Лениво смотрю в окно на начинающийся дождь. Я снова не выспалась, потому что даже во сне думала о собственном поведении и поведении Каллена.

О том, почему меня внезапно стало волновать его присутствие и отношение.

Телохранителя Эдварда, а ныне моего, зовут Эмметт. Это огромный накаченный мужчина с короткими тёмными волосами. Его взгляд  внимательных серых глаз  сканирует сто происшествий одновременно и, причём, с разных ракурсов.

Этот человек знает своё дело.

Он работает на того, кто ошибок не прощает.

Эмметт не многословен. Встретив меня у особняка Каллена, он лишь представился и тут же сел за руль. Сам же Эдвард, как ни странно, попрощался со мной и добавил ещё кое-что, наклонившись к моему уху. Добавил те слова, от которых моё сердце зашлось в безумной пляске: то ли от счастья, то ли от неожиданности.

– Будь осторожна, Белла, – прозвучал тогда бархатный баритон, прежде чем его обладатель прикоснулся своими губами к моему виску, запечатлев там поцелуй.

Полностью обескураженная я нашла в себе силы лишь кивнуть и села в машину.

Резко стартовавшее «порше» дало мне лишь две секунды, чтобы оглянуться и увидеть Эдварда, небрежно подпирающего плечом одну из колон особняка.

Почему мне так не хочется уезжать?

Почему мне хочется видеть его рядом?

То ужасное чувство, то стремление быть с ним никуда не делось! Наверное, оно долговременное или, вообще, вечное.

Нет! Только не вечное, умоляю!

Мы с Эдвардом, будто с разных планет, из других миров. Все законы природы препятствуют тому, чтобы мы были вместе. Так и должно быть. У нас у каждого своя судьба и вмешиваться в его я просто не имею права!

Только вот в мою он вмешался, причём так, что сейчас все мои мысли заняты только им.

Я даже не могу подумать об Энтони, который сейчас на грани смерти, чёрт возьми! Я думаю об этом ублюдке Эдварде, который причинил мне столько боли и страданий!

Ну почему всё так несправедливо?!

Почему из-за его прихотей должна страдать я?

– Мисс Мейсен, нам пора,– слышу голос Эмметта и раздражённо смотрю на него.  На телохранителя мой взгляд впечатления не производит, он прекрасно знает, что должен сделать и куда меня нужно доставить.

Выхожу из машины, на ходу потирая рукой глаза, чтобы ни уснуть, и бреду рядом с Эмметтом к зданию аэропорта.

Сегодня я уже звонила Эленике и сказала, что встречу их в Гамбруге. Она продиктовала  мне номер рейса и время прибытия.  Я прилетаю на три часа раньше и успею улизнуть из отеля, чтобы встретить своего мальчика.

Медсестра сказала, что Тони сильно скучает по мне и очень хочет увидеть, на что мне пришлось как-то неумело отнекиваться, с просьбой отвлечь его от грустных мыслей тем, что совсем скоро мамочка будет рядом.

Я сама на это так надеюсь…

Эмметт подводит меня к небольшому белоснежному самолёту, стоящему чуть вдалеке от других. У двери его стоит стюардесса и приветливо, хоть и натянуто, мне улыбается.

Даже не пытаюсь улыбнуться в ответ – у меня слишком много забот.

Во-первых, я волнуюсь за сына. Очень и очень сильно волнуюсь, потому что не знаю, как пройдёт полёт,  и что станется с его самочувствием до операции. Усиленно молюсь, чтобы всё произошло так, как мне хочется: он выздоровел и был счастлив.

Во-вторых, я думаю об Эдварде! Постоянно и неумолимо он вторгается в моё сознание даже сейчас, за десятки километров.

Я волнуюсь за него – я не врала вчера.

Мне страшно.

До сих пор тревожное чувство давит в моей груди неподъёмным, лишним для ситуации грузом. И это не из-за того, что счета могут аннулироваться – хотя отчасти и от этого – а потому, что он мне нравится.

Да-да, нравится.

Не безразличен, так сказать.

Я нахожусь на грани. На грани нервного срыва. Ещё немного и мои нервы, стянутые в тугие струны, разорвутся, не выдержав.

Развалившись на куски, я не помогу ни сыну, ни себе.

Садясь на кожаное сиденье, замечаю только иллюминатор, в котором вижу, как торопливо служащие откатывают трап и закрывают дверь.

Пристёгиваюсь по наставлению Эмметта и откидываю голову на спинку сиденья.

Чувствую, как самолёт взлетает, и кладу в рот леденец, чтобы не закладывало уши. Рассасывание подобных сладостей помогает отвлечься, но, к сожалению, ненадолго.

Когда самолёт уже летит – идёт плавно, что отражается на мне – стюардесса добродушно спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь выпить или перекусить.

Отвечаю отрицательно, но телохранитель перебивает меня и просит у девушки две порции мясной поджарки с овощами.

– Я не голодна! – возмущённо глядя на мужчину, произношу я.

