– Спокойной ночи, солнышко, – наклоняюсь ко лбу Энтони и осторожно, чтобы не потревожить уже заснувшего сына, целую его. А затем кладу книжку со сказками на комод и тихонько покидаю комнату, крепко закрывая дверь.

Оборачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь с Калленом. Вскрикиваю от неожиданности.

– Откуда ты взялся?

– Я тебя ждал, – улыбается он, и его руки привлекают меня к мускулистой груди. Я слышу, как бьётся его сердце.

– Я здесь, – вздыхаю, понимая, что хмурость, усталость и испуг исчезают без следа.

– Не хочешь принять душ? – зарываясь носом в мои волосы, предлагает он.

– Так плохо пахну?

– Ни в коем случае, – он мягко смеётся и делает пару шагов от двери, чтобы не разбудить Тони. – Твой запах лучше любого другого. Просто я хочу кое-что тебе показать.

Его слова доходят до меня, осмыслив их, понимаю, что он собирается выполнить мою просьбу и дать ответ на вопрос.

– Хорошо, давай примем душ, – соглашаюсь и, беря его за руку, следую к ванной в нашей комнате.

Странно, раньше ведь он избегал этого. Что-то изменилось?

– Эдвард?

– Да? – он сбрасывает с себя одежду, но когда я начинаю говорить, останавливается, внимательно слушая.

– Почему ты раньше не хотел мыться вместе со мной?

Его губы подёргиваются грустной улыбкой.

– Не хотел, чтобы ты видела шрамы, – объясняет он.

– Только из-за этого? – недоумённо продолжаю я.

– А из-за чего ещё?

– Не знаю, – вздыхаю, отводя взгляд и заливаясь краской. Не рассказывать же ему о моей низкой самооценке. Думаю, он и так в курсе.

– Эй, – длинные бледные пальцы приподнимают мой подбородок. – О чём ты думаешь?

Робко переминаюсь с ноги на ногу, но всё же решаю сказать правду, какой бы она ни была:

– Нужна ли я тебе так же, как ты мне.

Его дыхание сбивается, и, замечая это, я всё же поднимаю на него глаза. Изумрудные омуты завлекают меня в себя, не выпуская и не давая возможности опустить взгляд.

– Белла, что ты такое говоришь? – непослушными губами спрашивает он.

– Это моё сомнение, – нервно пожимаю плечами, всё ещё не в силах оторваться от него. – Относительно твоих чувств.

– А как я тебе нужен? – он предпринимает вторую попытку добиться от меня ответа. И я тут же нахожу подходящие слова, несмотря на все волнение, окружающее меня.

– Я дышать без тебя не могу, – сообщаю ему самое потаённое и откровенное, что есть во мне, что я ощущала по отношению к нему. Очень надеюсь на его понимание, потому что сама не представляю, что ответила бы, услышав такое от него. Наверное, поцеловала бы и сказала, что очень люблю, что всегда буду рядом. Думаю, это подействовало бы, но для него это недоступно. Недосягаемо. И мне приходится мириться с тем, что вряд ли придётся услышать подобное от него сегодня. Нет, он скажет что-то, во что я поверю. Я во всё поверю. Или постараюсь поверить.

– Я тоже, – уверяет он, обнимая меня, пока я выпутываюсь из ядовитых плющей своих мыслей. – Я не могу без тебя жить, Белла. Я вообще не представляю, как это.

– Честно? – вопрос характерный для Энтони или Эдварда, но уж никак не для меня. Что же такое? Почему моя неуверенность проснулась сейчас? До этого я была абсолютно уверена и в себе, и в Эдварде, и в его чувствах. Неужели сказка, которую я читала Энтони так повлияла на меня? Или этому способствует то, что мы давно не занимались любовью, и я соскучилась?

Не знаю.

 Размышлений много, а ответов мало. Наверное, лучше поговорить, чем пребывать в тяжёлых раздумьях и иллюзиях.

Хватит с меня мира грёз. Теперь нет нужды погружаться в него так часто, как раньше. Я должна ценить настоящее, которое прекрасно. И я буду это делать. Или же научусь.

– Честно, – Эдвард прикасается губами к моему лбу, целуя его. – Неужели не веришь?

– Я стараюсь, – снова откровение с моей стороны.

– И я стараюсь, Белла, правда, – он вздыхает, уверяя меня в том, что я и так знаю.

