Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


РУССКАЯ. Глава 14. Часть 2
Capitolo 14. Часть 2.


Утро нового дня, который вопреки всем прогнозам все же наступает, начинается для меня с чая. Какого-то фруктового, возможно, с оттенком целебных трав. Его аромат и будит меня, потому что сон, которого при пробуждении не помню, наполняется этим запахом и подстраивает фантазию под него. Сон становится фруктовым - возможно, с оттенком целебных трав.

Я не чувствую себя недовольной таким обстоятельством - наоборот, скорее заинтересована, откуда все это берется. Насколько помню, засыпала я в спальне Эдварда, а не в столовой. И уж точно не в чайной лавке.

Дважды моргаю, сама себе усмехнувшись. Страхи ночи, ровно как и повеявшее от нее одиночество, остались далеко позади. Своей здоровой ногой я чувствую ногу Серых Перчаток, которую, создавая себе гарантии, специально оплела, а потому настроение неизменно поднимается. Хотя бы в конце этой слишком долгой, слишком насыщенной ночи он никуда не ушел.

- Доброе утро, - негромко зову, сладко потянувшись. Мышцы чуть-чуть затекли от неудобной позы, в которой я провела остаток сновидений, но она обеспечивала такой близкий контакт с Эдвардом и такое прекрасное ощущение, что он рядом, что отказаться от нее я не решилась. Не посмела бы.

Тихий звон слышится поблизости, следуя точно за моими словами. Будто бы чашку опускают на блюдечко.

- Доброе, Изза, - сразу за ним приветствуют меня. Знакомым убаюкивающим голосом. Теперь я окончательно уверена, что все в порядке. Места страху здесь нет.

Хмыкнув, поднимаю голову, выбираясь из своей самостоятельно созданной загородки, состоящей из плеча Эдварда и его ключицы. Спрятавшись за ними, очень удобно спать - можно даже лицом к окнам, значения не имеет. Ищу в пространстве аметистовые глаза, стремясь разузнать, по какому поводу утреннее чаепитие.

Но, к непомерному удивлению, первое, что цепляет взгляд, выпутавшись из оков сна, вовсе не лицо Серых Перчаток и уж точно не самая завораживающая его часть. Наоборот, я натыкаюсь на серо-голубой цвет - такой насыщенный и настоящий, что поражаюсь: быстрый ручеек, вытекающий из серебряного кувшина; отблеск безоблачного неба на сером голубином крылышке.

Эти глаза я где-то видела и где-то там, давным-давно, умудрилась даже испугаться их. Такого красивого цвета - испугаться. Смешно звучит, конечно же, но почему-то память настораживается. Перебирает воспоминания в поисках объяснений.

А глаза тем временем, на которые я наткнулась, смущенно опускаются, являя на обозрение густые и длинные чернильные ресницы. Никогда в жизни не видела таких. У американцев подобного не дождаться, у русских, если судить по Анте с Радой, тоже. Это ресницы оттуда, с юга. Это островитяне. Это мечтатели, созидатели прекрасного и потомки наследия богов Олимпа. Греки.

- Эй-эй, - Эдвард, похоже, обращается к обладательнице такой красоты. Его пальцы бережно запутываются в ее локонах - черных, как смоль. Пышных и здоровых, будто только что из рекламы дорогих шампуней.

Ему нежданная гостья доверяет. Робко смотрит, все же оторвавшись от увлекательных узоров на простынях. В ее руках большая сувенирная чашка с шутливой надписью «Биг босс», которая немного подрагивает.

- Не смущайся, малыш, - произносит Эдвард на недоступном мне языке, - и, пожалуйста, давай как договорились, хорошо? Английский.

Гостья дает свое согласие, если судить по решительному кивку. Ободряется словами мужчины, уже смелее глядя на меня. Брови широкие, носик чуть вздернутый - да это ребенок! В постели Эдварда, в моей… в нашей комнате - ребенок. В этом доме. В России.

Я не верю своим глазам.

- Изза, - Каллен привлекает мое внимание, готовый объяснить. Читает мысли, уверяю. Поразительно точно, - я хотел бы познакомить тебя кое с кем.

Почувствовав едва заметную уникальность этой фразы, серьезность в ней, сажусь на кровати, повернувшись лицом к девочке. Она снова смотрит на меня. И снова летнее небо с серебряным серпом месяца на нем предстает моему обозрению.

- Изза, это Каролина, - Эдвард дружелюбно и с ободрением улыбается нам обоим. Как любит, как умеет - краешком губ. Но это потрясающе действует. - Я рассказывал тебе о ней в Америке, помнишь? Моя племянница.

Я удивленно изгибаю бровь. Сон пропадает сам собой.

- Каролина, - теперь Аметистовый обращается непосредственно к ребенку, - это Изабелла. Мой очень хороший друг. Мы вместе вернулись из Штатов.

Мое удивление нарастает от той характеристики, какой Эдвард одаривает меня. «Очень хороший друг» не менее хорошо звучит, к тому же, есть нечто в этой фразе знаменательное. Он что, тоже мне верит? Сам?

Тем временем, заканчивая мой мыслительный раунд, девочка негромко прочищает горло, покрепче обхватив пальчиками свою кружку. На вид ей лет семь, может, чуть меньше. Дюймовочка - и такая же красивая, как в сказке.

- Мне приятно познакомиться с вами, - четко произносит она, слегка волнуясь. Голос подрагивает, отчего немного путаются буквы и заметен акцент. Но английским она владеет замечательно, по всему это видно.

Я даже теряюсь, впервые не находя, что сказать. Деметрий называл меня «крайне коммуникабельной барышней», но там речь шла о людях, увлеченных Обителью и творчеством Джаспера. Я никогда в жизни не знакомилась, не общалась и не виделась с детьми.

Отрезвляет взгляд Эдварда, который я все же нахожу. Выжидательный.

- Мне тоже… - все же произношу. Первое, что приходит в голову.

Каллен доволен. Не злится, что уже хорошо.

- Изза, Каролина и была причиной того, что мне вчера пришлось уехать, - говорит он, не отпуская меня глазами, - я не солгу, если скажу, что она была веской.

