Сделав свой ход, я сказала ребятам, чтобы дальше они играли без меня, а сама пошла к доктору Каллену. Постояв пару минут под дверью кабинета, я решилась постучать. Ну не съест же он меня, в конце концов!
Получив разрешение войти, я переступила порог и закрыла за собой дверь. 

Там я увидела сидящего за столом Карлайла, сосредоточенного на каких-то бумагах.
Подняв голову, он жестом попросил меня занять кресло напротив него и пробормотал: 

- Присаживайся, я сейчас закончу. 

Я послушалась.

Буквально через минуту он сложил документы в аккуратную стопку и, посмотрев на меня, сказал:

- Спасибо, что пришла, Белла. Полагаю, ты не догадываешься о теме нашего разговора?
- Ну, я не уверена… - в замешательстве начала я, зная, что этой беседе может быть только одна причина – его сын и наши отношения. – Думаю, речь идёт об Эд…
- Для начала, - плавно перебил меня доктор Каллен, протянув руку в останавливающем жесте, - хотел бы тебя спросить, что ты помнишь о той аварии?

Удивлённая его вопросом, я сначала замешкалась, а затем задумалась.

- Что именно вы хотите знать?
- Расскажи мне о своих мыслях во время спасения ребят, если ты, конечно, не против... – в его голосе слышались просяще-заботливые нотки.

Ах, он об этом. Глубоко вздохнув и приготовившись погрузиться в тяжёлые события того дня, я начала:

- Я была очень напугана. Там были все мои друзья. Когда мы подъехали с Эдвардом к тому кювету, где перевернулись ребята, я с ужасом думала, что кого-то уже может не быть в живых. Моля Бога об обратном, я бросилась вслед за Эдвардом к фургону. Там выяснилось, что все живы. Эдвард вытащил Эли, – тут у меня на глаза навернулись слёзы от воспоминаний, и я стряхнула их рукой, продолжая – она пострадала меньше всех. Затем были Андж, Майк, Эрик. Эдвард говорил мне, что делать, и я следовала его инструкциям.

Замолчав, я взглянула на Карлайла, а затем выпалила:

- У вас удивительный сын! Если бы не он, всё было бы намного хуже, не говоря уже о том, что он спас жизнь Джессике!
- Спасибо тебе за тёплые слова, Белла! Я тоже очень горжусь им! Но речь сейчас не о нём. Пожалуйста, если тебе не трудно, продолжай.

Я не понимала, для чего он просит об этом – мы уже столько раз рассказывали то, что случилось всем, начиная со спасателей и полиции, заканчивая местными журналистами. Тем не менее, я не могла отказать человеку, которого глубоко уважала, и стала собираться с мыслями. Но что говорить дальше?

- Я не помню всех деталей, потому что, вероятно, как и другие, находилась в шоке от происходящего. Только какие-то основные моменты.

- Например?

- Как я перевязывала Тайлера... – тут я непроизвольно содрогнулась, когда образы окровавленной щеки и руки парня всплыли у меня перед глазами. – А ещё, как металась в поисках ножа и какой-нибудь трубки, когда Эдвард пытался помочь Джесс.

- Тебе было страшно?

- Да. Нет. Не совсем. Мне было страшно за ребят. Я боялась, что сделаю что-нибудь неправильно и ещё больше наврежу. И ещё, – я виновато потупила взор. Мне до сих пор так стыдно в этом признаваться! – Я очень сильно боюсь вида крови. Эдварду даже пришлось пару раз повысить на меня голос, чтобы привести в чувство. Я благодарна ему и за это тоже – последние слова я почти прошептала.

- То есть, ты имеешь в виду, что испытывала страх не за себя, а за своих близких друзей? – как бы подытожил доктор Каллен.

- Но со мной же было всё в порядке! Зачем мне было бояться за себя?

- В подобных ситуациях всякое бывает, эмоции могут быть иррациональны – многозначительно сказал Карлайл. Помолчав какое-то время, он спросил: - Скажи, а если на месте твоих друзей были бы совершенно посторонние люди, как бы ты поступила?

Я ответила, не раздумывая, потому что была уверена в этом:

- Точно так же - решив пояснить, я продолжила – это, наверное, в генах. Чарли - очень сострадающий человек. Он прививал мне бережное отношение и уважение к чужой жизни с самого детства, когда у него только была такая возможность.

Молча кивая головой, доктор Каллен еле слышно что-то сказал, что было похоже на «Даже не сомневался».

 
Я всё ещё не понимала, к чему весь этот разговор. Это что, способ проверить, есть ли у меня посттравматический стресс? Какая-то новая психологическая методика? 

Не желая делать лишних предположений, я решила спросить напрямую:

- А почему вы затронули эту тему?
- А вот это и есть причина нашего сегодняшнего разговора – помолчав какое-то время, Карлайл продолжил:
- Прошу прощения, что вмешиваюсь, Белла, но, насколько я знаю, ты ещё не выбрала колледж, в котором будешь учиться?

