Capitolo 38. Часть 2.
Час дня.
Час ноль три – даже чуть больше.
А это означает, что компьютер можно перевести в спящий режим. У мистера Каллена заслуженный часовой перерыв, во время которого было бы очень желательно зайти к Доране, что работает в спа-салоне на нижнем этаже «ОКО», и получить тот самый «массаж», без которого уже просто едет крыша.
Милая, доброжелательная девушка лет двадцать пяти запросто и с удовольствием, за двойную оплату процедуры тайского массажа, открывает свой чудесный ротик. И Эммет не видит в этом ничего предрасудительного, даже если учесть, что за это платит. В конце концов, это ее добровольный выбор, добровольное решение – кто он такой, чтобы мешать?
Если ждать удовлетворения только по любви, в его случае, к сожалению, можно не дождаться…
Эммет спускается на металлическом прозрачном лифте, устало прислонившись к серебристому поручню. Он предвкушает свое небольшое развлечение, потирая пальцами в кармане поверхность черной пластиковой карточки, и одновременно думает о том, что представлять на майском отчете спонсорам «Мечты». Если до конца апреля Эдвард не справится с хвостовой частью, благо, последней, самолет к сроку не собрать…
Двери открываются и Танатос выходит. По блестящему каменному полу он движется к яркой вывеске «Тайское спа», как раз напротив лифта, и делает несколько глубоких вдохов. Работа и все мысли о ней, это хорошо, но оргазм – так же процесс сознательный. И если перекрыть удовольствию все каналы, вряд ли даже Доране удастся все сделать быстро и красиво… не время сейчас заботится делами холдинга. Сорок пять минут у него есть, дабы переключиться на что-то более интересное.
Сидящая на ресепшене Алиса сразу же узнает постоянного гостя, сладко ему улыбаясь своей белозубой улыбкой. Она невинно поправляет свою спавшую на лицо черную прядку, чуть наклонив голову.
Алиса знает, кто он, откуда и зачем здесь. И, кажется, за два тайских массажа, вполне бы могла тоже… но как назло, недавно начала новые отношения. Там тоже взрослый мальчик… только более постоянный, чего Эммету не светит.
Поэтому просто вежливые улыбки. И подмена Дораны, как это однажды случалось, если она, упаси Господи, заболеет.
- Эммет Карлайлович, добрый день, - и красными ноготками по дереву стойки, - в пятую комнату, как всегда, верно?
Танатос с усмешкой кладет карточку на стойку.
- В пятую комнату на два сеанса, Алиса.
Деловито кивнув, она быстро-быстро вводит своими пальчиками информацию в компьютер. И, забрав бесконтактную карточку оплаты, уже выбивает чек.
- Дорана освободится через десять минут, - глянув на часы, сообщает, - подождете, Эммет Карлайлович? Хотите чай или кофе?
- Не буду вас отвлекать, - мужчина разворачивается, опускаясь на один из кожаных диванчиков у стойки. Офисные брюки уже кажутся тесноватыми… долгие воздержанные выходные никому не идут на пользу.
Алиса что-то разбирает на ресепшене, время от времени отвечая на звонки, а стрелки часов медленно ползут по кругу.
Проходит пять минут к тому моменту, как неожиданно вибрирует в кармане Медвежонка его переведенный на беззвучный режим мобильный.
Очень хочется не ответить. Если это дела компании, они не вовремя.
Но в то же время, это может быть Карли… или Эдвард… нет, доставать все же придется.
Устало, со вздохом откинувшись на спинку того самого диванчика, Танатос хмуро смотрит на экран.
Номер звонящего на нем подписан двумя буквами, которые говорят больше, чем любое полное имя.
«В.Ф.»
«Вероника Фиронова».
Медсестра… днем? Что-то с Каролиной?! Эммет оставлял Голди номер девушки на случай непредвиденных ситуаций.
Резко приняв вызов, Каллен прикладывает мобильный к уху.
- Я слушаю.
Тишина, царящая на том конце, внезапно прерывается сбитым дыханием. Доставляет слуху дискомфорт.
- Эммет Карлайлович… - кое-как вставив слова между неприятными звуками, бормочет женский голос. Он так дрожит, будто его обладательница плачет.
У Эммета стягивает сердце.
- Вероника, что-то с Каролиной? Она у вас? – наверное, слишком громко восклицает он. Алиса за стойкой пугается, выронив пилочку, которой делает маникюр.
ДА ЧТО ТАМ ТАКОЕ?!
