Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


РУССКАЯ. Глава 5
Capitolo 5


От автора: обещанный шок немного откладывается... а на форуме, тем временем, появился первый трейлер к фанфику!

- Это гранатовый сок? – с удивлением спрашивает Розмари, когда я выхожу из ванной.

Она стоит, вытянув перед собой длинное черно-белое покрывало, и пристально смотрит то на него, то на меня. Призывает обратить внимание на темно-красное пятно, расползшееся возле левого края.

Я киваю:

- Он самый.

Женщина вопросительно, требуя объяснений, изгибает одну бровь.

- Это что, диверсия, Изза?

Я закатываю глаза ее неумелой шутке, покрепче перехватывая клатч, который держу в руке.

- Ни в коем разе. Случайность.

Роз поджимает губы, всем видом демонстрируя недовольство, а затем сминает покрывало в комок, скидывая к куче другого грязного белья, обнаруженного в моей спальне.

- Если бы я знала, что ты выльешь его, никогда бы не принесла.

Я делаю те несколько шагов, что разделяют нас с туалетным столиком, и тянусь к коробочке с духами.

- Ты не могла знать. Даже я не знала.

Вынимаю парфюм из картонной упаковки, медленно раскручивая крышечку на распылителе. Ненавязчивый, легкий фруктовый аромат. Думаю, нотки граната так же здесь найдутся.

- Ты неисправима.

Прикасаюсь к распылителю дважды, освежая кожу слева и справа. Надеюсь, равномерно.

- Извини.

И бросаю последний, контрольный взгляд в зеркало, проверяя, правильно ли сидит костюм.

Сегодня он черный, однотонный. Верхняя часть с длинным рукавом и достаточно закрытым вырезом выполнена из плотной, но на ощупь едва ли не газовой ткани, зато нижняя, призванная закрыть самое главное, почти из джинсовой. Только темной. Насыщенно, насыщенно-темной…

- Ты могла бы выбрать что-то посветлее, - критически замечает смотрительница, появляясь рядом со мной в зеркале, - у нас не траур.

- Если ему хочется на мне жениться, - я пожимаю плечами, возвращая духи на место, - пусть привыкает к моему гардеробу.

Розмари недовольно вздыхает, покрепче перехватив груду белья. Легонько, чтобы не так явно, не так заметно, гладит меня по плечу. Только по закрытой тканью части.

- Иззи, это не наказание.

И она туда же…

Не оборачиваясь, смотрю прямо ей в глаза. В зеркало смотрю, где они – зеленые-зеленые – отражаются без искажения. Правдиво.

- Ты считаешь, награда?

Женщина подступает ко мне на шаг ближе. Теперь отражается целиком.

- Шанс, - негромко произносит, будто бы кто-то может нас услышать.

Я фыркаю. Насмешливо, саркастически, без единой капли веры.

- Шанс удавиться со счастья?

Роз кидает на пол белье. Прямо так, не особо беспокоясь. Чуть подальше от нас, чуть левее. И потом, сразу же, не давая мне себя остановить, вынуждает повернуться к ней лицом. Оставить зеркало в покое.

- Везение это не то, чем следует руководствоваться при выборе, - мудро наставляет она, стоя передо мной с добрыми, наполненными честностью глазами, - а любовь – не то, что обязательно сделает счастливым, Иззи.

Мне не нравится тема разговора. И громкие слова, и праведные мысли, озвученные в них. Мне не нравится, что Розмари так на меня смотрит, а ее руки – теперь обе – держат мои локти, вынуждая слушать.

Сегодня я выбрала среднюю по высоте танкетку, а это добавляет еще один минус к теперешнему положению: Роз не ниже меня, а я не выше ее. Мы на одном уровне, мы одного роста. Глаза в глаза.

- Гораздо важнее, когда есть уважение и забота, Белла, - она специально называет меня этим именем! Делает вид, что не замечает, но мы обе знаем, что это не так. Я исполинскими усилиями сдерживаюсь, чтобы не нахмуриться, а оставить лицо беспристрастным, - это все сказки: страсть, всесильная вера, готовность отдать все на свете и даже умереть – все это пустое до тех пор, пока таится только в одном слове.

Я смотрю на нее, стиснув зубы, и пытаюсь абстрагироваться. Не слышать. Забыть. Господи, мне идти к Каллену сейчас. Если я опять появлюсь перед ним с красными глазами…

- Жизнь не диснеевские мультики, - мягко возвращает мое внимание женщина, погладив по крепко сжавшей клатч ладони, - как бы сильно принц ни любил принцессу, он однажды обязательно ее разлюбит. Любовь кончается.

- Не надо…

- Я не хочу задеть тебя, - Роз хмурится, увидев то, что я держу губы плотно сжатыми, - Белла, все наоборот. Если ты примешь, что это решение во благо, тебе не будет ни страшно, ни больно, понимаешь? Ты перестанешь мучиться.

- Ты вышла замуж за того, кого любила…

- Я вышла замуж за того, кого думала, что любила, - она качает головой, неудовлетворенная моим ответом, - и поверь мне, сейчас я бы никогда так не поступила.

Я смотрю в сторону, не зная, как спрятаться от ее взгляда. Облизываю губы, стремясь хоть как-то отвлечь себя от слез, но понимаю, к огромному сожалению, что на них уже давно помада. Я испортила макияж.

- Белла…

- Изза! – вскрикиваю, не сдержавшись. - Меня зовут Изза, Изабелла! Не Белла, Розмари!

Ну, вот и все, слишком поздно. Чувствую знакомое жжение, ощущаю, как на мгновенье мутнеет взгляд, а потом в который раз убеждаюсь, что тушь должна быть влагостойкой.

Смотрительница же, кажется, к такому повороту дел готова. Она ласково, как делала только в детстве, как делала, когда мамы не стало, а я рыдала ночи напролет, привлекает меня к себе. Гладит по волосам, как маленькую девочку. Держит за талию, согревая руками.

- Он хороший человек, Иззи, - уверяет меня, не превышая громкости шепота, - он сделает тебя счастливой намного больше, чем сумел бы Джаспер. Ты убедишься.

- Н-нет…

- Да уж, - она мягко журит меня, задумчиво качнув пальцем блестящий замочек костюма, - только в том случае, конечно, если выдержит твое упрямство.

Я ничего не отвечаю. Опускаю голову ниже, утыкаюсь лицом в ее плечо. И плевать, что ее кофта белая, а моя косметика давно плывет от воды. И плевать, что мы давным-давно условились о недопустимости такого поведения.

- Тише, - успокаивает женщина, помогая мне взять себя в руки и отстраниться, - все хорошо. Это было всего лишь напутствие.

Я сглатываю несвоевременный всхлип, насилу сдержанно кивнув. Стараюсь дышать как можно ровнее.

- У нас осталось десять минут, чтобы все исправить, - с улыбкой, отвлекая меня, сообщает смотрительница. Сверяется со своими тоненькими серебряными часами, напоминая про время.

- Я красилась полчаса… - шмыгнув носом, тихонько отвечаю.

- Я справлюсь быстрее, - добродушно отзывается она, стерев особенно жирный черный подтек с моей щеки большим пальцем, - пойдем.

Разговора как не бывало. И того, что было в ее образе в тот момент, тоже. Словно бы раз – и сменилась картинка, а прежняя раз и навсегда забылась.

