— Лейтенант Эдвард Энтони Каллен? — услышал он незнакомый, но приятный женский голос и, повернувшись, увидел ту цээрушницу, которая вместе с напарником беседовала возле «Хамви» с капитаном Кингом. Без бронежилета и солнечных очков она выглядела стройной и привлекательной молодой шатенкой, ничуть не похожей на серьезных и мрачных правительственных агентов из голливудских фильмов.

— Да, мэм, я лейтенант Эдвард Каллен, — подтвердил он, с интересом её разглядывая.
— Корин Шульц, Центральное разведывательное управление, — представилась она и улыбнулась: — Обычно после этих слов я слышу от военных: «О боже, вы-то что здесь забыли?!»
— Ну, пожалуй, что-то подобное я и подумал, — сказал Эдвард, и Корин Шульц улыбнулась еще шире. Вокруг неё как будто распространялась аура спокойствия и безопасности. Благодаря которой она, видимо, и вытягивала из людей всё, что ей нужно.

— Где вам будет удобно со мной побеседовать? — спросила она. — Капитан Кинг предложил мне свой кабинет для совещаний. Но если честно, там как-то не слишком уютно.
— В Лэнгли уютнее? — усмехнулся Эдвард.
— Намного. У нас даже есть комната с бинбэгами (6), — сказала Корин Шульц, и Эдвард чуть не рассмеялся, представив, как агенты ЦРУ допрашивают террориста, сидя на разноцветных бинбэгах.

— Мы можем поговорить в каюте капитана Феодоракиса, — предложил Каллен. — Там нам точно никто не помешает.
— Почему бы и нет, — пожала плечами Корин, и они вместе направились в бывшую каюту следователя, где Корин расположилась на койке, положив ногу на ногу, а Эдвард — за столом на стуле.

В каюте царил полный порядок, и не скажешь, что совсем недавно здесь провели обыск. Только ковёр, прежде свернутый в рулон, теперь лежал на койке сюрреалистическим рисунком вверх. Проследив за его взглядом, Корин хмыкнула:
— Жутковато, правда?
— Апофеоз войны, — сказал Эдвард и вспомнил, что видел когда-то в альбоме батальной живописи разных стран картину с таким названием (7), причем на ней, кажется, тоже была изображена гора черепов. Художник вроде бы был русский, с труднопроизносимой фамилией. На Эдварда та картина произвела гнетущее впечатление, и ковер Феодоракиса он бы себе, пожалуй, тоже не взял.

— Вы не знаете, откуда капитан Феодоракис его привез? — спросила Корин.
Эдвард задумался. Кажется, следователь притащил этот ковёр на базу в день той неудачной зачистки, когда Йорк застрелил ребенка, а Феодоракис после этого, как будто ничего не случилось, вместе со Свон заехал на базар и в чайхану. Если, конечно, он тогда не наврал.

— Кажется, он купил его в Хазар-Джофте. Но я точно не знаю. Он мне не говорил, — ответил Эдвард.
— А о чем он с вами говорил? — осведомилась Корин. — Кроме расследования.
— Кроме расследования, ни о чем, — ответил Эдвард. — Мы не были приятелями.
— Но свой блокнот он, тем не менее, оставил вам.
— Он служил на одной базе с моим отцом. Наверное, решил, что его записи мне пригодятся, — сказал Каллен, стараясь искренне верить в то, что говорит.

— И как? Вы его прочитали?
— Нет. Там все написано на языке, которого я не знаю.
— Но вы знаете, что это за язык?
— Нет, — покачал головой Каллен. — Я на сто процентов уверен только в одном. Это не французский. А других языков я не знаю.
— О, на французском я знаю только одну фразу, — легкомысленно засмеялась Корин. — «Voulez-vous coucher avec moi ce soir?» (прим. — «Вы хотите переспать со мной сегодня вечером?»).

Её шутливый тон Эдварда не обманул. Каллен прекрасно понимал, что Корин просчитывает каждое свое слово.

— А скажите, лейтенант Каллен, капитан Феодоракис часто покидал базу? — спросила Корин.
— Насколько я знаю, он выезжал с базы всего несколько раз.
— И сколько раз его сопровождали вы?
— Дважды, — ответил Эдвард.
— Когда?
— 25 и 29 ноября.
— Где вы были? С кем контактировали? — осведомилась Корин, и Эдвард честно рассказал ей, как возил Феодоракиса на место покушения на самого Каллена, как Феодоракис вычислил снайпера-недоучку Махмуда, как они потом участвовали в бою на трассе и Феодоракис пристрелил талиба, попав ему в ухо. Как во время зачистки их атаковали, и Феодоракис шнырял повсюду в свободном поиске, в своё удовольствие убивая тех, кто попадался ему под руку. Корин добросовестно слушала и выражала заинтересованность, но видно было, что ничего важного и нового для неё Каллен не сообщил.

Когда Эдвард закончил своё сбивчивое повествование, Корин положила перед ним на стол несколько фотографий.
— Пожалуйста, посмотрите внимательно на этих людей и скажите, не видели ли вы их в то время, когда выезжали с базы вместе с капитаном Феодоракисом? Они могли просто стоять рядом в толпе, торговаться на базаре, сидеть в чайхане или молиться, стоя на коленях. Разумеется, они могли быть загримированы под местных жителей. Но может быть, вы всё же узнаете кого-то из них? — с надеждой взглянула на него Корин.

