Машина Эдварда останавливается перед входом в мой дом, и я перевожу взгляд со знакомого пейзажа на мужчину. Он тоже смотрит на меня. Устало, но почти дружелюбно.

– Я могу узнать твоё решение относительно Гамбурга? – мой шёпот звучит чересчур громко в тишине салона «мазды». Всё так таинственно и скрытно, что невольно теряешься.

– Можешь, – он снисходительно кивает головой. – Оно ведь связано с тобой, в конце концов.

Ожидая ответа, сижу, будто на иголках. Сотни мыслей бродят в голове, не давая покоя сознанию. Сейчас почти полдень, совсем скоро я уже буду в клинике.

– Ты полетишь в Германию со мной. Частным авиарейсом. Не смей убегать или прятаться и следи, чтобы охрана была поблизости. Никуда не выходи в одиночку.

Прикусываю язык после этих слов, и от боли с моих губ срывается негромкий стон. Изумлённое лицо Эдварда вижу словно впервые.

– Что с тобой? 

– Я не могу… – опускаю голову, сглатывая подступающие слёзы бессилия. Ну, почему, почему, когда всё только налаживается, оно сразу должно рухнуть?

Я прекрасно понимаю, что выполнить условия Каллена не в силах: я не брошу Тони. Он должен быть со мной, а не в одиночестве. Следовательно, с правилами Эдварда никуда не уходить и быть рядом с охраной, соответствовать у меня не получится! 

– Чего не можешь? – слышу странные отголоски в его голосе, будто бы сочувственные?

…Тут же обрываю мысль, не давая ей дойти до логического конца. Эдвард и сочувствие – вещи несовместимые.

– Прости меня, – едва произнося слова, шепчу я, и в попытке предотвратить слёзы, откидываю голову на спинку переднего сиденья. Сдавленный вздох снова вырывается из моей груди.

– За что простить? – похоже, я ввела его в заблуждение. Не знаю, хорошо это или плохо.

– Я не в состоянии всё время проводить с охраной. Пожалуйста, позволь мне, хоть на пару часов отлучаться!

– Куда тебе отлучаться? К знакомым? – его недовольный тон заставляет меня почувствовать себя неблагодарной дрянью.

– Пожалуйста! – поворачиваюсь к нему всем корпусом и долго смотрю в изумрудные глаза. Они сияют, переливаются и изучают меня. Не доверяют, не верят – не хотят верить!

– Ты недооцениваешь Аро, – на этот раз первым прерывая «гляделки», хмыкает он. Но в то же время, в его голосе сталь и решительность. Не знала, что стою такого внимания, может быть,  я сомневаюсь, и для Каллена я значу нечто большее, чем просто «любовница»?

– Что он может? Убить меня? – вопрос риторический и глупый. Зря я его задала.

– Убивать не будет, – отрицает в ответ мужчина, пожимая плечами. – Он будет насиловать тебя день ото дня, без перерыва. Думаю, лучше бы было, если бы он убивал жертв, не так ли?

– Насиловать? – прерывисто выдыхаю, от возможной перспективы. Вздрагиваю, и чувствую, как воздух в лёгких испаряется.

– Поверь мне, Белла, со мной тебе будет лучше, – его голос серьёзнее, чем когда-либо, поза напряжённее, а глаза внимательнее. Он, будто сидит на настоящих иглах, а не на кожаных сидениях автомобиля. – Если не наделаешь глупостей, конечно…

– Что сделала Ален? – задаю старый вопрос, надеясь услышать ответ хотя бы теперь.

– Она ослушалась меня, – руки мужчины сжимают руль, отчего его дыхание становится прерывистым, а лицо хмурится. И он, и я вспоминаем про ожог, полученный им, когда он схватился за раскалённую сковородку.

– Ослушалась, в смысле нарушила правила? – смотрю то на него, то на его руку, думая сразу обо всём. Все мысли, как в калейдоскопе – выделить что-то цельное и отдельное не выходит.

– Тебе какое дело? – он гневно смотрит на меня, теряя терпение. Не хочу рушить этот призрачный диалог между нами, похожий на нормальную беседу, и только поэтому на ненадолго замолкаю.

В тишине мы молча смотрим каждый в своё окно, размышляя о сказанном. 

– И всё же? – любопытство зашкаливает, и я не успеваю остановить слова, прежде чем вопрос срывается с губ.

– Её ошибка самая что ни на есть непростительная Глупая. Лучше бы она попыталась убить меня, чем вытворила это, – сообщает он, также как и я откидываясь на спинку сиденья.

– А если бы…я пыталась? – снова непрошенное вопросительное предложение, от которого я вздрагиваю. Как он на это отреагирует? Вдруг подумает, что покушаюсь на него?

– Ты бы не дошла до того, не хватит смелости… – он смеётся, глядя на меня. А я облегчённо выдыхаю, он не принял это никак иначе, как шутку, хотя в дебрях моего сознания подобный исход считался счастливым. Жаль, в реальности всё не так радужно.

