15 мая 1996 года
Эдвард только вышел из душа, когда его телефон затрезвонил на всю комнату. Взглянув на дисплей, он брезгливо скривился, прочитав знакомое и уже успевшее надоесть имя – Вероника. Эта девчонка просто не давала ему прохода последние пару недель, и ее постоянные звонки ничего, кроме раздражения, в нем не вызывали.
Поначалу, когда она пыталась выловить его в школьных коридорах, ему было ее даже немного жалко – симпатичная и, в принципе, не глупая девочка, смотрела на него глазами, полными обожания, которое никак не могло найти в нем отклик. Но теперь, когда она раздобыла номер его телефона и буквально третировала его своими звонками, от жалости не осталось и следа.
Эдвард прекрасно знал, что нравится девчонкам, причем довольно-таки сильно. Они с Эмметом были самыми популярными парнями в школе среди ребят своего возраста… Хотя не только среди них – пару раз Эд уже ловил на себе заинтересованные взгляды старшеклассниц.
Но если МакКартни без лишних сомнений пользовался своей популярностью, часто меняя подружек, то Каллену не особенно нравились подобные отношения – одни только скандалы, которые закатывали брошенные пассии Эма, могли свести все желание завести короткую интрижку на нет. У Эдварда была постоянная девушка, Кейт, с которой они встречались около полугода. Она была красивой, не лишенной ума и не висела на шее у Эдварда, шепча слова о вечной любви. Им просто нравилась компания друг друга, и они разделяли некоторые общие интересы… которые обычно возникали у пятнадцатилетних подростков.
Однако недавно родители Кейт переехали в другой штат, естественно, забирая с собой дочь. Было немного жаль расставаться с ней, но Каллен пережил это достаточно легко, не испытывая к ней сильной привязанности. Он просто не предположить, что все девочки в школе, которые раньше, зная, что он не свободен, лишь мечтательно вздыхали при взгляде на него, резко активизируются, желая поскорее оказаться на месте Кейт.
Раздраженно вытирая мокрые волосы, Каллен ждал, когда же проклятая трубка перестанет трезвонить, и облегченно вздохнул, когда в комнате, наконец, воцарилась тишина. Но передышка оказалась недолгой, и стоило телефону снова зазвонить, Эдвард решительно направился к нему, собираясь откровенно нахамить, накричать – сделать что угодно, лишь бы эта девица оставила его в покое. И пусть отец не похвалит его за такое поведение по отношению к девочке… Но всему же есть предел! В конце концов, Карлайлу повезло больше – его не преследует маньякоподобное влюбленное существо – он встретил красивую и умную женщину, которая, как минимум, вела себя адекватно.
- Послушай, Вероника, - прорычал Эд в трубку, злобно нажав кнопку приема, - когда ты уже перестанешь мне звонить? Ты только тратишь свое время и мои нервные клетки!
- О, брат, похоже, она тебя и правда достала, - протянул Эм на том конце провода, и Эдвард удивленно посмотрел на дисплей, чего не удосужился сделать в своем гневном порыве.
- Эм, прости, я думал это опять она, - покачал головой парень и двинулся к шкафу, открывать который ему было немного страшновато – вещи, находившиеся там, были в некотором… беспорядке и могли просто-напросто вывалиться на Эда.
Наводя вчера вечером чистоту у себя в комнате в подготовке к сегодняшнему дню, он, сгребая всю разбросанную одежду в кучу, как-то позабыл, что его новые джинсы и любимая футболка лежали где-то на самом дне этого деревянного монстра.
- Да я уже понял, - хохотнул МакКартни. – Слушай, а давай натравим кого-нибудь на нее, а?
- Что? – изменившись в лице, Эд застыл на месте, вспоминая, как в прошлом году старшеклассники «травили» одного парня, создавая ему буквально невыносимые условия в школе. А все из-за того, что он посмел проявить интерес к девушке капитана команды по баскетболу… Каллен просто не мог поверить, что Эммет предлагает такое – Вероника, конечно, личность надоедливая, но не до такой же степени… - Эм, ты сдурел что ли? – серьезно спросил Эдвард.
- Эд, да я не о том, - усмехнулся МакКартни. – Помнишь Энди, с которым мы на концерт гоняли?
- Смутно, - отозвался Каллен, с опаской открывая дверцу шкафа. Но, к его радости, все скомканные в один большой клубок вещи странным образом остались на месте.
- Ну, так вот, - продолжил Эммет, – он был еще на нашей вечеринке недели две назад. Ему твоя обожательница понравилась. Может, дашь ее номер телефона, а я передам?