Каллен взял фотографии в руки. На двух из них он увидел короткостриженных мрачных мужчин, черно-белые снимки которых как будто были взяты из личных дел — настолько невыразительными и протокольными выглядели их физиономии. Скорее всего, они были военными. Каллену даже показалось, что на одной из фотографий торчит необрезанный кусочек какой-то формы. И это, определенно, были не американцы. На третьей, на этот раз цветной, фотографии был изображен смуглый, заросший щетиной тип, похожий на классического прожжённого наёмника — с хитрым наглым взглядом и кривоватой ухмылкой. Ни одного из этих троих Эдвард никогда не видел. Но он не особенно присматривался к местным. Его интересовало только отсутствие у них оружия, а лица их были настолько похожи, что до их внешности Эдварду Каллену не было никакого дела.

— Нет, я не помню, чтобы я их когда-либо видел, — покачал головой Эдвард и вернул Корин фотографии.

Он надеялся, что на этом допрос закончится, но Корин заговорила снова:
— Лейтенант Каллен, насколько вероятно, что капитан Феодоракис покидал базу ночью незамеченным?
Эдвард уставился на неё словно громом поражённый.
— Ночью? Незамеченным? — переспросил Каллен. — Вы серьёзно?
— Абсолютно серьёзно, — на этот раз без всякой иронии сказала Корин, и Каллен задумался.

На четырех вышках каждую ночь дежурило по двое морпехов. Кроме того, периметр базы освещался прожекторами, которые постоянно скользили по территории вокруг «Феникса», делая невозможным для противника скрытый подход к объекту. Но Феодоракис ведь был диверсантом высочайшей квалификации. Тогда как дежурные на вышках — вчерашние школьники — наверняка чесали языками и регулярно отвлекались на всякую ерунду. Да они, наверное, и не особенно смотрели, не пытается ли кто-то сбежать с базы, и зря — дезертирство могло случиться где угодно, даже в Афганистане. Другое дело, что потом Феодоракису нужно было так же незаметно вернуться на базу. Но опять же ниндзя-одиночке пролезть куда-то легче, чем целому отряду. Можно, например, дождаться пересменка или чем-то отвлечь внимание дежурных — шакалом повыть или собакой полаять. Сержант Ричардс на прошлой неделе так хорошо изобразил шакалий вой, что его хотелось пристрелить на месте.

— Ну, теоретически это, наверное, возможно, — всё же признал Каллен. — Хотя мне это всё равно кажется фантастикой.

И тут Эдвард кое-что вспомнил. Где-то две недели назад часа в три ночи ему не спалось, он вышел покурить возле своей каюты и тут услышал, как заходится лаем Плуто. Эдвард подошел к нему и увидел, как пес рычит и скалится куда-то в темноту. Никого там не увидев, Каллен успокоил Плуто и немного поиграл с ним, после чего вернулся в каюту и быстро уснул. А теперь лейтенант вспомнил, что Феодоракиса Плуто невзлюбил с первого взгляда и рычал на него всякий раз, как видел. Что если тогда ночью пес учуял, как следователь пробирался к себе в каюту после своего ночного вояжа за пределы базы? Собаки тем и опасны для диверсантов, что видят не только глазами.

Подумав, он все же рассказал Корин об этом случае и увидел, как глаза её зажглись, словно фонари в ночи:
— Две недели назад? Вы точно не помните, какой это был день недели?
— Тут все дни недели в один сливаются, — хмыкнул Эдвард. — Но мне кажется, это было воскресенье. Я по воскресеньям обычно звоню домой. И в тот день я как раз звонил отцу. Да, это точно было воскресенье.
— Очень хорошо, лейтенант Каллен, — сказала Корин с улыбкой. — В принципе наша беседа практически подошла к концу. Остался лишь один маленький вопрос. Что вы думаете об ассистентке капитана Феодоракиса? Её, кажется, зовут Изабелла. Изабелла Свон.

Хотя Эдвард и ожидал этого вопроса с самого начала, всё равно сейчас он прозвучал внезапно.
— Изабелла Свон? Ну, она же рядовой первого класса. «Принеси-подай». На большее она не способна, — ответил Каллен.
— То есть вы думаете, капитан Феодоракис не стал бы рассказывать ей о своих планах?
— Нет, конечно, — рассмеялся Эдвард. — Она же наивная дурочка. Заложила бы его и сама не заметила.

Корин кивнула и встала с койки.
— Спасибо за приятную беседу, лейтенант Каллен, — сказала она и, скатав ковер в рулон, взяла его в руки.
— Повесите его дома на стену? — ухмыльнулся Эдвард.
— Не дома. В кабинете у начальника, — ответила, подмигнув ему, Корин. — Не покажете мне, где у вас столовая? Не успела перекусить в Кандагаре.
— Да, конечно, покажу, — кивнул Эдвард, открывая перед ней дверь каюты Феодоракиса.

Возле столовой Эдвард увидел второго цээрушника в компании Изабеллы Свон. Девчонка выглядела слегка пришибленной, но не ревела — похоже, с ней тоже обращались вежливо и не прессовали.

— Сантьяго, — обратилась Корин к своему коллеге. — Ты закончил? Давай поедим.
— Давай, — откликнулся мужчина, высокий и спортивный латиноамериканец. — Надеюсь, тут хорошо кормят.
— Неплохо, но на звезду Мишлена (8) не тянет, — пошутил Эдвард.
Корин и Сантьяго рассмеялись.

