  - Саманта уже идет нам на помощь. Потерпи немного, милая, - умоляла бабушка, осторожно направляя меня к лестнице. Видимо она звонила юной мисс Джонс, чтобы та помогла  справиться с этим. Сэм же обещала обо всем позаботиться и помогать в трудную минуту. Нет, бабушке не нужна была помощь – она и сама могла бы рассеять эту толпу за десять минут, но она не желала оставлять меня одну. Боялась оставить меня наедине с моим даром. Опасалась, что могло случиться непоправимое, поскольку мы еще не до конца знаем все аспекты и проявления эмпатии. Раз не знаем, чего следует ожидать, значит надо быть готовыми к худшему. Так меня учила бабушка, а она не может ошибаться.

 Я отчетливо чувствовала ее борьбу. Берта разрывалась между тем, чтобы пойти порвать тех людей, поставить их на место и заботой обо мне, помощи в моей новой способности. Она не знала, как именно может мне помочь, но очень надеялась, что ей подскажет интуиция или сам Господь Бог ее направит. Она верила, что найдет способ облегчить мои страдания или же принят их на себя. Я не могла поверить, но она была готова к этому, готова была занять мое место. Внутри себя она молилась и пыталась своей внутренней энергией помочь мне, забрать мои страдания. Ба, не надо. Это мое испытание, мой дар, моя судьба.

  - Там ты будет в безопасности, - успокаивала бабушка, подымаясь со мной по лестнице в сторону спальни.

  В безопасности? Но ведь там, снаружи, десятки угроз для меня. Теперь каждый человек, от мала до велика, представляет для меня опасность, является красным флагом для моей эмпатии. А как же друзья, родные? А мой будущий принц?

 Дверь, ковер, мягкий матрас.

 Сквозь феерию своих чувств  и неконтролируемых действий я ощутила едва уловимый запах жасмина. Значит, бабушка поступила как всегда мудро и привела меня в свою комнату.

 Комната старшины семейства Свон всегда была очень теплой. Нормальные люди греются у камина в холодный вечер, я же купалась в лучах тепла и радости здесь, где так остро чувствовался запах бабушки, ее чистая энергия. Эта комната, каждая ее вещь от дверной ручки до хрустальной люстры были пропитаны светом, заботой, уютом, спокойствием, любовью и... бабушкой.  Мягкие зеленые, желтые и белые оттенки делали ее очень нежной и сказочной. Мое царство тепла и любви, моя маленькая мечта. Днем в комнате было очень светло, темные плотные шторы олицетворяли неприступные стены этой комнаты. Окна выходили на задний двор, что делало эту комнату недосягаемой  для объективов этих назойливых людишек.

 Верное место для отречения от внешнего мира. Только в моем случае стены не выход, заточение в клетке не освободит разум и тело от внешнего вмешательства.

 Бабушка учила меня, что не следует относиться к людям, да и вообще ко всем живым существам жестоко или желать им зла, но сейчас, я Богом клянусь, я бы так хотела обладать силой закинуть их куда подальше. Прости меня, бабушка, прости меня Господи, за такие мысли, но разве я могу иначе все это воспринимать?

 Я знаю, что мне нужно время, дабы  изучить и полностью овладеть своим даром, но люди не дают мне этого времени, не дают возможности полноценно обрести себя и начать помогать им. Они вынуждают меня становиться против них, они вынуждают меня становиться, как они. Бездушными, злыми, корыстными, жадными и бессердечными. Эти люди толкают меня на мысль, что они не заслуживают помощи, не заслуживают такого отношения, которому меня учила бабушка Берта.

 «Нужно осветить на первом канале…»

 «Впервые вижу такую маленькую… зачарованную…»

 «А что если она на нас нашлет порчу?»

 «Мне бы ее способности…»

  Боже, люди, Вы даже не знаете, о чем говорите!