- Эм, - ухмыльнулся Эдвард, старательно роясь в своей одежде. – Ты теперь, типа, купидон?
- Иди ты, Каллен, - раздраженно отозвался друг, пока Эд посмеивался, выхватывая, наконец, нужные джинсы. – Не хочешь расставаться со своей «роковой страстью», так и скажи.
- Прости, друг, - сказал Эдвард. – Отличная идея, на самом деле, я готов не только телефон, я готов передать ему адрес ее дома с подробным планом проезда, лишь бы она отстала от меня, - немного устало протянул он.
- Ладно, - тут же смягчился Эммет. – Сбросишь по почте ее номерок. Что ты там, готовишься? У тебя ответственный день?
- А то, - улыбнулся Эд, отыскав футболку. Он аккуратно прикрыл шкаф и с облегчением вздохнул, бросая вещи на кровать.
- Смотри, скоро этот мелкий монстр заполонит собой все пространство дома, - предостерегающе начал Эммет таким голосом, которым обычно рассказывают страшилки непослушным детям. – Не успеешь оглянуться, как ее игрушки будут повсюду, а твоя гитара окажется украшенной какими-нибудь бантиками и цветочками.
Эд усмехался, слушая МакКартни, но когда речь зашла о гитаре, он хмуро глянул в сторону своего обожаемого музыкального инструмента, почетное место которому было специально отведено в большом кресле в углу комнаты. Перспектива надругательства над ней не прельщала, но, быстро успокоившись мыслью о том, что замки на дверях еще никто не отменял, Эд снова расслабился.
Вообще это было даже странно – то, как спокойно он воспринимал перемены, происходящие в их небольшой семье. Даже отец, кажется, не ожидал от сына такого понимания и был искренне удивлен, когда Каллен младший с готовностью принял Рене в качестве возлюбленной Карлайла, в последующем, его будущей жены. А Эдвард, в свою очередь, не понимал, как могло быть иначе. Рене была красивой, приятной женщиной, и он как-то сразу проникся к ней, стоило ей несмело пересечь порог их дома, чтобы познакомиться с сыном своего любимого человека.
С первого взгляда было понятно, что миссис Свон не относится к однодневным увлечениям Карлайла и что их отношения смело можно отнести к категории «всерьез и надолго». Это было видно даже по тому, как изменился доктор Каллен – в нем появилось что-то, чего раньше Эдвард никогда не замечал. Он, наверное, мог бы назвать это счастьем, хотя Каллену младшему счастливые люди всегда казались несколько взбудораженными, излишне возбужденными от прилива эмоций. Карлайл же, напротив, выглядел умиротворенным. Он словно обрел то, что когда-то потерял. Быть может, потерял в тот самый день, когда родился Эд и умерла Эсме – любимая жена и мать, которую не суждено было узнать родному ребенку.
Рене внесла в жизнь Карлайла недостающий фрагмент, дополняя несовершенную картинку, и уже за это Эдвард готов был принять ее в их семью.
Он знал о ней не так уж много: миссис Свон была вдовой – ее муж, будучи полицейским, погиб при исполнении; она работала в социальной службе, помогая малоимущим людям… А еще Эду было известно, что у Рене есть дочка с красивым именем Изабелла, и вот сегодня он должен был познакомиться с ней.
- Эммет, я думаю, все не так страшно, - отозвался Эдвард, пытаясь натянуть джинсы, прижимая телефон плечом к уху. – К тому же, ты говоришь о моей будущей сестре. Не называй ее мелким монстром! - усмехнувшись, Каллен постарался изобразить возмущение.
- Сестра? – удивился МакКартни. – Думаешь, все так серьезно?
- Да, думаю. Рене уже пакует вещи, чтобы переселиться к нам. Вряд ли они с отцом не говорили о женитьбе, - ответил Каллен, выглядывая в окно.
- Ох, сочувствую, брат, - с сомнением произнес Эммет.
- Я не против, - усмехнулся Эд. – Она… нормальная. О, все, они приехали. Мне пора, - проговорил он, наблюдая, как машина Карлайла заезжает к ним во двор.
- Давай, удачи.
- Пока.
Эдвард бросил трубку обратно на кровать и поспешил вниз, по дороге натягивая футболку. Он насмешливо скривился, фыркнув, когда осознал, что странное волнение, которое ранее не давало о себе знать, заставило его сердце биться сильнее. Словно это и правда был ответственный день. Даже смешно.
Эд успел спуститься в холл как раз в тот момент, когда ключ в замке повернулся и дверь бесшумно приоткрылась.
