Месяц спустя.

Окутанная ночной темнотой, я стояла у окна и, прислонившись лбом к стеклу, смотрела на затихший город, поблескивающий всполохами ночного освещения. На запотевшем от моего дыхания стекле, я неразборчиво выводила узоры, водя по нему указательным пальцем. Когда от моих действий на запотевшем участке показалась бережно выведенная буква «Э», я вздрогнула, и начала усиленно тереть стекло ладонью, будто боясь, что рисунок впечатался в прозрачную поверхность, и ОН увидит его.

Скрип открывающейся двери заставил меня испуганно замереть, но, узнав по звуку шагов того, кто приближался ко мне, я облегченно выдохнула и, не оборачиваясь, отодвинулась от окна на расстояние вытянутой руки. Когда до боли знакомые сильные руки обняли меня и сомкнулись на моем животе, я сделала глубокий вдох и прислонилась спиной к крепкой груди мужчины, который осыпал легкими поцелуями мою шею. Чувствуя одновременно расслабляющее умиротворение и зарождающееся внизу живота томление, распространяющееся горячим жаром по всему телу, я откинула голову на его плечо и, встретившись с его требовательным взглядом, выдохнула:

- Эдвард…

- Рада меня видеть? – прижавшись губами к моему виску, спросил он, и я усмехнулась тому, что он еще может задавать такие вопросы, хотя ответ и так очевиден.

- Конечно, - чмокнув его в подбородок, сказала я, с удовольствием заметив, как от моего ответа удовлетворенно блеснули его глаза. И чтобы сделать ему приятно и хотя бы словесно показать хоть малую толику того, что чувствую, я прошептала:

- Я всегда ждала только тебя.

Счастливо улыбнувшись, он трепетно прижался к моим губам. Закинув за голову руку, я обхватила его за шею и притянула еще ближе к себе, чтобы ответить на поцелуй. Все еще прижатая спиной к его груди, я пыталась придвинуться к нему еще сильнее, чтобы слиться с ним воедино, стать единой частью этого мужчины, сводящего меня с ума и в данный момент, терзающего мои губы поцелуями. Почувствовав, как он разжал руки, обнимающие меня, я возмущенно простонала в его губы, и, аккуратно обхватив губами мою нижнюю губу, он провел горячими ладонями по моим бокам вверх, попутно сминая тоненькую шелковую рубашку, доходящую мне до середины бедра. Не отрываясь от его неповторимых мягких губ, я взяла его ладони в свои руки и положила их на грудь, прижимая, заставляя сжать ее.  Одобрительно заурчав, Эдвард уверенно обхватил мою грудь руками, сжимая ее сильно, но при этом очень нежно, даря тепло и трепет своими прикосновениями.

Оторвавшись от моих губ, он чмокнул меня в нос и уткнулся лицом в шею. Я перекинула волосы на другое плечо, открыв свободный доступ для его поцелуев, чем он и воспользовался. Прижавшись бедрами к его паху, я счастливо вздохнула, в очередной раз обрадовавшись реакции его тела на меня. Пока он осыпал поцелуями мою шею и плечи, я, все еще прижатая спиной к нему, пыталась руками вслепую стянуть с желанного тела футболку, мешающую чувствовать его тепло в полной мере. Поняв мои намерения, Эдвард отстранился, но всего лишь на пару секунд, чтобы сбросить ненужную вещь.

Когда мужчина положил руки на мои плечи, я повернула голову и чувственно прижалась губами к его ладони, желая доставить ему удовольствие, доказать, что я рада ему, что его прикосновения самые желанные на свете. Когда его ладони начали медленно спускаться вниз по моим рукам, ведя за собой лямочки рубашки, я судорожно вздохнула, немного напуганная, но все равно желающая получить его полностью, только для себя. Когда рубашка осталась болтаться на талии, под мягким давлением его руки я нагнулась вперед и уперлась руками в подоконник, подставляя спину под его обжигающие ласки. Поцеловав меня в основание шеи, Эдвард начал продвигаться вниз по спине, осыпая ее поцелуями и поглаживая руками.

Когда его сильные пальцы сомкнулись на моих бедрах, и я прижалась ягодицами к царапающей ткани его джинс, то непроизвольно простонала:

- Ох, Эдвард…

- Все только для тебя, - низким и до боли возбуждающим голосом ответил он.