Но я все равно иду, без упрямства.

Хуже уже не будет.

* * *


Лоу - на смену Гоулу, почти его брат-близнец, разве что чуть повыше ростом - подает мне пальто сразу же, как спускаюсь с лестницы. Появляется из-за спины, вежливо здороваясь. Мою одежду держит наготове, ожидая, пока повернусь достаточно, дабы просунуть руки в рукава.

Я неслышно благодарю его, наскоро застегиваю пуговицы. Их слишком много, а они круглые, от чего ногти, сливающиеся с ними по цвету, то и дело ударяются о пластмассу. Этот звук меня раздражает.

- Мистер Свон знает, что я уезжаю? – спрашиваю хоть что-то, дабы дать себе время расправиться с застежкой. То, как Лоу следит за моими движениями, вызывает дискомфорт.

- Конечно, мисс, - мужчина утвердительно кивает, - он пожелал вам приятного вечера.

На миг даже отрываюсь от своей задачи. Тянет усмехнуться – язвительно.

- И ему тоже.

- Я передам.

В холле снова тишина – если не считать плеска декоративного фонтанчика, бог знает зачем притянутого Ронни из Египта, а это дает мне возможность убедиться, что пуговицы не самое главное в жизни. Оставляю их в покое, позволив пальто остаться незастегнутым. Оглядываюсь на мужчину.

- Куда мне идти?

Он с готовностью указывает рукой направление.

- К черному входу, мисс.

Я начинаю двигаться, и он тоже. С разницей в полшага – но такой четкой, такой ощутимой, что мне не по себе. Когда впереди появляется дверь, Лоу раскрывает ее передо мной, позволяя без лишних усилий оказаться на улице. Во время спуска по невысокой лестнице, не глядя на то, что рядом с обеих сторон имеются поручни, идет слева, готовый, если нужно, придержать меня.

Рональд расщедрился мне на сопровождающего потому, что вчера я чуть не упала, взбираясь по этой самой лестнице в дом, или потому, что не доверяет Каллену? В любом случае я не позволю охраннику поехать с нами.

- Мистер Свон передал вам, что я еду одна?

Мужчина чуть щурится:

- Да.

Что же, хоть одной проблемой меньше – мне не придется отсылать его.

На улице куда холоднее, чем мне казалось. Особенно после жара комнаты, в которой со вчерашнего дня не открывалась дверь, и при условии, что пуговицы расстегнуты, а пальто мало греет. Но на небе, на удивление, ни облачка. Темно, да. Темно и холодно. Однако звезды я все равно вижу…

Лоу открывает калитку, когда мы минуем дорожку вдоль сада, и придерживает ее, дабы меня не пришибло. Долго – как минимум пять секунд – держит, пока решаюсь выходить. В голове совершенно некстати крутятся слова Роз, затронувшие все беспокоящие меня темы, и они не дают принять быстрого решения.

Впрочем, здравый смысл и интерес все же побеждают. Кто сказал, что я уезжаю надолго? Каллену придется вернуть меня в резиденцию сразу же, как захочу. Иначе я звоню Рональду.

Ну, все.

Была не была.

- Добрый вечер, Изабелла, - здороваются со мной после первого и единственного шага за пределы территории дома. Фонарь, пристроенный сверху, слева, освещает машину кремового цвета, возле передней двери которой меня уже ждут.

Ну еще бы…

Эдвард стоит в расслабленной, но притом ровной, приветливой позе. На нем, как и в нашу первую встречу, серое пальто. И оно тоже не застегнуто.

- Здравствуйте, - отвечаю ему, встретившись взглядом на единую секунду, только для приличия. Его глаза слишком многое могут со мной сделать, чтобы так бесстрашно и беззастенчиво в них смотреть.

С преувеличенным интересом разглядываю бампер автомобиля – «Ауди».

- Вы готовы ехать?

- Да.

Делаю шаг по направлению к передней двери, которую Каллен освободил, но чтобы открыть ее, в этот раз тянутся сразу две руки. Лоу все это время стоял куда ближе, чем казалось.

В итоге впускает меня внутрь Эдвард. С прямым вызовом, проскочившем на, казалось бы, беспристрастном лице, смиряет взглядом охранника. Даже его поза – та самая, расслабленная – теперь кажется мне угрожающей.

О господи, впору вешать на шею знак «руками не трогать»…

Мой сопровождающий едва заметно морщится, но никаких ответных действий не принимает. Только кивает мне – с предупреждением. И отходит назад, скрываясь от светового пятна фонаря, дабы дать Эдварду вырулить. В зеркале заднего вида — что он, что сам освещенный забор резиденции — пропадают достаточно быстро.

- Пристегнитесь, пожалуйста, - напоминая мне о своем присутствии, просит Каллен. Он снова абсолютно спокоен, снова расслаблен. Руль держит как следует, не сжимая его пальцами, как Джаспер, и не вдавливая в приборную панель. Все свое внимание уделяет дороге, но краем глаза все же поглядывает в мою сторону. С намеком на улыбку.

- Вы так плохо водите? – согласившись, тянусь назад, отыскивая ремень пальцами, но все же спрашиваю.

- Так будет безопаснее, - дружелюбно отвечает он, сбавляя скорость перед съездом на трассу.

Защелкнув карабин, рассеяно киваю.

- А куда мы едем?

- В «Питбуль», - мужчина уходит влево, делая почти полный разворот, дабы попасть в нужную полосу, - это близко и не очень шумно. Или у вас есть особые предпочтения, Изза?

- Нет, «Питбуль» подойдет.

В салоне становится тихо. Я молчаливо смотрю в окно, подмечая, как стремительно сменяются темные пейзажи пригорода, выводящие к сияющему вдали тысячей огней Лас-Вегасу, и думаю, что если свернуть направо после желтой водонапорной башни, будем проселочная дорога к домику Джаспера. Что мы окажемся на его засыпанной гравием черной дорожке, прямо перед тремя горящими окнами. Если он дома, конечно.

Размышления не лучшие, признаю. И совсем не своевременные.

- Кто вы по знаку зодиака? – неожиданно даже для себя самой спрашиваю у Эдварда, когда вижу впереди рекламную растяжку с таким же названием антикварного магазина. Там, кажется, изображен патефон и викторианские трюмо.

Мужчина тоже не ожидал, это видно по промедлению с ответом и брошенному на меня вопросительному взгляду. Но он все же озвучивает:

- Лев.

На мой смешок реагирует с непониманием:

- Это для вас так важно?

Я пожимаю плечами, невесомо погладив пальцами ремень безопасности.

- Это два самых несовместимых знака. Я Дева.

Эдвард хмыкает. Не улыбается, не ухмыляется, не хмурится. Лицо все так же безучастно к происходящему, я могу судить об эмоциях его обладателя только по звукам или по глазам. Но с глазами сложно – я сама в них не смотрю. Мне они потом снятся…

- Надеюсь, на ваше решение это не повлияет?

- На мое решение уже ничто не повлияет, - без смеха отвечаю, повернувшись в сторону окна, - не волнуйтесь.