– Конечно, стараешься. Я вижу, – уголки моих губ нехотя ползут вверх, хотя не думаю, что натужная улыбка освещает глаза. Что в них может прочитать Эдвард, известно лишь ему самому.

– Хочешь, чтобы я сказал это? – он смотрит на меня со странной смесью чувств. И осторожностью, и недоверчивостью, и теплотой, и грустью.

– Только если уверен в этом. Если сам хочешь, – без лишних слов понимаю, что речь идёт о признании в любви.

– Не уверен, – морщится он, будто от боли. – Сейчас не уверен.

– Дело не только в этом, Эдвард, – убеждаю я, понимая, что и это правда.

– А в чём ещё? – он действительно не понимает.

– Посмотри на себя, – разворачиваю его лицом к зеркалу и сама пару секунд любуюсь этим превосходством. Этим человеком, без единого изъяна. Он настолько идеален, что моё сердце заходится в неистовом ритме.

Его взгляд хмуро пробегается по собственному отражению и тут же переводится на меня с немой просьбой объяснить.

– И на меня посмотри, – выдыхаю я, будто он и так на меня не смотрит.

– Я смотрю, Белла, – нежно говорит он, поворачиваясь ко мне и наклоняясь к самому уху. – И знаешь, что я вижу?

– Ничем не примечательную Беллу Мейсен, – озвучиваю своё предположение, ощущаю тёплое дыхание у себя на шее.

– Нет, ответ неверный, – он прикасается губами к тому месту, где слышится мой пульс, и тело немедленно реагирует на это прикосновение. Желание волной проносится по нему, но я мужественно сдерживаю порывы отказаться от разговора и, наконец, заняться любовью. Этот диалог важен для нас обоих, несмотря на то, что начала его я. В конце концов, нужно же и мои сомнения развеять, не только Каллена.

– Я вижу самую красивую женщину на свете, – произносит мужчина, отчего я таю, будто сливочное мороженое. Комплимент удался, Эдвард Каллен.

– Мы такие разные.

– Ты права. Груз прошлого давит только на меня. Ты свободна, и я сделаю всё, чтобы такой и оставалась, – он снова целует меня в шею. – Моя Белла Мейсен, я всё для тебя сделаю!

– Прошлое оставит тебя в покое, – обещаю я, лаская его скулы рукой.

– Возможно. А возможно и нет. Но без тебя я не справлюсь в любом случае, – он трётся носом о мою щёку, пробуждая оставшиеся рецепторы под кожей. – Я безмерно к тебе привязан. Я боюсь отпустить тебя туда, откуда ты можешь не вернуться.

– Я отовсюду к тебе вернусь, – чмокаю его в подбородок и обвиваю руками за шею. – Ты ведь это знаешь.

– Есть места, откуда не возвращаются, – в голосе Эдварда слышится страх и боль.

– Я туда не попаду!

– Обещаешь?

– Да, – снисходительно улыбаюсь, понимая, насколько моя просьба зависит от меня. Но я ведь буду стараться, верно? Я сделаю всё, чтобы оставаться с Эдвардом и Тони как можно дольше! Всю жизнь – это самое малое, чего я могу желать.

– Спасибо, что сказал мне всё это. 

– Я убедил тебя?

– Несомненно, – расслаблено хихикаю, после глубокого вдоха. – Ну что же, а теперь душ?

– Душ, – соглашается он и быстро снимает с себя оставшуюся одежду. Делаю то же самое.

Через пару минут мы уже греемся под тёплыми водяными струями. Энтони спит, а значит, никто и ничто нам не сможет помешать.

– Ты не против, если я покажу тебе позже? – притягивая меня к себе и нетерпеливо пробираясь пальцами по обнажённому телу к своей цели, спрашивает Эдвард.

– Нет, не против, – сама сгорая от желания, шепчу ему в ответ. – Я так тебя хочу!

– Взаимно, Белла, – перед тем как прижать меня к стене и начать страстно целовать в губы, проговаривает он. – Ты даже не представляешь, насколько желанна.

– Ещё немного, и поверю, – смеюсь, когда он даёт мне вдохнуть воздуха, переходя на шею и плечи.

– Это угроза? – шутливо интересуется он.

– Может быть, – неоднозначно отвечаю я, продолжая смеяться.

– Ну, тогда держись, – его слова полны опасности, но меня они не пугают. Это игра, игра с моим Эдвардом, который уж точно не причинит мне больше ни зла, ни боли. Он не способен на это, когда дело касается меня или Энтони.

Значит ли это, что он нас любит? Ответ неизвестен. Пока что.