Я начинаю думать, что не проснулась окончательно. Эдвард пытается оправдаться передо мной? Или уверить, что не лгал и нарушил обещание не просто так? С каких пор он нуждается в том, чтобы я знала всю правду?..

Смотрю на него. Смотрю в глаза и вижу, что в них переливается - радость. Причем не просто такая, какую доставляют мелкие приятности, а настоящая. И еще нежность. И еще - спокойствие. Он сегодня выглядит так же, как и в день возвращения в Россию: свеж, бодр, улыбчив, доволен - всем и всеми. После тех хмурых дней, что выпали нам в последнее время, это дорогого стоит… а причина в чем? В этой девочке?

- Я понимаю.

Аметисты теплеют.

- Это очень хорошо. Сегодня Каролина спала у нас и с нами позавтракает, - сообщает он.

Девочка будто его. Дочь его, боже мой, хотя и назвал племянницей. Когда он смотрит на нее, у него так горят глаза… я впервые такое вижу. И не стану отрицать, что завидую чарам Дюймовочки, способным на такие чудеса. Но, все же припоминая потухшее кострище во взгляде Эдварда после разговора с Конти, уж лучше так, признаю. По крайней мере, это действительно ребенок, чего не скажешь о той девушке. И детские у ребенка замашки.

Каролина все еще робеет и все еще неловко смотрит на меня. В конце концов, пока дядя говорит, по простыням придвигается ближе к нему, к правому боку. Прижимается к свободной руке.

Эдвард успокаивающе приобнимает ее за плечи. Но и меня вниманием не обделяет - он удивительно равномерно распределяет его между нами. И мне это нравится.

Признавая всю невероятность таких скорых событий, всю их спутанность, как в пестром клубке, чувствую странное ощущение уюта и какого-то благоденствия. У Эдварда с этим ребенком «семьи огни пылают между», как было сказано в одном из маминых стихотворных сборников, что я спрятала у себя и никому, даже Роз, не показывала. Они, включая небольшую фотографию 5х5, были единственным, что у меня осталось от нее.

И как же чертовски верно написанное ею столько лет назад подходит под представшую моим глазам сегодняшнюю картину. Почти волшебство.

- Рановато для завтрака… - замечаю я, обнаружив откуда-то появившиеся на тумбочке возле девочки часы в форме динозаврика. Их точно не было вчера, я помню. А время, что они показывают сейчас, далеко не то, в которое я привыкла просыпаться.

Семь часов и две минуты до полудня.

- Завтрак чуть позже, - согласно кивает Эдвард, - а пока чай. Ты присоединишься к нам, Изз?

У них как-то по-домашнему здесь. Каллен ведет себя раскованно, непринужденно. Я не перестаю удивляться с него с самого пробуждения.

И сама, что нонсенс, в его настрой вливаюсь. Попадаю под влияние. Не выпутываюсь и не противлюсь.

- Да, конечно, - с некоторым смущением, как и Каролина - она же «Кэролайн» по-американски - отвечаю, улыбнувшись. С благодарностью принимаю протянутую Эдвардом чашку. Третью и последнюю с подноса. Он с самого начала планировал предложить мне.

Следующие три минуты мы молча пьем чай. Вкусный, крепкий, заваренный истинным профессионалом. Я не удивлюсь, если им окажется и сам Каллен, но уверена, что экономки тоже понимают в этом толк. А это плюс - я люблю чай. Кофе сам по себе горький, с сахаром - приторный. Сделала бы исключение для латте, но так мало мест, в которых его хорошо готовят, что экспериментов не хочется. Если Эдварду нравится чай, мне тоже. Готова пить его каждое утро вместо цитрусовых соков, к которым привыкла.

Самое интересное, что при всей должной напряженности атмосферы в комнате спокойно. Эдвард с такой легкостью разгоняет всю скованность и смятение, что нам с Каролиной попросту не достается ничего из этого. Рядом с ним никто не чувствует себя не в своей тарелке, я уже поняла. И теперь убеждаюсь на живом собственном примере.

- Изабелла родилась и выросла в Америке, Карли, - решает продолжить разговор мужчина, когда доливает нам обеим из небольшого чайничка еще горячего напитка, - ты бы могла попрактиковать с ней свой английский, она в совершенстве им владеет.

Надо же, комплимент. Мне очень приятно - я не скрываю это от Аметистового. Ему хватает взгляда на меня, и уверена, что все ясно. Слова излишни.

Каролина тоже смотрит на меня. Но куда более нерешительно, чем дядя, хотя уже и смелее, чем прежде. Близость к нему ее воодушевляет.

- Вы из Невады, да? - негромко спрашивает она. Вот теперь без акцента. Дрожи нет, а это искореняет его.

Я киваю:

- Лас-Вегас.

- Мы тоже там живем, - признается Каролина. У нее удивительное имя для ребенка греческого происхождения. Ее отец - брат Серых Перчаток - тоже родился в самой древней стране мира? Или они сводные?

- В Вегасе? - я отпиваю немного чая, продолжая разговор под одобрительным надзором Эдварда. Он контролирует его, это заметно, но дает нам свободу действий, что еще заметнее. Как всегда - несочетаемое в сочетаемом. В этом он весь.

- Да. Два месяца каждый год, - девочка уже с меньшим напряжением держит чашку, кажется, расслабляется. Тон более доверительный, - у папы и дяди Эда там дом.

Краем глаза я поглядываю на мужчину. Помню, что в «Питбуле» мне ясно было сказано, что «Эдом» называть его нельзя, не нравится. Что «Эдвард» он. И точка. А здесь - послабление режима? Или в России так принято, а там речь шла о Штатах?

- Тебе больше нравится там?

- Здесь, - не думая ни секунды, отвечает Каролина и широко улыбается, взглянув на дядю. От ее улыбки он тает. Он не демонстрирует этого напрямую, не выставляет напоказ, но по глазам… по глазам все видно. Ничего не нужно выпускать на лицо - я, кажется, научилась справляться и без этого. - Здесь идет снег, высокие деревья и горячий шоколад с зефиринками.

Она по-детски мило хихикает, облизав губы:

- В Америке жарко, а хот-доги соленые.