- Н-нет…
Ответ, пусть и сдавленный, пусть и мрачный, все равно звучит как надо. Подчеркивает то слово, что Танатос желает услышать.
От сердца отлегает. Малышка в порядке.
- Вы плачете, Ника? Я могу вам помочь?
При всем том, что девочке не угрожает никакой опасности, Эммет все же не в состоянии успокоиться до конца. Любой отец дочери не может терпеть женские слезы. А уж от той, что столько времени сама улыбалась ярче всех и подбадривала… такая самостоятельная, искренняя и настоящая, она бы не позвонила просто так.
- Мистер Каллен, Эммет, - она то и дело сглатывает, крепче сжав трубку, - простите, пожалуйста, я понимаю, как это выглядит и как прозвучит… но мне некому больше позвонить, правда…
Мрачнее тучи, Танатос с готовностью поднимается с диванчика. Морщины стягивают его лицо, губы сурово поджимаются, а под кожей ходят желваки.
Алиса пугается второй раз за последние пару минут.
- Говорите же, Ника… не молчите, пожалуйста. Что я могу сделать?
Хочется помочь. Хочется защитить. Хочется заставить перестать плакать. Натос сам себя не понимает, но когда голос Ники срывается, когда она не удерживает горького всхлипа, когда сжимает корпус телефона, судя по несильному шороху, у него переворачивается что-то внутри. И иголочки горечи колют сердце.
- Эммет, мне очень-очень срочно нужно пятьсот долларов… - подавившись на сумме, хныкает Вероника, - я обещаю вам, что отдам все до последней копейки, будьте уверены! Если вы мне сейчас не поможете, меня выселят из квартиры… я объясню вам, я все объясню, если сможете приехать. Пожалуйста!!!
Говорит, а сама не верит. Слышно по тону и усилившемуся потоку слез. Наверняка опускает голову, наверняка зажмуривает глаза. И эти красивые розовые губы искажены гримасой боли.
Из-за стойки администратора появляется Дорана. В своем традиционном зеленом облачении-униформе, с заколотыми вверх темными волосами, она многообещающе глядит на постоянного клиента. Прикусывает полную нижнюю губу в розовой помаде.
Правда, сегодня Эммет просто отворачивается от нее в другую сторону, чем шокирует донельзя.
- Успокойтесь, Ника, успокойтесь, - Каллен тревожно глядит на часы, - где вы живете? Я приеду. Прямо сейчас нужно приехать?
- Если можно… мой хозяин, он… улица Дубравная, 10… это Митино…
Эммет прикидывает расстояние, не уверенный, что успеет. Однако что же, отказать ей? В ту ночь, когда была нужна ему, не отказала. А здесь, раз набралась смелости и сама позвонила, раз просит занять денег, дела действительно хуже некуда.
Да и не посмеет он сказать ей «нет». Слишком… хорошая, хоть и по-детски звучит это слово.
- Я приеду, Ника. Я позвоню, когда буду рядом. Пятьсот долларов?
Она всхлипывает громко и обреченно:
- Если можно, именно в долларах, мистер Каллен… Эммет… спасибо вам… спасибо вам огромное!..
- Не плачьте, Ника, - напоследок просит Танатос. Почему-то от того, как она произносит его имя, на сердце теплеет, - все будет в порядке. В долларах так в долларах.
Он отключается. Поворачивается обратно к ждущим развития событий женщинам, обслуживающим спа, и качает головой.
- Не сегодня, Дорана.
- Но процедура оформлена, Эммет Карлайлович, - хорошенькое личико Алисы хмурится, наполняясь непониманием, - я не смогу отменить, уже произведена оплата, к сожалению…
- На чаевые, - пожимает плечами Каллен-младший, думая совершенно о другом, - лучше скажите мне, где здесь банкомат?
Часом позже Эммет сворачивает к нужному перекрестку. Жилые дома, все похожие, высокие и с бесконечными подъездами принимают в свои объятья, не давая вывернуться. Без навигатора здесь можно петлять до самого вечера… а в офис бы вернуться хотя бы часа через два.
Припарковаться – негде. Хаммер Эммета не предназначен для узких дворов и мелких парковочных мест, которые оставляют здешние жители, и уж точно не в состоянии без перекрытия улицы другим машинам остаться на дороге, где-то сбоку. Потому остается единственный вариант. Трава.
Танатос очень надеется, что в ближайшие полчаса здесь не будет проезжать эвакуатор…
В подъезде пахнет… подъездом. Есть мусоропровод, традиционные металлические ящики с номерами квартир, вымытая хлоркой плитка пола и лестница с маленькими ступенями, по которым не очень удобно идти. Кнопка лифта не нажимается – видимо, сломан.