– Сомневаешься в себе или во мне? – неправильно растолковывая моё молчание, спрашивает он. По-прежнему смеётся, но уже более вызывающе, надменно.

– Я не…

– А мы проверим, – прерывая меня и не давая ничего добавить, он резко выворачивает руль, и мой дом растворяется за тонированными окнами. Всё происходит так быстро, что я не успеваю понять, в чём дело. Буквально за пять минут мы пересекаем городскую черту, и оказываемся на трассе. Он едет со скоростью 160 километров в час, пока я, вжавшись в кресло, соображаю что к чему.

Наконец до меня доходит.

– Эдвард, я не хочу проверять! – голос снова подводит – слишком испуганный.

– Уже поздно, Белла, мы почти приехали, –  сворачивая с трассы, упрямо говорит он.

– Пожалуйста, я пошутила! – почти молю его, когда машина замирает на обочине.

– Выходи, – вместо ответа командует он и сам покидает салон автомобиля. Мне ничего не остаётся, как послушаться и последовать его примеру.

– Шутки шутками, Белла, а в реальности всё иначе, – слышу его слова, словно через вату. Ноги перестают держать и подгибаются, колени дрожат, и внутри всё тоже заходится от дрожи. Мне страшно. Что он от меня хочет?

– Держи! – он рявкает, и перед моим лицом появляется что-то металлическое, тяжёлое и серебристое. Беру предмет в руки, не сразу понимая, что это револьвер.

– Зачем? – в ужасе отшатываюсь от прежнего места, где стояла, непонимающе глядя на Эдварда. Он, ухмыляясь, идёт по песчаной дорожке вдоль асфальтированной дороги. Проходит около пяти метров и замирает, разворачиваясь.

– Попади! – доносится до меня его баритон с долями смеха. – Попробуй!

Он стоит около густой травы. Бледные пальцы дотягиваются до пуговиц и расстёгивают рубашку на груди, оголяя торс и грудную клетку. Чтобы мне было легче попасть.

Он что, серьёзно предлагает убить его?

Мне?

Вот так вот просто, ни за что и никак? 

Нет, такого не может быть. Это умысел, вымысел – что угодно, но только не правда. Нет!

– Я даю тебе три секунды, после чего стреляю сам, – только теперь замечаю, что ладонь в бинтах – та что с ожогом – сжимает второй такой же револьвер, какой выдан мне. У нас дуэль?

О, господи!

– Нет, пожалуйста! – поднимаю руки вверх, в знак того, что сдаюсь, но на него это не действует.

– Один выстрел, Белла. У тебя есть шанс только сейчас, потом его не будет! – слышится над обдуваемым ветром полем и пустой дорогой, около которой мы стоим.

Перевожу взгляд с Каллена на пистолет – аккуратный, красивый, тяжёлый, серебряный – всё настолько дорого, что даже страшно.

Но страшно мне не только поэтому – я отчетливо слышу сумасшедший пульс в голове, слабость по всему телу, дрожь и слёзы. Они подкатывают к глазам, заслоняя обзор влагой.

– Прицелься хорошенько. У тебя только одна попытка! – говорит Эдвард, расставив руки, и подставляя мне обнажённую грудь практически под дуло – между нами всего-то пять метров!

– Одна попытка, – лишь губами повторяю я и целюсь. Навожу прицел на левую часть  его грудной клетки, почти ощущая, как там бьётся сердце. Его сердце.

Пальцы облепляют курок, когда внезапная мысль пронзает голову, будто стрела: он нужен мне!

Не могу додумать до конца. Просто знаю это. Знаю и все.

Чёрт, я не могу его убить…

– Я не буду стрелять, – выдыхаю я, кидая револьвер на землю, и поднимаю на Каллена отчаянные глаза. В них смешался адреналин, страх и боль. Познание, понимание и что-то ещё, чему названия я не знаю. 

– Тогда стреляю я, – как ни в чём не бывало предлагает он, делая шаг назад и прицеливаясь точь-в-точь, как я пару минут назад.

Отличие лишь в том, что выглядит он просто потрясающе: ветер раздувает бронзовые локоны, рубашку, обнажает прекрасное тело, лицо светится странным сиянием, будто какой-то скрытой аурой, а его поза – поза победителя, завоевателя, властителя. Ошеломляюще.

– Ты не выстрелишь! – сама не знаю почему, но я уверена в этом. На лице у меня сияет улыбка, хотя в душе всё перегорает от страха. Меня трясёт, но я всё ещё на ногах и мой взгляд всё ещё переведён на Каллена, замершего с пистолетом.

– Откуда такая уверенность? – его бледные длинные пальцы перемещаются на курок, слегка надавливая на него. Прицел ровано на мою грудь. Туда, где бьётся сердце – левая сторона. Мы, словно зеркало, повторяем движения друг друга. Он сейчас ведёт себя так же, как и я, перед тем как отказалась стрелять.

– Я нужна тебе! – уверенно отвечаю, вспоминая недавний разговор. – Ты увозишь меня из страны, спасая от Аро!

– Думаешь, это проявление моей слабости? – теперь он зол. Пальцы сильнее сдавливают курок.