— Вы с нами, лейтенант? — предложила Корин.
— Не могу. Служба, — сказал Каллен, хотя на самом деле никаких срочных дел у него пока не было, а жрать хотелось так, что сводило живот. Но ланч в компании сразу двоих агентов ЦРУ его не привлекал. За едой сболтнуть лишнего проще, чем во время официального допроса.

— Ну что ж. Тогда удачи, лейтенант, — сказала Корин с мягкой улыбкой, так не вяжущейся с её специфической профессией.
— И вам, — ответил Эдвард и, даже не взглянув в сторону Беллы Свон, направился к казармам. Он очень надеялся, что девчонке хватит ума держаться от него подальше, пока агенты не покинут базу.
***
Придя в казарму, Эдвард увидел, что в его отсутствие морпехи не только не разнесли всё в клочья, но и навели порядок во всех помещениях, а сейчас под руководством Уитлока занимались физподготовкой и чистили оружие. Каллен удовлетворенно хмыкнул — в этой командировке ему чертовски повезло с заместителем.

Морпехи относились к Уитлоку с огромным уважением, причем тому не приходилось прилагать для этого никаких усилий — сержант как будто обладал врожденным даром одним своим присутствием успокаивать самых драчливых бойцов и направлять их бьющую через край энергию в полезное русло. Эдвард старался брать с него пример, и у него, кажется, даже получалось.

Прохаживаясь вдоль коек, лейтенант увидел большой пакет с очень аппетитными фруктами на одном из рундучков.
— Это чей? — поинтересовался он у сержанта Бёрнса, который в этот момент зашел в казарму.
— Сержанта Ричардса, сэр, — ответил Бёрнс. — Он их у Садри купил.

Следом за Бёрнсом в казарму зашел Уитлок и сказал:
— С возвращением, сэр. Я слышал, вы опять угодили в переплёт.
— Есть такое дело, — усмехнулся Каллен. — Слушай, это ведь у Ричардса был отёк Квинке из-за местных фруктов?
— Да, сэр, — кивнул Уитлок. — Его как воздушный шарик раздуло.
— Он опять фруктов накупил, — сказал Каллен и взял пакет в руки. — Сейчас я ему мозги вправлю. Если, конечно, есть, что вправлять.

Сержант Билл Ричардс вместе со своим отделением делал отжимания, но увидев командира взвода со своими фруктами в руках, тут же вскочил на ноги.
— Ричардс, ты что, пытаешься покончить жизнь самоубийством? — осведомился лейтенант, и Ричардс с круглыми от удивления глазами ответил:
— Никак нет, сэр. Не пытаюсь.

— Тогда на хрена ты опять этих фруктов купил? Ты от них в прошлый раз чуть в ящик не сыграл. В общем так, Ричардс. Чтобы больше никаких фруктов до конца командировки не жрал. Понял меня, сержант?
— Понял, сэр, — с несчастным видом ответил сержант. — А эти мне уничтожить, сэр?
— Я их сам уничтожу, чтобы избавить тебя от искушения, сержант, — сказал Каллен и направился к душевой палатке, возле которой уселся на скамью и принялся есть фрукты, давясь и обливаясь соком.

Подошедший Уитлок усмехнулся и сказал:
— Хорошо, что вас Ричардс не видит, сэр. Он бы решил, что вы специально всё это устроили, чтобы фруктами разжиться.
— Ну, не пропадать же добру, — рассмеялся Эдвард и протянул ему пакет. — Хочешь?
— Я недавно обедал, сэр.
— А я с утра не жрал. Хотел в столовую пойти, но там цээрушники сидят.

— Они ведь с вами уже поговорили? — присел напротив Уитлок.
— Поговорили, — кивнул Эдвард и рассказал штаб-сержанту, о чем его спрашивала Корин Шульц. Когда Эдвард дошел до того, что Феодоракис, вероятно, тайком покидал базу по ночам, Уитлок произнес:
— Неудивительно, что дежурные его просмотрели. Я три дня назад видел, как морпехи из второго взвода на ночном дежурстве музыку слушали.
— Охренеть, — прокомментировал Каллен, вгрызаясь в сочную мякоть какого-то мясистого оранжевого фрукта.

— А что там у вас в Хазар-Джофте произошло? — спросил Уитлок, и Эдвард рассказал ему о найденном арсенале, о прошедшем совете старейшин и о смерти Бехзада Халиля от рук хромого снайпера.
— Али, кстати, действительно хромой. Вукович прочитал в записях Феодоракиса, что после покушения на него в Чечне у него одной ноги то ли совсем нет, то ли она у него не сгибается, — сообщил штаб-сержант.
— Ну, значит, это точно был Али, — хмыкнул Каллен. — И понятно теперь, зачем ему в прошлый раз свита понадобилась. Если бы мы его засекли, на одной ноге быстро не скроешься, а с прикрытием — запросто.

— Нас ждёт большая заварушка, сэр, — сказал Уитлок, и Эдвард ясно услышал в его голосе восторг — штаб-сержант изголодался по адреналиновому шторму, к которому он привык в Ираке.