- Привет, сын, - улыбнулся доктор Каллен, заходя внутрь.
- Привет, па. Рене, здравствуйте, - кивнул Эдвард, поздоровавшись с миссис Свон, следовавшей прямо за отцом. – А где…
Он хотел спросить, где же маленькая мисс Свон, но запнулся, заметив маленькую пухлую ручку, крепко державшуюся за юбку мамы. Сама же обладательница этой крохотной ладошки ловко пряталась от незнакомца за надежным укрытием, в роли которого выступала Рене.
- Здравствуй, Эдвард, - рассмеялась она, заметив его заинтересованный взгляд. – Она немного стеснительная, - умиленно проговорила миссис Свон, заводя руку назад. – Милая, не бойся. Смотри, это Эдвард.
Каллен присел на корточки, не замечая, как широкая улыбка расплылась на его лице, когда вслед за маленькой ручкой сначала выглянул пышный ярко-красный рукавчик праздничного платья, а затем и кудрявая головка, увенчанная бантиком в тон наряду.
- Привет, - тихонько рассмеявшись, произнес Эд, не в силах оторвать взгляда от хорошенького личика девочки, немного напугано, но все же с любопытством смотрящей на него. Она вся была как кукла: аккуратный носик, пухлые губки и щечки, залитые румянцем. Но больше всего Эдварду понравились ее глаза – они казались неправдоподобно большими, но очень гармонично подходящими к ее лицу. Их обрамляли густые ресницы, бросая тень на темно-коричневую радужку, и когда Белла несколько раз подряд взмахнула ими, то Эд рассмеялся еще громче, поймав себя на мысли, что она напоминает ему лемура.
Каллен всегда хорошо относился к детям и частенько ловил себя на том, что слегка завидует своим одноклассникам, у которых были братья и сестры, хотя те порой не ценили этого. Но никогда раньше Эд не испытывал такого странного чувства – глядя на Изабеллу, он словно понял, что она уже часть его семьи. Такой маленький родной человек. Наверное, то же почувствовал Карлайл, впервые увидев Рене.
Белла, заметив, что Эдвард смеется, смущенно уткнулась носом в мамино платье, а ее щечки стали еще краснее прежнего.
- Ну что за прелесть, - задумчиво протянул Эд и тут поймал на себе немного кокетливый взгляд карих глаз, отчего его брови удивленно поползли вверх, а когда Изабелла улыбнулась и снова зарылась лицом в складки пышной юбки Рене, то он ощутил, как в его груди расплывается тепло. Ему снова захотелось увидеть эту улыбку.
- Ну, дети, - начал Карлайл, даже не пытаясь скрыть своей радости, - я вижу, что вы поладите, - сказал он и нежно взглянул на мать Беллы.
- Да, Эдвард. Ты ей понравился, - посмеиваясь, сказала она, поглаживая спинку дочки.
- Я могу показать ей дом, - пожал плечами Эд, поднимаясь на ноги.
- Белла, солнышко, пойдешь с Эдвардом? – спросил Карлайл, мягко прикоснувшись к вьющимся волосам девочки. – Он покажет тебе свою комнату, - предложил доктор Каллен, и Эд, наверное, в другой раз возмутился бы, но снова встретившись взглядом с Изабеллой, исподтишка посмотревшей на него, тут же закивал головой, подтверждая слова отца.
Спустя несколько секунд, под общий вздох удивления, Белла отступила от мамы и подошла к Эдварду, протягивая ему свою маленькую ладошку.
- Падём, - звонко сказала она, и Эду пришлось хорошенько нагнуться, чтобы взять ее за руку.
- Как пожелаете, мисс Свон, - хохотнул он и взглянул на отца, одобрительно улыбнувшегося ему.
Эдвард повел Изабеллу к себе на этаж, но уже через пару пролетов попросил разрешения взять ее на руки, потому что идти в полусогнутом положении было не особенно удобно. С легкостью подняв ее, окруженную облаком красного шифона, Эд не удержался от смеха, заметив, как она снова густо покраснела, смущенно опуская глазки.
- Хочешь, я покажу тебе свою гитару? – спросил он раньше, чем успел подумать.
Белла заинтересованно взглянула на него, подняв маленькие изящные бровки, и в этот момент он понял, что даже если этот прелестный ребенок захочет раскрасить струны его гитары во все цвета радуги, ему трудно будет ей отказать.
- Белла, - проговорил Эдвард, подходя к своей комнате. – Какое серьезное имя… Как насчет Белли? Можно я буду звать тебя так?
Изабелла нахмурилась на секунду, но через мгновение, посмотрев Эду в глаза, улыбнулась.