 Уверена, если бы я сейчас поменялась местами с Вами хоть на пару минут, Вы бы резко поменяли свою точку зрения. Они не ведают, о чем говорят. Они вообще не понимают, что происходит у меня внутри, никто не понимает… О Боже…

 Я сидела на бабушкиной кровати и качалась из стороны в сторону, как маятник, пытаясь отгородиться от них, найти в этом хаосе себя и держаться во, чтобы то не стало. Капельки пота медленно падали мне на платье, образую мокрые круги на ткани. Глаза жгли и горели и, казалось, что из них сыпятся искры.

 Стрелка старинных часов угрожающе двигалась по циферблату, издавая противный звук, похожий на скрип. Или это не часы вовсе?

 Я делала глубокие вдохи и выдохи, впуская и выпуская энергию из себя, пыталась маневрировать ею, представить себе ее цвет, форму, движение. Проще с чем-то работать, когда это видишь – не помню, кто это сказал и мне ли.

 Через несколько полных оборотов секундной стрелки энергетические потоки извне стали ослабевать и как бы становиться более прозрачными, тонкими, хрупкими, как паутина. Я не видела их, но отчетливо чувствовала – натиск эмоций отступает, я снова становлюсь хозяйкой своей головы и тела. Это как курс иглоукалывания, когда все тело покрыто иглами – ты обездвижен и беспомощен, но стоит лишь начать вытаскивать одну иглу за другой, как твоему телу возвращают способность к движению, к жизни.

 Именно это я и испытывала сейчас. Приливы свободы, приливы движений, собственных и верных.

 Дыхание стабилизировалась, мышцы стали расслабляться, зрение восстановилось, голоса в голове затихать, пока совсем не исчезли, лишь пот был остаточным явлением. Проникновение позади. Я снова я. Как же приятно…

 Я прислушалась к звукам. Какой-то шорох внизу. И только я потянулась к дверной ручке, как дверь резко открылась, и я наткнулась на Саманту.

 Белая свободная туника с синими горизонтальными полосами, открывающая стройные ножки, розовые лодочки, все те же непослушные кудри, только теперь уже на воле и озадаченный взгляд голубых глаз. Сэм тяжело дышала, словно после пробежки, и ее ноздри слегка округлялись от выпускаемого воздуха.

 - Ты в порядке, Белла? – с тревогой молниеносный взглядом осмотрела меня девушка.

 - Последнюю минуту, да, - успокаивала я напуганную чем-то Саманту, вытирая ладошкой пот со лба.

 - Спасибо, Сэм, за помощь. Если бы не ты, не знаю, сколько бы еще продолжалось это… - начала  я  оживленно благодарить девушку. Я была уверена, что это именно она способствовала исчезновению этих энергетических импульсов, другой причины не могло быть. Она разогнала репортеров, и моя эмпатия отступила.

 - Белла, милая, я не понимаю о чем то? За что ты меня благодаришь? – Сэм все еще стояла в дверном проеме и излучала волны удивления, тревоги и восторга. Вот это микс. Все равно лучше, чем было.

 - Ну как же, Сэм? Ты ведь вместе с бабушкой прогнали людей, у нашего дома, и я… - пыталась я донести до девушки свои мысли.

 Сэм закрыла дверь, и вытянутыми руками провела меня до кушетки, усадила и примостилась рядом.

 Она мне не верит, но почему? Что ее удивляет и вызывает восторг одновременно? Нужно почувствовать Сэм, ясно и глубоко. Ее энергия не причинит мне боли. Ну же, Белла, сейчас ты должна это сделать ради себя. Сосредоточиться, выбросить из головы все лишне и…

 «Она это сделала, уже сама сделала…» - высветилось у меня в голове.

 - Что я сделала? – возмущенно разводила я руками. Может Сэм и не понравиться, что я залезла к ней в голову, но другого варианта найти ответы у меня не было.