Я слушаю ее, вежливо кивая. Но за вежливостью есть что-то еще… это странно звучит, я полностью согласна, но мне симпатична эта девочка. И уж точно далеко не внешностью. Она неуловимо похожа на Эдварда, а он всегда был мне симпатичен.

Я наполовину осушаю свою кружку. Чай очень вкусный. Из составляющих мне удалось определить яблоко и персик, а еще незаметное дуновение корицы, но даже незнание полного состава ничуть не портит впечатление.

Боже мой, на краю земли, в чужом доме, в чужой спальне я сижу на чужой постели с не так давно знакомыми людьми, пью чай, что прежде и в рот не брала, и чувствую себя… удовлетворенной. Если не жизнью, то днем точно. Его началом.

Расскажи кто такое неделю назад… да ладно неделю, пару часов назад, ночью - не поверила бы. Самое невероятное всегда оказывается самым реальным, подтверждаю.

- А почему вы приехали сюда? - задает мне ответный вопрос Каролина. Провокационный вопрос, как оказывается, хоть внешне и простой.

Замявшись, я делаю еще глоток чая, в надежде поймать мысль для достойного на такое ответа. Про брак ей не скажу. Эдвард не сказал, а значит, и я не стану. Это все равно не брак. Это его подобие, картинка. А девочки, особенно в таком возрасте, под браком знают свадьбу принца и принцессы, что потом до конца своих дней жили вместе долго и счастливо. Я не Рональд. Я не стану рушить те столпы, на которых пока держится ее мир. Это нечестно.

- Изабелла искала вдохновения для своих новых картин, - приходит мне на выручку Каллен, предлагая свою версию, - и попытала счастье у нас.

Я хмыкаю его находчивости. И в который раз подмечаю, что правда заинтересован моими рисунками. Хочет увидеть акварели?

- Вы рисуете? - глаза девочки загораются, а на губах опять блуждает улыбка. - Тоже самолеты, как дядя Эд?

- Нет, скорее пейзажи, - самостоятельно даю ответ я, - а дядя Эд самолеты? Какие же?

Хитро смотрю на мужчину. В его глазах тоже блеск, как и у племянницы. Но с капелькой… смущения? Чему? Неужто моему интересу?

- Большие-большие, - не медля, выдает всю правду Каролина, - они будут летать в Америку, к нам домой. Дядя Эд их рисует, а папа собирает.

- Дядя Эд любит летать? - зову я, внимательно приглядевшись к аметистам. Между нами воцаряется удивительный контакт под щебетание девочки, сидящей рядом. У меня впервые за все время такое ощущение, что эти глаза открылись мне. Пустили внутрь - отвори дверь и зайди. Осмотрись, увидь, узнай… не понимаю, как такое возможно. Слишком интимно выглядит, слишком… ценно для наших отношений. И все же прекрасно. Прекрасно и поразительно. Без напускного его глаза очень красивые - теплые, насыщенные и честные. До последней грани.

- Дядя Эд очень любит летать, - подтверждает Каролина, похоже, вконец проникшись разговором. Отвечает уже совершенно без робости, будто бы давным-давно знакомы. И, похоже, того, что происходит между нами с ее дядей, не замечает, - а еще, он, Изабелла…

Однако нас прерывают. Нас всех - стуком в дверь.

Эдвард моргает, и протянувшаяся ко мне ниточка безбожно обрезается, становясь практически цветным аметистовым сном.

Каролина замолкает, прекращая создавать фон для такого странного единения, и я теряю последний шанс вернуть все обратно.

Уже недолюбливаю тех, кто пришел. Готова высказать им все, что думаю, от горечи неузнанной правды.

- Войдите, - разрешает Каллен. Отставляет свою чашку на тумбочку.

На пороге Анта. С ночи поменялся только цвет ее платья, не более. И я по-прежнему не очень хочу ее видеть.

- Эдвард, Эммет…

Сзади нее слышится какая-то возня, а потом тяжелые шаги по дереву коридора. И недовольный бас:

- Ты еще мои титулы назови ему, Анта, - посмеивается мужчина, - английский престол еще не свободен, Эдвард обойдется и без моего представления.

А потом пришедший, чье имя мне смутно знакомо, проходит внутрь, пропущенный экономкой. На нем темные джинсы, светлая рубашка, пальто. И пусть одежда другая, пусть запах одеколона притупился, я вспоминаю его. И вспоминаю, откуда знаю черты лица Каролины, прежде всего бросившиеся в глаза. Спросонья было сложно провести параллель, но теперь на удивление просто. И этой простоте я пугаюсь, как худшему проклятью. Он?..

- Папочка! - подтверждая все прежние теории и не давая и шага назад ступить, Каролина вскакивает со своего места и, наскоро вручив дяде чашку, кидается к мужчине. Отец ловит ее на лету, прижимая к себе. Почему-то в его движениях какое-то отчаянье, когда касается ребенка, а в глазах - облегчение. Будто бы он едва не потерял ее совсем недавно.

- Мой сонный котенок, - с нежностью, удивительной для меня от мужчины такого телосложения и вида, бормочет пришедший, - прости меня, пожалуйста. Я понятия не имел, что так получится. Ты сильно испугалась?

Забота в его голосе, беспокойство. Да он настоящий папа. Медвежонок - настоящий папа. Этот день стоит пометить в моем псевдо-дневнике как «день невозможных открытий».

- Сначала да, - рассуждает девочка, обхватив бычью шею отца маленькими ладошками, - но дядя Эд приехал и забрал меня, так что мне недолго было страшно. А потом он познакомил меня со своим хорошим другом, и я…

- Хорошим другом? - здоровяк вскидывает бровь, оглядываясь назад, на нас, на кровать. Только, как и я совсем недавно, когда искала, проснувшись, Эдварда, в первую очередь находит далеко не того, кого ищет. Своим взглядом, мигом превратившийся в стальной, упирается в меня.

- Изабелла, - тем временем делится Каролина, оборачиваясь назад, - дядя Эд сказал, ее зовут Изабелла.