Поток машин, движущийся к городу, вовлекает в свои дебри и нас. Эдвард терпеливо ждет очереди проехать, в то время как Джас, насколько я помню, в таких случаях всегда маневрировал между автомобилями. Чувствую, ехать такими темпами нам придется еще долго…

- Изза, - Каллен отвлекает меня от нудного ожидания, отпуская руль и почти полностью поворачиваясь в мою сторону. Отблески фар и освещения трассы гуляют на его лице, волей-неволей, но вынуждая меня сконцентрироваться на аметистовом взгляде. Впустить его к себе. – Я не хочу в баре возвращаться к теме свадьбы, поэтому давайте решим все сейчас. Быстро.

Он горазд на неожиданные предложения, я уже знаю. Но, похоже, и времени даром он тоже не теряет: пробка – и та возможность для разговора.

- Ладно.

Эдвард подъезжает вперед, двигаясь вслед за нитью машин впереди, и снова поворачивается ко мне. Возвращается.

- Мы назначили дату на следующую пятницу. К одиннадцати. Потом будет небольшой банкет в вашей резиденции. Может быть, вы хотите утвердить список гостей?

- Нет, не думаю.

Мужчина с уважением кивает.

- А с меню? Вы хотите чего-нибудь особенного?

Господи, он еще и о еде думает…

- Ничего особенного. Я вам доверяю.

Говорю и только потом понимаю, что именно. Понимаю, потому что прежде отстраненное от любого проявления ощущений лицо мужчины чуть вытягивается, слева заметнее.

Он разом серьезнеет. Глаза тоненькими ниточками пронизывает признательность и другое, непонятное, неразборчивое мне чувство. Чем-то напоминает блеск долга…

- Спасибо, - негромко благодарит он.

Я теряюсь.

- Я про блюда…

Однако Эдварда это, кажется, не особенно волнует.

- Я знаю. Но все равно спасибо, Изза.

Мне становится холодно. В теплом салоне холодно, с включенной печкой. В пальто.

- Вы платите Рональду четыре лишних миллиона, Эдвард, - бормочу, намеренно отвернувшись как можно дальше от удушающего взгляда, - это ему следует говорить вам «спасибо».

Напоминание о сумме оплаты этого брака наэлектризовывает атмосферу в салоне. Я кожей это чувствую, хоть и не боюсь.

- Деньги всего лишь бумажки, - примирительно замечает Каллен, пытаясь уговорить меня повернуться обратно, - они сами по себе ничего не стоят.

- За них можно купить все что угодно, - не соглашаюсь, сморгнув влагу, проступившую на глазах, - вот в чем их главный недостаток.

Пробка начинает двигаться. Рассасывается благодаря загоревшемуся зеленому свету и двум развязкам, отходящим по две стороны от основного пути.

Эдвард вынужден вернуться к дороге, а потому мне удается привести себя в порядок в относительном спокойствии. Делаю глубокий вдох, рассматривая за стеклом пространство внутри соседней машины, где, мирно посапывая, спит ребенок. На вид не больше восьми лет, с темными волнистыми волосам.

- Вам нужно к пятнице выбрать платье и прислать мне счет, - после почти пяти минут молчания Эдвард обращается к предыдущей теме свадьбы, - и все сопутствующее, конечно, тоже.

- Я надену то, что вы привезете, - лениво пожимаю плечами, кое-как, но отрываясь от умиротворяющей картины справа.

- Это платье, не меню. Вы уверены?

- Вполне.

Исчерпывающе. Он замолкает.

Мы наконец въезжаем в город. Многолюдные улицы, много света, мало пространства, бесконечная череда звуков… у меня начинает болеть голова, чтобы успокоить которую этой ночью я опустошила аптечку. А сейчас, как назло, обезболивающих у меня снова нет…

«Питбуль» небольшой, но известный бар. Здесь ограниченное число мест, плата за вход и лучшие коктейли, как убеждал Деметрий. Мы были здесь с ним однажды - «Кровавая Мэри» тогда и вправду удалась.

Эдвард поворачивает на парковку, выделенную специально для посетителей, и глушит мотор.

Я как по команде отрываю дверь. Не даю ему сделать это – не даю ему себя опередить. Выхожу, на ходу дернув задравшийся край пальто, возвращая его на нужное место. И, подождав пару секунд, пока мужчина нагонит меня, иду к бару.

Не оборачиваясь.

* * *


Крохотный пузырек воздуха, быстро-быстро взбираясь вверх по стеклянной стенке, тщетно ищет выхода. Ему хочется на поверхность и наружу. Туда, где не достанут. Туда, откуда не вернут.

Пузырек круглый, полупрозрачный, с колеблющимися стенками. При его размерах и желании полторы секунды – и мечта осуществится. Он движется с таким упорством с самого дна, у него должно, у него обязано получится…

Но не получается. В четырех миллиметрах от уровня воды пузырек лопается, растворяясь на еще сотню таких же, как он сам, и, смирившись, расползается обратно по водному пространству. Не смог и проиграл. Не глядя на то, что счастье было очень близко.

- Изза? – он окликает меня. С интересом наблюдает за тем, как я слежу за судьбой пузырька, и что-то непонятное накрывает лицо, пробирается в глаза.

Мотнув головой неудачной сказке с плохим концом, обращаю внимание на мужчину. Отворачиваюсь от аквариума на своем крутящемся, удобном стуле с широкой спинкой и смотрю на его лицо. Впервые за весь вечер, наверное, так отрыто.

- Да, мистер Каллен?

Ответу он не радуется, хоть и просил именно его.

Озабоченности – вот что это! – в аметистах все больше и больше. Они уже до краев ими переполнены.

- Что случилось? – мягко спрашивает.

Меня пробирает на смех. Но в нашей ситуации не самый лучший – горький.

- Эти рыбки останутся здесь на всю жизнь, - киваю на большой и встроенный в стену аквариум, подсвечивающийся тремя разными цветами с трех разных сторон. Наш столик, заказанный Калленом заранее, разместился прямо возле него. А еще ближе – к барной стойке, но от нее отгорожен бамбуковой шторой – широкой и темной.

- Рыбки?

- Да. Так что это место – их клетка.

Эдвард едва заметно хмурится. Его пальцы, до сих пор мирно лежащие на столе, в задумчивости потирают друг друга. Он не понимает. Еще нет.

Однако потом, когда опускаю глаза, с преувеличенным вниманием изучая блестящую вилку, ловит мысль.

- Вы этого боитесь?

- Чего боюсь?

- Попасть в клетку? – он слишком внимательно на меня смотрит, чтобы промолчать. И уж тем более, чтобы соврать. Но кто запрещал уклончивые ответы?

- Любой нормальный человек дорожит свободой, - почти вздернув голову, высокомерно сообщаю я.

Аметисты внезапно становятся добрее. Их заливает теплом, которое выгоняет наружу все прочее. А я ведь только-только к нему привыкла…

- Никто и никогда не отберет у вас вашу свободу, Изза, - уверенно говорит Эдвард, придвинувшись ко мне чуть ближе, чуть наклонившись над столом, который пролег между нами, - рабство для вас недоступно.

Я безрадостно усмехаюсь. Глаза уже предательски жжет.

- Я опровергаю вашу теорию, мистер Каллен. Собой.

- Вас не заточают в клетку.

- А что же, размещают со всеми удобствами?

При мне он хмурится второй раз. Опять морщинки лишь слева.

- Изза, я ведь уже говорил…

- Говорить – это не значит сделать, а обещать – не значит сдержать слово.

- Значит, - твердо отвечает Эдвард, стараясь отмести все мои сомнения, - я всегда делаю то, что обещаю.