Вода всё льётся, а поцелуи Каллена становятся всё требовательнее. Я начинаю забываться и мечтать о том, что совсем скоро получу то, к чему так стремлюсь, и тут мой взгляд вылавливает снова появившееся на руках мужчины шрамы. Те самые, что заставляют его мучиться ночами.

– Эдвард? – прекращая поцелуй, зову я.

– Что? – он нетерпеливо смотрит на меня, часто дыша. Изумруды полны одного лишь огня и желания.

– Можно? – краем глаза указываю на углубления в его коже, чем заставляю его непроизвольно вздрогнуть. Теперь его взгляд приобретает лёгкий испуг и недоверие.

– Всё будет хорошо, – убеждаю я, но всё ещё не знаю, как он на это отреагирует.

– Да, конечно, – глубокий вдох, а потом он всё же кивает, молча разрешая.

Медленно, чтобы показать ему, что бояться абсолютно нечего, приближаю пальцы к его правой руке. Вижу напряжённые мышцы и делаю все ещё медленнее.

– Всё в порядке, – не перестаю повторять это, когда касаюсь указательным пальцем первого шрама. Он снова вздрагивает, и тихий стон срывается с его губ.

– Не стоит? – быстро отдёргиваю руку, но он перехватывает её, на пару секунд сжимая, а потом выпуская со словами: «Стоит».

Возвращаю пальцы на место и осторожно глажу оставшийся после той страшной ночи след. Слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза, но я их смаргиваю. Борюсь с ними.

Как это, наверное, больно, Господи! А маленькому ребёнку? Трёх лет? Нет, это непростительно, неописуемо, просто ужасно.

Мой бедный маленький мальчик. Сколько боли тебе пришлось вынести!

Глажу шрамы теперь уже на его обеих руках. Эдвард не сводит с меня глаз, пока я делаю это.

– Я люблю тебя, – на вдохе говорю я.

Он быстро кивает, показывая, что знает это.

И после всего сказанного и увиденного я вдруг начинаю чувствовать потребность свершить свою давнюю задумку: поцеловать эти следы человеческой жестокости. Я хочу излечить его, забрать его боль себе, показать, что он в безопасности и такого больше не повторится.

– Белла! – он испуганно останавливает меня, когда я начинаю непроизвольно наклоняться к его руке.

– Не бойся, – шепчу я, останавливаясь, чтобы сказать это. – Пожалуйста, не запрещай мне!

Он замолкает, и я, пытаясь успокоить саму себя, что не нанесу ему лишнего вреда, всё же касаюсь губами тех самых углублений. Вместе с этим во мне будто прибавляются силы, появляется стремление всегда оберегать Эдварда, заботится о нём ещё больше, чем сейчас. Быть рядом, несмотря на всю чудовищную разницу между нами. Она не имеет никакого смысла, если я люблю его. Ничто не важно, кроме наших чувств.

Почему я понимаю это только сейчас?

Не поднимая глаз на Эдварда, совершаю то же самое со всеми шрамами на его обеих руках. Всё это время не слышу ни единого звука, кроме его неровного дыхания.

Закончив, отстраняюсь и вглядываюсь в дорогое лицо.

Оно напряжено, глаза закрыты, губы поджаты. У него настолько несчастный и беспомощный вид, что моё сердце обливается кровью.

– Родной мой, – глажу руками его лицо, пытаясь не расплакаться хотя бы сейчас. – Эдвард, всё в порядке! Всё хорошо!

Он не отвечает по-прежнему.

– Тебе было больно? Я сделала то, что не должна была? – пытаюсь услышать хоть слово. Хоть звук. Слёзы сдерживать всё сложнее с каждой секундой.

– Всё нормально, – выдыхает он, но глаз не раскрывает.

– Поверь, я не хотела, чтобы ты страдал, – ругая себя за неосмотрительность, чрезмерную эмоциональность и податливость порывам, сообщаю я.

– Я не страдаю, – он снова выдыхает, а затем делает глубокий вдох. Протягиваю руку и глажу его скулы. Кажется, это немного помогает.

Уверившись в успехе своих действий, уже обеими ладонями вожу по его лицу, показывая, насколько он мне дорог, и как я его люблю.

– Давай закончим начатое, – предлагает он, открывая глаза и смотря на меня. Неловко убирая руки, киваю.

Что же, если хочет, закончим. Моё игривое настроение разбилось на мелкие кусочки, да и его тоже, но всё же нам нужно немного расслабиться. А сделать это можно именно так.