Очень страшное зрелище, на самом деле, как замерзает вода. Потому что серо-голубой водопад, медленно скатывающийся вниз в глазах Медвежонка, как и Ниагарский зимой тысяча девятьсот одиннадцатого, покрывается толстой коркой льда. Затвердевает, трескается и кромсает сосульками все, что попадется под острие. А уж такой ненависти во взгляде еще поискать стоит.

- Каролина! - восклицает незнакомая женщина, отвлекая меня от удушающего взгляда второго Каллена. Ее пропускает Анта, замершая в прежней позе, из того же немого коридора.

На незнакомке зеленая куртка, какое-то платье и капроновые колготы. К девочке на руках мужчины она бросается с настоящим отчаяньем. Дрожащими руками гладит ее по голове, оглядывая на предмет повреждений.

- Привет, Голди, - Каролина хмыкает. Похоже, до конца ситуация в спальне еще не коснулась ее.

- Голди, Анта, оденьте-ка Карли, - твердым, ледяным тоном отдает приказ Эммет, - и подождите меня внизу.

- Папа, - малышка хмурится, недовольная перспективой слезать с рук, - эй-эй…

- Быстро, - не меняя решения, Медвежонок опускает девочку на ноги, отдавая женщинам, - и закройте дверь.

Насупившись, та все же соглашается уйти. Но перед этим с прежней проворностью подбегает к Эдварду, чмокая его в щеку. Правую.

- Пока, дядя Эд.

Тот улыбается ей, пригладив взъерошенные волосы.

- Пока, малыш.

Эммет следит за всем этим нетерпеливо, ожидая, пока дочка все же уйдет. И когда это происходит, окончательно перевоплощается. Сатанеет.

- Эммет, - предупреждающе зовет его Аметистовый, нахмурившись. Поднимается с постели, видимо, имея представление, что будет происходить дальше.

Со своей чертовой ногой сижу в прежней позе, всеми силами стараясь не показать, что боюсь этого необхватного человека. В тот день в лесу он помог мне, но не сказала бы, что доволен этим, судя по сегодняшнему взгляду. Готов стереть в порошок. Одно движение - и сотрет, не сомневаюсь. Медведь-гризли. Страшнейший из всего семейства.

Убедившись, что дверь закрыта, Эммет приближается к брату. Он совсем немного ниже его, на пару сантиметров. Но мышцы компенсируют разницу - смотрится более внушительно. И непобедимо.

- Что она здесь делает? - пренебрежительно, с отвращением указывает в мою сторону.

- Эммет, давай поговорим в кабинете, - интеллигентный уравновешенный тон брата, кажется, заводит второго Каллена еще больше.

Я гляжу на них и не вижу ни капли сходства. Абсолютно разные - чужие! Неужели братья? Ну неужели возможна такая жуткая разница между родными людьми? И не похоже, чтобы дело было исключительно во внешности.

- В кабинете будешь говорить с полицией, когда кто-нибудь из этих девок подожжет дом, - выплевывает тот, - а со мной здесь и сейчас! При этой дряни!

Лестная характеристика. У меня в горле пересыхает.

- Эммет, я прошу тебя, - пытается вразумить его Эдвард. С усталостью и недовольством в голосе.

Но у собеседника недовольства больше. И ярости. И ненависти. И самого настоящего огня…

- Знаешь, я долго терпел, - с чувством и злостью выдает он, сложив руки на груди, - всех этих несчастных сироток с миллионами в кармане, всех этих «девочек-припевочек» с суицидальными наклонностями и прочий сброд. Это твой дом, и ты имеешь право приводить сюда кого угодно, нравится мне это или нет.

- Прекрати, - сжав зубы, шипит Эдвард, - Эммет, ты переходишь все границы…

- Я констатирую факт, - мужчина пожимает плечами, - тебе ведь нравится такое положение дел? Так не чурайся слышать о нем!

Я напрягаюсь, сама того не замечая, сжимаясь в комок. Находиться в эпицентре ссор - тем более чужих и таких серьезных - явно не про мою честь. Но хоть как-нибудь сбежать отсюда так же нет никакой возможности.

- И как итог всей моей лояльности, Эдвард, рядом с одной из твоих девок моя дочь! Каролина называет эту наркоманку, - его губы изгибаются в оскале, а ладони сжимаются в страшных размеров кулаки, - «хороший друг дяди Эда»! Ты привез и уложил Карли спать в постели с этой… тварью… блядью… сучкой - я не знаю, как ее назвать!

Он не переходит на русский. Он, четко выговаривая слова, отравленными стрелами посылает их в мою сторону, совершенно не думая ни о приличиях, ни о сдержанности, ни о том, как тяжелеет направленный на него взгляд брата. И сколько обиды уже накапливается за аметистовой радужкой.

- Твое поведение недопустимо…

- Твое допустимо! - не унимается второй Каллен. - Господи помилуй, мой ребенок сидел рядом с неуравновешенной алкоголичкой! Ты понимаешь, что она в состоянии причинить Каролине вред?

Я смотрю в их сторону, когда Эммет оглядывается на меня. Очень хочу опустить взгляд, но не успеваю. Стальными канатами Медвежонок забирает его себе, удерживая настолько крепко, что опустить голову непозволительно.

- И на какую неблагодарную херь, Эд, ты променял свою жизнь, - со сведенными вместе бровями говорит он. Не успеваю и глазом моргнуть, как уже стоит рядом со мной. И смотрит сверху вниз, как орел на мышь. Раздавит глазами.

Дыхание перехватывает, а предательские слезы жгут глаза. Чертов гризли, господи… ну нельзя же так бояться людей, Белла! Возьми себя в руки!

- Эммет…

- Эммет-Эммет, - кивает Людоед, - я научу тебя уму-разуму, и мое имя ты не забудешь, Лебединая!..

- Оставь ее в покое! - ошарашив меня, громко и грубо рявкает Эдвард. Отталкивает брата от моей постели, фактически защищая от него, - немедленно уходи отсюда!

Эммет выглядит немного опешившим, но скрывает это достаточно хорошо.

- Выгонишь меня?

- Если ты хочешь говорить, - шипит Эдвард, впервые представая передо мной в неизвестном и пугающем, если не сказать больше, образе. У него темнеют глаза, краснеет слева кожа, а мышцы сведены от напряжения и гнева, - говорить будешь там, где я скажу. Это мой дом.