 - Белз, ты видимо не поняла, но это именно ТЫ разогнала тех людей на улице, - и Саманта положила руку мне на плечо, слегка надавив. Она, похоже, не удивилась моему вопросу. Сэм знала, что я ее отсканирую или же сама подтолкнула меня к этому? В любом случае, я заслуживаю объяснений.

 - Мы с бабушкой лишь начали свою тираду, как толпа замерла, а потом начала рассасываться в разные стороны, как муравьи. Мы даже не успели на них, как следует поорать! Они были словно под гипнозом, - Сэм говорила, а я все шире раскрывала рот и в конце речи просто прикрыла его здоровой рукой.

 - И это значит… – подталкивала я девушку к логическому итогу.

 - Что ты смогла внушить им уйти с помощью мыслей или своих чувств. Понимаешь, Изабелла, ты смогла себя защитить, смогла открыть обратную сторону эмпатии. Поздравляю, - и глаза психолога загорелись, как звезды на безоблачном небе. Она мной гордилась и хотела завалить меня вопросами, но сдерживала себя из последних сил. Ее нетерпение аж вибрировала во мне, вызывая чувство щекотки. Никогда не думала, что эмоции другого человека будут вызывать во мне такую невинную реакцию, как щекотка. Это мило.

 В комнату беззвучно вошла Берта.

 Она тоже переживала легкое волнение и непонимание. Женщина с таким богатым опытом была растеряна, ведь столкнулась с чем-то новым, и это новое касалось ее самого дорого человека, меня. Бабушка желала защитить меня от всех угроз этого беспощадного мира, стремилась сохранить мою маленькую личность, как умела - своей любовью. Ее тело, сердце и душа  сейчас тянулись ко мне в порыве нежности и беспокойства.

 Я уже была готова почувствовать такие родные прикосновения, но бабушка пошла в противоположную сторону и открыла комод. Через мгновение женщина протянула мне полотенце – вот она забота и понимание на каком-то меж телесном уровне.

 Я всегда ощущала связь с бабушкой, которую не могла описать и понять, но которой была безумно рада. Связь, которая была громче слов и сильнее любых объятий, некое общение душ и сердец. Мой маяк, неиссякаемая надежда. Сейчас можно предположить, что это связано с моим даром, с моей повышенной чувствительностью, но моё Я подсказывало, что эмпатия здесь не при чем. Эта единение родилось до эмпатии, до первого проникновения, возможно, что и до моего рождения. И это явно от Бога.

 Круговыми движениями я стирала следы последнего приступа эмпатии, возвращая себе ясность.

 Бабушка присела справа на кровать, а Сэм продолжала внутренне подпрыгивать от нетерпения и едкого научного интереса. Ее нетерпение и нервное дерганье начали передаваться и мне.

 - Ну же, Саманта, спрашивай, - и тело девушки рефлекторно двинулось вперед.

 - Только знай, что у меня к тебе не меньше вопросов, - закончила я, кладя полотенце на колени.

 Сэм, как и бабушка, затаила дыхание. Вот сейчас, по-моему, дамбу Саманты и прорвет. Сейчас был момент детального изучения моего феномена, время Саманты как врача, специалиста и ученого. Не люблю его.

 - Дорогие, давайте все обсудим за чашечкой фруктового чая и сладкого пудинга, - неожиданно произнесла бабушка, не дав словарному потоку девушки вырваться наружу.

 Сэм разочарованно вздохнула, но согласилась, и мы все направились на первый этаж.

_______________________________   

  - Все равно не понимаю, - констатировала Сэм, отчаянно бросая взгляд на свой чай.

  - Ты можешь детально описать, что ты делала? – девушка перевела взгляд на меня, надеясь все же получить так необходимые ей ответы.

 - Ну, в смысле,  как себя настраивала, как синтезировала энергию? – девушка снова включила ускорение, но заметив мое выражение лица, осунулась.