- Мозьна, - согласилась она.
- Отлично, - усмехнулся Эдвард, распахивая дверь. – Ну, добро пожаловать в мой мир, - произнес он, ставя Беллу на толстый ковер и радуясь, что Карлайл все же настоял на уборке в его комнате…

23 февраля 2002 года.
Забросив последние книги в коробку, Эдвард надписал ее черным маркером, кривясь от противного звука, возникающего при соприкосновении стержня с картоном. Глубоко вздохнув, он огляделся вокруг – его комната, такая привычная, часто казавшаяся ему слишком маленькой или слишком скучной, теперь была именно тем местом, которое не хотелось покидать.
Эд посмотрел на плакаты с изображением любимых рок-групп, которые почти полностью покрывали одну из стен, и горько усмехнулся, вспомнив свои наивные мечты о том, что когда-нибудь он сможет заниматься музыкой… Словно вечность прошла с тех пор, как он лежал на своей кровати, перебирая пальцами натянутые струны, пока дома никого не было, не беспокоясь о том, что будет завтра. Да, словно вечность прошла…
Эдвард никогда не задумывался, что избитая фраза о разделении жизни на «до» и «после» обретет столько смысла в его глазах. Жизнь Каллена разделилась на две части месяц назад, когда его отец, Карлайл, погиб в автокатастрофе вместе со своей женой Рене.
В один миг все обрушилось, весь привычный мир развалился, падая к ногам бесформенными кусками, и все, что осталось от него, это девочка, послушно собирающая вещи в своей комнате.
Возможно, Эд и не был готов к той ответственности, что взвалил на себя, ведь он никогда не воспитывал Изабеллу, предпочитая быть ее другом, защитником, братом. Но что ему оставалось делать? У Беллы никого не было кроме Эдварда, как и у него никого не осталось кроме его Белли, и он должен был со всем справиться – ради нее, ради них обоих.
Уладив последние дела, касающиеся оформления опеки, Каллен занялся разбором бумаг отца. На счете доктора Каллена оставалась приличная сумма, но Эд понимал, что даже ее надолго не хватит, учитывая, что кредит за их большой дом все еще не был погашен. Потому он принял непростое решение – съехать.
Подыскав небольшой, но достаточно уютный дом в менее престижном районе Форкса, располагавшегося немного ближе к школе Изабеллы, Эд рассказал девочке о своем решении. Он боялся, что она начнет капризничать, возмущаться, но она лишь кивнула, понурив голову, и Эд понял, что гораздо больше обрадовался бы ее бурной реакции, чем такому смиренному согласию.
Белла тяжело переносила все случившееся, буквально замыкаясь в себе. Она мало разговаривала, почти ничего не ела и была удивительно послушной. Ее худенькая фигурка, словно тень, передвигалась по дому, от чего сердце Эдварда болезненно сжималось – он просто не знал, как ей помочь.
Услышав какой-то шум, Каллен вынырнул из своих размышлений и быстрым шагом направился к комнате Изабеллы.
- Белли? Все в порядке? Я… - он застыл на пороге ее комнаты, глядя, как Белла сидит перед своей кроватью на полу и пытается собрать куски разбитой фарфоровой балерины, неслышно вздрагивая от пролившихся молчаливых слез. – Маленькая, не плачь, - Эд подошел к ней и сел рядом, положив руку на подрагивающее плечико девочки.
- Я разбила ее, - пробормотала Изабелла, поднимая свои заплаканные глаза, при взгляде в которые удушающий ком подкатил к горлу Эдварда. – Мне ее мама подарила, а я разбила, - прошептала она и, не в силах больше сдерживаться, горько заплакала, сжимая в дрожащих пальцах куски фарфора.
- Мы склеим ее, - пообещал Эд. – Белла, послушай меня, - начал он, притягивая девочку в свои объятия, куда она послушно потянулась, утыкаясь мокрым лицом в твердую мужскую грудь. Изабелла поджала ноги и теперь казалась такой маленькой – даже меньше, чем была на самом деле. Эдвард, обняв ее руками, буквально окружил ее собой, чувствуя потребность защитить, уберечь. Он поцеловал девочку в макушку и ослабил хватку, боясь, что просто может задушить ее, такой хрупкой, беззащитной она выглядела.
У Эда вдруг возникло острое желание заплакать – он хотел так же, как и Белла, погоревать над разбитой балериной, осознавая, что это теплое, доверчивое создание, что прижалось к его груди – самое ценное, что осталось в его жизни. Но он не мог позволить себе такой роскоши, как слезы, и, встряхнув головой, попытался вспомнить, о чем собирался сказать.