В этот момент к ним подошёл сержант Орлов и сообщил:
— Фоули вывели из штаба. Похоже, гости скоро улетают.
Эдвард встал и вручил Орлову пакет с оставшимися фруктами.
— Раздели с парнями. Только Ричардсу не давайте, он на диете, — сказал Каллен и повернулся к Уитлоку. — Пойдем, проводим гостей?
***
Сержант Кэтрин Фоули зашла в вертолет с гордо поднятой головой, напоследок одарив «Кэмп-Феникс» высокомерной ухмылкой.
— И чего это она такая довольная? — хмыкнул Орлов, который тоже пришел проводить непрошеных гостей. — Как будто её не арестовали, а наградили.
— Очень может быть, что так оно и есть, — сказал Эдвард.
— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил Уитлок.

— Я думаю, ЦРУ уже положило на нее глаз, — произнес Каллен, наблюдая, как лопасти вертолета начинают раскручиваться. — Сержант Фоули продемонстрировала незаурядный талант. Она знает несколько вражеских языков, разбирается в беспилотниках, патриотична до фанатизма и параноидально подозрительна. Идеальный кадр для спецслужб.

— Но она же долбанутая на всю голову, — воскликнул Орлов.
— Кроме полевых агентов, есть еще и аналитики, имеющие дело не с людьми, а со средствами слежения, — сказал Эдвард. — Для этой работы она идеальна.

— А то, что она теракт на базе устроила, это так, ерунда, получается? — хмыкнул Орлов.
— Гениям многое прощается, — хмыкнул Каллен, а Уитлок задумчиво произнес:
— А ведь она, выходит, не зря Феодоракиса подозревала…
И посмотрел на Орлова. Тот сразу взъерошился:
— Сержант Уитлок, а вот на меня намекать не надо! Я ни в чем таком не замешан! Может, она и гений, но гении тоже ошибаются!

Уитлок толкнул его в плечо и рассмеялся. А Эдвард проговорил:
— Ты-то, может, и не замешан. А вот с Башардостом твоим явно что-то нечисто.
— Он больше не мой, — заявил Орлов. — В смысле я к нему больше ходить не буду. Обойдется его сын без русского репетитора.
— А вот об этом мы еще поговорим, — сказал Эдвард, провожая глазами улетающий вертолет.

И тут он увидел среди других морпехов, глазеющих на вертолет, Изабеллу Свон. Эдвард решил, что сейчас самое время узнать, о чем спрашивал её напарник Корин.

Выслушав рассказ Свон, Каллен подумал, что все на самом деле сложилось не так уж и плохо. Контрразведка сработала как следует и вычислила в рядах военной полиции гнилое звено, а Феодоракиса настигла карма в лице сумасшедшей Фоули, которая каким-то шестым чувством почуяла предателя и взяла суд Линча в свои руки. Жаль, конечно, что пострадал он настолько серьезно, что допросить его теперь, наверное, не получится. Но об этом пусть печалится ЦРУ.

Хотя интересно все-таки, что толкнуло Феодоракиса на этот шаг. Деньги? Или и правда, как предположила Свон, смертельная обида на вынужденную отставку? Но что бы им ни двигало, предатель есть предатель. Отец, наверное, расстроится, что его приятель оказался таким дерьмом. Впрочем, и от дерьма бывает польза. Эдвард чувствовал, что блокнот следователя откроет перед ними еще немало тайн.

— Каллен! — вдруг послышался сзади голос Харви Джейкобса.
Эдвард повернулся и увидел, что всегда весёлый командир третьего взвода явно чем-то всерьез озабочен.
— В чем дело, Харви? — спросил Каллен, подойдя к нему.
— Тебя Кинг вызывает, — ответил Джейкобс.
— Знаешь, по какому поводу?
— Знаю, — кивнул Харви. — И тебе это не понравится. Но держи себя в руках, брат. Ты же знаешь, из-за Чёрного Пса он тебя на дух не переносит. Так что не давай ему повода опять отстранить тебя от командования взводом.

— Спасибо, что предупредил, Харви, — искренне поблагодарил Каллен. — Но причем тут Чёрный Пёс? Почему Кинг меня из-за него ненавидит?
— Ну, так ты ведь его любимчик, — пожал широкими плечами Джейкобс.
— В каком смысле? С чего ты это взял? — изумился Каллен.
— Так мне сам капитан об этом и сказал, — ответил Харви. — Ещё когда мы в Квантико были.

— Кинг сказал тебе, что я протеже Чёрного Пса? — в шоке переспросил Эдвард. — Это что, из-за того, что я с ним на полигоне разговаривал? Да я его тогда впервые в жизни увидел!
— Ну, тебе лучше знать, — хмыкнул Джейкобс. — В общем, если кулаки зачешутся, терпи.

С этими жизнеутверждающими словами командир третьего взвода пошёл к своей казарме, а Эдвард, полный дурных предчувствий, побрёл в штаб.

Кинг что, спятил что ли? С какой стати он решил, что у Эдварда есть какие-то контакты с Билли Блэком? Неужели и правда из-за их короткой беседы на полигоне? Нет, Кинг, конечно, придурок, но даже он не стал бы делать столь далеко идущие выводы из-за одного-единственного разговора. А значит, у него были какие-то другие источники.

Эдварда прошиб холодный пот. А что если это не бред? Что если Чёрный Пёс действительно поспособствовал его назначению в роту «Браво»?