- В таком случае пообещайте, что не станете убеждать, будто этот выбор был добровольным, - фыркаю я.

И, скрестив руки на груди, отодвигаюсь от стола на пару сантиметров. Благо скользкий пол тому не помеха, хоть он меня не сдерживает.

- Вы же сами дали согласие, - осторожно напоминает мужчина.

- А вы за мое согласие заплатили. Так что у Рональда нашлись бы способы меня уговорить.

Эдвард смотрит на меня с проблесками раскаяния. Я не уверена, что это именно оно, но что-то отдаленно похожее точно. Наверное, в не совсем правильной форме… наверное, слабо выраженное… но оно есть. Это следует воспринимать как добрый знак?

- Вас держит здесь что-то? – задает вопрос он, немного повысив голос. - При условии, что свобода остается за вами, держит?

Я медленно качаю головой, всеми силами стараясь не позволить себе заострить внимание на лице Джаса, тут же просвечивающемся в сознании. Уже поздно. С ним уже все поздно.

- Какой смысл обсуждать это, если вчера я подписала ваш договор, Эдвард?

Упоминание о брачном контракте почему-то его злит. Я первый раз вижу отголосок злобы и на лице, и в глазах, и в ставших резкими движениях пальцев, легонько постукивающих по столу.

- Это всего лишь перестраховка.

- Ваша?

Ему приходится согласиться:

- Моя.

Я пожимаю плечами, принимая его ответ. И снова, на пару секунд, обращаюсь к аквариуму. Его обитатели, мерно переплывая с места на место, умиротворены и спокойны. В их жизни нет места ни лжи, ни фальши, ни тем более деньгам. Они просто коротают время, перемещаясь от водоросли к прозрачной стенке и обратно.

- У рыбок нет страховки, - а теперь смотрю на мистера Каллена. - Им приходится жить с тем, что есть.

Такое сравнением ему не по вкусу. Все дело в том, что правдиво куда больше нужного. Я уверена.

- Ваша страховка - это я, Изабелла, - заявляет он, - и я буду ею все время, независимо от обстоятельств – с того самого момента, как вы поставили подпись.

- Любите игры в ответственность? – я насмешливо изгибаю бровь.

- Я не играю в принципе.

- Так же, как в принципе не пьете? – киваю на его медовый раф, осушенный едва ли наполовину, а потом на свой пустой бокал «Кровавой Мэри». Кофе против водки – хорошее начало.

- Да, - с проскользнувшим наружу, хоть и небольшим, отвращением соглашается он, - это неприемлемо.

Скрещивает руки на груди, двинувшись чуть назад от стола - под пальто оказалась подходящая ему по цвету рубашка, но без галстука и выпущенная из брюк. Расстегнута верхняя пуговица, хотя воротничок выглажен безупречно. Этакое не сочетаемое в сочетаемом, эффект неопрятности под обстоятельства, но без изменений принципам и вкусам.

Для меня все это слишком сложно. Единственное, чем руководствовалась при выборе наряда – закрытый. Как можно больше и как можно лучше. При всей той честности, которую наблюдала в «женихе».

- Но для меня-то приемлемо, - я пожимаю плечами, подбираясь пальцами ко второму бокалу, такому же красивому, холодному, со стеклянным стенками и кроваво-красным содержимым внутри. Покачиваю палочку сельдерея, призванную улучшить вкус. – И сигареты в том числе. А вы ведь и не курите?

- Нет.

Можно было и не спрашивать, впрочем. Я помню прошлую пятницу в баре.

- Вы специально искали полную противоположность себе? Так интереснее? – музыка из бара становится чуточку громче, но ни он, ни я этого не замечаем. Разговор слишком далеко зашел, чтобы отвлекаться.

- Изза, я не занимаюсь глупостями, - сейчас он похож на Рональда. Даже тон, даже блеск в глазах – тот самый. У меня пересыхает во рту, когда вижу в нем отца. Со всеми вытекающими подробностями.

- Так не занимайтесь! – стиснув зубы, шиплю, почаще моргая, дабы скинуть наваждение. Я бежала от Ронни в этот чертов бар! Не хватало, чтобы и здесь он достал меня. – Я дала согласие. Я подписала бумаги. Я приду к алтарю в указанное время и скажу «да»… что еще?! Ну неужели вам этого мало?

- Изабелла… - моя проклюнувшаяся истерика не слишком-то ему нравится. Зато вместе с хмуростью и недоумением, завладевшим всем его видом, пропадает мое видение Свона. Растворяется в аметистовом цвете, который сквозь слезную пелену видно лучше любого другого.

- Я просто не понимаю, - сжав друг с другом руки, соединив их что есть мочи крепко, задаю свой самый главный вопрос, - зачем все это нужно? Вот эта встреча, например, зачем? Вы хотели лишний раз указать мне на мое место?

Ну, вот как раз и то, что чашу переполняет. Его. С треском рухнув наземь, она разлетается на мелкие осколки.
Я не успеваю даже предположить ответа Эдварда, его реакции – всего лишь раз моргаю, – а место напротив уже опустело. Уже остался только один одинокий стул с брошенным на его спинку пальто. И медовый раф на столе рядом.

А сам мужчина здесь, возле моего правого бока. Присаживается перед стулом, уменьшая втрое разницу в росте и становясь ниже меня. Заглядывает в глаза, открывая прямой доступ к своим собственным.

Его запах – того самого горьковатого парфюма – окутывает вокруг меня пространство, мешая сосредоточиться. Само его присутствие странно влияет – под кожей словно электричество. Я больше всего ненавижу мурашек на спине, которые являются несомненным атрибутом кошмара, однако они уже здесь. Больно постукивают крохотными лапками по коже, заставляя замерзнуть в теплом, даже жарком, хорошо отапливаемом помещении.

- Изза, я хочу помочь, - произносит Эдвард, вынуждая все же оторваться от размышлений как поскорее уйти отсюда. И, что самое страшное, в словах нет фальши. Черт подери… нет фальши! Да он издевается!

- Помочь чем? – нетерпеливо спрашиваю, кусая губы. Моменты слабости - самое страшное, что могло сегодня случиться. Это не планировалось вечером откровений или признаний. Это был просто поход в бар за спиртным! Какого черта он все рушит?

- Всем, чем смогу, - не теряя ни уверенности в голосе, ни искренности, серьезно отвечает мужчина, - вам ведь нужда помощь, Изза. Согласитесь со мной.

Шмыгнув носом, я маскирую пробравший наружу полувсхлип за смешком. Язвительным настолько, насколько для человека это возможно.

- Нужна, - резко киваю, растягивая губы в улыбке, - даже больше, чем помощь. Совет.

Каллен мне не верит – ни спектаклю, ни движениям, ни глазам. В его даже просвечивается немного грусти – если так это, конечно, можно назвать.

Но, не теряя вежливости, с какой говорил со мной прежде, немедля отвечает:

- Конечно же.

- Хорошо, - я вздыхаю, неуклюже поправив спавшую на лицо прядку волос, - подскажите, мистер Каллен, как убедить вас оставить меня в покое? Хотя бы на оставшиеся пять дней?

Он мрачнеет. Энтузиазм, всколыхнувший взгляд, потухает, оставляя только парочку угольков. И в лице уже нет прежнего рвения к каким бы то ни было свершениям. Тем более тем, что касаются меня.