- Белла, маленькая, послушай. Это всего лишь вещь, - снова начал он, бросая взгляд на зажатые в детских ладошках осколки. Каллен осторожно забрал их у Изабеллы, следя за тем, чтобы они не порезали ее тонкую кожу. – Твоя мама, память о ней... она не в подарках, не в разбитой статуэтке. Она в тебе самой, и ты никогда не сможешь ее испортить или потерять, - прошептал он, аккуратно прикасаясь к распущенным волосам девочки.
- Во мне? В… сердце? – всхлипывая, спросила Белла, и Каллен невольно улыбнулся ее вопросу.
- В сердце, - подтвердил он и облегченно прикрыл глаза, ощущая, как дрожь отпускает Изабеллу, и она расслабляется в его руках. – А балерину мы склеим, будет как новенькая, - пообещал Эд.
Они еще сидели вот так какое-то время, и Эдвард уже сомневался, кто больше согревает другого – он Белли или она его.
- Я не хочу уезжать, - почти неслышно проговорила она, крутя пальчиком какую-то ниточку, выбившуюся из шва на рубашке Каллена.
- Я тоже, Белли, - вздохнул Эдвард. – Я тоже.
Через два дня в дом Карлайла Каллена въехала чужая семья.

12 ноября 2005 года.
Часы на стене размеренно тикали, безразлично показывая, что уже давно пора лечь спать. Эд хмуро взглянул на циферблат и со вздохом откинулся на стуле, потирая уставшие глаза. Удивительно, как он обрадовался случаю написать медицинскую статью о своем пациенте, мистере Блифурте, который в пьяном угаре умудрился проглотить десять гвоздей, и как успел возненавидеть и мистера Блифурта, и гвозди, и сам медицинский журнал в придачу, теперь желая только одного – выспаться.
В последнее время работа забирала все силы Каллена, и времени на дом у него практически не оставалось, отчего он постоянно дергался, волнуясь об Изабелле. Хорошо хоть Эммет помогал ему, частенько забирая Беллз к себе и помогая ей с уроками. Эд никогда не мог предположить, что его самой большой мечтой в двадцать четыре года будет полноценный, желательно двадцатичетырехчасовой сон. О да, это было бы прекрасно.
Выключив компьютер, Эдвард вышел из кабинета, направляясь к себе в комнату, но замер на полпути, услышав какой-то шум, донесшийся с первого этажа. Каллен начал вспоминать, все ли замки закрыл, хотя в этом не было необходимости – еще ни разу не было такого, чтобы Эд оставил входную дверь открытой.
Он, стараясь не шуметь, пошел к лестнице, взглянув на закрытую комнату Беллз. Немного помедлив, он все же заглянул туда и обеспокоенно нахмурился, обнаружив, что постель Изабеллы пуста. Не теряя ни секунды, Эдвард спустился на первый этаж.
Он остановился у лестницы, откуда через дверной проем было прекрасно видно, как посреди ярко-освещенной кухни, перед открытым холодильником, со спутанными длинными волосами стоял непосредственный источник подозрительного шума – Белла.
В одной руке она держала бутылку молока, пока второй вытаскивала из коробки одно за другим любимое арахисовое печенье, что Эд купил, возвращаясь домой с работы, и с максимально сосредоточенным видом пережевывала его.
Эдвард умиленно улыбнулся, вспомнив о том, как Изабелла еще совсем маленькой девочкой точно так же пробиралась ночью на кухню к любимому лакомству. Рене не разрешала дочке кушать слишком много сладостей, боясь, что та может поправиться, хотя Каллен никогда не понимал, откуда взялись эти опасения. Белла всегда казалась ему слишком худенькой, и он был бы совсем не против откормить ее хоть немного. Особенно учитывая то, что чем старше она становилась, тем сложнее было ее накормить.
Эд никогда не запрещал Изабелле есть печенье, мороженое, выпечку, и необходимости красться по ночам на кухню у нее не было никакой. Но, видимо, сам процесс казался девушке увлекательным, и если это раззадоривало ее аппетит, то Эдвард не имел ничего против подобных ночных вылазок.
Он рассеянно окинул Беллу взглядом, и улыбка сошла с его лица, когда он заметил ее босые стопы. В доме и так было не жарко, а уж холодный плиточный пол кухни точно не смог бы согреть ее. И, судя по тому, как Белла поджимала пальчики ног, стараясь меньше соприкасаться с плиткой, ни на секунду не прерывая своего занятия, она определенно замерзла.