- Твой дом, - изумленно выдохнув, кивает тот, - ну конечно же…

Понижает голос. Опускается до нужного уровня, уже, похоже, не замечая меня вовсе.

- Ты видишь, до чего ты докатился? Голубятня для тебя теперь важнее семьи?

Эдвард хмуро сглатывает, мрачно мотнув головой. Совсем не похож на себя. Совершенно другой человек.

- Вези дочь домой, Эммет, - велит он, тяжело вздохнув, - и научись быть рядом тогда, когда ей больше всего это нужно. Я привез Каролину сюда лишь потому, что в твоем доме девочка осталась в полнейшем одиночестве.

- Я уже наказал Голди! - рявкает в ответ второй Каллен. На его шее вздуваются вены.

- Поищи виноватого в себе. Не говори мне, что визит к Лее был рабочим.

- Визит к Лее - мое дело! Не твое!

- А Изабелла - и все «голубки» - мое. Не лезь в это, - осаждает брата Эдвард. Грубо, стоит признать. Подстать Медвежонку. Вот теперь они похожи. Вот теперь они - и внешне, и по разговору - стоят друг друга. Общаются на равных.

- Еще бы, - Эммет понятливо кивает, - как скажешь. Но до тех пор, Эдвард, пока не разберешься с этой шизофреничкой, не тревожь Каролину. Я не прощу себе, если она пострадает от твоей благотворительности.

На лице Серых Перчаток что-то неуловимо меняется. Чем-то похоже на мой камнепад этой ночью, когда поняла, что его нет рядом. Что одна я. Что осталась совсем одна… очень больно. Это не тоска, это не отчаянье… это что-то, чему нет никакого слова для описания. Выглядит до жути страшно. Даже я тревожно оглядываюсь на него. Я хочу понять…

- Запретишь мне видеться с Каролиной? - без каких либо эмоций, едва ли не замогильным голосом задает свой главный вопрос Аметистовый.

Призывает к честности. И смотрит открыто.

- Уже запретил! - шипит Эммет, довольный, наверное, произведенным эффектом. На лице точно нет никакого сожаления, в глазах, может, и есть от такого вида брата, но не слишком явное. Проходит. Заглушается.

- Спасибо…

- Пожалуйста. Наслаждайся Ее обществом столько, сколько тебе влезет, - бросает ядовитую фразу в мою сторону, пронзив таким раскаленным железным копьем, что во рту только металлический привкус еще не чувствуется. Больно.

А потом уходит. Бабахнув дверью так, что едва не лопаются барабанные перепонки, уходит. Оставляет после себя незаметный аромат какого-то парфюма и в клочья разодранную добрую атмосферу зарождающегося утра.

Нам с Эдвардом, оказавшимся здесь одним, слышен хлопок двери автомобиля. Шины, завизжав, безжалостно расшвыривают снег. Нет здесь больше Каролины. Нет здесь больше ничего…

Прикусив губы, я смотрю на Эдварда, стоящего вот уже как несколько минут в прежней позе, и не знаю, что можно сказать ему сейчас. Понятия не имею…

Но от мучений Каллен меня избавляет - как всегда. С до того с трудом натянутой улыбкой поворачивается в мою сторону, что колит сердце.

- Сильно испугалась?

- Нет, - лгу, и он видит. Но до правды сегодня не докапывается.

Подходит ближе, к самой кровати, наклонившись и поцеловав в макушку. Легонько. Ободряюще:

- Не бойся.

А затем все же поворачивается к двери.

- Я сейчас приду, Изза, - тихо и мягко обещает, - через пару минут.

И внешне спокойным, а на деле потерянным шагом покидает комнату. Неслышно, в противовес Эммету, прикрывает дверь.

Вот теперь оборвались все нити. Это очевидно.

* * *


…Конечно, через «пару минут» минут Эдвард не возвращается. И не через пять, и не через десять его нет… даже через пятнадцать минут он не переступает порог моей спальни, оставаясь восвояси.

Но и часа ждать не заставляет, знает, что хочу его видеть.

И потому, если верить динозаврикам-часам, оставшимся напоминанием о том, что все случившееся в этой комнате было правдой, через семнадцать минут после назначенного срока Аметистовый осторожно приоткрывает дверь, заходя внутрь.

Вместо прежнего наряда на нем любимая мной темно-синяя кофта с серой полосой от ворота и вдоль груди и полотняные штаны. Босиком, конечно же. К черту тапки.

Эдвард направляется прямиком к моей постели, выдавив уже более-менее приемлемую, похожую на правду улыбку. Контролирует себя куда лучше, а значит, хоть немного успокоился. Мне становится чуточку легче.

- Привет, - здоровается, оказываясь в непосредственной близости от покрывал.

- Привет, - негромко отвечаю, специально для него постаравшись улыбнуться как можно нежнее. Это нечестно, что из-за меня случилось вот такое… Эдвард по меньшей мере не заслуживает всего этого.

- Ты не против, если я перебинтую твою ногу? - зовет Каллен, придирчиво осмотрев сползшую повязку. - Почти сутки прошли.

Даже если бы и была против, я бы ни в коем случае не призналась ему. Не сегодня.

- Конечно.

Утешившись найденным занятием, Серые Перчатки достает из тумбы мазь, осторожно раскручивает эластичный бинт на моей лодыжке. Просит подержать крепление, пока не закончит.

Я делаю вид, что наблюдаю за его действиями, хотя на самом деле наблюдаю за ним. Поражаясь своей внимательности, подмечаю чуть красноватые ободки глаз, побледневшую кожу и потухшие почище, чем при разговоре с Конти, глаза. В них летает пепел, бродит перекати-поле. До того непривычное зрелище, что мне и самой хочется плакать. И все равно ведь он ко мне вернулся! В таком состоянии - и то вернулся. Сдержал слово…

На мгновенье я зажмуриваюсь, твердо решив для себя, что такое решение напрасным не посчитает. В конце концов, он утешал меня не раз. Я обязана хотя бы попробовать.

- Больно? - тревожно зовет Эдвард, заметив, что жмурюсь. - Извини, пожалуйста…

- Не больно, - ободряя его, уверенно качаю головой, - все хорошо.