- Вас только это интересует – когда вернемся в резиденцию?

Мои слезы, слава богу, пропадают. Тушь не потекла, ни одной слезинки вниз не пробежало, а значит, вечер можно считать удачным. Все последнее время я чувствую внутри себя нескончаемый поток соленой влаги. И если кран открылся, то закрыть его требует недюжинных усилий…

- Меня интересует, зачем вы вообще меня сюда привезли, – по-деловому четко говорю я.

- Я не хотел, чтобы вы выходили замуж за незнакомца, Изза, - Эдвард поднимается, возвращаясь на свое место. В нем что-то неуловимо изменилось. Совсем каплю, но все же…

- А на незнакомке женитесь?

Он чуть поджимает губы. Намеренно старается делать все незаметно? Его лицо почти никогда не меняется – особенно правая сторона.

- Для меня это не станет проблемой. Тем более вы не настроены говорить.

Меня окончательно отпускает недовольство и желание плакать. Наверное, водка начинает как следует действовать, что и вдохновляет.

Я беру в руки второй бокал, помешивая коктейль сельдереем. И улыбаюсь широко, довольно и спокойно:

- Почему же. Давайте поговорим, раз пришли.

Метаморфозы моего настроения ставят Эдварда в тупик. Он, конечно, никак этого не показывает, но мне кажется, я не ошибаюсь в своем вердикте. Благодаря Джасперу я знаю, как можно спрятать эмоции. И какие именно. И насколько глубоко.

Впрочем, мою инициативу Каллен перенимает. Мгновенно.

- Давайте, - с прежней мягкостью и уважением отвечает. Все вернулось на круги своя.

- Ну… - я мечтательно закатываю глаза, подумывая, как развеселить себя достаточно, дабы потом не пришлось снова расплачиваться за несдержанность, - меня зовут Изза – Исаббелле, – с улыбкой картавлю итальянский, хихикнув своему произношению, - мне девятнадцать. Мне нравятся кальмары, и я боюсь пауков.

Эдвард хмыкает моему краткому и экстравагантному резюме, но до губ улыбка не доходит, остается в глазах. Я с интересом слежу за его реакцией, а потому подмечаю каждую мелочь. Но напрасно – ничего более не вижу.

- Это самое главное, что мне надо знать, верно? – дружелюбно спрашивает, расслабляясь на своем стуле. Устраивает руки на подлокотниках, прекращает постукивать пальцами по столу.

- Верно, мистер Каллен. Теперь ваша очередь.

Он чуточку щурится, но кивает.

- Меня зовут Эдвард, Изза. Не «мистер Каллен» и не «Эд». Я ненавижу рыбу во всех ее проявлениях, недолюбливаю лошадей и не мирюсь с вредными привычками. Я могу помочь с любой вашей просьбой и исполнить любое ваше желание при условии, что оно не повредит вам или кому-то еще.

Моя улыбка вздрагивает. Вред, значит…

- Вы не сказали, сколько вам лет, - сухо замечаю, дабы спрятать проснувшееся после его последнего предложения волнение.

- Сорок пять, - без тени смущения или чего-либо подобного отвечает он. Честно.

Небезынтересная беседа получается… подробностей все больше. Правда, не все радуют.

Я знала, что ему не тридцать. И знала, что не тридцать пять. Но даже при большой любви, как говорят, разница в двадцать шесть лет не оправдана… а когда любви нет и не было?

- Вы тоже из «вампиров»? – хмуро спрашиваю, сделав вместо одного, традиционного, два глотка коктейля. Беру с подноса одно канапе, принесенное по наставлению Эдварда официантом и аргументированное тем, что без закуски пить неправильно - не дойду до двери дома, отдавая предпочтение крольчатине. Она куда нежнее прежде любимой мною говядины.

- «Вампиров»? – недоуменно переспрашивает мужчина.

- Тех, кто питается молодой кровью, - разъясняю, лениво откусывая первый кусочек хрустящего хлебца, - сколько раз уже были женаты?

Разговор начинает нравиться мне все меньше. Я уже опасаюсь того, что услышу. Оказывается, что не напрасно:

- Четыре, - все так же, без единого изменения в лице и голосе, признается Эдвард.

Я едва не давлюсь закуской. Сколько?..

- Со всеми развезлись? – голос начинает подрагивать. Некстати… совсем некстати…

- Они со мной развелись, - Каллен, напротив, абсолютно спокоен, - это долгая история, Изза. Тем более неинтересная.

- Интересная, - не соглашаюсь я, - раз вы готовы всем помочь, держите обещания, исполняете все желания… зачем с вами разводиться? Здесь что-то не так.

И правда, бред ведь! То ли вторая «Мэри» была лишней, то ли я попросту отвлекаюсь и теряю нить разговора.

- Вы тоже со мной разведетесь, - умиротворенно докладывает Эдвард, допивая свой раф.

- Вы что, домашний тиран?

- Я похож на него?

Я щурюсь. Увиливаю в который раз от однозначного ответа:

- Их, говорят, сложно распознать сразу.

Каллен закатывает глаза, опуская свою кружку на поверхность стола. Громко звякает ей.

- Я никому не причинил вреда, Изза. И вам тоже не причиню.

Утешающее обещание… впервые за весь вечер. Я милостиво киваю, принимая его слова.

- И все же… если предусмотрен развод, зачем сам брак? – меня распирает любопытство. Прямо так, без преувеличений. Потому что проскользнувшая возможность покончить со всем этим без потерь, практически победителем, придает вечеру и смысл, и наполненность. Я разом прекращаю жалеть, что согласилась на эти посиделки в баре.

- Я решаю, когда оформляется развод, - безапелляционно заявляет Эдвард. И обрывает эту тему, не дав мне пробраться дальше.

Похоже, он немного разочарован… ну, это не новость – я многих разочаровываю.

Молчание, в которое погружается наш стол, разбавляется музыкой с танцпола и фокусами бармена, который развлекает публику подбрасыванием бутылок и стаканов и умелыми переливаниям спиртного из одного бокала в другой на лету. На мгновенье там, возле второй барной стойки, не той, что рядом с нами, а для представлений, мелькает огонь. Он поджег коктейль!..

«Питбуль» – то заведение, что, по предложению Эдварда, мы выбрали – вообще, по своей структуре, уникальное место. Это и ресторан, и бар, и ночной клуб – чего только нет. А если его облюбовал хозяин Обители Солнечного Света, познакомивший здесь нас с Джаспером, значит, в определенные дни и в определенные часы здесь еще и «пыль» можно достать…

Во рту появляется жжение, едва я о ней вспоминаю. И горло саднит. При всем том, что после отравления желание снова почувствовать расслабление от «П.А.» поутихло, мне все же недостает его… и его распространителя, со всем прилагающимся, тоже. Очень

- Ты хочешь поговорить с ними? – неожиданно, отвлекая меня от впечатляющего действа, спрашивает Эдвард.

- Поговорить с кем? – оборачиваюсь к нему, доставая с тарелки еще один канапе.

- С моими женами.

Пусть говорят, что второй раз в одну и ту же реку не войдешь, но я доказываю – можно. Потому что второй раз чуть не давлюсь едой. Он специально говорит о таком, когда я ем?

- Зачем? – прочистив горло и поскорее запив острые крошки остатками коктейля, недоумеваю я.