Квартира тридцать… это как минимум восьмой этаж.
Хмурый, Эммет быстрым шагом поднимается по лестнице, хватаясь за перила. Они не выглядят очень надежными, но лучше, чем ничего. Давно он не был в хрущевках…
Шестой этаж…
Седьмой…
Нет, такие восхождения уже определенно не для его возраста. Стучит в груди сердце, а сбитое дыхание не дает по-человечески вздохнуть. Восьмой этаж, расчет верный. Только уж слишком далекий.
…Коридорная дверь тридцатой квартиры открыта.
Заплаканная, взъерошенная Вероника стоит в маленьком коридорчике, едва заметно выступая из его темноты. Ее потряхивает.
Русые волосы забраны в неровный хвост с выбившимися прядями, под глазами синие круги и нет никакого блеска, как прежде, а вместо красивой юбки и выглаженной блузки на девушке потертое домашнее платье. Каллену кажется, что он ошибся дверью. Что не может та молодая женщина, уверенная, гордая, необыкновенная, что приезжала к ним с Карли почти две недели назад, и эта девушка в столь плачевном положении, быть одним и тем же человеком.
- Эммет Карлайлович, - на выдохе, страдальчески улыбнувшись, шепчет Ника. И жмурится, кусая губы.
Мужчина нерешительно останавливается на пороге.
- Я могу войти, Вероника?
Испуганная, она так резко отстраняется от двери, что Танатосу хочется себя ударить.
- Конечно-конечно, мистер Каллен, я просто… - сама себе качает головой, тщетно пытаясь унять слезы, пропускает его в квартиру, - заходите, спасибо, что приехали, спасибо вам…
Эммет оглядывается по сторонам, чуть наклоняясь в дверном проеме.
У Вероники милая женская квартирка. Старая, конечно же, со старой мебелью, но хорошенькая и довольно уютная. Теплая. Цветы в горшочках, аккуратно развешанные на крючках в прихожей вещи, чистый пол… тут одна комната, кухня и ванная. Видно с первого взгляда.
- Хотите чая?.. – рассеянно спрашивает девушка, закрывая входную дверь, - или, я не знаю… кофе? Какао?.. Воды?
Ее трясет сильнее.
Недовольный таким положением дел Эммет, не раздеваясь, сразу достает из кармана деньги. Она не попросит. Никогда не попросит в глаза. Еще по телефону…
Нику передергивает, когда мужчина протягивает ей пять сотен долларов на бумажках с изображением Франклина. Хрустящие, видимо, одни из новых. Недавно заправляли банкомат.
- Спасибо… я все, все отдам, я все… спасибо вам!.. - это звучит и как мольба, и как благодарность за чудесное спасение. Он сам так же шептал это в то злополучное воскресенье, сходя с ума от показаний градусника дочери.
Все возвращается бумерангом…
- Не за что, Ника. Я должен вам за спасение Карли куда больше, чем это. Не беспокойтесь, - Танатос, более решительный, невесомо потирает женское плечо, - я не требую рассказывать, что случилось, но если вы сами хотите или я могу вам помочь еще чем-нибудь, я бы послушал.
С закусанной губой положив деньги под статую влюбленных котиков на стенде у прихожей, Вероника краснеет, смущаясь окончательно.
- Сегодня крайний срок оплаты этой квартиры, а я задолжала уже за два месяца… и если бы тотчас не оплатила, то меня бы выселили, - она морщится, - сегодня ночное дежурство и я никак не успела бы отыскать деньги вовремя… новые… спасибо, что вы приехали…
- Новые?..
- Хозяин, который придет через полчаса, берет только в долларах, это его условие… и я с утра поехала их поменять, ну, рубли в доллары, чтобы отдать ему… а на обратном пути в метро у меня вырвали сумку…
Ее голос дрожит. Руки дрожат. Вся она дрожит. И снова плачет.
Каллен стискивает зубы.
- Что-то еще там было, кроме денег? Вы запомнили приметы вора?
- Пропуск в больницу и мелочь на проезд… ничего столь незаменимого, кроме денег… а приметы… - она горько, болезненно усмехается, - какие у них приметы, Эммет Карлайлович? В капюшоне, в куртке, в ботинках черного цвета… это никто даже слушать… искать не станет.
Вероника прижимается к стене, смаргивая слезы. Бледная, не выспавшаяся и такая беззащитная… Эммет боится к ней притронуться лишний раз, такой хрупкой девушка кажется. Особенно в сравнении с ним, стоя достаточно близко.