Вопрос застал меня врасплох. Безусловно, я думала об этом, ведь чуть меньше, чем через год мы все окончим школу, и разъедемся по стране. Меня ужасно удручал тот факт, что я буду видеть Эдварда крайне редко – в лучшем случае, на каникулах. Поэтому откладывала своё решение, стараясь не думать о приближающейся долгой разлуке. Подумать только! Мы встречаемся около месяца, а я уже не представляю себе, как смогу жить вдали от него! И что мне ответить сейчас? «Нет, доктор Каллен, не выбрала, так как не хочу расставаться с вашим сыном»? Ну что за бред?! Медленно вдохнув в лёгкие побольше воздуха, чтобы успокоиться, я сделала резкий выдох и сказала:

- Пока у меня нет никаких конкретных соображений по этому поводу, но я над этим работаю.
- Что ж, тогда это делает всё ещё актуальным то, что я хотел сказать.

Удивлённо взглянув на отца Эдварда, я замерла в ожидании.

- Я расспрашивал ребят о том дне так же, как и тебя сейчас. Они в деталях описали мне всё произошедшее и восхищены твоей стойкостью и собранностью, как и я. Более того, есть одна вещь, которая удивила меня, когда я осматривал пострадавших на месте аварии. 

- Что именно? 

- Скажи, пожалуйста, Белла, до того случая тебе когда-нибудь доводилось оказывать первую помощь, накладывать шину, делать перевязки? 

- Нет, тогда это было впервые, - ответила я, а затем испугалась. - Я сделала что-то не так? Кому-то навредила? 

- Нет-нет – поспешил успокоить меня Карлайл, глядя на выражение моего лица. – В том- то и дело, что ты справилась просто отлично, это меня и потрясло! Я крайне редко встречал в своей жизни людей, не связанных с медициной, кто действовал бы так же здорово, как ты, практически идеально!

Польщённая такой похвалой доктора Каллена, я даже не знала, что сказать.

- Многолетний опыт позволяет мне увидеть, что к некоторым профессиям у человека может быть предрасположенность, врождённый дар, другими словами. Полагаю, это твоя ситуация. Я бы настоятельно рекомендовал тебе остановить выбор своей будущей деятельности именно на медицине.

Я? Врач? С моей неуклюжестью и боязнью крови? Это вряд ли.
Видя мои сомнения, Карлайл спросил:

- А что именно тебя останавливает?

Мне было неловко говорить с кем-то о своих недостатках, но, это же Карлайл Каллен, в самом деле!

- У меня очень большие проблемы с координацией, – смущённо начала я. – Но это не главное. Как можно стать врачом при такой ненормальной непереносимости вида крови? 

- Ну, что касается некоторой неловкости, оспорю её на фактах: в конкретной стрессовой ситуации с твоей координацией всё было в порядке, более того, твои действия были адекватны и эффективны, даже, несмотря на гемофобию, с которой ты, кстати, справилась, пусть и с посторонней помощью.

Вспомнив свои нехитрые познания в латыни и биологии, поняла, что эта «гемофобия» и есть моя главная проблема – при виде капли крови я могу потерять сознание.

- Знаешь, многие врачи, в пору своей бытности студентами, боялись как крови, так и вообще, совершенно различных вещей. К примеру, лично я однажды упал в обморок во время препарирования лягушки.

Я недоверчиво посмотрела на Карлайла. Не может такого быть!
Видя мою реакцию, доктор Каллен начал своё повествование:

- Когда я только поступил в Гарвард, то всё ещё сомневался в правильности этого шага. В те времена оспаривать такие вещи с родителями было не принято, и, разумеется, я не собирался нарушать семейную традицию. Поэтому меня так радует выбор Эдварда – он осознанно хочет стать врачом. Несмотря на то, что в нашей династии были только медики, я поддержал бы любое его решение. Но я отвлёкся. Итак, представь себе: Гарвардская медицинская школа, первый курс, практический урок по анатомии. Группа студентов, включая меня, рассматривает, как профессор готовится к препарированию лягушки. Для непривычных - зрелище довольно неприятное, хотя чем-то напоминает разделывание курицы. Правда, отличается количеством теории и скрупулёзностью действий. Ах да, лягушка вначале была живой.

- Фу, какая гадость – с отвращением сказала я, а затем извиняющимся взглядом посмотрела на доктора – простите, я вас перебила.

- Ничего страшного. Кстати, ты абсолютно права. Смотреть на такое противно. Не буду тебя посвящать в тонкости всего процесса, скажу лишь, что это оказалось для меня настоящим испытанием. Мне стало до того плохо от увиденного, что, в дополнение к исходившему запаху, занятие стало невыносимым для меня, и я потерял сознание прямо там, в аудитории. Из-за произошедшего ещё в течение трёх лет студенты всячески подшучивали надо мной и называли "лягушонком Кермитом". Это продолжалось до тех пор, пока я делом не доказал, что достоин носить звание врача. Возможно, несчастное земноводное послужило причиной тому, что я – хирург, и говорят, неплохой.