- Можешь спросить у них про меня.

- О том, куда прятаться во время твоих дебошей? – со смехом фыркаю я.

А вот Эдвард, похоже, шуткой это не считает. И даже того, что мы нарушили правила «вы», не замечает. Черты его лица, прежде ко всему довольно безучастного, его глаза, весь его образ – суровеют. Слишком сильно, дабы списать это на «показалось».

- Домашнее насилие, Изза, одно из главных направлений, с которыми борется мой фонд.

Я немного теряюсь.

- А второе?..

- Наркотики.

Спрятать глаз не успеваю. Я очень хочу, но не успеваю. Аметисты ловят их и притягивают к себе. Держат, как марионетку на веревочках. И по-настоящему жгутся, хоть все уверяют, что камни гореть не могут.

Не знаю, почему мне разом становится не по себе. «Пыль», как и все остальное, мое личное дело. Я имею на него права так же, как на спиртное, сигареты и секс с тем, с кем захочу. Законно или нет, не особо важно. Удовольствие и спокойствие, что они дарят, мне еще никто не подарил…

- Я знаю, по какой причине ты оказалась в больнице, - мужчина снова переступает через условность, считая, видимо, что будет так более убедителен – признать стоит, удается. Он выглядит… не так. Почти по-хищному, хоть и невероятно, что для него такое возможно.

- Я не колюсь, - вздергиваю голову, с остервенением дергая рукав костюма. Поднимаю его, демонстрируя Каллену ровную и чистую кожу. Белее нужного, правда, но это не важно… важно, что на венах нет узлов.

- Это очень хорошо, - серьезно произносит он, - значит, тебе будет легче закончить и с порошком.

Демонстративно отвернувшись, ничего не отвечаю. Беру в руки почти полностью пустой бокал с «Мэри», ненавидя пальцы за то, что подрагивают. Смотрю, стараясь не замечать пристального внимания Каллена, на бармена. Но его трюки больше не цепляют. Я их почти не вижу.

- Все в порядке? – тихо спрашивает Эдвард.

- А почему должно быть не в порядке?

- Ты бледная, - с недовольством замечает он. Еще тише.

Поражаясь масштабу его глупости, решаю сразу же опровергнуть предложенную теорию. Поднимаюсь со своего места, одергивая кофту костюма. Чуть-чуть ведет, но не страшно. Я помню, что бывало и хуже.

- Я хочу потанцевать, - оглядываясь на своего спутника, сообщаю. И строю гримаску, желая подразнить его, - можно?

Впрочем, возражений, которые я хочу услышать и оспорить, не наблюдается. Эдвард согласно кивает, правда, поднимается следом за мной.

- Вы тоже танцуете, Вампир? – с глупой ухмылкой спрашиваю, двигаясь в сторону танцпола.

- Я посмотрю на вас, Изза.

Пожимаю плечами, пробормотав что-то неопределенное. И вливаюсь в гущу людей, двигающихся под хорошую электронную музыку, чувствуя себя, наконец, в своей стихии. Не так давно в этом самом баре – может, недели две назад – мы отдыхали с Джасом, и танцпол тогда был наш. Как и вся вечеринка.

Подняв руки над головой, с блаженством вытянув их, я отпускаю себя. Забываю про Каллена, следующую пятницу, танкетку и даже Бесподобного. Отдаюсь танцу, прижимаюсь к нему, наслаждаюсь теми ощущениями, что он дарит.

Помню лишь про «Кровавую Мэри» и ее незабываемый, чудесный вкус. Про ее сладкие переливы и приятное жжение во рту от водки. Помню вкус палочки сельдерея… и канапе. Крольчих.

Одна песня сменяет другую, одни прожекторы отключаются, уступая место другим, и танцпол загорается фиолетовым цветом вместо розового. Очень красивым...

…Я выдерживаю, наверное, четыре композиции – особо не считаю. Просто в один из припевов, когда вместо слов вступают электронные гитары, легкомысленно кружусь на месте, представляя, как красиво бы разметывалось мое платье, предпочти я его штанам. И, похоже, слишком зацикливаюсь на сравнении…

Пол – цветной, горящий, яркий – до сих пор бывший плоским и неопасным, накидывается как кобра. Разевает пасть, намереваясь проглотить меня – всю, целиком. С трудом удается избежать встречи…

- Ты что? - испуганно зовут рядом, со спины, пока ставят меня обратно на ноги. - Изза, что такое?

Пол пропадает… вернее, остается, но размазанным фиолетовым пятном. И бар, и стулья, и люди – все нечеткое, все, издеваясь надо мной, смазывается, соединяется в единую пеструю массу.

- Кружится… - недовольно выдыхаю, морщась.

- Голова кружится? - Эдвард придерживает меня за талию, заставляя посмотреть на свое лицо. И я смотрю, лишний раз доказывая себе, что ничего толком не вижу.

- Да…

Он глубоко вздыхает, потирая свободной рукой мое плечо.

- Потерпи. Сейчас.

Не понимаю, как оказываюсь на диванчике, которыми уставлено все пространство вдоль стен. Они обычно заняты, на них обычно всегда люди, и эти люди слишком увлечены собой, дабы заметить кого-то и уступить место. Но факт остается фактом – эта кожа именно тех диванчиков. И я на ней сижу.

- Ложись, - наставляет Каллен, почти силой заставляя меня послушаться. Сбрасывает что-то на пол, помогая удобно устроить голову.

Диванчик небольшой – мои ноги свешиваются, не в силах уместиться, – и узкий, так что Эдварду приходится присесть рядом, как совсем недавно возле столика.

- Тошнит? - спрашивает он, убирая волосы с моего лица. Не вижу аметистов, но слышу в голосе озабоченность. Хоть, конечно, сосредоточенности в нем больше.

Я прислушиваюсь к своим ощущениям.

- Чуть-чуть…

- Сейчас пройдет, - уверяет мужчина, потирая мою руку, - постарайся расслабиться и дыши спокойно. Со мной. Дыши со мной.

Подвигается чуть ближе, так, чтобы я слышала дыхание. И показывает то, о чем говорит.

Сначала у меня не получается – слишком часто, слишком быстро делаю свои вдохи, опасаясь, что задохнусь. Но потом, постепенно, темп выравнивается. И мне становится легче.

- Умница, - хвалит меня Эдвард, говоря нежнее, - вот видишь, все получается. Полежи спокойно, я сейчас вернусь.

Прикусываю губу, когда пропадают рядом все звуки, кроме музыки, звучащей где-то вдали, словно через вату и странные постанывания рядом. Их слышно лучше.

Сама не замечаю, как начинаю плакать. От безысходности, от растерянности, от незаконченного танца – черт его знает. Но туши теперь совсем не жалко.

- Тише-тише-тише, - успокаивающе зовет Эдвард, и я снова слышу, что он рядом, - я никуда не делся.

После этих слов нахожу объяснению стонам - они мои. Тихонькие, отчаянные и чересчур тонкие. До сих пор я была уверена, что умею только хрипеть…

- Тебе нужно попить, - мою голову поднимают, помогая воплотить пожелание в жизнь. Держат что-то наготове, дожидаясь, пока я осмыслю, что должна сделать. После пяти глотков (это кофе?) укладывают обратно, удовлетворенно погладив по плечу.

- Вот так.