Желая слиться с ним воедино, прижать к себе как можно сильнее, я повернулась к нему лицом и, смотря на его завораживающую улыбку, приблизилась и уже хотела обнять его, как мне на лоб что-то капнуло. Отвлекшись из-за этого на секунду, я непонимающе посмотрела на потолок и, отмахнувшись, положила ладони на его грудь, где гулко билось сердце. Эдвард приподнял меня, и, обхватив его ногами за талию, я подставила под его губы свою обнаженную грудь, наслаждаясь крепкой хваткой его рук на моих бедрах. В тот момент, когда я собиралась попросить его двинуться дальше, сделать меня своей во всех смыслах, мне на лоб снова что-то капнуло и…

- О Боже, - я испуганно подскочила на постели.

Тяжело дыша, я приложила руку к груди, где в ускоренном темпе билось сердце. Господи, что мне сейчас снилось? Хотя, ответ и так очевиден - очередной эротический сон со мной и Калленом в главной роли. За последний месяц я все чаще и чаще видела во сне эти чарующе-обжигающие видения, и, честно говоря, они мне порядком надоели.

- Черт бы тебя побрал, Каллен, – раздраженно прошипела я, уткнувшись лицом в ладони.

Не знаю, в какие игры со мной играет мое нездоровое воображение, но с того дня, как мы с Эдвардом поругались, я начала видеть эротические сны, и, если быть до конца честной, то  наслаждение, которое я в них испытывала, давало сто очков вперед тому, что было в реальной жизни. Было в этом что-то странное: днем строить из себя поруганную добродетель и по возможности как можно больше проводить времени вне общества Каллена, а в своих снах… в своих снах отдаваться ему так, будто этот мужчина центр моей вселенной. Эта пугающая двойственность сознания сводила меня с ума, выбивала почву из под ног, пугала и заставляла желать увидеть его во сне снова и снова. Какая ирония, не правда ли? В течение рабочего дня, обслуживая один столик за другим, я тайно радовалась, когда общение с Эдвардом было незначительным, и облегченно вздыхала, когда у него был выходной, и его заменяла Таня. Но каждый день, ложась в свою неудобную и одинокую постель, я тайно молила Морфея о том, чтобы он подарил мне хотя бы еще одно сновидение, где я могу смело отдаваться прекрасному кондитеру, зная, что он в очередной раз даст мне почувствовать себя желанной и неповторимой.

На затылок что-то капнуло, что отвлекло меня от этих размышлений, и, подняв голову к потолку, я озлобленно сощурилась. С него в двух местах капала вода, и на подушке уже образовалось отвратительное влажное пятно. Быстро вскочив с постели, я отодвинула ее легкий дешевый каркас в сторону и побежала за кастрюлями. Ну, пробежать-то я могла всего пару шагов, потому что в этой конуре было теснее, чем в картонной коробке от телевизора. Подставив посуду под места, где потихоньку капала вода, я схватила телефон и, не обращая внимания на раннее время, набрала номер арендодателя.

- Алло, – раздался сонный голос на том конце провода, и, приказав себе не показывать пожара ярости, царившего внутри, я выдавила сквозь зубы как можно любезнее:

- Добро утро, мисс Хоуп. Это Белла Свон. В квартире снова течет потолок, и я требую, чтобы вы что-нибудь сделали с этим.

- С какой стати, Свон? – нагловатым голосом ответила женщина.

- С такой, что в прошлом месяце я отдала последние деньги за ремонт труб, но практически никакой работы сделано не было.

- Работа сделана была, - противно посмеиваясь, возразила она, - а уж за новую протечку я на себя ответственность брать не стану. Либо оплачивай ремонт снова, либо выезжай из квартиры, что, впрочем, ты не сделаешь, потому что такое дешевое жилье вряд ли найдешь.

- Какие хозяева, такое и жилье, – парировала я и отключила телефон.

- Сука, – злобно прорычала я и швырнула телефон на обшарпанный стол.