И именно поэтому он вызвал его к себе на полигоне — чтобы взглянуть в глаза своему протеже и убедиться, что выбор был верным. Ну, и настроить его заодно на правильный лад.

Чёрт побери! А ведь очень может быть, так оно и есть. В роте «Браво» он, Эдвард Каллен, был единственным офицером с боевым опытом. Ни Харви Джейкобс, ни Саймон Брэдли, ни сам Кинг никогда не участвовали в реальном бою. Да что там, ни один из них в Афганистане до сих пор ни разу из винтовки не стрелял — разве что только на базе для тренировки. А для Чёрного Пса, судя по всему, было принципиально наличие в роте офицера, знающего на своей шкуре, что такое война. Только такому офицеру он мог доверить своего единственного сына.

От этих мыслей Эдварду стало не по себе. После Кандагара он ненавидел, когда на него возлагали какие-то надежды. Впрочем, Чёрный Пёс вовсе не обманывался на его счет. Там, в Квантико, он ясно дал ему понять, что знает обо всех его ошибках в том проклятом бою под Кандагаром. Знает и верит, что Эдвард Каллен сумеет на этот раз справиться лучше.

Что ж, во всяком случае теперь ясно, почему Ройс Кинг так невзлюбил лейтенанта Каллена. Малообразованный, грубоватый, выходец из глухой индейской резервации, генерал Билли Блэк возмущал его аристократическую натуру. И эту ненависть к «трехзвёздочному выскочке» Кинг автоматически перенёс на его ставленника — так же, как и сам Чёрный Пёс, награжденного Военно-Морским Крестом. Кинг наверняка решил, что Билли Блэк готовит Эдварду хорошую карьеру в Вашингтоне. Ведь сам-то он для этого и поехал в Афганистан.

Чёрт. Вот ведь он влип. И ведь главное, ничего с этим не сделаешь.

Кинг ждал его в кабинете, сидя за столом.
— Заходите, лейтенант, — сказал он, поднявшись из кресла.
Повисло молчание. Каллен видел, как Кинг собирается с мыслями, и понял, что его ждёт сейчас нечто большее, чем обычная выволочка.

— Я изучил видеозапись, которую мне передал лейтенант Джейкобс, — наконец заговорил капитан. — И мне совершенно ясно, что такое мы в штаб переслать не можем. На этом видео вы, лейтенант Каллен, заявляете, что застрелите офицера афганской армии и вам за это ничего не будет, потому что за вами Белый дом и НАТО. Вы правда считаете, что я могу такое показать подполковнику Дэниелсу?

— Это был продиктованный ситуацией блеф, сэр, — сказал Эдвард. — Подполковник Дэниелс это поймет. Мы же не на телевидение это видео отправим.

— Блеф? Блеф, значит! — с перекошенным лицом повернулся к нему Кинг. — Сначала вы угрожаете капитану Халилю смертью, а потом его действительно убивают!
— Вы же не хотите сказать, что это я его застрелил? — спросил Эдвард, напрочь забыв о совете Джейкобса держать себя в руках.
— Я хочу сказать, Каллен, что эта видеозапись — ваш трибунал. Поэтому вам лучше навсегда о ней забыть, — прошипел Кинг, и Эдвард лишился дара речи.
Он просто не мог поверить, что слышит такое от командира роты.

— Капитан Кинг, сэр! На этой записи офицер афганской армии признается, что его отец принял на хранение от эмиссара талибов целый арсенал, который был привезен в кишлак под видом продовольствия. Вы видели, что там было, в этих ящиках? Автоматы, гранаты, пулеметы, гранатометы. Они готовят здесь мятеж! На территории нашей зоны ответственности! — воскликнул Каллен, тщетно пытаясь воззвать к разуму Кинга, но тот вдруг оборвал его резким окриком:
— Хватит! Вы что, думаете, лейтенант, я идиот и не понимаю, что означают все эти приготовления?

Эдвард замолчал и посмотрел на капитана. Тот стоял перед ним, зажмурившись, словно его мучила сильнейшая боль.
— Вот что, Каллен. Видимо, без этого не обойтись. Поэтому слушайте. Но учтите, что никто, кроме вас, этого знать не должен, — открыв глаза, произнес капитан Кинг. Он выглядел уже почти спокойным. — Вы ведь знаете, что меньше чем через неделю на базу приезжает подполковник Дэниелс?
— Да, сэр, — кивнул Каллен. Эта информация секретной вовсе не была, и Эдвард не понимал, почему Кинг сейчас напустил вокруг этого такого туману.

— Так вот, приезжает он для того, чтобы подвести итог выполнения задачи, поставленной перед нашей ротой в этом уезде, — сказал капитан, и Эдвард уставился на него во все глаза. «Подвести итог?» Он сказал: «Подвести итог»?

Кинг понял причину его удивления и усмехнулся:
— Вот именно, лейтенант. Речь идет о том, что наша рота успешно выполнила поставленную перед ней задачу и будет передислоцирована в другую провинцию. В самое ближайшее время. Это уже практически решенный вопрос. Если, разумеется, не изменится оперативная обстановка. Вы понимаете, что я имею в виду, лейтенант?