Его пальцы снова в моих волосах, губы на моих губах, а объятья становятся крепче с каждой секундой.

– Всё хорошо, – повторяет он то ли для себя, то ли для меня, то ли для нас обоих и замолкает, отдаваясь эмоциям и древним, как мир, инстинктам.

– Садись, – Каллен кивает на стоящий у стены пуфик, где ещё вчера произошло моё первое знакомство с его прошлым. Жутко не хочется вспоминать всё это, но волей-неволей те события возвращаются. Пытаюсь, как можно меньше придавать им значения.

– Ты знаешь, что такое тональные крем? – тем временем спрашивает мужчина, стоя у зеркала. Только теперь он стоит лицом ко мне, пусть оно и напряжено, а в глазах можно прочитать явную настороженность.

– Да, конечно, – отвечаю машинально, почти не думая над вопросом. Сейчас снимется ещё одна вуаль, не станет ещё одной тайны между мной и Калленом. Ещё немного, и мы станем ближе к друг другу на очередные пару шагов.

Эдвард кивает и, поворачиваясь к стеллажу с различными баночками стоящими там, находит среди них небольшой бежевые пузырёк. Какая-то этикетка украшает всю его наружную сторону.

– Это имеет тот же эффект. Только действеннее.

С этими словами Каллен раскрывает пузырёк и опрокидывает его, позволяя нескольким тёмно-жёлтым каплям оказаться на его руке.

Для лучшей демонстрации он подходит ко мне и опускается перед пуфиком, чтобы я лучше всё рассмотрела.

Изумлённо наблюдаю за тем, как жёлтые капли постепенно пропадают, а вместе с ними исчезает и шрам. Спустя пару секунд руки мужчины такие же гладкие и ровные, как раньше. Какими я видела их первый раз.

– Но оно же смывается? – поднимая взгляд на него, интересуюсь я.

– Да, водой.

– Но мы же купались в море.

– Пресной водой, – дополняет он, делая глубокий вдох. – Поэтому только сейчас мы приняли душ вместе.

– А тот, первый раз, в твоём особняке? – вспоминаю, потому что никак не могу состыковать один факт с другим. Там же тоже была пресная вода!

– Тебе было явно не до разглядывания меня, – он пожимает плечами.

– И давно ты это делаешь? – кивая на пузырёк, спрашиваю я.

– Довольно давно. Лет десять точно. Наверное, с тех самых пор, как начал искать удовлетворения собственных порочных наклонностей в женщинах.

– Ясно.

Между нами воцаряется пауза, во время которой слышно лишь наше дыхание. Эдвард молчит, и я молчу. Даже не знаю, что говорить дальше.

Но спустя минут пятнадцать понимаю, что дальше так продолжаться не может.

– Что тебя беспокоит сейчас? – аккуратно интересуюсь у него.

– Твоя реакция.

– С ней что-то не так?

– Ты слишком спокойная. Я не ожидал такого, – его откровение заставляет меня обратить всю нежность, собранную в теле, чтобы успокоить мужчину.

– А ты слишком напряжён, взбудоражен. Эдвард, если я заставила тебя плохо себя чувствовать из-за поцелуев, прости меня. Мне казалось, так тебе станет легче, – решаю, что извиниться самое время. По крайней мере, теперь он меня слушает.

– Нет, ты всё правильно сделала. Просто это необычно ново для меня. И я рад, что ты не позволила себя остановить.

– С тобой точно всё нормально?

– Со временем я привыкну, так ведь?

– К чему конкретно? – вопрос сам срывается с губ, чем настораживает мужчину, да и меня тоже.

– К тому, что нужен тебе, и ты рядом, – честно отвечает он, прожигая меня внимательным взглядом.

– Я уже говорила, что к этому не нужно привыкать. Ты должен мне верить!

– Я и верю, – он хмурится, произнося это. – Тебе одной и верю. Хватит, Белла, пойдём спать.

– Почему в тот момент, после тех поцелуев, ты вернулся к теме секса?

– А что я должен был сделать? – раздражённо негодует он. – Что ты от меня хотела? Я такой, какой есть!

– Мне иногда кажется, что ты по-прежнему считаешь меня…

Язык заплетается, не позволяя договорить. Слёзы по-прежнему совсем близко к той черте, когда могут политься ручьём, но я держу их в себе. Я постоянно что-то держу в себе. Боль, обиду, радость, молчание, горесть – очень редко что-то из этого находит выход наружу. И мне порой кажется, что это чаще плохо, чем хорошо.