- Сука, – крикнув, повторила я, ударив ногой по ножке кровати, и даже не заметила боли. Возмущение, вкупе с негодованием и обидой на весь мир, скопились где-то в области груди и с каждым ударом по кровати или столу, ярость выплескивалась сильнее, не принося облегчения от физического вымещения злобы. Ярость на отвратительную мрачную квартиру, в которой даже не хотелось создать свой уют, ярость на мисс Хоуп, пользующуюся чужим положением, на Джейка, который звонил за последний месяц еще три раза, в своей грубовато-хамской манере напоминая о нашей договоренности и, наконец, ярость на саму себя, потому что позволяла управлять собой всем, кому вздумается. Я была чужой марионеткой, несчастной куколкой, чьими движениями управлял кукловод, умело дергая за веревочки. Со временем я настолько обросла этими путами, что уже практически все мои действия были подвластны кому угодно, но не мне самой. И в этом только моя вина. Разве не я сама позволяла людям управлять собой, надеясь на их порядочность?

Сейчас, в это раннее будничной утро, такое же, как и все предыдущие, я озлобленно раскидывала вещи и хлопала дверью, отчаянно вымещая свою злость. В очередной раз больно ударившись о ножку кровати, я обессилено села на валявшееся на полу одеяло, сердито размазывая слезы по лицу и давая себе многочисленный обещания. Во-первых, надо сменить жилье. Да, денег у меня не так уж и много, но это стоит того, чтобы кинуть ключи в лицо обнаглевшей арендодательнице. Во-вторых, не въехать в такую же отвратительную квартиру, купившись на соблазнительную цену. В-третьих… а в-третьих самое сложное - решить вопрос с Блеком раз и навсегда. Но как?

Главная трудность для меня самой заключалась в том, что внутри меня жили две Беллы и они… они были на ножах. Одна - честная, свободолюбивая, добрая и бескорыстная, а вторая… со второй было гораздо сложнее. Вторая Белла Свон была гаденькой девчонкой, желающей жить только для себя, и эта нахалка была иногда сильнее, рисовав в моем воображении яркие картинки будущего, после того, как я отдам книгу бывшему мужу и буду жить так, как захочу. Когда хорошая Белла тоненьким голоском спрашивала, что же будет с Эдвардом, вторая я еще ярче зажигала во мне желание жить своей жизнью. Так что, пока мое раздвоившееся сознание не придет к согласию, нечего и думать о том, чтобы предпринимать какие-то меры.

На столе зазвонил будильник, и, несколько раз вздохнув, дабы освободиться от скопившегося напряжения, я с трудом встала и начала собираться на работу. Уже одевшись, я кое-как прибрала вещи и с грустью посмотрела на кастрюли, куда медленно капала вода. Кап, кап, кап. Такой одновременно грустный и раздражающий звук, от которого можно было почувствовать себя объектом китайской пытки. Выходя из квартиры и закрывая за собой дверь, я тихонько приговаривала:

- Скоро, скоро этот кошмар кончится. Стоит только найти новое жилье.

Подъезжая к кофейне, я не могла перестать молиться о том, чтобы вода прекратила течь, и я бы не затопила соседей снизу. Мельком взглянув на часы, я удовлетворенно отметила, что еще один день без опоздания положен в копилку положительных изменений.

Через пару минут я уже быстрым шагом шла к раздевалке, на ходу распахивая плащ и, толкнув дверь вперед, столкнулась с выходящим оттуда Эдвардом. Вздрогнув от неожиданности, я отступила на шаг назад и пропустила Каллена.

- Привет, - я неуверенно поздоровалась с ним первая, и на его лице расцвела подозрительно веселая улыбка.

- Доброе утро, - ответил он, собираясь уходить, но замешкался, вглядевшись в мое лицо.

- Что случилось? – требовательно спросил он, и я удивленно приподняла брови.

- А что могло случиться?

- Это ты мне расскажи. На тебе ведь лица нет.

 Горячая волна смущения затопила меня, и, чтобы скрыть неловкость, я провела рукой по волосам, небрежными локонами рассыпавшимися по плечам. Этот считыватель информации с чужих лиц так заинтересованно и обеспокоенно смотрел на меня, что желание поплакаться в его вкусно пахнущую выпечкой жилетку выходило из-под контроля. Но так как я осознавала, что откровенность может повысить уровень дерьма, в котором я беспомощно барахталась, то силой воли заставила себя улыбнуться и беззаботно прощебетать:

 - Тебе показалось. У меня все отлично, Эдвард.

Мы молча буравили друг друга взглядами, и, не выдержав, я неопределенно пожала плечами и зашла в раздевалку, закрыв дверь на замок, который наконец-то сделали. За считанные минуты я переоделась и уже зашла в главный зал, где, конечно же, уже находились Элис и Розали, приехавшие раньше меня.