«Нужно запретить ей ходить босиком», - покачав головой, недовольно подумал Эдвард. Он не хотел накладывать очередной запрет или приказывать, зная, что порой бывает слишком строг по отношению к Беллз, но он так же прекрасно знал, что просьбы слишком быстро выветриваются из ее хорошенькой головки, в то время как строгие указания выполняются неукоснительно.
Эдварду хватило прошлого года, когда она простужалась три раза кряду, и в один из них даже подозревали воспаление легких, к счастью, ложное.
Каллену невыносимо было видеть бледное осунувшееся личико Изабеллы, покрытое капельками липкого пота, и, может, это было немного эгоистично с его стороны, но Эд готов был закутать Беллу как куколку в несколько слоев одежды, лишь бы больше не наблюдать за ее мучениями.
Однако, похоже, она не разделяла его стремлений, если зимой вставала посреди ночи в одной только маленькой пижамке, которая никак не могла…
Эдвард хотел подумать что-то о тепле, когда бросил придирчивый взгляд на наряд Изабеллы, но мысленно осекся, понимая, что речь о тепле здесь будет неуместна. Коротенькие шортики и тоненькая маечка, крепко обтягивающие фигурку Беллы, с трудом ее прикрывали, не то, чтобы согреть…
Эд еще раз прошелся взглядом по телу Изабеллы и резко выдохнул, запуская ладонь в волосы – он никак не мог сообразить, что его так смутило, пока простая, как все гениальное, мысль не пришла к нему в голову – а ведь Белли выросла. Не совсем, конечно, но в ее всегда худом и немного угловатом телосложении, какое бывает у всех подростков, появились плавные изящные линии, обозначающие в ней зарождающуюся женщину. Женщину…
Эдвард тяжело сглотнул, прослеживая контур длинных стройных ног, которые теперь уже мало напоминали те ножки-спички, которые с грохотом бегали по дому лет пять назад. Тонкая талия Изабеллы проявилась более отчетливо – то ли из-за округлившихся бедер, то ли из-за небольшой, но уже явно обозначившейся девичьей груди…
Как? Как он пропустил этот момент? Хотя это не удивительно, конечно. Эд постоянно был то на работе, то на учебе, а Беллз не вылезала из своих безразмерных джинсов и свитеров, ловко скрывая все изменения, что происходили с ней…
«Идиот», - сокрушенно подумал Эдвард, проводя ладонью по лицу. Ведь он вел себя с ней так же, как с маленькой девочкой, частенько обнимая и чуть ли не усаживая к себе на колени, когда у них выдавалась свободная минутка, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм… Наверняка ей было неловко…
«Клинический идиот», - заключил Эд, глядя, как Изабелла допила свое молоко и, видимо, объевшись, тяжело вздохнула, посмотрев в холодильник. Она захлопнула дверцу, и Каллен очнулся, понимая, что сейчас Белла пойдет к себе в комнату и обнаружит его – в темноте, у лестницы, подглядывающего за ней.
Каллен ощутил себя не только идиотом, но еще и извращенцем. Он поспешил зайти в кухню, пытаясь выглядеть как можно спокойнее.
- Изабелла, - позвал Эд, но от напряжения это вышло у него немного резче, чем он хотел бы, и злость на самого себя стала ощущаться еще сильнее прежнего, заставляя Эдварда с силой сжать кулаки.
Девушка испуганно подпрыгнула на месте, поворачиваясь к Каллену.
- Эдвард, я… я тут… - начала она, неловкими движениями показывая на коробку печенья.
- Я понял, - хмуро кивнул Эд, на ходу придумывая, что же ему сказать. – Ты… Тебе не пора спать? – наконец выдавил он из себя, все еще находясь в некоторой растерянности от своего внезапного открытия.
- Да, я и собиралась, - нервно улыбнулась Белла, и по ее лицу было видно, что она пытается понять настроение Эдварда.
О, если бы он сам мог его понять.
- Отлично, - хмуро кивнул Эд. – И… почему ты так одета? – спросил он, указывая на пижаму девушки.
Изабелла распахнула глаза, моментально покрываясь румянцем, и ее худенькие руки заметались в попытке то оттянуть пониже майку, то расправить немного закатившиеся шорты.
- Прости, я думала, ты спишь, - смущенно пробормотала она.
Каллен хотел был ударить себя по голове – он готов был поклясться, что еще никогда в жизни своей не тупил так сильно, как в этот момент.