 - Ок, извини, я опять слишком… Прости, я тебя внимательно слушаю, - и она по-детски облокотилась на стол, невинно хлопая глазами.

  Хм. Надо же, сама простота!

 Я посмотрела на бабушку, которая спокойно откусывала пудинг, стараясь не проронить крошек, и не смогла сдержать улыбки. Внешне она была спокойна и сосредоточена, но это лишь видимость, маска, под которой скрывалась тревога,  и сдерживаемое волнение за меня. Я бы так хотела отгородить ее от этих потрясений, стереть с ее лица эту маску, пару лишних морщин. Эх…

 Вернулась к Саманте, которая словно замерла в одной позе, играя в Freeze (американская версия игры «Море волнуется…» - примеч. автора). Иногда она бывает очень забавной.

 - Я не знаю, Сэм, честно. Я думала, что это ты с бабушкой все решила, пока не почувствовала в комнате твое удивление, - говорила я, мешая ложкой чай.

  -Ты почувствовала мое удивление? Так значит. Интересно, а как это, на что похоже? – не унимался психолог, позабыв и о чае и о сладком пудинге.

 - Ну, говорю же, не знаю! Я просто пыталась направить энергию и мысли, которые пронзали меня, обратно. Я очень хотела, чтобы те люди оставили меня в покое. Следовала твоему совету, находя схожие эмоции в себе и отказываясь от них. Я же делала, как ты велела, что не так? – пожимала я плечами.

 - Тебя никто не обвиняет, Белла, просто я хочу во всем разобраться, - ответила Сэм уже успокаивающим тоном, обхватив двумя руками чашку, словно спасательный круг.

 - Я тоже. И поэтому встречный вопрос – и я выпрямила спину для выражения своей серьезности.

  Психолог-друг внимательно смотрела на меня, никак не отреагировав на мою новую позу.

 - Ты говорила о второй стороне медали… Так вот, как это проявляется? Что это за вторая сторона? Я сегодня успокоила бабушку, не издав и звука, а потом еще и это, - слегка кивнула я в сторону окна.

 - Я запуталась, мне и страшно и интересно, - смущенно опустила я глаза в чашку. Страх, конечно, пересиливал, ведь он был не лично моим, а с подпиткой окружающих меня людей, но я решила не делиться этой информацией. Не следует их пугать еще больше – мне же будет хуже.

 И тут полились потоки понимания со стороны Саманты и сожаления со стороны бабушки. Удивительно, такая гамма чувств, и я могу их отделять одно от другого. Надо же…

 - Я не могу дать тебе точного ответа, но… - девушка решила не отбирать у меня надежду. Спасибо.

 - … я знаю из других источников, что эмпаты способны влиять на мысли и эмоции других людей, так сказать имеют доступ к обратной связи. То есть, тебе посылают энергию, ты ее принимаешь, обрабатываешь и как эмпат решаешь, что с ней делать. Опытные эмпаты умеют ею управлять, изменять и возвращать адресату, но чтобы такие новички, как ты… С таким я не сталкивалась.

 Надо же, я могу управлять людьми и заставить их делать то, что мне нужно. А это круто. Так, Стенли считает, что самая красивая, я помогу ей открыть глаза. Что еще? Ах, Милтон вечно называл меня худышкой, имея при этом вид расплющенного пончика, пора подтолкнуть его к диете и оттолкнуть от холодильника. Еще, Джейк… Ах, такой милый и такой красивый. Может показать ему себя во всей красе? Оу, Белла, остановись, это не ты. Разве ты хочешь использовать свой дар ТАКИМ образом? Ты же не такая, как те люди, что охотились за тобой полчаса назад. Бабушка считает, что ты выше всего этого – так оно и есть. Буль собой, хотя бы постарайся быть собой.

 - Белла, как ты себя чувствуешь? Ты обессилена? Как рука? – Саманта переключилась со своего научного интереса на дружеские отношения и реально забеспокоилась о моем состоянии.