- Всем привет, – поздоровалась я, и девушки улыбнулись.

- Доброе утро, – пробормотала Розали, разбираясь со своими запасами кофе и чая.

- Белла, у меня к тебе очень важное дело, – Элис взяла мою руку и очень серьезно посмотрела на меня. Я уже напряглась, ожидая чего угодно, но, выдержав драматичную паузу, Элис рассмеялась и похлопала меня по плечу.

- Не напрягайся ты так, я всего лишь хотела предложить остаться ненадолго после закрытия кофейни. Обычно мы с девочками устраиваем такие посиделки раз в месяц, и мы думаем, что и тебе надо присоединиться.

- А… - начала я, но Элис меня перебила.

- Эдвард все знает. Он даже иногда готовит нам сладости.

- Но…

- Джаспер потом отвезет всех по домам. Или это сделает Гаррет, он все равно заедет за женой.

Вспомнив громогласного мужа Тани, ростом практически схожего с Гулливером, я предпочла ему интеллигентного и тихого Джаспера, частенько забегавшего к нам на ланч.

Все еще неуверенно размышляя о перспективе провести вечер здесь, я нервно сжимала пальцы, в страхе перед тем, как могут меня принять девушки в нерабочее время.

- Соглашайся, Белла, - подала голос Розали, - будем только я, Элис, ты и Таня. Все свои.

Сердце радостно трепыхнулось, услышав «свои». Я никогда не была «своей» в чьей-то компании, и сейчас слова Хейл, может сказанные неосознанно, сделали мой день немного теплее.

- Это было бы здорово, – я улыбнулась обрадованной Элис и принялась за работу.

С открытием кофейни к нам повалил привычный поток людей, желающих насладиться непередаваемым вкусом сладостей Эдварда Каллена - гуру и волшебника данного заведения. Довольные причмокивания и стоны наслаждения, граничащие с рамками приличия, уже не пугали меня, а казались чем-то естественным, присущим данному месту. Ведь каждое блюдо, которое готовил Эдвард, было маленьким шедевром, в который вложена душа и старание, выработанное годами, а главное – любовь. Частенько пересекаясь с Эдвардом в кухне, я невольно замечала, с каким воодушевлением он работает; каким наслаждением, хоть и смешанным с усталостью, светятся его глаза. Искренне ненавидя свою прошлую работу, я сначала недоумевала, почему он так счастлив быть здесь, но потом, спустя время, я даже стала завидовать человеку, который так самоотверженно отдавал себя своему делу.

- Белла, милая, принеси мне, пожалуйста, счет, – окликнул меня старичок за столиком, стоящим у окна, и, по-доброму улыбнувшись этому милому джентльмену, я ответила:

- Конечно, мистер Симмонс.

Посетители перестали сливаться для меня в одно лицо, требующее меню или жалующееся на небольшие порции сахарных чудес, а обрели свои лица, которые я уже легко узнавала, радуясь постоянным гостям. Например, мистер Симмонс заходит сюда каждый день и выпивает черный чай с мятой, съедая тарелку блинчиков с клубничным вареньем; миссис Браун, элегантная до невозможности женщина в годах, любит каппучино, воздушный зефир в шоколаде и обязательно столик у окна, потому что в противном случае у нее разыграется мигрень, Люси, девочка лет шестнадцати, забегает сюда после школы, чтобы купить пирожных своей маме, которая часто болеет, и еще много людей, которые были завсегдатаями кофейни и у каждого была своя история. Люди были приятными, вызывающими желание обслужить их как можно более качественно, но были и те, которые вызывали желание опрокинуть на них поднос с мороженым и совершенно нечаянно разлить на их светящиеся гордыней лица смородиновый соус. Одним из таких людей была Джессика Стенли, как раз зашедшая в кофейню и манерно прошедшая к одному из столиков.

- Стенли снова здесь, – тихо сказала я Элис и Розали, которые разговаривали у барной стойки.

- Ненавижу ее, – с ненавистью прошипела Элис, а Роуз только закатила глаза.

Дело в том, что Джессика работала здесь по выходным, но ей доставляло какое-то извращенное удовольствие заходить на чашку кофе среди недели и требовать к себе такого обращения, будто она Королева-Мать.

- До чего же наглая сучка, – выдавила Элис, ненавидяще зыркнув на посетительницу глазами. – Надо будет завалиться сюда в выходные и вытереть об нее ноги.