- Ну почему же, вы… вы можете попробовать, -- Танатос говорит это, но тут же ругает себя за глупость. В метро каждый день случаются кражи. Не найти всех… в капюшонах и черных ботинках. А от самих сумок-улик они быстро избавляются.
- Мистер Каллен, - медсестра вдруг поднимает на него огромные заплаканные глаза, глядя с ужасом, - вы же не думаете, что я сама у себя, правда?.. Пожалуйста… я клянусь вам, что я не занимаюсь такими вещами и не стала бы вас вынуждать… Господи!
Громко, горестно всхлипнув, она обхватывает себя руками, опускаясь на пол. Плачет явнее, но как может старается этого не показывать. Прижимается к стене теперь всем телом, скрутившись в комочек в защитной позе. Хнычет совсем как Каролина, когда думает, что ей не верят.
- Ника, не нужно, - растерявшийся, но как можно скорее попытавшийся взять себя в руки, Эммет присаживается рядом с девушкой, толком не зная, как ее успокоить, - я ни в коем случае ничего такого не думаю. Знаете, что я на самом деле думаю? Что вы очень правильно поступили, обратившись ко мне. Что вы устали и должны отдохнуть. Что я дождусь с вами хозяина квартиры. И что я освобождаю вас от этого долга. Вы ничего мне не должны, Вероника.
Она поднимает на него затравленные глаза. Все мокрые.
- А я все верну, мистер Каллен…
- Обижусь, если вернете, - мягко отзывается Эммет, идя дальше дозволенного и снова поглаживая ее плечо, - давайте не будем плакать. Все ведь хорошо.
Вероника прикрывает глаза, подавляя всхлипы. В ответ на прикосновения Эммета, ее дрожащие пальцы так же притрагиваются к его коже.
- Эммет Карлайлович, вы… то есть я, я вполне могу… - она вдруг резко выдыхает, будто набираясь решимости, и дергает ворот своего платья, первую пуговицу на нем. Абсолютно недвусмысленно.
Ошарашенный Натос перехватывает бледную руку, не давая ей двигаться дальше.
- Ни в коем случае, - убежденно качает головой он, вставая и почти силой ставя Веронику на ноги следом за собой, - я же сказал: ничего. Вообще ничего. Я не собираюсь пользоваться вашим положением.
Медсестра, пристыженно опустив голову, снова всхлипывает.
- Простите…
- Давайте без извинений, - Эммет придерживает девушку за талию, не уверенный, что она сможет ровно стоять по-другому, - и давайте на «ты», Ника. Мне кажется, теперь можно.
Она хныкает, но выдавливает улыбку. Почти искреннюю.
- Ладно…
А затем, по-настоящему беззащитно, вдруг берет и прижимается к его груди. Чуть-чуть, едва касаясь, но с очень ярым желанием. Ее слишком сильно трясет – и от слез, и от холода. Вероника босиком, а отопление в квартире работает по очень странной схеме. В куртке Эммету вполне комфортно.
Танатос потому и не противится – как одна из причин. Кладет руку на спину Фироновой, привлекая к себе явнее, а затем касается подбородком макушки. Она ниже его на добрую голову.
Это такое необычное и теплое чувство – обнимать ее. Эммет не может описать своего состояния, ровно как и дать себе отчет, почему его испытывает. Это ужасно странно.
- Почему рука синяя? – тихо спрашивает он, завидев на своем плече ладонь Ники.
- Поручень, - смущенно докладывает та, так и не оторвавшись от его груди, - я немного… об него…
- Лед прикладывала?
- Ага…
- Значит, скоро пройдет, - Эммет несильно потирает ее спину, качнув головой, - а если не пройдет, ты сделаешь снимок у доктора, ладно?
Ника вымученно кивает.
Она держится за него покрепче, чем раньше, проникнувшись теплом куртки и, наверное, широкой грудью. Всем девочкам нравится чувствовать себя маленькими… в безопасности.
- Ну, - пробуя разрядить атмосферу и избавить своего нового друга от слез, Танатос произносит свои слова будничным, даже чуть более веселым, чем нужно, тоном. И ничего его больше не заботит, кроме как помочь, успокоить и унять рыдания этой женщины, - что ты там говорила о чае? Попьем?
Впервые за столько времени, впервые за этот день, после того, как ушел из спальни Карли этим утром, Эммет ощущает себя на своем месте.
Как следует.
Вероника…
Источник: http://robsten.ru/forum/67-2056-1
