Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Semper Fidelis. Глава 38. Часть 2

И прежде не очень-то обжитая, каюта следователя выглядела теперь совсем пустой. Феодоракис успел уже собрать все свои вещички — похоже, ему не терпелось поскорее убраться с базы. Ни на столе, ни в его ящиках, ни в шкафу уже ничего не было — только лежала на полу небольшая сумка и стоял в углу афганский ковёр.

— Смотрите под кроватью, сумку перетряхните, — приказал лейтенант, когда они зашли в каюту. — Нам нужен блокнот — в белой обложке, прямоугольный, страниц восемьдесят, наверное, — Каллен поднял с пола ковёр и развернул его.

Он надеялся, что внутри обнаружит что-нибудь интересное, но в ковре ничего не было. Зато рисунок вышит был удивительный — снайперская винтовка со всеми прибамбасами на фоне американского флага и горка пробитых пулей в лоб черепов. Похоже, афганский мастер изготовил этот ковёр по личному дизайну Феодоракиса. Следователь, помнится, сказал, что приобрёл его в подарок отцу. Хороший подарок для профессионального палача. Вдохновляющий.

— Эл Ти, тут кажется, что-то есть, — сообщил Уитлок и показал лейтенанту ещё одну сумку, которую вытащил из-под кровати.
— Открывай.
Штаб-сержант расстегнул молнию и присвистнул:
— Вот это да. Вы только посмотрите, сэр.

— Ещё один подарок для любимого отца? — ухмыльнулся Эдвард, заглянув в сумку, и тоже присвистнул.
Винтовка. Явно не муляж — разобранная боевая винтовка с прицелом и боезапасом. Но очень компактная — для стрельбы на близкой дистанции.

— Глушитель, — сказал Уитлок, разглядывая находку. — Похоже, бесшумная снайперская. Но я такой раньше никогда не видел.
Эдвард кивнул. Он тоже никогда не встречал такой винтовки, хотя знал наперечёт почти всё оружие Альянса.
Судя по всему, капитан намеревался хорошенько её почистить, и для этого разобрал на такое количество мелких деталей. Но отвлёкся на молитву и в каюту уже не вернулся.

— Не наша, — уверенно сказал лейтенант, и в этот момент сержант Орлов радостно крикнул:
— Винторез! Это же «Винторез»!

— Какой еще «Винторез»? — покосился на него Каллен.
— Специальный снайперский комплекс, — с горящими глазами сообщил Орлов. — Российский.
— Российский? — лейтенант нахмурился.

И откуда у Феодоракиса такая игрушка? Вряд ли американских военных следователей вооружают оружием российского производства, а значит, он где-то добыл её незаконно. И на хрена, спрашивается? Не зря Каллену всё время казалось, что с этим следователем не всё чисто.

— Да, российский, — кивнул сержант. — Для спецподразделений.
— КГБ? — хмыкнул Каллен.
— Ну да, вроде того. Охрененная штука, — воскликнул Орлов. — Стреляет не громче малокалиберной, но убивает наповал. Броник любого класса в лёгкую пробивает. Если бы в меня тогда в Дарвешане из «Винтореза» попали — хана бы мне, точно вам говорю.

— А ты, я смотрю, разбираешься, — взглянул на сержанта лейтенант.
Орлов тут же почему-то смутился и произнёс, словно оправдываясь:
— Да я просто снайпером одно время хотел стать. Я все винтовки снайперские знаю — наши, израильские, немецкие…
— Наши — это чьи? — подколол его Эдвард.

— Американские, — ответил без промедления Орлов и воскликнул: — Вы Фоули не верьте, сэр! Я не русский шпион!
— Да успокойся ты, — рассмеялся Каллен над тем, как сразу сдрейфил сержант. — Никто тебя ни в чём не обвиняет.

— А может, русский шпион — капитан Феодоракис? — ухмыльнулся Уитлок.
Эдвард хотел пошутить, что Уитлока укусила Фоули, но потом подумал, что в этой версии даже есть определённый смысл, и промолчал. Российское оружие в Америке, тем более снайперское, давно запрещено к ввозу. Да и не патриотично это — использовать винтовку одного из «заклятых друзей», когда у твоей страны есть образцы не хуже.