– Я выполняю данные мне приказы, мисс, – отвечает он, несмотря на меня, а усиленно изучая глянцевую поверхность мужского журнала.

Словно обиженный ребёнок скрещиваю руки на груди и перевожу взгляд с Эмметта на подставку для еды, выдвинутую передомной.

Каллен приказал кормить меня? Насильно?

Для чего? Почему?

Неужели это проявление заботы?

Или какой-то благодарности?

Я теряюсь в догадках, размышляю о многом, но одновременно о чём-то одном, пока частный самолёт летит на высоте нескольких тысяч миль.

Время перелёта длительное,  и я успеваю выспаться.

Наконец приходит время посадки.  Уже снова утро. Утро в Германии.

Схожу по трапу и как следовало ожидать, поскальзываюсь. Хватаюсь за перила за миллисекунду до того, как попадаю в объятья бетонных плит.

– Да, мистер Каллен, – отзывается позади меня Эмметт, и я быстро оглядываюсь, слыша знакомое имя, от которого тело впадает в какой-то ступор, и приятное тепло вперемешку с дрожью скользит в нём.

– Мы на месте, мистер Каллен, – сообщает тем временем мужчина, пока я неотрывно слежу за каждым его движением и сказанным словом.

Почему-то жду, что Эдвард позовёт меня к телефону. Хочу услышать его голос, и это желание настораживает.

Но Эмметт отключается и подводит меня к тёмно-красному кабриолету, припаркованному у входа в аэропорт.

Разочарованно бреду за ним.

С каких пор для меня всё это так важно?

Разве ещё вчера я не ненавидела Эдварда Каллена?

Мы приезжаем в какой-то дорогой пятизвездочный отель. Люксовый номер. Три комнаты:  гостиная и две спальни.

Не знаю, зачем нам их две, когда я полностью уверена, что из одной – та, что больше и с двуспальной кроватью – я точно не выйду всё время своего пребывания здесь.

– Ваша одежда здесь, мисс, – напоминая о своём присутствии, говорит Эмметт и показывает на несколько больших пакетов с логотипами дорогих магазинов. Словно во сне подхожу к одному из них, разглядывая содержимое и даже не решаясь к нему прикоснуться.

Представляю, сколько это стоит и где-то в глубине живота образуется узел.

– Если что-то понадобится, известите меня, –доносится до моих ушей, пока я аккуратно перебираю пальцами тонкую ткань платья из своего нового гардероба.

Сдавленно киваю и продолжаю своё занятие.

– Завтрак подадут через полчаса, я буду в соседнем номере.

Натыкаюсь взглядом на этикетку одной из блузок – «Коллинз», и сознание автоматически переворачивает фамилию в «Каллен».

Новая лавина страха за Эдварда обрушивается на мои плечи, вселяя в глаза этот самый страх.

Неправильно распознав причину происходящего, Эмметт спешит добавить, прежде чем выйти за дверь:

– Вы в полной безопасности, уверяю Вас!

– Когда прибудет мистер Каллен? – тихо спрашиваю я, останавливая его.

– В субботу утром, если планы не изменятся, – отвечает Эммет, и дверь за ним закрывается.

Последняя фраза мужчины застывает в сознании.«Если планы не изменятся». Какие планы:  пристрелят его или нет?

Боже, я начинаю опасаться за себя. Ещё немного, и я нарушу правило Эдварда не влюбляться в него.

Хотя кто сказал, что я влюбляюсь?

По-моему, я должна чувствовать определённую степень привязанности к человеку, который спасает жизнь моего сына, и с которым я занимаюсь сексом вот уже две недели…

Нет, я не могу влюбиться. Исключено.

После разлуки  с Джейкобом моё сердце разбито на мелкие кусочки, и никто его ни соберёт. Ни Эдвард, ни кто-либо другой.

Эти мысли вселяют небольшую уверенность, но  не вытесняют сжигающей тревоги.

Чтобы отвлечься перед поездкой в аэропорт – уже в одиночку – решаю принять душ.

Тёплая вода успокаивает нервы, но совсем не вовремя – смывая шампунь – вспоминаю, как мы с Калленом занимались любовью в душе. Его холодные руки под горячими водяными струями, скользящие по моим бёдрам…

От воспоминаний слегка кружится голова, и я спешу покинуть душевую прежде, чем потеряю сознание.

Сижу в махровом полотенце на полу и перебираю одежду, купленную Эдвардом. Перевожу взгляд на часы и  замечаю, что уже почти одиннадцать!  Самолёт Тони садится в полдень!  Хватаю первое, что попадает под руку, и надеваю на себя.

Первыми попавшимися вещами оказываются льняная бежевая блузка и синие джинсы.

Что же, по крайней мере, это удобно, хоть и слегка вычурно, потому что лейблы на поясе джинсов красноречиво свидетельствуют о месте их продажи.

На ноги выбираю бежевые босоножки на платформе, с горечью замечая, что семь сантиметров – самый маленький каблук из предложенного мне ассортимента.