Мне неизвестно, сколько проходит времени, прежде чем начинаю четко видеть, правильно воспринимать реальность и происходящее в ней. Это с равным успехом могут быть как полторы минуты, так и час. В разных случаях облегчение наступает в разное время.

- Я хочу уйти, - прошу, неуверенная, что кто-то услышит.

Но слышат.

- Конечно. Ты сможешь сама?

Я неопределенно пожимаю плечами, но от рук Эдварда уворачиваюсь. Медленно сажусь, потом медленно встаю. Он делает все это вместе со мной, готовый, если нужно, подстраховать.

«Я - твоя страховка» - неожиданно вспоминается. И сегодня у меня, хорошо это или плохо, есть возможность увидеть наглядное подтверждение этим словам.

Худо-бедно, но до выхода мы добираемся. Каллен даже успевает забрать пальто, одно из которых накидывает мне на плечи.

На улице дышать становится легче. Ветер – тот самый, холодный, пронизывающий – притупляет остатки головокружения. Иду увереннее, хоть предложенной ладони мужчины не отпускаю.

Знаю, завтра с утра пожалею обо всем, что было, и буду корить себя за проявленную слабость – я не имею право трогать его и позволять трогать себя. В любой ситуации.

Но сейчас, когда уже не просто пол, а асфальт сторожит меня, намереваясь напрыгнуть сразу же, как потеряю равновесие, принципы отходят на задний план. Мне нужно дойти до машины и доехать до резиденции. А потом уже подводить неутешительные итоги…

- Не спеши, - останавливает меня Эдвард, не давая ускориться, - осторожно.

Заботливый… как мило, боже мой… заботливый сорокапятилетний Вампир… с аметистовыми, мать их, глазами!

Почти удается пережить этот вечер без особых потерь – мы уже на парковке. До машины – шагов десять, ее кремовый капот виден впереди и больше не сливается для меня с асфальтом. Но, как и пузырьку, который безбожно потопили, нам мешают.

Сигареты, чей запах прежде был приятным, желанным и не вызывал отторжения, доводят меня до ручки. Тоненькой ниточкой подбираются к носу слева – где расположились две женщины, весело щебечущие о чем-то, пока курят, – и завершают то, чего не удалось бару.

…Я дергаюсь вниз так резко, что даже Эдвард, казалось бы сосредоточенный на моем вертикальном положении, едва успевает следом.

Доселе черный асфальт становится пестрым, когда меня вырывает на него. И его теперешний, обновленный вид, и звук, которым сопровождалось обновление, вынуждают зайти на второй круг. Без возможности отдышаться.

- Изза, - Серые Перчатки гладит меня по голове, как маленькую девочку, пока тщетно стараюсь прекратить столь вопиющее безобразие, вырвавшись от него, - все в порядке, все хорошо… ничего страшного.

Конечно, ничего. Для него. Потому что не его рвет. И не при том человеке, от которого все время хочется сбежать. Как от Ронни…

- Извини меня, - просит, позволяя облокотиться на себя и тем самым удержаться. Собирает в пучок мои волосы, откидывая их за плечи, чтобы не мешали. На женщин, глядящих на меня с отвращением, внимания не обращает – в нем самом подобного нет, - такого больше не повторится.

Я ничего не отвечаю. Не хочу, не могу и даже понятия не имею, что именно должна сказать. Начинает трясти так же, как в прошлый раз, в понедельник, когда впервые увидела Аметистового. Только в этот раз темно не становится, свет не гаснет, и я не засыпаю.

Сейчас поправляют мое пальто, застегивая его самостоятельно и очень быстро, без особых усилий, сейчас медленно, выверяя каждый шаг и переступая через рвоту, доводят меня до машины.

И когда, в конце концов, оказываюсь в салоне и вжимаюсь лицом в кожаную обивку заднего сиденья, я готова сгореть от стыда. Но даже этого не достаточно – я не теряю сознания.

Зато слышу кое-что. Причем произнесенное явно не для моих ушей, потому как тот тон, который был прежде у Эдварда – мягкий, беззлобный, - и который сейчас – жесткий, хлесткий, пропитанный, как густым шоколадным сиропом мой любимый десерт, ненавистью – абсолютно разные.

- Больше никакой выпивки!

* * *


Когда я открываю глаза, никак не желающие этого после долгого сна, первое, что понимаю: здесь есть окно. В моей комнате, вместо репродукции Дали, есть вполне нормальное, человеческое, с толстым стеклом и белым подоконником окно. И свет из него, пусть пока сумеречный, едва заметный, но идет. Окрашивает комнату и простыни, в которые я завернулась, в серый цвет.

Второе, на что обращает внимание сознание, – кровать не моя. Она более узкая, ее покрывала тоньше, а подушки не полукруглые, как мои, а прямоугольные, в хрустящих белых наволочках. И пахнут они не порошком Роз, не раз смешанным с отбеливателем из-за моей неосторожности, а чем-то чужим, незнакомым, нещадно бьющим по рецепторам.

И третье, что довершает мою прострацию, это приветствие. В пустой, всегда жаркой комнате, в которую и Розмари-то заходить старается после обеда, не раньше, приветствие… мужским голосом.

- Доброе утро.

Я моргаю, прогоняя дымку перед глазами – делу помогает мало.

- Что?..

Тишина, занимавшая свой трон всего каких-то пять секунд, снова безбожно свергается:

- Доброе утро, Изабелла, - повторяет мне голос чуть четче и чуть громче. Его обладателю наверняка требуется ко мне нагнуться.

И вот тогда, когда появляется возможность из близи рассмотреть лицо говорящего, узнаю Эдварда. После всего, что вчера случилось, его в принципе сложно забыть.

- Т-ты?..

Он медленно кивает. Подтверждая свои слова, чуть приподнимается и дергает за шнурок в полуметре от моей головы. Загорается маленькая лампочка, и свет, разбавивший, благодаря ей, темноту, отметает любые сомнения.

- Но это же… а ты?.. - я теряюсь. Сопоставляя факты, соединяя воедино незнакомые простыни, лампочку над головой, окно… путаюсь. - Подожди…

Эдвард еще раз кивает. С терпением, каким могут похвастаться не все родители, смотрит на меня, готовый при дозволении объяснить.

Он сидит на краю кровати, возле тумбочки, в фланелевых брюках и трикотажной серой кофте, чей ворот очерчен темно-синей лентой и выглядит еще лучше, чем во вчерашнем деловом костюме. К тому же, на его лице ничего не изменилось – та же продуманная щетина, те же волосы, темные, только чуть более взлохмаченные, и те же глаза. Правда, сегодня в них только доброжелательность, ничего другого. Он свеж и бодр, а я с утра обычно выгляжу хуже зомби…

- Это не резиденция, - подвожу итог я, в конце концов распределив события по нужным пазам.

- Нет.

- А что тогда?

- Моя квартира, - невозмутимо разъясняет Эдвард.

Хорошее начало…

- Зачем? - во мне нет интереса, он мигом пропадает. Просто нужно спросить.

- Если бы я вернул тебя в таком состоянии, Изза, Рональд бы больше не доверял мне, - как прописную истину сообщает мужчина. Его взгляд чуть стынет.

- Доплати еще миллион, - бормочу, выгибаясь и устраиваясь на простыни как можно теснее, - и можешь убить меня.