Но с другой стороны, русский шпион наоборот не стал бы убивать из российского оружия. Значит, скорее всего Феодоракис просто посчитал, что ему нужна винтовка именно с такими характеристиками, а кто её производит — уже дело десятое. Не слишком патриотично, конечно, зато прагматично.

— Что делать-то теперь с этим добром? — выложил все детали винтовки на стол Уитлок.
Эдвард повертел в руках приклад и положил его обратно. Он понятия не имел, как поступить с этим несчастным «Винторезом».

Устав и здравый смысл предписывали ему немедленно сообщить о находке капитану Кингу. Контрабандное российское оружие в каюте американского военного следователя, исповедующего ислам, — это повод для вызова сюда десанта из агентов ЦРУ. Но этот десант спутает им все карты. А Феодоракис уже точно не сможет никому навредить, даже если он на самом деле чей-нибудь «спящий агент»…

— Может, мы просто спрячем его? — предложил Орлов. — Жалко кому-то такой трофей отдавать.
— Это не трофей, а улика против капитана Феодоракиса, — усмехнулся Каллен. — Не знаю, что он собирался делать с этой винтовкой, но уверен, что санкции командования на эти действия у него не было.

В этот момент Эдвард совершенно ясно понял, что искали в каюте следователя Халк и Римлянин. Они искали эту самую винтовку. И не нашли. Феодоракис успел где-то спрятать её до встречи с ними.

— Для специальной винтовки нужно специальное задание, — резонно заметил Уитлок.
— Бесшумная винтовка — лучшее оружие для непыльной ликвидации, — кивнул Эдвард, уже догадываясь, какое задание избрал для себя бывший снайпер.

Феодоракис — профессиональный охотник на людей, которого лишили любимого дела из-за веры. Амун проповедовал борьбу с радикалами, и следователь, как примерный ученик, вполне мог начать свой собственный джихад во имя его идеалов.

— Кажется, я знаю, зачем ему понадобилась эта винтовка, — сказал Эдвард, убрав «Винторез» под кровать, чтобы не засветить его перед посторонними, которые в любой момент могли ворваться в каюту. — Нам срочно нужно найти блокнот.
— А что там может быть в этом блокноте? — спросил Уитлок.
— Имена врагов ислама, которых приговорил этот потомственный палач, — произнёс Каллен.
Теперь он был в этом совершенно уверен. Амун собирался радикалов перевоспитывать, а Феодоракис — убивать.

Сержант Орлов тем временем открыл сумку и вывернул её содержимое на диван. Эдварду тут же бросился в глаза пакетик с бусинами. Пока сержанты методично осматривали содержимое сумки, Каллен пересчитал бусины. Их было ровно девяносто девять. Настойчивый следователь всё-таки сумел отыскать их все. Видимо, эти чётки на самом деле были ему дороги.

— Смотрите, сэр, — воскликнул сержант Орлов и передал лейтенанту какой-то листок. — А наш следователь-то оказывается, еще и художник.
Каллен взглянул на листок и снова присвистнул. Следователь преподносил им сюрприз за сюрпризом. На листке действительно был рисунок. Портрет рядового Изабеллы Свон, выполненный черным карандашом.

Феодоракис оказался талантливым художником — Свон на этом рисунке выглядела словно живая. С невинно распахнутыми, как будто испуганными глазами, и приоткрытым ртом. Рисунок был выполнен с фотографической точностью — даже завитки отросших волос над ушами топорщились именно так, как в жизни. При взгляде на её дурацкую причёску Эдварда всегда посещало желание побрить её по уставу, и только потом он вспоминал, что женщинам позволено ходить с вихрами. И где тут, спрашивается, равенство?

Эдвард ещё раз взглянул на рисунок и усмехнулся. Влюбился в неё что ли этот следователь? С какой стати он нарисовал её портрет, да ещё такой комплиментарный? Изабелла Свон на этом рисунке выглядела очень красивой. То есть она и в жизни была довольно симпатичной, но тот, кто рисовал её портрет, явно смотрел на неё сквозь розовые очки. Не американская девчонка из маленького городка, а практически «Сикстинская мадонна».