 - Небольшая слабость присутствует, рука очень сильно чешется, Ваши эмоции периодически берут верх, а так вроде бы все хорошо, - ответила я, стараясь аккуратно почесать руку под гипсом.

 Сэм слегка кивнула и тяжело выдохнула. Она волновалась, что мой дар раскрывается слишком быстро и что я еще не готова к этому, переживала, что восемь лет это не возраст для таких открытий, переживаний и потрясений. Ее сердце щемило от того, что взрослая и жестокая жизнь открылась для меня СЛИШКОМ рано, что я не успела ощутить все вкусы детства, рассмотреть все его краски и красоты. Сэм боялась, что я не справлюсь с таким напором сверх способностей, что поддамся им и превращусь во что-то… нехорошее. Девушка искренне хотела помочь, взять больший удар на себя, желал сделать мою жизнь обычной, насколько это вообще было возможно. Она переживала за меня, словно я была ее… дочь. Разгвоор с Рене был – я это знала, и, судя по чувствам Саманты, переговоры закончились на не очень радужной ноте. Мисс Джонс как женщина не понимала, осуждала и презирала Рене. Даже не будучи матерью, Сэм была твердо убеждена, что Рене поступает эгоистично, жестоко, противоестественно, лишает свое существование главного предназначения - материнства.

 Густая тень боли прошлась по сердцу, обдавая душу острым холодом. Я должна привыкнуть и принять решение Рене, она сделала свой выбор, я – свой и то, что мы оказались по разные стороны, не ее вина. Такого воля Божья.

 Бабушка думала о том же. Они с Сэм сейчас были на одной энергетической волне, чьим центром была я. Берта еще цеплялась за маленькую надежду в лице Чарли. Он ведь еще не сказал своего слова, не поставил жирную точку на дочери, как это сделала его жена, но…Всегда есть одно НО. Он был очень мягок и покладист, Рене вила из него веревки, ее слово всегда оставалось решающим. В семье Свон, к сожалению, Рене была и головой и шеей. Бабушка опасалась, что в данной ситуации Чарли тоже струсит и как покладистый щенок побежит за сильным хозяином, окончательно утратив свою природную силу и себя.

 Значит, папа тоже может меня бросить?

 Мой дар лишает меня родителей, моей привычной жизни? Почему? За что? Разве я имела все это до эмпатии? Подумай, Изабелла. До моей способности я имела родителей по бумажкам и мельком наблюдала их дома, но настоящей родительской любви и заботы не имела НИКОГДА. Боже, никогда это такое страшное слово, у которого нет аналога. Слово, несущее в себе крест, конец.

 Не успела я погрузиться в свою печаль глубоко, как стала ощущать что-то странное…

 Мой радар уловил скопление странных энергетических импульсов, искр, вспышек гнева, признаков большой грозы, которая направляется  в нашу сторону. Я не могла понять, что представляет собой эта «гроза», людей, животных или стихию природы, но ясно чувствовала, что когда она приблизиться, произойдет что-то ужасное, масштабное. Нужно предупредить всех.

 - Сэм, бабушка, скоро произойдет что-то страшное. Я не могу это объяснить, просто чувствую, - с тревогой объявила я. Я не хотела их напугать, лишь предупредить, обезопасить.

 - Что именно, милая? – бабушка придвинула стул ближе ко мне. Она начала немного волноваться, но лишь за меня и мою восприимчивость, будто она лишилась инстинкта самосохранения.

 Психолог нервно заерзала на стуле и громко глотнула.

 - Белла, что происходит, вернее, что произойдет? Репортеры вернуться?  - предположила Сэм.

 Я прислушалась к внутреннему голосу, стараясь найти ответ, но… ощущала лишь болевые энергетические заряды и их приближение. Это как удар током, мимолетно, но ярко. От той толпы назойливых журналистов не исходило такой силы. Я не знала своего врага.