Когда я готова отправиться навстречу со своим малышом в дверь некстати стучат.

Официант сообщает, что принёс завтрак, и ставит большой поднос  на стол в гостиной. Он спрашивает, хочу ли я чего-нибудь ещё, но мои отрицательные ответы быстро заставляют его выйти.

Хватаю свою сумочку и выскальзываю за дверь, молясь, чтобы телохранитель ни увидел меня и не затащил обратно в номер.

На моё счастье, Эмметта в коридоре нет, и я покидаю отель незамеченной.

Ну, по крайней мере, мне так кажется…

                                                                    * * *

– Мамочка! – громкий детский крик за спиной заставляет меня обернуться и почти сразу глаза фокусируются на светловолосом малыше, который кидается в мои объятья.

– Тони, – ласково целую его, прижимая к себе, и поднимаю на руки. Эленика подходит за ним и  нерешительно замирает чуть вдалеке, не мешая нашей встрече.

– Моё солнышко, – чувствую, как слёзы сдавливают горло. Я не видела моего ангела больше трёх дней. Это слишком длинный срок.

– Мамочка, – повторяет он, и его ладошки крепче держатся за мою шею.

– Как же я соскучилась, зайчик, – шепчу, гладя его кудри и одновременно утирая со щёк непрошенные, одиночные слёзы.

– Я хочу быть с тобой! Почему ты не полетела с нами? – он оглядывается на Эленику и та нам неловко, робко улыбается. Девушка молода и красива, но главное – она добра и сострадательна. К сожалению, некоторым людям,  даже запавшим мне в сердце, этого не понять и не почувствовать.

– Сейчас я поеду с вами, – взъерошив его локоны, сообщаю я. – Эленика?

– Да, мисс Мейсен? – девушка делает осторожный шаг вперёд,  и я выдавливаю улыбку:

– Зови меня  Белла, – прошу я. Наверное, она чуть старше меня, да и ситуация, когда ко мне обращаются на «Вы»,  уже начинает напрягать.

За эти два года Эленика стала для меня хорошим надёжным помощником. Мы ни друзья и не родственники, но мы добрые знакомые. И за то, что она помогла Тони, я обязательно отблагодарю её в будущем.

– Белла, – повторяет вслед за мной и подходит ещё ближе. – Машина ждёт нас у входа. Мы будем в клинике через двадцать минут.

– Хорошо, – отвечаю я, перехватывая сына и целуя его в лоб. – Я еду с вами. Мне нужно вернуться в отель только к трём.

Сама придумала время, правила и план побега.

Сама всё и исполню.

Я сейчас так близко к своей цели, так близко к своей самой заветной мечте – здоровью Тони – только бы ничего не сорвалось! Я не вынесу этого!

Не спуская Энтони с рук, я иду вслед за медсестрой к главному выходу из аэропорта и дальше – к небольшому микроавтобусу голубого цвета, припаркованному на парковке.

Малыш не хочет отпускать меня, даже когда мы садимся внутрь. Он с удобством устраивается на моих коленях, откидывая голову на мою грудь.

Эленика не без умиления смотрит на всё это, и на глаза ей наворачиваются слёзы. Она смахивает их кончиками пальцев, чтобы Тони ни увидел.

Машина чем-то напоминает уменьшенную копию скорой помощи, потому что в ней есть всё необходимое для пациентов, в том числе кушетка и какие-то приборы.

Мы не трогаемся с места, пока мужчина в синей форме не заходит внутрь и не оглядывает нас.

– Ребёнка нужно уложить, – требует он, отчего Энтони вздрагивает и крепче обнимает меня.

– Пусть он побудет со мной, –прошу я, потирая предплечье моего малыша, и, кажется, не замечая, что вчера точно также делал Эдвард. Я переняла у него жест? Ничего себе…

– Нет, он должен лечь.

– Тони… –перевожу взгляд на сына и натыкаюсь на небесные глаза с засеребрившимися в них слезами.

– Я могу лечь с ним? – спрашиваю у доктора, целуя ребёнка в локоны.

– Конечно, пожалуйста, – как-то растерянно отвечает доктор. Я киваю в знак благодарности, обхожу его и ложусь на кушетке рядом с сыном.

Он тут же прижимается ко мне, пряча лицо на моей груди.

Глажу Энтони по спине, когда слышу тихий голос врача, обсуждающий что-то с Эленикой. Делаю вид, что мне всё равно, но тем не менее слышу каждое слово:

–Такая молодая, – восхищённо произносит мужчина. – Очень жаль, что так случилось.

– Вы правы, – сдержано отвечает медсестра. Думаю, она подозревает, что я всё слышу.

– Героическая мать, – это последнее, что доносится до моих ушей, прежде чем я слышу трель своего телефона.

Догадаться, кто звонит, не сложно. О том, что я сбежала, уже знают.

Телефонная трель разрывает салон автомобиля около минуты. Но ни я, ни кто-либо другой не двигаются с места, чтобы ответить.

Совсем скоро телефон замолкает…