Вот бы и в жизни она была такой же кроткой, как на этом портрете. И нервы лейтенанта Эдварда Каллена были бы целы.
— Хороший рисунок, — сказал Уитлок. — Красивый.
— Да, красивый, — кивнул Эдвард, положив рисунок на стол.
Не ожидал он такого от следователя. На вид стальной, как Терминатор, а в душе, выходит, Рафаэль? И что они все в ней находят, в этой Изабелле Свон? Сначала Кинг, теперь Феодоракис. На неопытных малолеток от скуки потянуло?

Ладно. Чёрт с ним, с этим рисунком. Не ради него они тут обыск затеяли.
Вытащив из кармана сигарету, Эдвард щёлкнул зажигалкой и закурил. Сделав пару затяжек, лейтенант усмехнулся. Капитан Феодоракис точно не позволил бы ему курить в своей каюте. К курению следователь относился крайне отрицательно, но не потому, что заботился о здоровье.

Во время той поездки в Хазар-Джофт, когда они исследовали лёжку снайпера, Феодоракис сказал, что тот, кто хочет быть незаметным, должен пахнуть, как окружающая среда. И хотя Эдвард считал, что какой бы то ни было запах на большом расстоянии способна учуять только собака-ищейка, следователь брезговал даже мятной жвачкой и вместо неё жевал какую-то смолу, которую предложил и Эдварду. Но тот, конечно, отказался — уж слишком мерзкий был у неё вид. Эксцентричный он всё-таки тип, этот следователь. Таких в армии редко встретишь.

— Ну что, блокнот нашли? — спросил Эдвард, на всякий случай посмотрев под матрацем.
Но там ничего не было.
— Пока нет, но тут есть второе дно, — сообщил наблюдательный Уитлок, вспарывая подкладку сумки. — Есть! Вот он, сэр! — воскликнул штаб-сержант и протянул командиру ту самую белую тетрадку в толстой картонной обложке, которую всё время вертел в руках следователь.

Наконец-то Каллен хоть что-то поймёт о том, что происходит в этом проклятом уезде. Открыв блокнот, лейтенант приготовился читать и осознал, что не понимает ни слова.
— Это еще что за херня? — произнёс он, в изумлении пролистав весь блокнот.

Вместо нормальных человеческих слов в блокноте были какие-то непонятные наборы букв.
— Что это такое, чёрт побери, — сердито воскликнул Каллен. — Да тут ни слова не разобрать!
— Может, это поросячья латынь (5), сэр? — предположил Уитлок.
— Нет, — покачал головой лейтенант. Поросячьей латынью он прекрасно владел с детства — полковник Каллен считал, что это хорошо развивает мозги, и когда отец уезжал в командировки, Эдвард всегда писал ему письма на этом смешном языке. — По-моему, это вообще не английский.

— Может, это греческий? — хмыкнул штаб-сержант. — Феодоракис ведь греческая фамилия.
— Не похоже это на греческий, сэр, — вставил своё экспертное мнение сержант Орлов. — В греческом буквы такие специфические, сразу узнать можно. А тут буквы вроде бы нормальные, только с точечками, как в немецком. Может, это немецкий?
— Немецкий? При чём тут немецкий? — озадаченно посмотрел на сержанта Каллен. — Твою мать.

И почему Феодоракис не мог писать свои записки на английском? На хрена так все усложнять?
Чёртов следователь. Даже здесь он не мог не выпендриться.
Что если это вообще не язык, а какой-то шифр?
Тогда во всём этом вообще нет смысла.

Эдвард вздохнул. Похоже, сейчас ему всё-таки придётся сделать то, чего он так хотел избежать.
— Позовите рядового Свон, — обречённо произнёс Каллен.
Если кто-то и знает, как прочитать этот чёртов блокнот, то только она.

Орлов привёл Изабеллу Свон уже через несколько минут — видимо, она крутилась где-то поблизости, понимая, что рано или поздно им потребуется её помощь.

Круглые карие глаза девчонки смотрели на Каллена с любопытством и плохо скрываемым торжеством. И ведь она, чёрт побери, опять сумела каким-то непостижимым образом примазаться к их делам. Свон обладала удивительным даром пролезать везде без мыла, и это был пожалуй чуть ли не единственный её талант.