- Она не стоит того, милая, - безразлично улыбнувшись,  пробормотала Роуз, протирая стаканы.

- Может, я отнесу ей меню? – я решила предложить свою помощь, зная, как маленькая миссис Хейл ненавидит зазнавшуюся дрянь, но Элис отрицательно покачала головой и расправила фартук.

- Я сама ее обслужу. Я так ее обслужу… - злобно приговаривая, она пошла к столику Стенли, и мы с Роуз с трудом подавили смех.

Колокольчик на двери в очередной раз громко звякнул, и, посмотрев на входящего, я опустила голову, исподлобья смотря на Розали. Она буквально на секунду страдальчески скривилась и, снова надев маску холодного безразличия, принялась с остервенением протирать стойку. Ничего не говоря, я взяла меню и подошла к Эммету, занявшему свободный столик.

- Добрый день, – бодро поздоровалась я и, оторвав взгляд от своего белокурого объекта слежки, он улыбнулся.

- Здравствуй, Белла. Мне как обычно.

Я кивнула и, все-таки оставив ему меню, пошла к кухне, чтобы сказать Каллену, что к стандартному заказу Эммета - тирамису, клубничному желе и вишневому пудингу - не хватает готовых яблок в сахаре. Эммет приходил сюда практически каждый день во время обеда и частенько оставался до вечера, играя с Кайлой, прибегавшей после школы. Я не лезла в их отношения, но для многих было странным поведение этой троицы. Розали была наигранно равнодушна, в то время как несчастный парень съедал ее глазами и в тоже время нянчил ее дочь, которая его просто обожала. После закрытия кофейни он был вынужден покидать ее стены, но мужчина преданно ждал Кайлу и Розали, чтобы проводить их до дома.

- Эдвард, - я зашла в его святая святых, - яблоки в сахаре.

- Хорошо, – не поднимая головы, пробормотал он, помешивая какую-то массу с кусочками фруктов лопаткой.

Я невольно залюбовалась им: такой сильный, высокий, брови упрямо сдвинуты, а его руки… Его длинные пальцы мягко придерживали посуду, в которой готовился очередной вкуснейший десерт, и я невольно вспомнила свои сны, где эти руки бережно гладили мою пылающую кожу…

- Что-то еще, Белла? – звук его голоса заставил меня вздрогнуть, и, подняв взгляд на его лицо, я неожиданно хихикнула и прикрыла рот ладонью.

- В чем дело? – требовательно спросил Каллен, и, тихо посмеиваясь, я подошла к нему.

- Эдвард, это так мило, но… - протянув руку к его лицу, я стерла с его щеки белое пятно от муки и по моим пальцам пробежала неизвестная доселе дрожь, от соприкосновения моей нежной кожи и его, покрытой легкой щетиной. Ошеломленная реакцией своего тела на простое прикосновение, я, под видом того, что пятно не стерлось, провела пальцами по его щеке еще раз. Легкая шершавость под ладонью отдалась приятной щекоткой и каким-то теплым чувством, разлившимся в груди.

Не в силах оторвать ладонь, словно она была приклеена, я беспомощно смотрела на Каллена, в то время как он буравил меня суровым взглядом, требовательно вглядываясь в меня, словно ища ответ на все свои вопросы. Но разве я могла раскрыть что-то для него, если для меня самой эта ситуация была еще более неизведанной? Резко взметнувшись вверх, его пальцы обхватили мое запястье и прижали ненадолго мою пылающую ладонь к своей щеке. Под его взглядом я томилась и дрожала от страха, хотела, чтобы он и дальше смотрел на меня, и боялась того, что его щека стала идеальным местом для моих пальцев.

- Эдвард, - я с трудом сглотнула, - яблоки.

- Что? – непонимающе спросил он.

- Яблоки. Яблоки в сахаре.

- Точно, - он моргнул и отпустил мою руку, уже тоскующую по этому прикосновению. – Яблоки. Да.

Я сжала пальцы, впившись ногтями в ладонь и ругая себя за проявленную слабость, вышла из помещения, не оборачиваясь на мужчину, который прожигал взглядом в моей спине дыру.