Неудачная шутка, которую в принципе можно счесть и правдой (но за большую сумму, конечно), на Каллена впечатление не производит. Он делает вид, что ничего не слышал.

- Как ты себя чувствуешь?

- Нормально… я долго спала?

- Восемь часов, - с точностью, которая слишком часто мне неподвластна, докладывает Эдвард, - но что значит «нормально»? Мне стоит вызвать тебе доктора?

Его забота начинает меня нервировать.

- Только если с коньяком, - язвительно отвечаю, отворачиваясь от него, - у меня болит голова.

- Это неудивительно после двух коктейлей, - сухо отвечает Серые Перчатки, - но помочь я смогу.

Обращает мое внимание на стакан с водой и две таблетки на тумбочке.

Это, наверное, единственный раз, когда я без колебаний на что-то соглашаюсь. Сажусь на кровати, вынуждая Аметистового отодвинуться, и принимаю свое лекарство в надежде, что станет легче.

Выносить его общество напополам с похмельем для меня слишком сложная задача.

Хотя за вчерашнее, конечно, стоило бы поблагодарить…

- Спасибо, - пусть считает, что за все. Обойдемся без уточнений.

Поворачивает голову влево и - неужели? - краешком губ улыбается.

- Пожалуйста, Изза.

Я медленно допиваю воду в стакане, одновременно знакомясь с пространством, в котором оказалась. Комната без особых изысков, с высоким потолком, голубоватыми стенами и минимальной мебельной обстановкой. Есть кровать, есть кресло, есть торшер рядом с ним и журнальный столик. А еще – комод, но он, похоже, встроенный. И небольшая картина – из пазлов, вероятнее всего Венеция – напротив кровати.

Все подчиняется светлой цветовой гамме – нарушает ее ярким пятном лишь картина. Но смотрится стильно, признаю. Даже слишком для мужчины…

- Ты отвезешь меня домой? - негромко спрашиваю, решая, что сегодня подойдет и неформальное общение. В конце концов, он сам его начал.

К тому же, этот день в принципе не будет нормальным и желанным для воспоминаний. Все вчерашнее воспринимается через своеобразную призму, и мне в какой-то момент кажется, что это не более чем сон. Все, что было. И то, что есть.

- Конечно. Мы позавтракаем – и отвезу, - тем временем дает ответ Эдвард.

Я морщусь, как только всплывает напоминание о еде. Это – последнее, чего мне хочется.

- Я не голодна.

- Я понимаю. Но немного поесть надо, иначе голова снова закружится.

Аргумент достойный. Состояние, когда вокруг лишь цветовые пятна и нет ничего твердого, на что можно опереться, самое отвратительное из возможных. Хуже мне было только в понедельник…

- Рональд спрашивал обо мне?.. - внезапно интересуюсь, возвращая пустой стакан на полку. И только теперь, когда приходится потянуться вперед, дабы не уронить его на пол, замечаю, что все в том же вчерашнем черном костюме. Только без обуви, босиком. Где искать туфли – неизвестно.

- Я позвонил ему, - успокаивает мужчина, - он знает, что ты со мной.

Неопределенно киваю, свешивая ноги с кровати. Минуя Каллена, поднимаюсь, проверяя, достаточно ли твердо стою, и лишь затем делаю первый шаг.

- Я не ем яйца.

Эдвард встает следом, сосредоточенно наблюдая за мной.

- Это решаемая проблема.

- И блины, - дополняю, оглянувшись на него через плечо.

- Хорошо, - да он издевается! - тогда ограничимся кашей.

- Овсяная!..

- Манная, Изза, - предупреждая мой ход, он закатывает глаза на мое ребячество, - пойдем.

И мне приходится сдаться, как бы неутешительно такое ни звучало. Эта игра с треском провалилась - наверное, теряю форму.

Впрочем, идти бы и так пришлось – нужно найти ванную. А потом сделать соответствующие выводы и признать то, чего признавать не хочется: я обязана Эдварду своим относительно-удовлетворительным самочувствием и тем, что не дал мне снова расшибить голову.

И этот долг, как и любой другой, придется вернуть. В свое время.

Не поскупитесь на отзывы на форуме! Автору интересно, какие мысли возникают об Аметистовом и том, что будет дальше.
Огромное спасибо всем, поддержавшим историю в сезонном голосовании. Мне очень приятно!


Источник: http://robsten.ru/forum/67-2056-1
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: AlshBetta (10.12.2015) | Автор: AlshBetta
Просмотров: 1944 | Комментарии: 32 | Рейтинг: 5.0/19
Всего комментариев: 321 2 3 »
1
32   [Материал]
  Пока все примерно так, как я и ожидала от Беллы и Эдварда на данном этапе. Терпение и собственные цели (программа) - с его стороны, сопротивление, шок и любопытство, граничашие с потерянностью - с её.
Не понятно - Эдвард не ждёт исполнения супружеского долга или это входит в контракт?

1
31   [Материал]
  Спасибо за главу! Я вот все жду взрыва эмоций от Беллы, не знаю даже почему. В некоторой степени я понимаю её насторожённость к Эдварду, и тоже сомневалась в истинности его внимания. Но должна отдать должное поведению Эдварда! Он супер-пупер уравновешенный человек.

1
30   [Материал]
 

1
29   [Материал]
  Большое спасибо за главу! Конец года-цейтнот. По моему он ее заинтриговал своими обещаниями и действиями.

1
28   [Материал]
  Большое спасибо , глава замечательная. После того, как Эдвард проявил терпение, заботу, Белла уже не так агрессивно относится к браку с Калленом, да и к нему самому тоже. Наверное именно заботы и внимания ей в жизни и не хватало, а Эдвард даёт ей это уже при первой встрече. На доброту и ласку человек и реагирует соответственно, не то, что на приказной тон отца. А от Джаспера она вряд ли получила и десятую часть этой заботы за всё время . Очень надеюсь, что скоро Белла забудет , что её отец фактически продал Каллену.

1
26   [Материал]
  Да, четыре брака, расставания и лечение контролем, лечение собой...Но получается, что никого так Эдвард и не любил???! Получается, что даже не привязывался? Если так, то это трудно и тяжело, а ведь половина жизни прожита, фактически...
Спасибо за главу, она замечательная.

0
27   [Материал]
  Из Голубок, может быть и нет. Но он точно не относился к ним как к временному явлению. Эдвард для своих девочек лучший друг и помощник - какие бы расстояния их не разделяли. А значит, раз удалось помочь, раз удалось спасти, жизнь прожита не зря... даже если много good И после стольких лет появился, наконец-таки, намек на собственное счастье. Куда более драгоценное чем все то, что он имел прежде с другими hang1

1
24   [Материал]
  Какое замечательное продолжение! good

1
23   [Материал]
  Диверсантка Иза озлобленна и растоптана . И в чём заключается цель - проекта Эдварда . Вылечить ? Он сам был наркоманом , или его любимая ? Спасибо за классную главу , она шикарна . Жду проду . good

0
25   [Материал]
  Правильные и интересные мысли. Цель Эдварда так же, как и его помыслы, чиста fund02016 Но кто сказал, что прозрачна?
Спасибо за отзыв!

1
22   [Материал]
  супер спасибо good good good

1
21   [Материал]
  Спасибо за главу! lovi06032 Эдвард весьма терпеливый,неотступный и очень заботливый! good

1-10 11-20 21-25
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]