— Узнаёте этот блокнот? — показал лейтенант находку девчонке.
— Да, конечно, сэр. Это блокнот капитана Феодоракиса, — кивнула с энтузиазмом Свон.
— Вы знаете, на каком языке он написан? Можете прочесть? — осведомился Каллен.

Свон внимательно просмотрела испещрённые загадочными словами страницы и проговорила довольно уверенно:
— Я не могу это прочитать, сэр, но думаю, это албанский.
— Албанский? — удивился лейтенант. — Почему албанский?
— Капитан Феодоракис в совершенстве владеет албанским, сэр, — сообщила Свон. — Этот язык в Корпусе знают единицы, а на базе, наверное, вообще никто. А значит, никто не сможет понять его записи, даже если найдёт их.
— Дерьмо! — воскликнул Каллен.

Зачем тогда следователь сказал ему про этот блокнот, если его всё равно невозможно прочитать? Он что, даже истекая кровью и теряя сознание, над ним поиздевался?
— Орлов, срочно сделай сообщение о том, что требуется человек, хотя бы немного знающий албанский, — приказал Каллен.

Конечно, шанс, что на базе внезапно найдётся албанец, стремился к нулю. Но не зря Америку называют плавильным котлом. В каждом американце намешано столько кровей, что албанские родственники могут обнаружиться у кого угодно.

На удивление ждать им пришлось недолго. Уже через двадцать минут сержант Орлов притащил в каюту следователя долговязого парня с кривым носом, которого Эдвард пару раз видел в столовой, но никогда не думал, что тот может быть албанцем.

— Лейтенант Каллен, сэр, это сержант Горан Вукович из третьего взвода, — представил парня Орлов.
Тот слегка нервно улыбнулся и произнёс:
— Я немного знаю албанский, сэр. Надеюсь, что смогу вам чем-то помочь.

— Немного — это как? Только «Здравствуйте» и «До свидания»? — уточнил Эдвард.
Имя у парня было вроде бы не албанское. Скорее всего какое-то славянское.
— Нет, сэр, не только, — улыбнулся сержант Вукович. — Только честно скажу, я албанский очень неохотно учил. Я родом из Приштины. Но по национальности я серб. И в школе меня и других сербских детей заставляли учить албанский.

— И как долго ты его учил? — спросил лейтенант.
— До десяти лет, сэр, — сообщил сержант Вукович. — А потом началась вся эта история с независимостью Косово. Сербов там возненавидели. И нам пришлось бежать в Америку к родственникам.
— Понятно. И больше ты, конечно, албанский не учил? — вздохнул Каллен.

— Нет, сэр. А зачем? Дурацкий язык. Да и кому он в Америке нужен, — простодушно рассмеялся Вукович.
— Ну да, ну да, — кивнул Эдвард, который уже потерял всякую надежду понять записи проклятого следователя. — Но читать-то ты по-албански можешь?

— Могу. Но понимаю мало, — ответил сержант. — А что нужно прочесть?
— Вот это, — дал ему Эдвард блокнот Феодоракиса. — Это ведь албанский?
Серб внимательно посмотрел на записи в блокноте и кивнул:
— Да, албанский. Точно албанский. А у нас на базе разве есть албанцы?

— Это блокнот капитана Феодоракиса, — сообщил Эдвард, и Вукович тут же воскликнул:
— Так он значит, против сербов в Косово воевал! Наверняка он ещё и мусульманин, да?
— Почему ты так думаешь? — удивился Каллен, поразившись внезапной проницательности сержанта.
— Да потому что свинья эта отказалась наше обращение подписывать, — гневно сообщил сержант. — Мы с Кандаряном хотели у капитана Кинга попросить, чтобы нас от службы освободили. Его шестого января, меня — седьмого. Чтобы мы смогли Рождество отпраздновать, как положено.