 - Я не знаю, Сэм. Я просто чувствую приближение опасности… - и, наконец, страх, от которого  я хотела избавить близких людей, начал накрывать меня.

 Я, вся такая особенная и одаренная, зная, что опасность рядом, не могу ее предотвратить и защитить ни себя, ни близких. Зачем тогда это знание и эти сверх силы? От осознания своей беспомощности, я со всей силы сжала кулаки. Боже, ну должен быть выход, он всегда есть.

 - Саманта, помоги мне, - я решила обратиться к специалисту, который знает о моем даре гораздо больше меня. Возможно, она подскажет, где нужно искать.

 - Я хочу помочь, хочу использовать свой дар, - я была решительно настроена. Маленькая Белла отступила на задний план и теперь сильная, мудрая и новая Белла полностью завладела моим телом.

  - Белла, ты о чем? Как ты можешь помочь? Мы даже не знаем, что произойдет. Ты же не всесильна, как, впрочем, и мы. Я не хочу тебя обидеть, но эмпатия лишь дает тебе возможность чувствовать, видеть и изменять мысли и эмоции людей, что, возможно, влияет и на их действия, но менять события или будущее, под силу лишь Богу, - констатировала девушка.

 Черт. Я не сдамся.

 - Бабушка, а что ты скажешь? – мой самый близкий человек всегда находит ответы, благодаря своей мудрости, опыту и развитой интуиции, она знает гораздо больше любых книг и специалистов. Бабушка знает жизнь, которой не учат в школе или институте, которую не описывают в учебниках и фильмах. Жизнь вне слов, настоящая жизнь, которая проходит внутри тебя.

 - Милая, не волнуйся. Чтобы не произошло, мы это примем и переживем вместе. Любое событие несет с собой урок, и мы будем прилежными учениками, лишь тогда и только тогда раскроется твой дар, вся твоя внутренняя сила. Пойми, важно не уметь сберечь, предотвратить или убежать от угрозы, главное уметь держать удар, стойко выдерживать все испытания. Дух закаляется в борьбе, а не в трусости или ответах. Мы вместе будем бороться, вместе откроем, познаем себя и обретем силу, - это мудрость, которую невозможно найти в письменных трудах, но которая настолько очевидна и проста, что аж дух захватывает. Бабушка простыми словами и открытой душой успокоила меня, показала свою веру, поддержку и любовь. Сказало то, что следовало сказать.

 Я не сдержалась и обняла родную душу.

 Боже, услышь меня. Я благодарна, за столь светлую, чистую, добрую, отзывчивую и мудрую душу, что находиться возле меня с самого моего рождения. Я благодарна, что столь совершенное создание любит меня так, как другие не умеют и никогда не смогут, что я имею возможность в любую минуту прикоснуться к ангелу и стать немного чище и выше. Я признательна за столь щедрый подарок, за благословение свыше. Спасибо за бабушку Берту. Я умоляю тебя, Боже, принять мою благодарность и  наградить рабыню твою Берту Свон самым чистым и светлым, что существует на земле и вне ее. Подари бабушке то, что ее сердце давно уже заслужило – покой, умиротворение и легкость. Позволь мне стать ее ангелом-хранителем, оберегать ее сон и бессмертную душу, позволь великой силе и любви ответить тем же. Позволь совершать ТВОИ добрые дела своими руками, мыслями, действиями…

 Закончив молитву, я уловила тихий плач.

 Наша связь коснулась сердца юного психолога и заняла там свое место. Саманта всхлипывала, слезы медленно стекали в чашку с чаем, разбавляя сладость и грусть, остальные же были удалены салфеткой.

 - У меня никогда… не с кем… не было такого взаимо…понимания. Это так… трогательно, - пыталась выразить свои чувства юная девушка. Я чувствовала, что здесь нет зависти, лишь доля сожаления и понимания. Саманта Джонс действительно  хороший человек, может немного повернутый на науке, но все же сохранивший свою индивидуальность и чистоту.