- Нет-нет, Белли, - скривился он, делая шаг навстречу к ней. – Я просто… имею в виду… холодно и… - он заставил себя замолчать, прерывая бессмысленный поток несвязных слов, делающих создавшуюся ситуацию еще более неловкой, и, вздохнув, закрыл глаза, четко произнеся:
– Иди спать, Беллз.
Она ничего не ответила. Только удаляющийся, еле слышный звук ее быстрых шагов оповестил Эдварда о том, что она ушла.
- Идиот, - прошептал Каллен, опускаясь на стул и обхватывая ладонями лицо.
Вернувшись к себе в комнату, первым делом он записал в своем ежедневнике напоминание о покупке книг, которые обязаны были быть в библиотеке, если в доме растет девушка. Ведь наверняка у Беллы появятся вопросы, за ответами на которые она к нему не придет. Если, конечно, они уже не появились…

10 декабря 2009 года.
На улице было еще темно, когда Эдвард проснулся. Удивительно, не спав почти всю ночь, он не чувствовал себя уставшим. Он уже давно не ощущал такого прилива сил, способных, казалось, разрушить любые преграды на своем пути.
Наверное, последний раз Эд испытывал подобное лет в девятнадцать, когда поступил в университет – казалось, что весь мир лежит у его ног. Хотя нет, это было не то же самое…
Сейчас ему не нужен был весь мир, Эдвард не хотел никому и ничего доказывать. Все, что теперь было важно для него, заключалось в хрупкой юной женщине, мирно спящей в его постели.
Каллен усмехнулся, сдвигая брови на переносице, и покачал головой, позволяя теплым струйкам воды стекать по своему телу, заполняя душевую кабину влажным паром. Мог ли он вообразить, мог ли представить, что когда-нибудь его маленькая Белли станет той самой, единственной? Хотя, если задуматься, она всегда была для него единственной, с самого первого дня.
Сколько бы ни было у Эдварда женщин, как бы нежно, даже трепетно, он не относился к некоторым их них, Изабелла не переставала быть его приоритетом, и он с легкой душой отменял свидания или даже разрывал отношения, если дело затрагивало спокойствие Беллы.
Эд верил, что когда-нибудь встретит женщину, как его отец встретил когда-то его мать, а потом Рене, и почувствует, что она для него. Но он никогда не тосковал из-за своего одиночества, не искал, не торопился… А все потому, что эта самая женщина уже давно жила с ним под одной крышей.
Каким же неправильным все это казалось вначале, каким испорченным Эдвард считал себя, поддаваясь соблазну и в очередной раз приникая к нежным девичьим губам в поцелуе, почти оскверняя их. Мысль о том, что Белла, как любая молодая девушка, придумала себе любовь, о которой позже пожалеет, не давала Эду покоя. Он боялся, что однажды Изабелла обвинит его в том, что он воспользовался ею, в то время как он ее безгранично любил.
Но с каждым днем, проведенным вместе с Беллз как с любимой девушкой, Каллен все больше убеждался в своей неправоте, и как же он был рад этой ошибке...
Его маленькая Белли была одарена мудрым сердцем, к которому она храбро прислушалась, признаваясь Эдварду в любви… И его логическое мышление, на которое он всегда опирался, потерпело полное поражение перед этой силой… Силой, которая теперь наполняла все его существо.
Эдвард вылез из душа и, вытеревшись полотенцем, надел домашние брюки, прежде чем вернуться в спальню.
Подойдя к кровати, он присел возле нее на корточки, не желая будить своего спящего ангела лишним движением. Изабелла глубоко спала, завернувшись в одеяло, которое сползло с обнаженного плеча девушки, позволяя Эду любоваться ее нежной кожей.
Волосы Беллы были рассыпаны на подушке, а губы слегка приоткрыты, пока с них слетало ее равномерное дыхание. Эдварду хотелось поцеловать их… Да что там – Эдварду хотелось целовать их беспрестанно.
Он не помнил, в какой именно момент в его голове переключился выключатель и осознание того, как Эд был слеп все это время, обрушилось на него. Нет, конечно, Каллен знал, что Белла растет очень красивой девушкой, но он никогда не смотрел на нее как мужчина… До недавнего времени.
Может, эта история с Джейкобом Блэком, которая была подобна ведру холодной воды, встряхнула Каллена, помогая ему прозреть, а может, просто пришло время.
- Нет-нет, только не сливочный, - пробормотала Изабелла и облизнула губы, покачав головой, пока Эд, уткнувшись лицом в ладони, старался не разбудить ее своим смехом.