— Но Рождество ведь в декабре, — не понял лейтенант.
— У православных — в январе. У сербов — седьмого, у армян — шестого, — пояснил Вукович. — Ну, мы и подумали, что капитан Феодоракис нам поможет. Он ведь грек, а греки тоже православные. А он заявил, что его наша затея не касается. Да еще и разговаривал со мной так, словно я ему враг. А теперь-то я всё понял — он с албанцами спутался! Вот ведь скотина. Неужели он не видел, как эти животные с сербами в Косово поступили. Они на нашей улице такой погром устроили, что половина домов опустела — все сбежали. Нам в окна коктейли Молотова бросали через день. Сестру мою чуть камнями не забили до смерти за то, что она крестик носила в школу. Вот тогда мы и уехали. Хотя все предки мои на этой земле жили. Я не понимаю, как грек мог так предать своих братьев! Правильно его подорвали! Заслужил!

— Вукович! — оборвал митинг лейтенант. — Успокойся.
От всех этих межнациональных и религиозных разборок лейтенанту уже хотелось завыть волком. Сначала Хенриксен и Фоули, а теперь ещё и этот сербский патриот. Как его с такими настроениями вообще занесло в Корпус — ведь НАТО в Югославии вполне официально выступало на стороне сепаратистов.

Впрочем, что за наивный вопрос — ясно ведь, зачем Вукович здесь служит. Чтобы гордо называть себя гражданином самой свободной страны на земном шаре и так же свободно ругать её внешнюю политику.

— Прошу прощения, сэр, — пристыженно произнёс сержант. — Просто я ненавижу албанцев.
— Это я уже понял, — сказал Каллен. — Но блокнот-то ты переведёшь?
— Да, конечно, сэр, переведу всё, что смогу, — заверил его Вукович. — Это я просто так высказался.
— Ясно. Но больше не высказывайся. А то я сейчас так выскажусь, что тут никто и никогда уже не выскажется, — произнёс Эдвард.

— Есть, сэр, — отозвался серб, тут же принявшись за работу.
— Скоро приду за предварительными результатами, так что пролистай всё, посмотри, что там вообще есть, — сказал Каллен. — Подробный перевод потом сделаешь.

Вукович помчался переводить, а Эдвард посмотрел на стоящую рядом Изабеллу Свон и достал из-под койки «Винторез». Каллен внимательно наблюдал за ней.
При виде винтовки Свон попыталась изобразить удивление, но не удивилась по-настоящему. Она явно видела её не впервые.

— Он ведь показывал вам эту винтовку, верно? — спросил Эдвард.
Свон промолчала.
— Он сказал, что собирается с ней делать?
Девчонка и не думала говорить.
Раньше Эдвард даже не предполагал, что она способна так долго держать рот закрытым.
— Рядовой Свон, вам лучше рассказать всё мне, чем капитану Кингу, — сказал лейтенант.

— Это не моя тайна, сэр, — пробормотала Свон, и Эдвард вздохнул.
Крепко подцепил её хитрюга-следователь. Раскрыл перед ней часть карт, чтобы она почувствовала себя сопричастной к делу. И за такую возможность прикоснуться к настоящим тайнам она с радостью присягнула ему на верность.
Простейшая манипуляция. Зато какая эффективная.
— Рядовой Свон, капитан Феодоракис рассказал мне про свой блокнот, — зашёл с другой стороны лейтенант. — Значит, мне он доверяет. И я верю, что он не предатель. Если бы я считал иначе, я бы уже потащил эту винтовку к капитану Кингу. А я, как видите, продолжаю её прятать. Я действительно хочу во всём разобраться.

Свон в сомнении закусила губу. Ну же, давай, заглатывай крючок, девочка. Не один капитан Феодоракис здесь умеет убеждать.
— Я пообещал капитану Феодоракису закончить его охоту, — сделал контрольный выстрел Эдвард. — Он ведь собирался убивать главарей «Талибана», верно?
— Он хотел стать американским «Джубой», — наконец, заговорила девчонка.
— Американским «Джубой»? — с удивлением переспросил Каллен. — В каком смысле? — и тут его пронзила удивительная догадка. — Он что, хотел снять свои рейды на камеру и выложить в интернет?

Изабелла Свон подтвердила его слова кивком головы.
— Он что, совсем рехнулся? — опешил Эдвард. — Зачем ему это надо?
Лейтенант был в недоумении. Феодоракису что, чёрт побери, славы захотелось?
— Ну, вы ведь уже знаете, что капитан Феодоракис — мусульманин… — проговорила Свон.