 Бабушка повернула свой взгляд на растроганную девушку:

 - Дорогая, у тебя еще все впереди. Каждый получает то, что хочет. Если ты чего-то сильно захочешь – обязательно получишь. Закон равновесия. Так что хватит солить чай и хлюпать носом. Нас ждут великие дела, - и бабушка демонстративно подняла руку вверх.

 Кухню заполнил радужный смех.

 Проблемы не ушли, как и страх, но зато образовалась сплоченная команда, готовая встретить все что угодно вместе и не сломаться.

 Бабушка вела с Самантой непринужденную беседу, в которую я была вовлечена лишь как сторонний слушатель. Они пытались спрятать свое напряжение под простыми разговорами, но я полностью была поглощена своими чувствами. Энергетические выпады увеличивались  и набирали все новые оттенки, то гнев, то досада, то разочарование, стыд и ненависть, словно на одной частоте появилась сразу несколько радиостанций. Судя по всему этому, буря приближалась, причем стремительно.

 За окном сгущались сумерки, так что трудно было определить погодные условия. Может, я зря волнуюсь и это всего лишь обычная гроза? Но разве может естественное природное явление нести в себе столько разных чувств? Природа, конечно, живая и бывает очень жестокой, но чтобы  она несла в себе такие… человеческие качества? Я раньше такого не встречала, но я то и эмпатом раньше не была.

 Я все сильнее и интенсивнее чувствую постороннюю недоброжелательную энергию. Я пытаюсь прощупать ее, но… она не поддается, сопротивляется.

 За окном раздается шум тормозов машины. Чарли или Рене. Обе женщины синхронно поворачиваются на шум, затем на меня.

 Я закрываю глаза и вжимаюсь в несчастный стул.

 Тело начинает дрожь от силы ощущений…Это, как попасть под ниагарский водопад.

 Хлопок двери, такой, что стены дрогнули. Все замерли.

 « Не смей так говорить…». «Ты ничего не понимаешь…». Рене не имела привычки разговаривать, а уже тем более орать на себя, напрашивался вывод – злая мегера вернулась с Чарли.

 Крики Рене, направленные на папу, и стук дорогих каблуков заполнили дом.

 И тут я понимаю – вот она гроза, вот то, что я ощущала, к чему готовилась. Я открыла глаза, готовясь принять очередной удар судьбы.

 В кухню влетела Рене в образе разъяренного быка на корриде. Идеальная прическа несколько подпортилась, глаза налиты кровью, ноздри расширены, воздух шумно выпускается через нос, грудь оживленно приподнимается, руки в разные стороны, все тело в напряжении. Ух, ужас.

 Быстрый огненный взгляд на присутствующих:

 - Мама… и ты, - я словила прожигающий взгляд женщины.

 - Через десять минут… в гостиной, - глубокий выдох, разворот на девяносто градусов и громко захлопнутая за собой дверь.

 Через девять минут я с бабушкой сидела на мягком диване рядом с журнальным столиком в нашей классической гостиной. Не темный, но и не светлый ламинат, поверх которого лежал небольшой мягкий ковер, привезенный под заказ из Персии. Бордовые обои и шторы с золотистыми узорами, ажурная люстра из хрусталя. Светлый камин, который всегда согревал в зимние морозы, большой телевизор на  небольшом деревянном шкафу. Живая аристократия, от которой веяло холодом и брезгливостью. Я ощутила себя несчастной прислугой в 18 веке, ожидающей выговора от своего хозяина. Казалось бы чушь, но все же…

 Комната отдыха сейчас превратилась для меня в камеру пыток.

 Рене нервно расхаживала по комнате. Чарли стоял возле телевизора с видом, наказанного за двойку, ребенка. Бабушка нервно теребила подол своего платья, а я… Я не могла отделать от чувства злости и отвращения, изливающего Рене в мой адрес.