Не став со мной спорить, мужчина возвращается к прежнему занятию. С аккуратностью, какую не передать словами, заканчивает втирать мазь и берет в руки бинт. Оборот за оборотом приближается к концу процедуры.

Мне хочется ударить Эммета, как бы глупо такое ни звучало. Невозможно это или возможно, но мой страх рассеивается сам собой. Почему-то кажется, что, вернись мы на полчаса назад, к апогею этой ссоры, я бы не стала дрожать перед Медвежонком. Роз всегда говорила, что близкие люди - самое дорогое, что есть у нас, и ценить их нужно так, как ни одних других. Я слушала и делала так, поэтому мы и близки с ней, хоть изначально и не являемся родными.

А у Эммета есть брат - и, судя по всему, родной, - которого он умудрился ударить по самому больному. Я прекрасно помню тот свет в глазах своего Каллена, когда мы разговаривали с Каролиной. Он обожает эту девочку: невооруженным глазом видно даже чужому человеку - мне!

Так неужели же можно лишить его возможности проводить время с племянницей? Насколько часто они виделись? Эдвард скучал по ней?

Я теряю ориентиры. В сегодняшнем дне я уже не могу думать ни о себе, ни о Ронни, ни о несдержанных обещаниях. Мои мысли занимает Аметистовый.

Каким бы этот брак ни был, он все же брак. И утешение, и помощь, и заботу он предполагает в принципе, это нерушимые правила. Кто я такая, чтобы их нарушить?

- Эдвард… - тихонько зову я.

Он поднимает голову, перехватив остаток бинта пальцами и зафиксировав то, что уже перевязал.

- Да, Изза?

- Я благодарна тебе.

На его лице проскальзывает удивление. На грустном уставшем лице. Он вообще спал этой ночью?

- За что?

- За все, - смотрю из-под ресниц, борясь с робостью таких признаний, - за все, что ты для меня сделал и делаешь. Я все понимаю.

И все помню, Эдвард. «Неблагодарная херь» все же благодарна тебе. Эммет не прав.

Аметисты светлеют. Затянутое тучами преддождевое небо выпускает пару лучиков солнца из серого заточения.

- Спасибо, - щемяще-искренне благодарит он, погладив пальцами с бинтом мою лодыжку. Краешек губ слева приподнимается.

- Пожалуйста, - дружелюбно отвечаю я. «Мой хороший друг» - я помню. Я запомнила.

Эдварду требуется еще полминуты, чтобы закончить бинтовать меня. Оборачивая бинт в последний раз, он забирает крепления, возвращая их на исходное место.

- Меньше болит? - спрашивает.

- Гораздо, - отвечаю чистую правду, отчего хочется улыбнуться, - и за это тоже спасибо.

- Это мелочи, - убирая мазь обратно в полку, отметает он. Но того, что приятно все это слышать - каждую благодарность, - скрыть не в состоянии. Я прекрасно вижу.

На несколько мгновений спальню забирает в свои сети тишина, и она, как царица цариц и владычица владычиц, насылает хмурость на лицо Каллена. Выкорчевывает из глаз весь свет, забирает себе улыбку. И опять оставляет его ни с чем, расфокусировав взгляд.

- Ты не хочешь еще немного полежать? - зову я, не желая, чтобы все скатывалось обратно в пропасть.

- Проспим целый день?.. - по-доброму усмехнувшись мне, пусть и натянуто, интересуется Эдвард.

- Сегодня ведь пятница, так?

- Суббота.

- Суббота. Тем более! Выходные на то и выходные, чтобы спать.

На какой-то момент мне кажется, что Эдвард скажет «нет». Что откажется под благовидным предлогом и, оставив меня отдыхать, найдет себе дело поинтереснее, лишив шанса оказаться для него полезной. И я почти уверена, что так и будет, когда мужчина облизывает губы, в попытке найти необидную причину отказа мне.

Но в одно мгновенье зацепив глазами свой планшет, так и лежащий возле светильника, он почему-то передумывает. Убирает гаджет в тумбочку, к мази, соглашаясь:

- Хорошо, давай полежим.

Обходит постель, удобно уложив на валик мою ногу, с другой стороны. К своей тумбе и своей подушке.

Укладывается рядом со мной, не заботясь о том, подмялась ли собственная подушка, сбились ли простыни и близко ли до одеяла. Но не похоже, что такое безразличие вызвано желанием поскорее убраться отсюда.

Я не решаюсь устроить его удобнее, опасаясь спугнуть перед тем, что давно собираюсь сделать.

Терпеливо жду, пока ляжет и раскроет объятья, подозвав к себе.

Но вместо того, чтобы, согласно прежним принципам, занять место у него под боком, возле плеча, сегодня оккупирую грудь.

Ложусь на животе чуть ниже основания шеи, макушкой ближе к яремной впадинке. Руками обвиваю широкие плечи, а щекой приникаю к ключице. И отказываюсь - всем своим видом - менять позу.

Эдвард напрягается, явно удивленный тем, что я делаю. Рассеяно гладит волосы, пытаясь образумить. Рассчитывает, наверное, что оробею и вернусь на прежние позиции, но не сегодня. Сегодня я хочу лежать так. Без напоминаний и подсказок знаю, каково чувствовать себя рядом с кем-то. Близко-близко - особенно когда плохо.

- Я хотела бы извиниться, - отвлекая его, концентрирую внимание на своих словах.

Получается.

- Зачем?

- Вы из-за меня поссорились… - виновато сообщаю, нерешительно, осторожно приподняв голову. Гляжу в аметисты впервые с такого близкого расстояния. Пальцы покалывают - я хочу коснуться Эдварда. Щеки его… правой. Правой хочу.

Эдвард негромко вздыхает, укладывая мою голову обратно к себе. Придерживает за затылок.

- Это все равно бы случилось, - тихо говорит, не давая мне больше сосвоевольничать. И, похоже, я знаю причину: голос капельку подрагивает. У него слезы на глазах, могу поспорить. - Не бери в голову, Изза.

- И все равно мне жаль.