Эдвард понимал, и от этого его снова затошнило, словно он ехал сейчас в кабине «Хамви» по самой паршивой дороге.
— А кто… кто будет поддерживать в уезде порядок вместо нас? — чужим надтреснутым голосом спросил Каллен.
— Насколько я знаю, англичане, — ответил Кинг. — Так вот, лейтенант Каллен, надеюсь, теперь вы понимаете, почему вы должны забыть про эту запись и заняться текущими делами. А у вас их предостаточно, потому что вместо выполнения обязанностей командира взвода вы в последнее время занимались никем не санкционированной разведывательной деятельностью. И вам очень повезло, что я не намерен привлекать вас за это к ответственности.

— Я могу идти, сэр? — спросил Эдвард, едва удерживаясь на ногах. У него кружилась голова, а в глазах плавали цветные круги.
— Можете. Но все, что я сейчас сказал, не должна знать ни одна живая душа, — наградил его угрожающим взглядом Кинг.
— Я всё понял, сэр, — отозвался Эдвард и, механически передвигая одеревеневшими ногами, вышел из здания штаба.

Пройдя еще с десяток футов, он, как мешок с дерьмом, рухнул на какой-то ящик и бессмысленным взглядом уставился в стену барака напротив.

В ушах у него все еще звучал как набат голос капитана Кинга.
«Рота успешно выполнила поставленную перед ней задачу и будет передислоцирована в другую провинцию».
«Успешно выполнила».
«Успешно».

Перед глазами у Каллена возник мертвый Джек Монсон. Воющий от боли рядовой Козельски. Синий, вытащенный из петли, Эрик Йорк. Застреленный рядовой Рикардо Торрес. Разорванные пулями тела парней из взвода Брэдли. Убитые смертником на свадьбе десятки человек и оператор CNN с гвоздем в глазнице.

Кровь и трупы.
Трупы и кровь.
И трупы вовсе не вражеские.

Вот всё, чего добилась рота «Браво» в уезде Гармсир. Вот всё, чего добился лейтенант Эдвард Каллен.

И ведь даже если в нарушение субординации он попробует через голову Кинга напрямую доложить подполковнику Дэниелсу о том, что творится в уезде, тот ему просто не поверит. Ведь арсенал уничтожен, Бехзад мертв, а запись осталась у Кинга. Дубликат Эдвард сделать не догадался — так спешил он скорее открыть капитану глаза на правду.
Идиот. Какой же он наивный идиот.

Всё было зря. Зря они рисковали собой, подставляясь под пули снайпера. Зря проводили зачистки. Зря он лез в эти грёбаные кяризы.
Надо было просто сидеть на базе и качать мышцы. И результат был бы точно такой же. А его парни были бы живы.

Теперь же получается, что погибли они все просто так. Потому что как только они спустят флаг на базе, и последний «Хамви» покинет уезд, талибы займут его без единого выстрела. А получив контроль над шоссе, они погонят свои колонны с «продовольствием» дальше, на Кандагар. И юг Афганистана снова заполыхает.

Как же будет смеяться над ними Али. Этот хромой снайпер, который практически в одиночку победил знаменитых американских морпехов, о доблести которых снято столько фильмов. Вот он, настоящий герой этой дурацкой войны.

Как он посмотрит теперь в глаза Уитлоку?
Как он объяснит родителям своих погибших морпехов, за что отдали жизнь их сыновья?
Как он сам теперь будет с этим жить?

А никак, вдруг понял Каллен. Никак он не будет с этим жить. Но и капитан Кинг вместо тёпленького местечка в Вашингтоне получит тесный холодный кабинет на Арлингтоне.

И тут в стену барака над головой Эдварда со свистом врезался бейсбольный мяч.
Каллен тут же вышел из транса и завертел головой, не понимая, откуда он прилетел. И увидел Изабеллу Свон, бегущую к нему с битой в руках.

— Я ведь не попала в вас, сэр? — с ужасом воскликнула она, увидев выражение его лица.
— На этот раз, как ни странно, нет, — хмыкнул, поднявшись с ящика, Эдвард и, подобрав с земли откатившийся мяч, подкинул его в воздух. — Бэттер из вас такой же, как стрелок. Психованный. Дайте биту.

Свон смотрела на него в растерянности.
— Дайте биту, рядовой Свон, — снова потребовал Каллен, и девчонка протянула ему отличную деревянную биту, не хуже тех, которыми играют профессиональные бейсболисты. Наверняка это была бита её приятеля МакКарти.

Взяв биту, Эдвард кинул Свон мяч, который она с трудом, но всё же поймала.
— А теперь бросайте. Посмотрим, какой из вас питчер (9), — ухмыльнулся Каллен.
Свон стояла, не двигаясь, и Эдвард раздраженно крикнул:
— Не высчитывай страйк-зону (10). Просто бросай этот гребаный мяч в мою сторону!

Девчонка размахнулась, даже попытавшись изобразить некое слабое подобие «виндапа» (11), и швырнула мяч, издав при этом уморительный боевой клич.

Но Эдварду было уже не до неё. Вся его злоба, вся ненависть сконцентрировалась сейчас на этом маленьком мячике, летящем в направлении его биты. Крепко держа биту обеими руками, Каллен замахнулся и, вложив в этот удар всё свое желание убивать, ударил по мячу так, что тот взмыл высоко в небо и смертоносным снарядом полетел куда-то в направлении столовой.

— Получи, сука! — в запале крикнул Каллен и тут вспомнил про Беллу Свон.
Девчонка смотрела на него во все глаза, и на лице её ясно было написано, что если тут и есть психованный бэттер, то это вовсе не она.