Она была такой забавной, такой юной, особенно когда бормотала во сне. Еще столько детскости было в Белле, что Эдвард иногда тревожился – правильно ли он поступил, поддаваясь их желанию, знакомя ее со взрослым миром неведомой ей чувственности. Но после сегодняшней ночи, когда в нежных глазах Изабеллы не было и тени страха, когда ее движения, действия и слова были пронизаны желанием – настоящим желанием любимой женщины – сомнения Эда отступили на задний план.
Он понимал, что она торопится все познать. Такая смелая, Изабелла бесстрашно, почти отчаянно бросалась в новые ощущения, и Эдвард должен был притормозить, чтобы не напугать ее и при этом постараться не обидеть. Хотя никто не знал, чего ему это стоило, насколько сильно он желал не выпускать ее из своих рук, снова и снова заставляя обрывисто шептать его имя, нервно вздрагивать от острого, почти болезненного удовольствия и стонать, стонать… Но это было слишком для нее – пока еще слишком.
Белла была так невинна.
Каллен глубоко вздохнул и, протянув руку к ее лицу, аккуратно провел пальцами по гладкой щеке. Привычное желание оградить Белли от всех бед и огорчений охватило Эдварда, и он невесело усмехнулся, понимая, что никогда не сможет отделаться от этого чувства. Но самое странное было в том, что он и не хотел от него отделываться.
Еще раз нежно погладив Изабеллу, Эд, видимо, сделал ей щекотно, и она, потешно сморщив нос, перевернулась на другой бок, отворачиваясь от посмеивающегося Каллена. Он, наверное, мог бы часами наблюдать за ее сном, и ему совершенно не хотелось ее будить, однако упрямый будильник, выполняя свой долг, несмотря на чьи-либо желания, зазвенел в установленный час.
Белла недовольно застонала и начала ворочаться, в то время как Эдвард, смеясь, потянулся к заветной кнопке, прерывая неприятный звук.
- Белла, пора вставать, - негромко проговорил Каллен, и кровать прогнулась под его весом, когда он сел на нее за спиной девушки. – Просыпайся, соня, - усмехнулся он и поцеловал Беллу в ушко, так забавно выглядывающее среди спутанных волос.
- Не хочу, - проворчала она, зарываясь носом в подушку, и Эдвард на секунду даже подумал о том, чтобы плюнуть на все и разрешить ей еще поспать. Но он быстро отбросил эту мысль, понимая, что это, во-первых, не пойдет Изабелле на пользу, а во-вторых, будет явным потаканием ее детским капризам.
- Я знаю, - с сожалением улыбнулся Эд, убирая пряди с лица Белли и откидывая их назад. – Мне тоже не хочется на работу, Беллз. Но ничего не поделаешь.
Каллен снова наклонился и нежно поцеловал девушку в румяную ото сна щеку, с упоением вдыхая теплый аромат ее кожи. Не удержавшись, Эдвард продолжил ласкать ее кожу губами, спускаясь к тонкой шее, чувствуя, как кровь начинает бежать по его венам все с большим ускорением, превращая самоконтроль Эда в непростую задачу.
Белла тихонько промычала от удовольствия и, высвободив руку из-под одеяла, протянула ее к влажным волосам Эдварда, запутывая в них пальцы. Он готов был заурчать от этого прикосновения – она всегда так нежно, так заботливо перебирала его волосы, что сердце Эда наполнялось чистейшим восторгом, никогда ранее им не испытанным. Никто не касался его так… С такой любовью.
- Ты уже был в душе? – удивленно пробормотала Изабелла.
- Был, - отозвался Эдвард и, понимая, что сейчас просто обязан прекратить ласкать Беллу, оставил еще один поцелуй на ее манящей коже и поднял голову, встречаясь взглядом с заспанными, блестящими глазами девушки.
Эд улыбнулся, почувствовав привычное тепло, разливающееся в его груди, которое зародилось в нем в тот самый день, когда он впервые увидел Изабеллу. Многое переменилось с тех пор, и только это было неизменно. Только это неизменно дарило Эдварду силы тогда, когда казалось, что они все уже иссякли.
- Я раньше встал. Не хотелось тебя будить, - негромко проговорил он, на самом деле жалея, что новый день, ожидающий их впереди, вполне мог принести с собой неприятные сюрпризы, о которых можно было позабыть, пока Изабелла так сладко спала.
Осуждение, сплетни, косые взгляды… Как же страстно Каллен мечтал оградить от этого Беллз.
Все это беспокоило его, тревожило… Но Эд знал, что пока Белли рядом с ним, они со всем справятся – так всегда было. И так всегда будет.
Эдвард верил в это безоговорочно, глядя в любимые карие глаза.


Источник: http://robsten.ru/forum/29-371-1#251312