– Своей пассией? – договаривает мужчина за меня, вставая и смотря теперь уже с высоты своего роста.

– Вроде того, – прикусываю язык на том слове, которое он хочет произнести.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я ни спал с тобой, чтобы доказать обратное?

– Нет, этого не хочу, – совсем тихо отвечаю ему.

Вот он, очередной скандал. Кто виноват, а кто прав? Кто начал, а кто закончит? Почему в моменты, когда всё вокруг идеально, и мы счастливы, должно случаться вот такое?

Моя задача поддерживать Эдварда сейчас, как никогда. Но это так сложно, когда он говорит одно, а думает по-другому.

Мне всё время кажется, что я уже добралась до его истинной сущности, до его искренности, но стоит чему-то пойти не так, и я уже начинаю сомневаться во всём. В себе, в нём, в происходящем.

Я не в ладу с собой. Мне стоит серьёзно подумать над тем, что я делаю и что хочу делать.

– Послушай, – мужчина смягчается, видя мою обречённость и задумчивость. Сумасшедший блеск в его глазах затухает, а руки начинают ласково растирать мои предплечья. – Белла, я отношусь к тебе абсолютно по-другому. Мне нравится спать с тобой, нравится доставлять тебе удовольствие и ощущать, что ты принадлежишь мне. Но поверь, секс – это не главное.  Намного главнее то, что делаешь для меня ты, и что я при этом чувствую.

– Я не знаю, что ты чувствуешь! – выкрикиваю от безысходности, появившееся вокруг меня, будто густой туман. – Я не знаю и не могу знать! Могу лишь догадываться, придумывать.

– Ты нужна мне.

– Это называется привязанностью.

– Значит, я привязан к тебе. Чувствую привязанность, – он робко улыбается, говоря это, и двигается ближе. – А ещё мне хочется заботиться о тебе, оберегать тебя, просыпаться рядом с тобой и никогда не расставаться.

– Ты меня любишь, – на последних крупицах оставшегося дыхания, выдаю я.

Он прикрывает глаза, медленно качая головой.

– Не знаю.

– Я знаю, – слёзы уже бегут по щекам, всхлипы вырываются из горла, но мне всё равно. Я понимаю, насколько глупой была, когда наивно полагала, что Каллен действительно не любит меня. Сейчас всё кажется ясным, как день. Он просто не уверен. Просто не понимает. Просто никогда такого не испытывал.

– Белла, не плачь, – просит он, вытирая слёзы с моих щёк. – Ну пожалуйста!

– Это радость, Эдвард, слёзы радости, – улыбаюсь, не обращая внимание на всхлипы. – Мне не больно, нет.

Он озабоченно смотрит на меня, решая, стоит ли верить словам.

– Если ты меня обманываешь…

– Нет, не обманываю, – опускаюсь с пуфика, оказываясь на одном уровне с ним. Теперь и он, и я стоим на коленях и смотрим в глаза друг другу.

Я могу поклясться, что изумрудные омуты сами того не зная, показывают мне ничто иное, как любовь.

Однажды я уже видела это выражение в его глазах. Я думала о нём, но до конца не верила.

А сейчас верю. Окончательно и бесповоротно.

Ну и что, что сегодня он не сказал мне этого вслух? Что такое слова? Они пустые, если не подкреплены чувствами. А вот чувства не пустые, они видимые, почти осязаемые.

– Я верю, – чмокая его в губы, шепчу я.

Он ловит моё лицо в ладони, не позволяя отстраниться и не теряя зрительного контакта со мной.

– Во что веришь?

– Во всё, что связано с тобой, – снова улыбаюсь и тянусь к нему за поцелуем.

– От радости нужно смеяться, Белла, – он осторожно убирает непослушную прядь мне за ухо. – От радости не плачут.

– Ещё как плачут, – обвиваю его руками за шею, теперь уже сама не желая отстраняться от него даже на миллиметр. – Например, я.

– Не нужно, – мягко просит он.

– Ладно, тогда не буду, – набираю в грудь воздуха, унимая всхлипы, и с нежностью наблюдаю за тем, как длинные бледные пальцы стирают остатки слёз с моих щёк.

– Только ты знай, что я счастлива!

– Я тоже счастлив, моя хорошая, – ответно улыбается он. Откровенно, радостно и беззаботно. – Благодаря тебе!

НЕ ЗАБЫВАЕМ ПРО КОММЕНТАРИИ!