— Вы знали об этом ещё до сегодняшнего утра? — догадался лейтенант. — Он вам сам рассказал?
Свон ничего не сказала, но её молчание было лучшим ответом.
Отлично. Она и это знала. И молчала, как рыба.
А если бы он действительно был законспирированным террористом? О чём она только думала!

Эдвард опять готов был взорваться, но сдержался.
Придётся повременить с нравоучениями ради дела.
— Я так понимаю, именно по этой причине его и убрали из спецназа, — сказал Каллен.
— Да, сэр, поэтому. В Косово он попал в плен к сербам и, видимо, там и принял ислам от албанских мусульман, — сообщила Свон. — А его командование посчитало, что смена веры делает его неблагонадёжным для секретных операций.

Эдвард кивнул. Неполиткорректное решение, но вполне логичное, когда большинство твоих врагов — исламские радикалы.
А смена веры, тем более в плену, для спецназовца — звоночек серьёзный. Сменивший веру может сменить и сторону в войне. Не обязательно, конечно. Но в по-настоящему важных делах лучше перестраховаться и обидеть честного человека, чем рискнуть и довериться предателю.

— Капитан Феодоракис хотел доказать своему командованию и всей Америке, что он не предавал страну и по-прежнему защищает её интересы, — произнесла Свон и добавила. — Во всяком случае, именно так он мне всё объяснил.
— Когда отдал вам на хранение винтовку? Это ведь вы помогли ему её спрятать, когда на базу те двое спецов приехали? — тут же понял всё Эдвард.
Девчонка опять кивнула.

— И кого он собирался застрелить? — спросил лейтенант.
— Он не сказал, — ответила Свон. — Но говорил, что простые талибы для этого не годятся и нужна крупная дичь.
— Крупная дичь? — переспросил Каллен.
И кого же, интересно, Феодоракис считал крупной дичью?
— Да. Одним из них точно был Джуба, а больше он никого не называл, — произнесла Свон.

— И когда он собирался идти на дело? — осведомился лейтенант.
— Не знаю, сэр, — ответила Свон. — Больше он мне ничего о своих планах не рассказывал.
Эдвард вздохнул. Не густо. Остаётся надеяться, что Вуковичу удастся хотя бы что-то вытащить из этого блокнота.

В этот момент в каюту вернулись Орлов с Уитлоком, и штаб-сержант сообщил:
— Хенкрисен с Маликом опять подрались. Их разняли и заперли. Но уверен, как только их выпустят, они снова поцапаются.
— Надо бы проверить, не замешан ли Хенриксен в этом теракте, — произнёс Каллен. — Вряд ли Фоули в одиночку всё провернула.
— А как проверить, сэр? Фоули настаивает, что всё сделала одна, а сам он ни за что не признается, — сказал Уитлок. — И кстати, Малик мне сказал, что Брэдли уговаривает его выдать этот взрыв за несчастный случай.

Эдвард даже не удивился. Этого в общем-то следовало ожидать.
— Ему и другим мусульманам предлагают за молчание солидные премии, — сообщил Уитлок. — А если они начнут выступать, Брэдли намекнул, что у них будут серьёзные проблемы. Судя по всему, это приказ Кинга.
— Феодоракис вряд ли позволит ему такое провернуть, — хмыкнул Каллен. — Или Кинг так уверен, что он никогда уже не даст показания?

И тут их беседу нарушил металлический лязг. Каллен повернулся и увидел, что Изабелла Свон втихаря, без спроса, собирает винтовку. Вернее, пытается собирать.
В тот момент, когда он повернулся, девчонка, пыхтя от усердия, старательно приделывала к ствольной коробке затворную раму с затвором.

— Рядовой Свон, это оружие, а не конструктор Лего, — сказал Эдвард, когда Свон методом тыка стала прикреплять к ствольной коробке ударник, и винтовка сердито заскрежетала, протестуя против такого насилия.
— Я что-то делаю не так, сэр? — спросила Свон.
— Да. Вы ломаете уникальный образец, — произнёс Каллен недовольно. — Капитан Феодоракис ведь не учил вас её собирать?
— Нет, но я следила за тем, как он это делал, — ответила Свон и с любопытством посмотрела на лейтенанта.