– Нет, это проявление твоей человечности! – взгляд скользит от дула к его глазам. Ищу в них что-то, чего не могу найти в своих. Это какое-то чувство, какое-то стремление к пониманию, какая-то эмоция – всё довольно сумбурно, но всё верно. Я сама не знаю, чего хочу.

– Человечности? – рука мужчины безвольно опускается, а ошарашенный взгляд переводится на меня. Он ищет подвох, ищет какой-то скрытый мотив.

Напрасно.

Я ничего не скрывала. Я действительно думаю так, как сказала. Сколько бы он не верил и сколько бы не знал…

Почему для меня, вообще, важно его мнение, его слова?

Неужели только из-за денег?

– Что-то не так? – решаюсь спросить, чувствуя, как напряжена обстановка.

– Ты вообще знаешь, кому говоришь подобное? – он слабо хмыкает, но потом на его лице появляется злорадная, пусть и горькая усмешка. – Белла, стоящий перед тобой, лишил жизни сотни человек. О какой человечности может идти речь?

– О твоей… – безвольно отвечаю я, опуская голову. 

Больше у меня нет слов. Не знаю, что сказать или ответить. Жду его хода, так сказать.

Вдруг резкий, быстрый и шокирующий звук слышится у меня под ухом, и уже через секунду выстрел достигает земли, издавая хлопок.

Теперь моя очередь ошарашено смотреть на него. 

Неужели это была пуля? Он выстрелил в меня, после всего сказанного?

Эдвард стоит всё там же, только теперь его рука поднята, а в ней револьвер. Из него тонкой струйкой вырывается дым. Он действительно стрелял в меня!

– Зачем? – спрашиваю одними губами. От страха сел голос.

– Никогда не расслабляйся, Белла, и не доверяй никому! – опуская пистолет и двигаясь в мою сторону, сообщает он. – Садись в машину! – теперь кивок следует к запертой дверце «мазды». 

Послушно исполняю его требование, всё ещё не приходя в себя от сказанного. Он действительно так думает и считает? Он действительно стрелял в меня?

Всё никак не укладывается в голове!

– Когда-нибудь я научу тебя, – хмыкает он, усаживаясь на водительское сиденье.

– Научишь стрелять? – зачем мне это?

– Да. 

– Для чего?

– Для самозащиты, – лукавые глаза будоражат моё сознание, пока губы произносят слова. – Ты даже не представляешь, что значит быть Моей!

– Я и так твоя…

– Вот все тонкости и узнаешь, – расслабленно отвечает он.

– Зачем я нужна Аро? – смотрю перед собой, но непонимание, которое не могу передать взглядом, выливается в голосе. – Почему он тоже хочет меня?

 – Я не читаю его мысли, – Каллен активирует зажигание, и мерное урчание мотора раздаётся под нами.

– А хотел бы?

– К чему ты спрашиваешь? – нервно проговаривает он. Кажется, его настроение и терпение снова не стабильны.

 – Просто так… – опускаю голову, признавая, что ухожу в аут. Слова кончились, вопросы тоже. И мысли – то вились роем, а сейчас просто испарились.

– Пустые разговоры – потеря времени, – произносит он и выезжает с обочины на дорогу. Асфальт мягко отталкивает шины автомобиля, отчего скорость развивается почти дьявольская. Чтобы ни мутило, не смотрю в окно, но тогда выбор только один – смотреть на Каллена! И что же мне делать?

– Запомни одну истину, Белла, – внезапно говорит мужчина, даже не утруждаясь взглянуть на меня, в то время, как я исступлённо перевожу глаза с одного элемента салона на другой, лишь бы ни смотреть на обладателя чудного баритона. – Мир – дерьмо, и все мы сдохнем, – от подобного утверждения Каллена теряю дар речи, но он, кажется,  этого не замечает, лениво руля, но напряжённо глядя на дорогу. Его глаза пустые, но в них какой-то странное сияние. А вот руки напряжены, да и поза не расслабленная. Голос не дрожит, не надламывается, но в нём скрытая горечь. 

- Кто-то раньше, а кто-то позже. Твоя задача, Белла, продержаться столько, что бы хватило мне. После – делай всё, что угодно.

С этими словами машина замирает у моего дома.

- Эдвард… - у меня просто нет слов. Что он несет? Почему такая боль? Такой голос?

Мне жалко его…черт!

- Лучше промолчи, но запомни, - вздыхает мужчина, отворачиваясь от меня к окну.

- Запомнила, - рассеяно отвечаю я. – Все ясно.

Открываю свою дверцу и выхожу на свежий ночной воздух. «Мазда» стоит около меня ещё пару секунд, а потом резко выезжает обратно на дорогу и скрывается в ночной мгле.  

Стою на обочине крайне озадаченная, обескураженная и угнетенная. Мне хочется догнать Эдварда и узнать, что он имел в виду. Я сказала «ясно», но на самом деле мне совсем ничего не ясно! 

Похоже, это очередная нераскрытая тайна чувственных возможностей Эдварда Каллена.