Вместо банального «спасибо» он просто принимает мою самолично выбранную позу. Укладывает свободную ладонь на спину, поглаживая ее. Разрешает никуда не двигаться.

- Не думай о том, что он сказал о тебе, - советует Серые Перчатки, и его дыхание щекочет кожу у меня возле уха, - он сгоряча. Ничего подобного.

Становится тепло - он на самом деле так думает. Он мне не лжет. И сожалеет - не меньше, чем я.

Я не понимаю этого мужчину. С его нежностью, с его заботой, с тем, как ведет себя, как защищает, как готов постоянно прийти на помощь - кому угодно, - можно было миллион раз завоевать чье бы то ни было сердце. Запасть в него и не отпускать. Навсегда там остаться. Он потрясающий человек, теперь я понимаю, почему Роз так говорила - она видела его насквозь с самого начала.

Пусть не без правил, пусть не без принципов, порой абсурдных, но я тоже вижу. И теперь тоже понимаю.

- Изза… - Эдвард произносит мое имя так же, как и я его пару минут назад. Осторожно.

- М-м-м? - ласково мычу, носом проведя по его плечу. Делаю вид, что это случайность.

- Ты тоже в обиде на меня за то, что я познакомил тебя с Каролиной? - тихо спрашивает мужчина. Горечи в голосе слишком много.

Вот и все…

- Нет, - отвечаю максимально честно, не желая сейчас, в этой ситуации и обстановке, ничего другого, - я рада.

Каллен не переспрашивает, но ждет продолжения. Не до конца верит.

- Рада потому, - даю то, что просит, расслабленно выдохнув, - что она мне много о тебе рассказала. Я и половины не знала.

Серые Перчатки хмыкает, наверняка закатив глаза.

- Это про что же?

- Про твою семью, например.

- Семья есть у каждого, - он гладит меня по голове, - просто обстоятельства бывают разными.

- У вас хорошая семья…

- По крайней мере, мы стараемся, чтобы она была такой, - не желая, видимо, долго говорить на эту тему, Каллен переводит стрелки дальше, - и все? Только про семью - а уже половина нового?

- Про самолеты еще, - нахожусь я, - большие-большие, которые будут летать через океан.

Цитирую Каролину и усмехаюсь. Она интересная девочка, это правда.

- Если будут… - мрачно выдает Эдвард.

- Еще как будут, - твердо заявляю я. - То есть, ты авиаконструктор?

- На пути к этому званию.

- И поэтому у тебя та книжечка… потому нас не трогали в аэропорту! - припоминая его красное удостоверение, от которого таможенники сразу же пропустили нас без всяких лишних процедур, произношу я. Вижу ответ как на ладони.

- Это бонус специальности, - кажется, я добиваюсь своей цели - ему становится легче. Он успокаивается. И дрожи в голосе больше нет, что дорого стоит.

- Догадываюсь, что не один…

- Может быть, - Эдвард едва ощутимо пожимает плечами, - и на будущее, Изза, если у тебя есть вопросы, ты всегда можешь задать их мне. Я отвечу.

- Обязательно.

Улыбнувшись, я носом утыкаюсь ему в шею, чуть повернув голову. Руками обнимаю крепче, особенно тогда, когда натягивает на нас обоих одеяло. Устраивает возле моей шеи, поправляя со всех сторон.

Ни слова не говоря, тяну края выше. К его плечам.

- Задохнешься…

- Ни в коем случае, - успокаиваю, устроившись так, что мы в комфортном положении и оба теперь укрыты. Как надо.

…Через минут десять я нахожу для себя следующий вопрос, который хотела бы задать. И даже спрашиваю, пусть и тише прежнего.

А не получив ответа, поднимаю голову, с удивлением взглянув на Каллена. Подмечаю, что и его прикосновения к моим волосам прекратились. Теперь ладонь просто лежит на затылке.

- Эдвард, ты?..

Но замолкаю - очень быстро. По расслабленному лицу и плотно закрытым векам очевидное налицо: спит. Безмятежно, крепко и спокойно.

Рядом со мной.

Буду с нетерпением ждать ваших отзывов! На данный момент это самая длинная и, как мне кажется с позиции автора, самая насыщенная (во всех смыслах) глава. Тем более, чем дальше в лес...
- Форум -


Источник: http://robsten.ru/forum/67-2056-1
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: AlshBetta (22.02.2016) | Автор: AlshBetta
Просмотров: 1388 | Комментарии: 37 | Рейтинг: 5.0/17
Всего комментариев: 371 2 3 »
1
37   [Материал]
  Эммет необдуманно может, но очень жестоко поступил по отношению к брату. Надеюсь так продлится не долго)
Зато это послужило толчком к тому, что Белла и Эдвард поняли как приятно дарить друг другу нерастраченную нежность и заботу) Надеюсь, войдут во вкус и все у них наладится)))

0
36   [Материал]
 

1
33   [Материал]
  Спасибо ОГРОМНОЕ за главу, главы! Прочитана на одном дыхании! Очень интересная история! lovi06032 lovi06032 lovi06032 С нетерпением жду продолжения! lovi06015

1
31   [Материал]
  Наломал дров Эммет. Чувство собственной вины заставило считать виноватыми всех вокруг, подвернувшихся под руку. Ему будет стыдно, тем более, что наказал за свою ошибку двух самых близких и дорогих людей - брата и дочку. Наказал глупо, не справедливо, не оправданно жестоко. Эммет, конечно, очень упрям, но не идиот - пройдёт возбуждение и его собственная совесть просто замучает. Да и Карли молчать не будет...)  Вот было бы неплохо сначала хорошо подумать, перед тем как... Какие разные братья. Похоже, если ты добрый,умный, выдержанный человек в окружении не особенно добрых, умных и выдержанных близких людей, жизнь малиной не покажется! Однако, семья важна каждому из братьев, они найдут в себе силы помириться. И прекрасно, что вся эта неприятная история послужила сближению Бэллы и Эдварда. Спасибо за главу.