Кажется, она рассчитывала, что сейчас он покажет ей мастер-класс. Но Эдвард сам видел этот снайперский комплекс впервые в жизни и вовсе не был уверен, что соберёт его правильно с первого раза.
И ведь в принципе всё в его конструкции понятно — приклад, ствол, газовая трубка, затвор, цевье, но оружие всё-таки незнакомое — так сразу во всех хитростях не разберёшься.

Но попробовать свои силы в сборке «Винтореза» ему так и не пришлось. Сержант Орлов, насмотревшись на мучения рядового Свон, видимо, решил ей помочь, быстро сцапал винтовку и практически молниеносно собрал её, лишь пару раз притормозив, чтобы подумать.

Закончив сборку, он воскликнул:
— А можно я с ним сфотографируюсь, сэр? Для личного архива. В интернет выкладывать не буду, даю слово.
Каллен с удивлением посмотрел на него, и сержант тут же забеспокоился:
— Его нельзя было собирать, да, сэр? Я сейчас его обратно разберу!
— Если приказа не было, значит, нельзя, — сказал Каллен. — Но раз уж собрал, не разбирай. Ты где научился с ним так обращаться?

Лейтенант взял собранную винтовку в руки. Интересный образец. По-спартански простая и очень аккуратная конструкция. И весит мало. Но пожалуй с такой всё-таки лучше по городу, а не по пустыне скакать. Или хотя бы по горам. Где же интересно собирался с ней охотиться Феодоракис?

— Да у меня приятель Тимур уже много лет эйрсофтом занимается, — с готовностью ответил Орлов. — У него команда своя, они даже в чемпионатах мира участвуют. Так вот он своими руками эйрсофт-модель «Винтореза» собрал. Два года на это потратил. По всей России детали искал. Даже какого-то спеца из «Альфы» припахал, чтобы тот его консультировал. Я ему тоже советами помогал, я же говорил, что почти все снайперские винтовки знаю. Получилось шикарно. Второго такого во всей России не найдёшь, — с гордостью за друга сообщил сержант. — Так вот когда я у него в гостях был, мы с этим «Винторезом» целыми днями возились. Никогда не думал, что я когда-нибудь настоящий в руках подержу. Тимур от зависти умрёт, когда узнает.

Орлов радовался, как ребёнок, и Эдвард его понимал. Его и самого так и подмывало немедленно устроить пробные стрельбы из этого чуда чужой инженерной мысли. Не каждый день к тебе в руки попадает оружие российского спецназа.
— Сними приклад и глушитель и убери всё в сумку, — сказал Эдвард. — Потом с этим «Винторезом» разберёмся. А сейчас надо потрясти Вуковича. Вдруг он уже что-то перевёл.
___________________________________________
(5) Поросячья латынь, также свинский латинский (англ. Pig Latin, «самоназвание» — Igpay Atinlay) — «тайный язык», представляющий собой зашифрованный английский. Чаще всего используется в шутливом или полушутливом контексте.
К примеру, если слово начинается на один или несколько согласных звуков, первые согласные перемещаются в конец слова и добавляется ay - ball («шар», «мяч») становится all-bay, button («пуговица», «кнопка») — utton-bay и т.д.



Источник: http://robsten.ru/forum/67-1290-1
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: MaryKent (12.10.2015) | Автор: MaryKent
Просмотров: 1327 | Комментарии: 4 | Рейтинг: 4.9/24
Всего комментариев: 4
0
3   [Материал]
  супер интересно good спасибо lovi06032

0
2   [Материал]
  СПАСИБО!  good lovi06032

0
1   [Материал]
  В России , очень классное оружие и не только "винторез " . Спасибо за главу . Неужели и Феодоракис влюблён в Беллу ? good Я думал он к ней , как к дочери относится .

0
4   [Материал]
  Да, оружие в России отличное. Потому я его туда и вставила - патриот во мне не удержался от соблазна fund02002 А насчет рисунка... Кто сказал, что его автор - Феодоракис? fund02002 Но он кстати и не относился к Белле как к дочери. Скорее как к полезному помощнику. В этом смысле Эдвард прав - он подпустил ее к себе ближе, чтобы она хорошо на него работала, считая себя так сказать доверенным лицом.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]