Совершенно потрясённая рассказом, не в силах вымолвить ни слова, я смотрела на человека, сидящего напротив меня с добродушной улыбкой на лице.

- Могу только добавить к своей истории, что каждый раз после того злополучного занятия ещё долго я не мог спокойно смотреть на препарирование каких бы то ни было существ, не говоря уже о том, чтобы самому взять в руки скальпель. Уверенный, что это явно не моё призвание, я тщетно пытался убедить своего отца, чтобы он позволил мне перевестись на любой другой факультет. Всю жизнь буду ему благодарен за то, что он меня отговорил, попросив потерпеть хотя бы год. Тогда учёба казалась мне страшным сном. Я даже был вынужден несколько раз посетить психотерапевта, чтобы справиться с этой проблемой.

Какое-то время мы оба молчали, каждый думая о своём, а затем, доктор Каллен в завершение разговора произнёс:

- Я знаю, что это очень непросто, и понимаю, что тебе нужно тщательно всё обдумать, но прошу не торопиться, и постараться заглянуть внутрь себя. Уверен, ты найдёшь все ответы, если будешь готова их услышать. И, Белла, прости меня, пожалуйста, если я в своих попытках помочь тебе, переступил грань.

Я поспешила заверить Карлайла, что всё в порядке, и поблагодарила за его заботу. Сейчас мне было необходимо остаться наедине с сотней мыслей, кружащихся в моей голове с такой интенсивностью, что казалось, будто я вот-вот взорвусь от перегрузки. 

Видя моё состояние, доктор Каллен предложил мне немного побыть одной в кабинете, но я вежливо отказалась от его предложения, желая поскорее оказаться дома. 

В гостиной меня уже с нетерпением ждали заинтересованные ребята. Не желая вдаваться в подробности, я лишь кивнула на тихий вопрос Эдварда, всё ли со мной хорошо, и попросила его отвезти меня домой. Конечно, я понимала, что мне нужно как-то объяснить ему своё настроение и поведение, но не была к этому готова. Необходимо всё взвесить, прежде чем хоть что-то произнести. 

За весь путь ни я, ни Эдвард, не проронили ни слова. Сейчас эта тишина угнетала, но я не могла ничего с этим поделать. Периодически отрывая взгляд от дороги, он посматривал на меня, не решаясь начать беседу.
Припарковавшись напротив крыльца, встревоженный парень, наконец, не выдержал, и, обхватив своими ладонями моё лицо, потребовал поговорить с ним.

- Ты сама не своя, Белла! Что такого тебе сказал мой отец, что ты такая.. такая… далёкая... – в его голосе слышались нотки беспокойства и огорчения, что заставило меня почувствовать укор совести – ведь, по сути, ничего страшного не произошло.

Так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, он начал строить предположения, касающиеся наших отношений. Я поспешила успокоить его, что состоявшийся разговор был исключительно о моей жизни, и пообещала всё рассказать, как только сама переосмыслю сказанное доктором Калленом. 

Не совсем удовлетворённый моим ответом, но уже без паники в голосе, Эдвард тепло попрощался со мной, и окончательно убедился, что всё в порядке, почувствовав, что я охотно приняла его нежный поцелуй.
Попрощавшись, мы договорились созвониться в ближайшее время, когда я буду готова к этому.


Дома, в попытках отложить свои размышления, чтобы подойти к ним в более спокойном состоянии, я занялась приготовлением ужина для нас с Чарли и уборкой на кухне. 

Затем устроила небольшую стирку. Когда хозяйственные дела закончились, я поднялась к себе в комнату с чашкой зелёного чаю. 

Вспомнив из недавно прочитанной мною книги Германа Гессе, что для плодотворного созерцания полезна медитация, я попыталась провести её, но так, как совершенно не имела такого опыта, весь процесс сошёл к сидению по-турецки с закрытыми глазами и разведёнными в сторону руками. На удивление, даже эта нехитрая процедура позволила мне немного расслабиться и успокоить ворох мыслей в моей голове.

Задумавшись о сказанном Карлайлом, я поняла, что никогда даже не рассматривала возможность посвятить себя медицине из-за своей.. как он это сказал… гемофобии?

Интересно, а если бы у меня не было такой проблемы, могла бы я, в принципе, включить этот вариант в список того, чем хотела бы заниматься?

Как понять, ЧТО из всего разнообразия – МОЁ?

Журналистика? Неееет. Фотография? Педагогика? Архитектура?

Какое-то время я молча сидела, пытаясь представить себя на разных поприщах, включая предложенное доктором Калленом. Это был первый раз, когда я решила не отступать, а идти до конца. Как бы слегка касаясь медицины, я всё больше убеждалась, что это мне интересно. Безусловно, в моей голове сразу же проносилась куча сомнений, но глубоко внутри я чувствовала желание изучить эту область более подробно.



Итак, Изабелла Свон станет врачом?