0
32   [Материал]
  Очень точное замечание про Эммета и его вину. Замучает совесть, вы правы. Не даст спать. Да и дочка грустить будет по дяде, просить съездить к нему - плохо дело. Эммету надо собраться с мыслями и трезво, без попыхов, подумать над своим поведением. Если дело только в своей вине - признать ее и извиниться. Если не только в ней, признать, извиниться и откровенно поговорить с братом.
На самом деле у Эммета такое же большое и нежное сердца, как у Эдварда, просто к жизни он не умеет относится так, как брат, себя в помощи другим не выражает, а потому ему тоже тяжело и больно. И помочь некому.
Из-за круговорота всех этих событий они немного утеряли ориентиры, в том числе семейные, но при желании их легко восстановить. Этим им и стоит заняться.
Только теперь и Беллу надо брать в расчет. Для Эдварда она уже одна из самых приоритетных "голубок" hang1

Спасибо за чудесный отзыв!

1
34   [Материал]
  С предвкушением удовольствия от прочтения новой главы жду продолжения истории. Очень надеюсь на счастливую судьбу и развёрнутую историю для Эммета и Карли тоже.

0
35   [Материал]
  Обещаю, что все так и будет good
Огромное спасибо!

1
27   [Материал]
  Эммет убил своими высказываниями. 12

1
26   [Материал]
  Спасибо за главу! lovi06032 lovi06032 Замечательная история! hang1 hang1 Читаю с Огромным удовольстием! lovi06015 lovi06015 lovi06015

0
25   [Материал]
  
Цитата
Страхи ночи, ровно как и повеявшее от нее одиночество, остались далеко позади.
Одно присутствие Эдварда делает ее жизнь красочней и реальней... Знакомство с нежданной гостьей проходит просто потрясающе - Бэлла, которая раньше совсем не общалась с детьми, моментально прониклась восхищением и желанием узнать ее поближе. И она тут же отмечает отношение Эдварда к Каролине -

Цитата
У Эдварда с этим ребенком «семьи огни пылают между», как было сказано в одном из маминых стихотворных сборников, что я спрятала у себя и
никому, даже Роз, не показывала.
Он по-настоящему боготворит ребенка, лелеет и нежит - она все для него в этой жизни... Каролина- добрая, отзывчивая и умная девочка, она доброжелательна к Бэлле - между ними быстро возникают доверительные отношения... А вот появление Эммета...производит просто тягостное впечатление, он совсем не считает себя виновным в сложившейся ситуации, зато на голову Бэллы выливается море грязи и оскорблений( эта наркоманка просто не достойна даже рядом находиться с его дочкой!). Понятно желание защитить ребенка, обезопасить, уберечь от негативного влияния..., но это уже слишком -чересчур! Ведь он уже знаком с ней - когда-то пожалел, спас, вернул  Эдварду..., и столько злобы и ненависти. Ну, а последнее заявление - запрет Эдварду общаться с племянницей, убило последние крохи уважения к младшему Каллену...Пытаюсь понять Эммета - всех голубок считает недостойными, напрасно отнимающими время , силы, деньги у Эдварда, живущего без личного счастья..., он привязан к Эдварду, любит его , но совсем не разделяет его жизненные принципы. Может быть сказывается то, что в его жизни до сих пор не встретилась женщина, которая совместила бы в себе качества хорошей любовницы и матери для Каролины... Бэлла на удивление стойко перенесла скандал... Она полна сочувствия и понимания к Эдварду, считает себя виновницей произошедшего и с благодарностью пытается выразить это... А Эдвард..., он как всегда готов прийти на помощь - успокоить и обогреть...

Цитата
Я не понимаю этого мужчину. С его нежностью, с его заботой, с тем, как ведет себя, как защищает, как готов постоянно прийти на помощь - кому
угодно, - можно было миллион раз завоевать чье бы то ни было сердце.
Запасть в него и не отпускать. Навсегда там остаться. Он потрясающий
человек.
Огромное спасибо за продолжение, очень напряженная и эмоциональная глава, так сочувствую героям, радуюсь их сближению и надеюсь, что Эммет разберется в своих сумбурных чувствах.

0
28   [Материал]
  Сложно не заметить той привязанности, тепла и обожания, каким Эдвард одаривает своего "малыша". Он так нежен с племянницей и так весел рядом с ней, счастлив, что Белла немного завидует. Но все же рада за него, раз есть такой человек в его жизни, с кем расслаблен и с кем ему хорошо. Оно не будет им мешать - наоборот, попробует получше узнать Карли и позаимствовать пару ее секретов. В конце концов, Эд постоянно сравнивает свою голубку с племянницей.
Эммет был испуган, потерян и, к тому же, зол. На все и всех. А под руку попались близкие люди... но он так же добр и сострадателен, а еще любит брата. Он вымолит прощение, не сможет долго быть без него. К тому же, Каролина не сможет... а ее слезы - пытка для папочки.
Эммет не в состоянии хорошенько понять брата, вот и рождает это между ними такие противодействия. А стоило бы смириться и перестать пытаться "вразумить" Аметистового. С поддержкой и принятием семьи ему будет легче. Эдвард просто не понимает всего горя брата целиком. Не может понять.
Ну а Белла пытается и весьма успешно. Обвивает собой, прячет, убаюкивает... создает ореол безопасности, нежности тепла. Для Эдварда это основополагающе, вот и засыпает. Признается. Сдается... с утра будет по-настоящему новый день. С новой гранью отношений.

terica, за чудесные отзывы и вдохновение, за доставленное удовольствие - СПАСИБО! Огромное и искреннее lovi06015 fund02016

1
24   [Материал]
  у эммета явно проблемы, сам бросает дочь, а тут такой шум поднял... хотя бы эдвард с беллой. спасибо!

1
23   [Материал]
  спасибо за главу)))

0
22   [Материал]
  Да, нет худа без добра и на оборот...И Иззи молодец-человечек - не надулась, а просто была с Эдом. Нашла теплые слова, была благодарна. Не все потеряно значит...огонечек души разгорается.Спасибо за продолжение.

0
29   [Материал]
  Внутри Каллена тоже живет любовь. Много любви. И если благодаря Белле она запылает так сильно, чтобы искоренить боль, слезы и ужас прошлого, она станет самой дорогой для него женщиной. Наравне с Карли.
Поэтому Белле остается пожелать удачи good

1-10 11-20 21-29
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]