Дальше день тянулся медленно и напряженно. Я чувствовала себя напуганной и очень уставшей. С Эдвардом мы виделись редко, практически не разговаривали, обмениваясь односложными фразами, но глаза… мы не могли отвести взгляда друг от друга. Никогда не думала, что глазами можно сказать больше, чем тысячью слов… Я так страдала от того, что мы были в ссоре, и сожалела о том, что была резка, злилась на него и хотела попросить прощения.

Уже перед закрытием в кофейню влетела сияющая Таня, и, разматывая на ходу шарф, она уселась на стул у барной стойки, закинув ногу на ногу.

- Девочки, ну давайте закрываться, - игриво улыбаясь, пропела она, оглядывая почти пустой зал, где все еще сидел Эммет и три девушки, уже собиравшиеся уходить.

Теребя кружево белого передника, я подошла к мужчине и, замявшись, выдавила:

- Эммет…

- Уже пора? – он грустно улыбнулся и отодвинул стул.

- Мне очень жаль, – не знаю, за что извинялась, но я чувствовала себя виноватой перед ним за то, что заставляю уходить, когда здесь были те, ради кого он проводил в кофейне все время.

Эммет только отмахнулся, помахал рукой Кайле и со словами «еще увидимся», ушел. Я грустно смотрела ему в след, расстроенная его подавленным видом и закрыла дверь на замок. Элис опустила жалюзи, Таня достала бутылку вина, я расставила бокалы, а Розали о чем-то тихо разговаривала с грустной дочкой. Когда мы уже сидели за одним из столиков, в зал вошел Эдвард, уже переодевшийся в повседневную одежду. Он поставил перед нами широкий поднос, закрытый круглой крышкой.

- Оу, мистер супер-повар решил нас порадовать? – посмеиваясь, спросила Розали, и девушки довольно засмеялись над смущением Каллена.

- Всего лишь скромненький торт. Хорошего вам вечера, – он улыбнулся всем нам, и я несмело улыбнулась в ответ, помахав рукой на прощание.

На удивление вечер оказался более чем приятным и уже через час, расслабленные от вина и довольные после поедания далеко не скромного торта со сливками и кусочками фруктов с шоколадом, мы свободно разговаривали. Благодаря тому, что маленькая Кайла слушала плеер и рисовала, не обращая на нас внимания, мы перешли к более личным разговорам, какие можно позволить себе на трезвую голову и в менее располагающей обстановке.

- Ну, тогда, в том же магазине, я сказала ему «мистер, если вы не дадите мне эти яйца, то не досчитаетесь своих», - смеясь вместе с нами, рассказывала Таня, покручивавшая на пальце обручальное кольцо. – Гаррет был так ошарашен грубостью хрупкой девушки, что не устоял и сделал мне предложение.

- Занимательная история, – делая очередной глоток вина, сказала я. – С моим мужем все было гораздо проще.

- А ты была замужем? – спросила Элис и все заинтересованно на меня посмотрели.

- Ну да, - я замялась, делая вид, что разглядываю что-то в стакане.

- А чего удивляться? – Роуз подтолкнула локтем невестку. – Белла никогда о себе не рассказывала.

- Да там ничего интересного, – возразила я, слегка заплетающимся языком. – Мы были знакомы всю жизнь и быстро поженились.

Я обвела кончиком пальца горлышко бокала, тихо проговорив:

- Быстро поженились, быстро развелись…

- Мне очень жаль. – Таня сжала мою руку, и я, почувствовав чужое участие, растрогалась и выдала:

- На самом деле, все  к этому и шло. Если бы не совместная работа над «сладкими вечерами с Изабеллой Блек», то я давно бы прекратила с ним все отношения.

- О Боже, - Таня прикрыла рот рукой, ошеломленно смотря на меня. – Так вот где я тебя видела! Это же ты ведущая той передачи!

- Это ты та размалеванная вульгарная тетка? – спросила Элис, смотря на меня широко раскрыв глаза, а я от смущения смогла только беспомощно кивнуть и опустить голову, слушая их веселый смех.

- Поверить в это не могу, – Розали вытирала слезы, выступившие от смеха. – Белла, ты, конечно, извини, но я ненавижу эту передачу.

- Знаешь, Роуз, - воинственно начала я, а потом мило улыбнулась, - я тоже.