— Белла, если ты так бьешь, я тебя возьму сразу в основной состав! — послышался голос рядового МакКарти, и здоровенный помощник пулеметчика появился перед ними исполненный такого азарта, что Эдвард рассмеялся:
— Я вас разочарую, рядовой МакКарти. Это была не ваша подружка.

МакКарти, впрочем, вовсе не выглядел разочарованным.
— У вас отличный удар, сэр! Вас бы я в свою команду точно взял! — простодушно воскликнул он и ужасно смутился, осознав, что слова его прозвучали то ли как беспримерная наглость, то ли как очень грубая лесть.

Но выместив на мячике всю свою злость, Эдвард обрел удивительно спокойное расположение духа и сказал парню:
— Я бы с радостью, МакКарти. Но не положено. Так что честь взвода придется защищать тебе. Не подведи, рядовой. Я обязательно приду на матч, чтобы увидеть твой лучший удар.
— Не подведу, сэр! — просиял МакКарти, принимая у него из рук свою биту.

Каллен свернул за угол и услышал, как МакКарти воскликнул:
— У него и правда классный удар, Беллз!
— Он во время учёбы играл в команде Аннаполиса, — сказала Свон.
— Да? А ты откуда знаешь? — удивился парень.
— Элис рассказала, — ответила девчонка, и Каллен вздохнул с облегчением.

Несмотря на то что Свон поклялась ему, что «всё, что было в Баграме, остаётся в Баграме», он всё равно опасался, что девчонка расскажет своим приятелям о Козле Билле и его пьяных выходках. Но к счастью, Белла Свон действительно умела не говорить лишнего.

Проходя мимо спортивной площадки, Эдвард увидел, как сержант Бёрнс под общий хохот шлёпнулся на задницу, пытаясь выдать свой лучший кручёный, и в который раз уже пожалел, что не может так беззаботно развлекаться вместе со своими морпехами. Негласные правила запрещали офицерам близко сходиться с подчиненными — выпивать с ними, трепаться о личном и даже играть в бейсбол, если на то не будет особого распоряжения командования. Считалось, что если личный состав увидит в своём офицере обычного человека, такого же, как они сами, его командирский авторитет тут же упадёт и подчиненные начнут наглеть. Напившись в компании сержантов, офицер уже не будет иметь никакого права попрекать их пьянкой. А если офицер позволяет рядовому или сержанту звать себя по имени и запросто болтает с ним на равных, то и на службе он для подчиненного уже не командир взвода, а просто приятель, чей приказ вполне можно поставить под сомнение.

Эдвард и сам уже убедился в правдивости такой постановки вопроса. После того, как рядовой Свон увидела его в Баграме пьяным и услышала идиотские истории из его курсантской юности, она стала относиться к нему с явной иронией и перестала всерьёз воспринимать его критику.

В итоге Эдвард Каллен был самым одиноким человеком на базе. Харви Джейкобс, выходец из сержантской среды, дистанцию с личным составом не соблюдал и зависал с другими темнокожими морпехами. Точно также вел себя и командир взвода оружейной поддержки пуэрториканец Гарсия. Саймон Брэдли прислуживал Кингу, и оба они ненавидели Эдварда, что, впрочем, было вполне взаимно.
Таким образом, друзей в «Кэмп-Фениксе» у него просто-напросто не было.
Вот поэтому у него, наверное, и съезжает крыша.

Почувствовав, как он опять сползает в свойственную ему чёрную меланхолию, Эдвард понял, что пора принять решительные меры по борьбе с депрессией. Сорвав цветы с клумбы Элис, за что ему потом наверняка влетит, если Тинкербелл догадается, чьих это рук дело, Каллен направился к каюте Тани Денали.

Постучав, Каллен замер в ожидании. Таня открыла не сразу, но увидев его, тепло улыбнулась:
— Рада тебя видеть, Эдвард. Заходи.

Каллен проскользнул в ее маленькую каюту, в очередной раз удивившись тому, как в таких спартанских условиях ей удалось создать настолько уютную обстановку.

— Цветы? — обрадовалась Таня, увидев его нехитрый букет. — Мне давно уже никто не дарил цветов.
Взяв букет, она принялась искать, куда его поставить, и вдруг остановилась:
— Эдвард, наверное, с тобой лучше сразу говорить начистоту.

Каллен насторожился. Это было какое-то неправильное начало для свидания.
— В общем, сегодня у меня красный код, — сказала Таня, и Эдвард непонимающе взглянул на неё:
— У тебя сейчас нет времени? Так я могу зайти позже.
— У меня месячные, Эдвард, — звонко рассмеялась Таня, и Каллен в очередной раз за этот дурацкий день почувствовал себя полным кретином.
— К тому же через полчаса у меня запланирован тренинг со вторым взводом, — продолжила Таня. — Так что давай встретимся завтра? И не у меня. Чтобы не вызвать лишних пересудов.

Завтра? Почему бы и нет. Завтра, определенно, лучше, чем никогда.
— Конечно, давай завтра, — откликнулся Эдвард. — Встретимся в семь вечера возле спортивной площадки. Договорились?
— Договорились, — улыбнулась Таня и, приобняв его за плечи, поцеловала в губы, но тут же отстранилась, не дав ему шанса на продолжение.