 Женщина заняла центр комнаты, потерла переносицу, прикрыла глаза и тяжело выдохнула:

 - Ты должна уехать из Три-Форкса… как можно скорее, - к кому она обращалась, не сложно было понять. Все мои внутренние органы словно сдавило прессом, кровь стала застывать в жилах, воздух превратился в жгучий огонь…

 - Дочь, ты должна остановиться, иначе… - бабушка надеялась, что вот сейчас, в этой комнате, когда вся семья в сборе, можно будет все решить. Раскрыть друг другу сердца и начать жить в мире друг с другом. Бабушка хотела объяснить природу моего дара и показать, что я не опасность, а помощь. Бабушка до последнего верила…

 - Иначе? – вмешалась разъяренная Рене. Ее скачки агрессии взяли новую высоту и огромной волной накрыли меня. Я впилась пальцами в обивку дивана, ища точку опоры.

 - Я не потерплю в своем доме…фрика, - последнее слова женщина выплюнула, и мне показалось, что ее слюна достигла моего лица. Лучше бы слюна с ядом, чем такая пощечина с зарядом ненависти.

 - Рене, может ты… - тихий Чарли решил высказать свое слово, но толи ему требовалось немного времени, толи мужества, но Рене не позволила испортить ее арию.

 - Не вмешивайся, Спенсер. Я и так за тебя делаю всю грязную работу, а ты продолжаешь торчать в своих бумажках и ловить чертову рыбу, - Чарли молча принял удар, отвернувшись к окну.

 - Рене, ты еще можешь все исправить, пожалуйста, послушай… - бабушка стоя молила дочь, взымала к ее здравому смыслу, если таковой еще остался.

 - Нет, это ты послушай. Мою компанию сегодня осадили репортеры и все, что их волновало, это моя ненормальная дочь, которая  «…в столь юном возрасте овладела магией…». Как тебе такое? Моя дочь стала грязным пятном в моей биографии. Нет, я этого не допущу, - и Рене энергично закивала головой.

 Ее обидных слов я не слышала, я их чувствовала, и все предыдущее показалось мне сладким сном, по сравнению с этим…

 Каждый звук из ее рта трансформировался в раскаленный нож, который проникал в самое сердце и медленно блуждал внутри, по венам, нервам, душе. Все возможные способы боли Рене испытывала на мне. Оскорблений я не понимала, в голове лишь держались слова бабушки: «Дух закаляется в борьбе». Неконтролируемые каскады агрессии и гнева накрывали меня как лавина, отключая все «приборы» жизнеобеспечения. О Боже…

 Последующие полчаса я ощущала обмен энергетическими потоками в комнате, отблески которых достигали меня. Жестокая битва велась на моем поле, на моих нервах, моем сердце, моих чувствах. Моя восприимчивость постепенно начала пропадать, уступая место безразличию. Я начала растворяться в этих плотных сгустках энергии.

 Бабушка почти вынесла меня из гостиной и повела на кухню, где нас все еще ждала Саманта.

 Девушка сильно сжимала пустую чашку, костяшки пальцев непривычно сливались с белым цветом емкости. Заметив наше появление, Сэм вскочила со стула и помогла бабушке усадить мое тело.

 Все мои чувства были отключены, осталась лишь оболочка. На время Беллы не стало, я настолько погрузла в эмпатии, что отключила себя. Лишь потом я узнала, что это была защитная реакция. Сквозь блаженную пустоту, я не слышала и не воспринимала ничего. Я на время перестала существовать в этом мире и этом времени. Оказалось, что лишиться чувствительности не так уже и плохо, если конечно, знаешь, как вернуться обратно.

 Слов Сэм я не слышала, эмоций не чувствовала – после бабушка передала мне их.

 -  Я все слышала, впрочем, как и полгорода. Пусть она подавится своим же ядом. Мы едем ко мне, в Сиэтл, - и в лице Сэм блеснула надежда.