Мы вместе смеялись, обсуждая самые ужасные и нелепые моменты моей бывшей работы, наслаждаясь расслабленной обстановкой за столом. Наконец-то я встретила людей, которые понимали всю бездарность «сладких вечеров», а то я уже начинала сомневаться в адекватности своего окружения, нахваливавшего это отвратительное кулинарное шоу. Все было замечательно, пока Элис не спросила:

- Но Белла, что же ты тогда делаешь здесь?

Я осеклась и, страдальчески поморщившись, отвернулась. Этот простой вопрос резанул меня как ножом и не в силах бороться с собой, я просто предпочла промолчать. Между нами воцарилась неуютная тишина, и я заметила, как Таня внимательно рассматривает меня.

- Роуз, - начала она, - а что это за красавчик протирает здесь стулья и глаз с тебя не сводит?

Послав Тане благодарную улыбку за смену темы, я сложила руки на груди, смотря на побледневшую Розали.

- Ты не обязана рассказывать, Рози, – прошептала Элис, гладя подругу по плечу.

- Не обязана, – ответила она и смело посмотрела на нас. – Раньше я встречалась с Эмметом.

Розали грустно улыбнулась и заправила локон за ухо.

- В колледже я была первокурсницей, когда встретила его. Эммет учился на предпоследнем курсе, был очень красив, обаятелен и пользовался успехом у девушек. Мы стали встречаться очень быстро, быстро полюбили друг друга. Все было отлично целый год, пока мы не разругались в пух и прах.

Хейл расстроено поджала губы и продолжила.

- Мы расстались. Впервые за год счастливых отношений. Это подкосило меня, но почувствовала я то, в каком дерьме оказалась только тогда, когда увидела его с другой. От отчаянья и от желания сделать ему также больно, как сделал он мне, я стала встречаться с одним моим однокурсником.

Роуз подняла голову вверх и часто заморгала, чтобы не дать потечь слезам, а я уже жалела, что не рассказала о себе и сейчас Розали так страдает.

- Извините, что я лью тут слезы, – пробормотала она, стерев влажные полосы с щек. – Просто эта тема для меня больная.

- Все нормально, правда, – поспешила заверить ее я, чувствуя себя крайне неуютно в такой момент.

- Приревновав, Эммет вернул меня, – продолжила она и замолчала на несколько секунд, прежде чем продолжить:

- Но через несколько дней я узнала, что беременна. Не от Эммета, – шепотом закончила она, и Элис взяла ее за руку.

- Боже, Эммет рвал и метал, - Розали вымученно улыбнулась. – Он просто возненавидел меня за это. И я ушла…

Хейл посмотрела на дочь и искренне улыбнулась.

- И это был правильный выбор.

Кайла отвлеклась от своих дел и, увидев, что мать смотрит на нее, задорно ей подмигнула. Роуз глубоко вздохнула и продолжила уже более спокойно, почти отстраненно:

- После того, как я родила, мы с Эмметом еще два раза пытались начать все с начала, но он так погряз в своих обидах, что не смог переступить через себя и свою гордость. Три года назад я ушла от него в последний раз и не намерена начинать все с начала. Он любит Кайлу, как и она его, - дело не в девочке. Дело в том, что я позволила дотронуться до себя другому мужчине, отдала свое тело, которое Эммет считал своим.

- Неужели вы не можете спокойно обо всем поговорить? – вырвалось у меня, и Розали отрицательно покачала головой.

- Мы пытались, но я устала бороться с ним. Я просто устала быть вечно виноватой. Он в очередной раз пытается все вернуть, но у меня просто нет сил на все это.

- Но он ведь мог измениться? – спросила я, и Роуз задумчиво пожала плечами. – Может, стоит дать ему еще один шанс?

- Я не знаю, Белла. Я уверена, что сейчас он ждет нас на улице, и в очередной раз мы молча дойдем до дома, так ни о чём ни поговорив. Да он даже никогда не говорил, что хочет измениться! – она со стуком поставила бокал на стол и фыркнула.

- Как же это глупо, – твердо сказала Таня, осуждающе покачивая головой. – Из-за задетого мужского эго, этот гордец не дает быть счастливым ни себе, ни вам с Кайлой.

- Это и правда глупо, - согласилась Розали, - но если бы он сказал мне, что принимает меня такой, какая я есть, то я бы попробовала снова.

Такой, какая есть… этого хочет каждая женщина, и я не исключение. Но если я уверена в том, что Розали достойна того, чтобы любили ее настоящую, могу ли я надеяться, что и меня примут такой, какая  я есть на самом деле?