— Спасибо за цветы, — сказала она, игриво пряча лицо за букетом. — И до встречи.
— До встречи, — кивнул Эдвард и вышел из её каюты.
Хотя он и не получил желаемого, она ему не отказала. А это уже внушало оптимизм.

Таня Денали его привлекала. Ему нравилось её легкое отношение к сексу и спокойный, не истеричный характер. Да и, в конце концов, она была красива, молода и сексуальна. И поцелуй её ему понравился — без наигранной страсти, но по-настоящему возбуждающий.

Теперь нужно было как-то забронировать на завтра комнату для свиданий. Делать это лично Каллен был не готов — морпехи, конечно, отнесутся к этому с пониманием и завистью. Но Эдварду не хотелось, чтобы о нем и Тане ходили слухи. Тем более, это планировалось как разовая акция, а не полноценный роман, как у Элис с Уитлоком.

Уитлок! А это мысль. Хотя он и встречается с Элис, штаб-сержант ничего ей не расскажет, если его об этом попросить.

Джаспера Уитлока Каллен нашёл возле казармы. Штаб-сержант чистил винтовку под звуки какого-то олдскульного рока.

— Уитлок, дело есть, — окликнул его Эдвард.
— Слушаю, сэр, — отложил в сторону винтовку техасец.
— Дело личное. В общем, мне на завтра нужна каюта, — сказал Каллен. Уитлок понимающе кивнул. — Запишешь её на себя?
— Да без проблем, сэр. На сколько?
— На семь вечера, — ответил Эдвард, порадовавшись, что Уитлок не стал задавать лишних вопросов.
— Понял, сэр, — сказал штаб-сержант и добавил: — Элис не узнает.
— Спасибо, Уитлок. Потом сочтёмся, — улыбнулся Каллен и, довольный решенной проблемой, направился, наконец, к своей каюте.

Заходя, Каллен услышал веселые крики своих морпехов и подумал, что во всем, наверное, есть свои плюсы.

Да, они уйдут отсюда как последние трусы, оставив англичан разгребать за ними дерьмо. И этот позор будет преследовать Эдварда Каллена всю оставшуюся жизнь. Он не только не заслужил свой Военно-Морской Крест, но и запятнал его еще сильнее — своим молчаливым согласием с интригами Кинга.

Но правда в том, что активных боевых действий не бывает без потерь. И если сейчас их рота осталась бы в Гармсире и талибы подняли свой тщательно подготовленный мятеж, они, скорее всего, отбились бы, но потеряли при этом немало людей. А теперь парни из его взвода уедут отсюда живыми и здоровыми. И лейтенанту Каллену не придется снова видеть, как они умирают, выполняя его приказы.

Эдвард вошел в каюту и тут же рухнул на койку. Пожалуй, даже хорошо, что Таня перенесла встречу на завтра — сегодня он вряд ли показал бы ей лучшее, на что способен.

Каллен вдруг вспомнил, с каким ужасом смотрела на него Изабелла Свон, когда решила, что попала мячом ему в лоб. Хорошо, что она никогда не узнает, от чего она спасла его тогда своим нелепым появлением.

И тут в его каюту постучали. Каллен поднялся на ноги и открыл дверь. За ней стоял Уитлок.
— Малик с Хенриксеном опять подрались, — сообщил он.
— Надеюсь, Хенриксену хорошо прилетело, — хмыкнул Эдвард. Хотя Митч Хенриксен был его сержантом, ему самому регулярно хотелось приложить кулак к его физиономии.
— Кажется, Малик сломал ему нос, — сказал Уитлок. — Я тут сигарет хороших достал. Будете?
— Буду. Но после того как разберусь с этими драчунами.

— Кстати, я ведь у вас так и не спросил. Что нового сказал вам капитан, сэр? Если, конечно, это не военная тайна, — осведомился Уитлок.
Каллен боялся этого вопроса, но ответил совершенно спокойно:
— Нужно готовиться к приезду командира батальона. Капитан хочет, чтобы всё выглядело идеально.
— Ну, значит, будем готовиться, — спокойно согласился штаб-сержант, и они вместе направились к казарме, из которой уже слышались вопли разъяренного Хенриксена.
___________________
(6) Бинбэг (от англ. bean bag (bean — фасоль, боб и bag — сумка, мешок) — разновидность мягкой мебели. Представляет собой тканевый или кожаный мешок, заполненный фасолью, гречневой шелухой, гранулами ПВХ, вспененным полистиролом или иным наполнителем. Очень популярна в США для создания непринужденной атмосферы в офисах.
https://www.openbusiness.ru/upload/iblock/b13/Kreslo_meshok_23.jpg
(7) «Апофеоз войны» — картина русского художника Василия Васильевича Верещагина. На раме сделана надпись: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/1/18/Apotheosis.jpg/1024px-Apotheosis.jpg
(8) Звезда Мишлена — наивысший знак качества, который присуждается ресторанам с самой лучшей кухней.
(9) Питчер (англ. Pitcher) — игрок, который бросает мяч с питчерской горки к дому, где его ловит кэтчер и пытается отбить бэттер.
(10) Страйк-зона — область, в которую должен быть послан мяч питчером, чтобы он считался правильным.
(11) Виндап-позиция — одна из двух правильных позиций питчера перед подачей.
https://betonmobile.ru/wp-content/uploads/2019/12/8-vindap.jpg